Раззадорили меня своим весьма нелепым обсуждением несуществующей «проблемы» авторства «Тихого Дона» Александр Карасёв и Игорь Фролов («Автор «Тихого Дона» будет найден!», «ЛР» № 40). Разозлили. Не думал, что придётся защищать Шолохова, он в защите и не нуждается, но высказаться всё же тянет. Потому что настоящая проблема, как мне представляется, поширше будет.
Как объяснить природу таланта? Вот так просто спустилось на черепушку озарение – и всё? Посидел человек, подумал, на правильную волну настроился – и выдал на-гора шедевр? Кому-то такого объяснения достаточно. А кого-то – и имя им, как ни странно, легион – такие метафизические расклады категорически не устраивают. Эта чрезвычайно неудовлетворённая и пытливая публика хочет простых и понятных историй, чтобы никакого «чуда» и даже намёка на него не было. Один плюс один равно два. Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.
Вы думаете, что все пьесы Шекспира написаны Шекспиром? Этим малограмотным коммерсантом? Ну что вы, люди добрые! Оглянитесь, присмотритесь, напрягите извилины. У пьес на самом деле куча авторов – хитрый Шекспир просто присвоил их, а мы по простоте душевной почитаем его, бездаря, за гения.
Почему Достоевский был таким необычным и гениальным писателем? Ну ёпэрэсэтэ, это же ежу понятно! Он же эпилептик. Башкой об пол побьётся, у него канал откроется, изменённое состояние включится – и пошла писать губерния. Отсюда и необычность.
Почему Джими Хендрикс произвёл революцию в рок-музыке и был способен выдавать такие душераздирающие и фантастические гитарные пассажи? Ну правильно, потому что нарик конченный! Герыча по вене пустит, гитарку в руки и лабает – ну кто тут гениальный музон не напишет?
Почему Рудольф Нуриев стал выдающимся танцором? Да тут ещё проще, он же педик! Его в задницу поимеют – он и прыгает до потолка, прыгает, прыгает… Попробуйте пару-тройку раз – вы ещё не так запрыгаете.
В том же ключе объясняется и успех Шолохова. Почему он «Тихий Дон» написал чуть ли не в младенчестве и Нобелевскую премию получил? Тут и объяснять ничего не надо! Потому что повторил подвиг Вильяма нашего Шекспира, нашёл в каком-то обозе гениальную рукопись никому не известного, но чудо как хорошо пишущего казака и выдал её за свою. А товарищ Сталин, которому были нужны доморощенные, советские социалистические классики, сразу же, вот просто за сто вёрст почувствовал, что Шолохов за этот сворованный роман когда-нибудь нобелевку получит, отрядил ему в подмогу таинственную бригаду хирургов-редакторов, которые спаяли из текста безымянного казака, каких-то ещё разношерстных текстов и бездарной писанины самого Шолохова роман-шедевр.
Нет, друзья мои, это атака не на Шолохова, это атака на талант. На природу таланта, на его понимание человеческим сознанием, на его право оставаться самим собой без всяких объяснений и оправданий. Нет никакого природного дара, передают нам сквозь свои сомнения ниспровергатели талантов, есть только определённый набор жизненных обстоятельств. На месте того же Шолохова мог оказаться любой – ты, да я, да мы с тобой.
И атакующих не волнует, что кроме Шекспира была уйма других актёров и сочинителей пьес и чуть ли не все они имели грех заниматься коммерцией, но первым среди всех оказался только он; что кроме эпилептика Достоевского существовало и существует миллионы других эпилептиков, и немалая их часть неравнодушна к литературному творчеству, но такие выдающиеся произведения создал только он; что кроме Хендрикса наркоманом в золотые годы рок-музыки был каждый первый гитарист, но только мулату Джимми удалось радикально изменить гитарный звук и вложить в него совершенно новые смыслы; что кроме Нуриева педиков, прости господи, тьма тьмущая, но так впечатляюще подпрыгивать и дрыгать ногами умел только он.
Претензии к Шолохову нелепы, смешны, глупы. В абсолютной степени. Все они исходят из тех же тёмных чердаков ординарности и обыденности, не приемлющей и не понимающей таинственного рождения Искры Таланта.
Вот, мол, молодость. Не мог в двадцать с небольшим лет человек написать столь масштабное и глубокое произведение. «Многа букав», однако, для двадцатилетнего. Диккенс, Моэм, Моравиа, Саган (эта ещё и раньше двадцати) могли, а Шолохов нет.
Жидкий аргумент. Старпёрский какой-то. В молодости вся сила жизни и творчества: если пришло к молодому Шолохову осознание той творческой задачи, той истории, которую он собирался отразить на бумаге, овладело им как лихорадка, то один том, четыре, десять – ничто, ни время, ни жизненные обстоятельства, не стали бы для этого препятствием.
(При этом в версии Карасёва настоящим автором «Тихого Дона» является всё же молодой казак. Якобы ни разу не печатавшийся, никому не известный, но почему-то, в отличие от Шолохова, на написание шедевра, несмотря на свою молодость, способный. Не странно ли, правда?)
Почему Шолохов впоследствии не написал ничего сопоставимого с «Тихим Доном»? Вот это как раз очень даже понятно. Слава испортила, сытость, громогласная лесть. Позволил включить себя в иерархию тщеславия, растёкся, огосударственился – а порочная, но прекрасная муза такой скуки не стерпела. Плюнула и упорхнула.
Версию с бандой редакторов, корпевших за юного Шолохова над рукописью, всерьез принимать нельзя. Если такая банда сложилась, то почему никто из её членов так и не проговорился о такой в высшей степени неординардной работе? Творческие интеллигенты – они же говорливые. Все мемуары оставляют.
Аргументы антишолоховцев на этот счёт примерно такие (я утрирую): я знал одного человека, который знал другого человека, так вот у этого человека тётка первой жены работала в редакции уборщицей, и вот как-то раз она видела, как некие подозрительные лица вписывали какие-то предложения в пухлую рукопись, лежавшую на столе; рукопись явно была «Тихим Доном» (пухлая же!), а люди явно дописывали за Шолохова текст.
Коллеги, вы слишком хорошего мнения о редакторах! В большинстве своём это более чем ограниченные люди и ничего, кроме порчи (тем более, коллективно) ни в один текст они привнести не могут. И потом: кто-нибудь из редакторов корпел вот так самозабвенно, без роздыху над вашими собственными рукописями. Нет? Ну а почему вы думаете, что юный Шолохов был чем-то предпочтительнее вас?
Мнения экспертов, которые в тексте «Тихого Дона» выделяют куски более талантливые (чужие) и менее талантливые (шолоховские), находят там какие-то нестыковки, разницу стилей и временные противоречия я вообще обсуждать не собираюсь. Эксперты – слуги дьявола, они всё что угодно докажут (или, точнее, сделают вид, что докажут). Эксперт – это ругательное слово. Я хорошо помню, как в августе девяносто восьмого года, буквально за два дня до «чёрного понедельника» по телевизору мелькали всякие разные эксперты и клятвенно заверяли российский народ, что никакое падение рубля в принципе невозможно. Думаете, их подкупили? Ничего подобного, они вещали совершенно искренне. Одна из проблем окружающей действительности заключается в том, что всегда найдутся те, кто искренне поверит в любую идею, в любую точку зрения и будет с пеной у рта её отстаивать. Горе-экспертов пруд пруди в любой сфере. Посмотрите документальный фильм Орсона Уэллса «Ф как фальшивка» и у вас не останется ни грамма веры в экспертное сообщество и их воодушевлённые чревовещания.
Нестыковки же и всякие разные смысловые противоречия встречаются у всех авторов. Абсолютно у всех. В тексте такого объёма их не могло не быть. Никакое они не доказательство плагиата.
Даже самые ярые сторонники версии о плагиате всё же вынуждены признать, что какая-то часть романа (причём достаточно значительная) всё же написана самим Шолоховым. Бытует мнение, что он украл только первый том, а остальные дописал, есть и другая – что куски из украденной рукописи он раскидал по всем четырём томам. Есть и третья: Шолохов втюхал в роман тексты сразу нескольких авторов.
И почему-то не один из антишолоховцев не задумается над тем, что если бы всё действительно было так, как они утверждают, то Шолохова можно бы было смело назвать самым настоящим гением постмодернизма. Писателем ещё более талантливым, чем его считают сейчас.
Представьте: попадает к юному Шолохову гениальная рукопись. Как именно она могла к нему попасть, лично я вообразить не могу, фантазии не хватает: может быть вам где-то в полевых сумках, обозах, подворотнях или мусорных баках попадались такие рукописи – поделитесь, будет интересно. Хорошо, попала. Рукопись, однако, на законченный роман не тянет. Берётся юный Миша писать к ней продолжение. По ходу дела находит в тех же мифических полевых сумках другие не менее гениальные (и, разумеется, совершенно никому не известные) рукописи, мемуары всякие, и, не долго думая, вставляет и это лыко в строку. Причём делает всё так гладко, так мастеровито, так цельно, что получается длинная-предлинная, да и стройная такая, причём определённо талантливая и величественная эпопея, за которую его и товарищи коммунисты всевозможными премиями и материальными благами одаривают, и проклятые буржуины отчего-то щедрость проявляют – Нобелевскую премию подкидывают.
А не кажется ли вам, друзья мои, что работёнка эта посложнее получается, чем просто написать четыре тома самому? Если не верите, давайте проведём эксперимент: найдите где-нибудь в вышеназванных местах чужую гениальную рукопись, допишите к ней несколько томов продолжений и вставок, получите за созданный четырёхтомник Нобелевскую премию (ну, или хотя бы «Русский Букер») – не слабо? Покажите мне хоть одного современного (да и исторического) автора, который способен на такое! Если кто-то сумеет это сделать, то тогда, лишь тогда и не раньше – клятвенно обещаю – я позволю себе усомниться в авторстве «Тихого Дона».
Но всего лишь усомниться. Потому что даже это не будет означать, что «Тихий Дон» написан не Михаилом Шолоховым.
Пока же никаких сомнений в авторстве «Тихого Дона» у меня нет.
Октябрь 2009 года.