«Еще пели канты. Ну вот, например: «Когда Христос выходил из храма пред крестною смертью своей…». Эти стихи они пели нараспев. Когда пели они канты, все тараканы выходили из щелей и садились на стенах. Она их не трогала, не убивала. А когда
они оканчивали службу, тараканы уходили».
Из рассказа о блаженной старице Евдокии
........
«Я должна служить Богу, нашим царям, отмывая их от грязи, Родине—России, и своему
народу».
Жанна Бичевская
.........
«И пусть никакая пища не помешает работе ангелов в вашем теле…»
«Евангелие от ессеев» Часть1
.........
«Прибавь поста и молитвы. Господь будет всего нам посылать в изобилии, и не съесть тебе. Чем больше поста и молитвы, тем больше Господь будет всего
посылать».
Из наставлений блаженной старицы Евдокии
...........
«Поклоны класть--это землю распахивать»
Поля, хожалка Евдокии
.......
«Денег от юности в руки не брала...
А деньги по полу валялись, и по ним ходили...»
Из Жития блаженной старицы Евдокии
.............
Дали четыре залпа. Мария еще дышала: «А меня, что же?».
Красноармеец приколол ее штыком»
Смерть новомучениц
..................
Часть 1. Житие блаженной старицы Евдокии
Сегодня—21 июля 2015 год (вторник)—один из лучших дней моей жизни. Когда я ехала из Арзамаса в Дивеево, то мы проезжали село Суворово... Но тогда—11 дней тому назад название этого села—«Суворово»--мне вообще ни о чем не говорило... Несколько дней тому назад я узнала от одной сестрички из нашей монашеской кельи, что в селе Суворово находятся четыре раки с мощами новомучениц—Евдокии, Дарьи, Дарьи и Марии, расстрелянных в 1919 году, в годы красного террора. И я приняла решение—чисто интуитивно!—поехать в это село.
Утром я отправилась в путь на пригородном автобусе. Пока ехала в автобусе, я изучила информацию о сих новомученицах...
Итак... Село Суворово... (В советское время здесь был образован колхоз, названный в честь полководца Суворова). Такое древнее... Основано в середине 16 века на реке Пуза. Первоначальное название этого села—Пуза, потому что располагалось на покатом холме, напоминающем живот...
...Я открыла книгу о сих новомученицах и погрузилась в чтение...
....................
Родилась Дуня в 50-х годах XIX века в селе Пуза (ныне Суворово). Мать, Александра, умерла рано. Отец, Александр, женился на другой и тоже вскоре умер. Отроческие годы Дуня жила у дяди и тёти. Дунюшка была тихая, и здоровье у нее было слабенькое. Уже с детства она была не от мира сего. Шумных игр она не любила. Зайдут к ней девочки: «Дунюшка, пойдем играть». Она говорит: «Пойдемте, пойдемте». Выведет их на дорогу, и бежать от них. Была у неё в детстве только одна подружка—Мария, да и та вскоре умерла. После этого стала Дуня часто ходить в церковь… Стоять Дунюшка долго не могла, поэтому в церкви опускалась на колени и так всю службу молилась. Ходила она с палочкой и всё этой палочкой крестила. Несмотря на своё слабенькое здоровье, старалась Дунюшка помогать по хозяйству, но вскоре совсем слегла...
.................
И вот когда Евдокии было за двадцать лет, она особо сильно заболела. Дело было зимой, на святках.
Металась она и кричала:
--Умру, у меня жар.
Девушки ее вынесли во двор и вылили на нее два ведра холодной воды. Потом она им и говорит:
--Несите меня в келью.
Положили ее на лавке, и с тех пор она уже больше не вставала.
.....................
И сподобил её Господь за целомудренное благочестивое житие дара прозорливости еще с отроческих лет. Тетя её сначала не верила: «Да ладно болтать-то»! А она как скажет, так всё и сбывалось. Ходила она во всем темном: обвяжется—чуть личико видно. А как слегла, сделали ей лежанку из досок. Постелили портянки, под голову—зипунок. На этом она и лежала. Стали за ней ухаживать две девушки. Был у Дунюшки и духовный наставник—прозорливый старец из Сарова, отец Анатолий. И начала Дунюшка вести строгую подвижническую жизнь.
..............
...Шаль тоже у нее была шерстяная. На ногах носила длинные шерстяные чулки. Всё на ней было шерстяное, кроме ручного платка, только тот был ситцевый. Даже четки и те всегда были у нее шерстяные...
...............
Дунюшка отдавала основную часть своего времени молитве. Молились они с 5 утра до 12 дня, было по 20 минут отдыха. Пели тропари и кондаки Царице Небесной и святым, читали Псалтирь, Евангелие, каноны, акафисты. Клали поклоны. Вечером молились с 8 до 12 ночи.
................
«Поклоны класть—это землю распахивать», -- именно так говорила Поля, Пелагея, одна из хожалок Евдокии.
.................
Домик у них был старенький о двух окошках, третье—боковое, где Дуня и лежала. Печка того и гляди развалится. Зимой было очень холодно. Хожалки—так звали тех, кто за ней ухаживал—настолько уставали, что падали и спали на полу, невзирая на мороз. Вспоминая страдания Спасителя за нас, грешных, Дунюшка взяла на себя тяжелый крест постоянных страданий, который несла всю свою жизнь. В бане она не мылась, бельё не меняла, пока не истлеет на ней рубашка. За её жизнь на ней истлело три одежды. Те куски хлеба, которые она клала себе на постель, высыхали и впивались в тело. Вшей и тараканов было море.
«Страдающий плотию перестаёт грешить» (1 Пет. 4.1), -- говорит апостол Петр. И Дунюшка с келейницами добровольно умерщвляли плоть свою ради вечного Небесного Царствия. Никто не знал, когда Дунюшка заковала себя в вериги (тяжелые цепи крест-накрест). Со временем они вросли в тело. Поэтому, когда её поднимали, она стонала: «Ой-ой, тихонько, тихонько!». Омывали её хожалки иногда по частям холодной водой.
Вскоре отец Анатолий благословил ухаживать за Дуней Дарью Тимагину. Пела она хорошо, Псалтить наизусть знала…
...................
По благословению иеромонаха Анатолия Дарья осталась жить у Евдокии. И стало их в доме трое—был еще жив дядя Евдокии. Тогда начали заходить к ним другие благочестивые девушки и петь. Так у них образовалось правило. Пели они стихиры, кондаки и акафисты. Никогда и ничем Евдокия так не могла утешиться, как лишь продолжительным пением и чтением. Сама же она читала хорошо, но писать не умела… Даша была неученая. Псалтирь притом читала на память, а книгу держала так, для вида…
..................
Но родители Даши были неверующие и вскоре просватали Дарью… А Дарья убежала к Дунюшке. Родители нашли её, за волосы вытащили из кельи, и сильно били. Но «Кто отлучит нас от любви Божией?» (Рим.8.35), --вопрошал апостол Павел. Так и Дарью ничего не могло остановить. Два раза её сватали, и два раза она убегала: «И враги человеку—домашние его» (Мф.10.36), --исполнились Евангельские слова. Непонятна, странна и враждебна неверующим людям христианская подвижническая жизнь. Хотя никто не видит от учеников Христовых никакого зла, но: «Как вы не от мира, но я избрал вас от мира, поэтому ненавидит вас мир» (Ин.15.19), --сказал Сам Господь в Евангелии. Людям, утопающим в грехах, у которых «бог века сего (сатана) ослепил умы», ненавистно чье бы то ни было чистое житие, потому что оно само по себе уже обличает их грехи. «Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2Тим.3.12-13). «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Ин.3.19-20). Но Господь никогда не оставляет любящих Его. Наконец, родители Дарьи успокоились, и она потом уже 20 лет не выходила из Дунюшкиной кельи. Приходил к ним священник со Святыми Дарами – Плотью и Кровью Христовой. Сам Господь дал нам это величайшее таинство, когда на литургии просфора и вино преосуществляются в Тело и Кровь Христовы: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную…» (Ин.6.53-54). Дунюшка по болезни не могла ходить в церковь, поэтому священник причащал их на дому.
Когда они молились – никого не пускали. По-разному относились к Дунюшке в селе. Многие её любили, ходили к ней за советом, помогали, вместе молились. Но были и такие, кто её ненавидел. Один раз в первый день Пасхи выбили им окна. Удивительное терпение показывала Дуня! Лежала она в стеклах и крови, пока не окончили правило. Только тогда позволила убрать.
................
За чаем сидела часа полтора, да чтобы кипел самовар и пар шел, а выпивала всего чашку с небольшим за все это время. Нальют одну чашку, скажет—«холодна», другую нальют, скажет—«горяча». И так всегда. Хожалки уж начнут роптать, что народ ждет за дверями, больно долго не пускают. И лишь перед самым концом чаепития разрежет огурец и съест кружочка два или гриб соленый. Могла и пирога раз откусить, когда Бог посылал.
................
...Сила святых—в крестном знамении... Так и Дуня всё ограждала крестным знамением: и стены, и углы, и пищу, и воду с молитвой: «Огради, Господи, силою Твоего Честнаго и Животворящего Креста!».
…Воистину, велика сила Крестного знамения, которое бесов опаляет и не дает приближаться им к человеку, если человек с верою и благоговением наносит его! Ведь оно есть прообраз Креста, на котором Не Сделавший Греха пострадал за нас, грешных.
..............
Обедала Евдокия часа в два-три ночи. Обедала одна, чужих никого не пускала. Хожалки все стояли, да и сидеть-то не на чем было. Подавали ей в блюде, ложку хожалка поддерживала.
Когда наливают, она кричит:
--Мне больше наливай.
А хлебнет раза два и скажет:
--Я устала, отдохну.
Пока отдыхает, вроде как бы заснет, щи и остынут. Она просит горячих, а их нет. Она и плачет. Щи остаются, и Поля доедает их потом совсем холодными.
Когда же второе накладывали, то Дуня опять кричит:
--Дай мне каши, да с пенками, клади больше.
И тоже все остывало.
--Остудила, -- кричит, плачет, с тем и уснет.
Особой пищи она не употребляла. Редко ела картошку «с разварки». Рыбу тоже ела редко. Яиц—лишь два в год. Мяса от юности не ела. А ведь приносили-то ей всего: и сдобных лепешек, и вкусного, и сладкого.
Все, что приносили, она делила на две половины. Половину давала хожалкам—их было четыре.
При этом говорила:
--Вот, не гневайтесь, что я вам не даю.
Они воевали, что их здоровых четыре и что им этого мало. Все полученное они тут же съедали. Другую половину Дуня в чулок клала. Скажет:
--На завтра.
Да так все и оставит. Тараканов же было множество. Хлеб отрежут, накроют, так они все изъедят.
Дядя Дунин по старости последнее время совсем не слезал с печи. Попросит он пить, а они говорят: еще рано, а уже вечер. Подадут ему хлебца—и ладно. Видение ему было, как солдаты потащат все в разные стороны.
Хлеб Дуня потребляла только от одних людей. Женщина там пекла с молитвой и приносила в чистом. Когда принесет, пели «От святыя иконы Твоея…». Первый кусок Евдокия всегда отрезала Поле, второй Даше и третий—всегда черствый и маленький кусочек—себе. Остатки, корки отдавала младшей хожалке. Назавтра уже сухари ели натощак. Она говорила—кто ест мягкий хлеб, тот не постник. Но если постишься, да дорвешься до мягкого хлеба, это плохо. Всякий кусок Дуня крестила и говорила:
--Христос Воскресе!
Сахар у Евдокии был, и все было, но хожалкам она с сахаром пить не давала. Сама иногда от тошноты ела лимон, орехи или огурцы и грибы. Но раз в месяц, не чаще. Разгрызть орехи сама не могла, грызла ей Даша.
Очень велела охраняться тайноядения. Поля однажды на яблоко соблазнилась и его припасла. Думает: воды принесу, самовар поставлю и поем. А Евдокия уже велит его обратно положить. Поля плакала, просила дать, а она так и не дала.
--Прибавь – говорит, --поста и молитвы. Господь будет всего нам посылать в изобилии, и не съесть тебе. Чем больше поста и молитвы, тем больше Господь будет всего посылать.
Когда ей Царицу Небесную (Иверскую) принесли, из разных губерний потек к ней народ. Девушки начали плакать:
--Бог нам посылает столько милостыни, куда нам ее деть? Нам-то ты все равно не даешь.
А Дуня в ответ:
--Злитесь на вашу злость. Господь еще больше пошлет ради поста и молитвы. Если бы не на пользу душе, то разве Царица Небесная послала мне всего столько?
В сенях было как на складе: хлеб белый, рыба в коробках, мед, варенье—и все это раскрыто, и никто до этого не дотрагивался. А деньги по полу валялись, и по ним ходили.
...Денег от юности в руки не брала...
...........
После еды, часа в три-четыре ночи, читали «Молитвы на сон грядущим» и Псалтирь, после чего тут же засыпали на полу. При этом Дуня велела младшей хожалке принести ей две «копеечные» свечи. Всех спящих ограждала знамением креста, а свечу зажигала. Поля греет в это время чулки. Сама же Евдокия не спит, шарит у себя, ищет за поясом нитки или еще что-нибудь. Как вторая свеча догорит, всех поднимает. Полю же тогда кладет.
В последний год перед смертью Дуня всех уже будила, как только одна свеча сгорала, а раньше больше давала покоя.
Бывало, Поля заснет и дверь ногами невзначай откроет. Дуня и закричит:
--Караул!
Все вскочат, а дверь открыта, да зимой. Она начинает всем на Полю жаловаться, плакать и говорить:
--Вот монашки что делают, зимой двери отворяют. Нарочно меня хотят заморозить.
А у нее и без того холод был такой, что в чайнике и в лохани замерзала вода. Но все спали на полу измученные, не слыша ничего, пока горела свеча…
............
Дров наложат в печку, а двигать нельзя, потому что во всей печи не было ни одного целого кирпича, а одни осколки. Перекладывать печь не давала—для подвига.
...
Я в шоке... Наверно... Я бы так не смогла... Целонощные бдения... Они просыпались каждую ночь на молитву, «когда сгорали две копеечные свечи, под конец жизни она стала будить, как только сгорала одна свеча»… Интересно… Во всем белом свете нашелся хотя бы один человек—один-единственный человек, который бы ради спасения души согласился бы на такой подвиг? Это же не один год… Они так жили годами… В холоде-посте-молитве… С ума сойти… Молитва… Почти 24 часа в сутки… А ведь молитва—это самая тяжелая духовная работа… Молитва—это вечное духовное напряжение… Молитва—это вечное ГОРЕНИЕ к Богу… Я в шоке… Я бы так не смогла..
.................
Одну из хожалок Дунюшки звали Марией. По национальности она была мордовка. До появления у Дуни она три года лежала в больнице с больной ногой. Рядом одна старушка призывала на помощь Николая Чудотворца. Стала и Мария молить его о заступничестве перед Господом. И вот явился ей Николай Угодник и исцелил ей ногу. Обещала она ему странствовать по святым местам. Но пришла домой и забыла. Явился ей второй раз Николай Угодник: «Ты что же забыла обещание!?». Упросила она мужа отпустить её: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19.29) Так появилась она у Дуни. Мария смиренная была, как ребенок.
Совершенно другая по характеру была Аннушка—еще одна хожалка. Благословил её к Дуне отец Анатолий. Пришла она из веселой жизни, и поначалу ей было очень тяжело, ведь свою жизнь у Дунюшки они проводили в подвигах, посте и молитвах. И враг рода человеческого—лукавый—подбил Аннушку на нехорошее дело. В то время начали к ним приходить люди, приносить гостинцы, чтобы Дунюшка помолилась. А так как ели они мало, то много оставалось. И Аннушка, выкрав всё, убежала к родным…
…Пожила она год у родных и затосковала…
Стала просить отца с матерью отпустить её к Евдокии. А они:
--Ни за что тебя не отпустим.
Так она ночью убежала. Подходит к Дуниной келье, а дверь отворена: ждала её Евдокия. Вошла Анна в келью, упала перед Дуниной постелью и стала плакать. На нее глядя, плакали Дуня и Даша. Дуня простила ее да и говорит:
--Это тебя враг научил.
А Анна ей в ответ:
--Это ты мне его «посадила!»
Да с этих слов тут же в келье и упала. Дуня же заплакала только. Трое суток Анна металась и кричала:
--Предайте смерти!
На четвертые Дуня дала ей сухарей и велела съесть, и Аннушка исцелилась. Вновь стала исправно петь и читать. Так подвизалась она у Евдокии целых восемнадцать лет.
Примечание. Анна Хозинская не была расстреляна и осталась жить в селе, свидетельствуя о подвигах Евдокии и неустанно поминая Дуню и её келейниц. Вела жизнь строгую, постническую, тайно заковала себя в вериги, стараясь исполнять все Дунины правила. К старости ослепла, болела и оттого страдала сильной полнотой вплоть до своей кончины в конце сороковых годов.
...........
Последней из келейниц-хожалок пришла к ней Дарья Сиушинская. Она непрестанно молилась Иисусовой молитвой, как и Апостол увещевает: «Непрестанно молитес» (1 Фес.5.17). Еще живя в миру, она прочитывала каждый день весь Псалтирь стоя. Жила она у Дуни последние шесть лет. Так жили великие подвижницы и молитвенницы.
Стали ходить к ним люди спросить совета, попросить помолиться, исцеляться от болезней. Как целебны сухарики из чугунка преподобного Серафима, так и Дунюшкины сухарики часто приносили людям исцеление и облегчение болезней. Дуня некоторым за голову подержится, и боль проходит. Ходили и спрашивали Дунюшку и о бытовых делах: у кого лошадь пропадет или корова. «Дунь, лошадь не пришла! Все поля обошли!» --«Да будет вам! Бегите, она у ворот стоит». Идут, а лошадь у ворот стоит….
Изгоняла она и бесов, как в простонародье говорят—лечила порченных. Приходили к Дунюшке со всех сторон со слезами, от нее никто не уходил не утешенным.
..........
...Дунюшка говорила: кто больного жалеет, крест должен нести, то есть служить для его нужд и днем и ночью, отвергшись себя...
(Кто больных любит, тому великая благодать).
Но все же Дуня не велела никому обращаться к врачам: идите в монастырь, примите Святые Дары (причастие), воду святую пейте. Велела мазаться освященным маслом и сама никогда к врачам не ходила: «Разве Бог не исцелит? Бог что раньше, что теперь—одинаково».
Велела Дунюшка творить милостыню: «Блаженны милостивые, ибо помилованы будут» (Мф. 5.7). Кто имеет корову—велела подавать молоко: «Хоть стакан, а подай». Говорила: «Когда жнешь—«Богородицу» читай, а когда пояс ткешь—читай «Отче наш». Заповедь—«не укради»--Дунюшка объясняла на разных примерах: кто пашет, не трогай чужого, не переноси межу, лучше пусть твоё останется, а то целый год милостыню за другого будешь давать; кто торгует—не обвешивай, а лучше немного завесь не в свою пользу; кто сдает квартиру—не бери дорого, а по силам, а то будешь вор; если дешево с обманом купишь что, тоже говорила—вор. Строго запрещала она чужое у себя утаивать и от них милостыню не принимала.
Не любила Дуня нотное и быстрое пение, когда пропускали слова: разве святые отцы писали здесь, чтобы слова-то оставлять? Отец Софроний—новый Дунюшкин духовный наставник—не велел на клиросе петь мужчинам и девушкам, говорил: «Сено с огнем не лежит; не принято Богом это богослужение».
Дуня говорила: есть пост не в пост, и молитва не в молитву, и послушание не в послушание; если постишься, то и мягкий ржаной хлеб не ешь, и досыта не вкушай. Если ты постишься и один день не ешь, а на другой приготовишь себе хорошую пищу, такой пост Бог не примет. Если ты молишься для людей, чтобы тебя видели, а на душе у тебя этого нет, это не молитва: «Ты же когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф.6.6). А послушание, если ты исполняешь его так, что тебе легко, это не послушание, а то послушание принято у Господа, которым Бог благословит. За непослушание Господь попускает болезни.
Очень велела охраняться от тайноядения. Она говорила: от него корень злобы вырастает, человек все равно, что змею глотает.
Особенно Дунюшка любила монастырских людей и духовенство. Я, говорит, их считаю как ангелов. И поэтому велела им особенно строго к себе относиться: монахиням девство хранить, а если кто падет, то лучше до трех раз пасть, а не выходить замуж. Лучше покаяться, и опять Богу служить. Тело свое не велела показывать и в баню не благословляла со всеми ходить, а холодной водой мыться. В пище советовала воздерживаться. Женщинам руку не позволяла никому давать, кроме как под благословение подходить. На мужчин возбраняла не смотреть, а смотреть вниз. По кельям она тоже не разрешала ходить. Монах выйдет из кельи—в келью войдет не такой.
«Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно» (Евр.13.17), -- писал апостол Павел. Вот и Дуня велела чтить начальников монастырским людям. К службе наказывала ходить неопустительно. Женщинам в нечистоте к службе не позволяла ходить до шести дней. Плакала Дунюшка, если кто волосы стрижет из монашествующих. За трапезой не разрешала говорить ни слова, и все везде и всегда ограждать крестным знамением. И одеваться, и обуваться, и спать ложиться—ограждать и окна, и двери—это и мирским—и скотину ограждать вечером и утром. Не разрешала часто посещать женские монастыри монахам и наоборот. Человек, приходя в монастырь, отвергается всего ради Господа, поэтому Дунюшка велела терпеть все скорби, как бы трудно ни было, но из монастыря в монастырь не переходить—какой Бог крест послал—терпи: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною». (Лк.9.23).
.......
Она говорила, что не только за того, кто милостыню приносил, нужно молиться, но и за всех, о ком только узнаешь, что он умер.
.......
Конец первой части
Продолжение следует