Местное солнце стоит в зените. Небо здесь кажется очень низким. Облака серые, клочковатые, только руку протяни. А так - Земля Землёй. Кругом - одни скалы. И почти ничего не растёт. А то, что растёт, в пищу землянам непригодно. Бортинженер Никита Максимович Турович оглядел разбитый корабль.
- Итак, можно ли сказать, что мы спасены, если спасены только на ближайшую неделю? -
- В этом случае стоит подождать до конца этой недели, - равнодушно ответил штурман Йонас Полайтис.
- Я бы предпочёл подумать, как отсюда убраться, - отозвался капитан Михаил Анисимович Рощупко. - Даже если шанс и весьма мизерный. Меньше статистической погрешности. -
- Если так, - заметил бортинженер. - То наша задача сейчас предельно проста - сконструировать волшебную палочку. -
В знойном воздухе повисло молчание.
- Один вопрос, - заметил капитан. - Если сейчас мы, подобно лектору из старого анекдота, можем описать своё состояние как лишённую всяких надежд на успех погоню за желаемым, можно ли сказать, что мы счастливы? -
- А студент с задних рядов был прав, - ответил штурман.
- Вот интересно, - спросил у солнца бортинжинер. - Почему в таких условиях люди занимаются философствованиями? Когда больше делать нечего? Да смерть глядит в глаза? -
- Ну, в глаза она заглянет через неделю. А пока что умирать рано. -
Капитан помалкивал, прикрыв глаза.
- Итак, в чём же счастье? Пока что мы живы, а могли быть мертвы. Уже. Шанс спастись есть - будь то призрачный, либо невероятный. А какие нам вообще нужны? Положим, мы бы умирали в старости, в окружении внуков и правнуков. Легче ли от этого? -
- Осталось чуть усложнить задачу. У человека есть всё. Деньги, дом, семья, а он себе пулю в череп пускает. Наоборот, самый увечный человек, всеми оплёванный, на помойке - оказывается счастлив. И вполне доволен жизнью. Тут, конечно, будут варианты... И богач может быть счастлив, а калека - несчастен. -
- Или богач вдруг разоряется, заболевает, близкие либо гибнут, либо отворачиваются. Счастье уходит, является опыт. Либо калека вдруг обретает дом, его вдруг находят близкие, ставят на ноги. Утратит ли он своё счастье? -
- Вот разбубнились! - заворчал капитан, приоткрыв глаз. - Всё это теория. Нам не дано этого знать. А вы судите о том, что нам дано. Скорее всего, через неделю будем трупы. Так вот, счастливы ли вы? -
- Да! - решительно ответил штурман. - В конце концов, я ведь знал, когда шёл на звездолёты. Теоретически, да. Потом в разные переделки попадал, много чего насмотрелся. И знал, что всегда может приключиться этот день. И был готов. Да, я был готов платить за мечту. -
- Глупости! - проворчал бортинженер. - Сколько бы не видел - всегда надеешься, что беда произойдёт не с тобой. Надежда - вот наша суть. И сейчас мы тоже надеемся. И если приключится чудо, и нас успеют вытащить за эту неделю, мы опять не поверим - без пяти минут покойник не покойник. Проблема в том, что смерть переживают лишь раз, а пережившие живым уже ничего не скажут. Вот и подходишь к последней черте дурак дураком, и весь твой опыт здесь не годится. И всё-таки я счастлив. Не самая плохая смерть. Есть и более дурные. -
- А я вот не знаю, счастлив ли я... - задумался капитан. - С одной стороны - радоваться абсолютно нечему. С другой стороны - убиваться ещё глупее. Такое двойственное чувство. Предпочёл бы лучшее, если бы возможно. Но предпочитать можно до бесконечности, а есть реальность. Впрочем, неделя пройдёт быстро. -
Все трое забрались под тень обломков корабли и прилегли. Всех сморил тяжёлый сон.
- Когда быстро, а когда и медленно, почти до бесконечности, - успел пробурчать штурман. Но ему не ответили.