1887 год, Париж.
Кто-то объявил, что Дютро задерживается в пути и просит извинить его. Лорана данный факт совсем не разочаровал, отсутствие художника он даже не заметил. Тем временем в основном зале, где и должны были собраться гости уже шла нешуточная дискуссия между маркизом де Арди и священником Мюрсо, близким и давним другом Дютро и большим ценителем его картин. Адель и Лоран вместе с другими гостями сели недалеко от них.
- Мудрецы прошлых столетий искали некий смысл, чтобы объяснить своё жалкое существование. Я же считаю, что смысл в прекрасном вине, которое мы сегодня пьем, и в женщинах, которые нас окружают. Да простит меня достопочтенный кюре, но церковь всегда найдёт своих левитов, и это их право. Наше же право любить кутеж и радоваться жизни. За ваше здоровье, кюре! - сказал маркиз де Арди, подняв над головой бокал.
- Я сюда пришёл не как священник, а как гость господина Дютро, и я хотел бы...
- И всё-таки вы священник, - перебив его, сказал маркиз, - и все в этом зале воспринимают вас таковым, и в этом нет ничего плохого, чёрт возьми! Возьмите бокал, выпейте же с нами! Вы в своих исповедальнях каждый день прощаете грехи мерзавцам, считающим, что придя к вам в церковь можно вернуть свою совесть обратно. Вы так трудитесь во благо общего дела, так неужели вы не можете отвлечься и хоть немного отдохнуть?
- Даже великий Шатобриан в своих стихах восхвалял вино и женщин! - вскрикнул с дальнего угла банкир де Лемер, человек со сросшимися бровями, небольшого роста и огромным животом, мешавшим ему нормально дышать и передвигаться.
Кюре посмотрел в его сторону, затем тут же отвернулся.
- Шатобриан никогда не восхвалял вино и женщин лёгкого поведения, не говорите глупостей. Он восхвалял женщину как продолжателя рода, как лицо нации.
- То есть по вашему куртизанка не сможет продолжить род? - спросил де Лемер.
- Каждый сам выбирает свой путь, - ответил Мюрсо.
- Нет, вы не ответили на вопрос! - не унимался банкир.
- Я испытываю к таким дамам глубокое сочувствие. Но ещё большее разочарование у меня вызывают такие как вы, господин де Лемер. Это ваша привычка обманывать людей, выдавая грабительские ссуды, приводит к тому, что эти дамы вынуждены заниматься таким постыдным ремеслом. И чтобы вам было известно, таких как вы Шатобриан называл подонками, ибо в вас нет ничего святого! - выпалил со злостью в голосе кюре, еле сдерживая гнев.
Все гости, сидевшие за огромным столом, разразились хохотом. Никто и никогда не слышал от священника таких слов, да ещё и с такой злобой в голосе. Даже де Лемер, которого ничуть не задели эти слова, громко смеялся со всеми, огромными ручищами протирая глаза от слез. Оскорбление со стороны священника, вкупе с его спокойным и добродушным голосом, выглядело совсем уж по-отцовски наивно.
- Браво! - вскрикнул, смеясь и аплодируя, маркиз де Арди. - Вы бесподобны, достопочтенный кюре! По случаю такой победы вы просто обязаны осушить с нами бокал "Кордье". Даже не думайте отказываться!
Но Мюрсо упорно стоял на своём. Пока толпа отсмеивалась, он покорно сидел и выслушивал разные реплики в свой адрес.
- Да с такими священниками я скорее поверю в Магомета, ей Богу!, - прокричал художник Мерель. - Можно я нарисую ваш лик? Я повешу портрет прямо у себя в спальне, клянусь своими детьми!
- Если ты примешь магометанство, я завтра же готов спрыгнуть с моста в Сену! - сказал изрядно выпивший нотариус Бодмер.
- Ради такого зрелища я готов принять эту веру хоть сейчас! - тут же со смехом парировал Мерель.
После этих слов смех в зале не прекращался ни на секунду. Гости то и дело перекидывались репликами, получая едкие шутки в ответ. Священник наконец смог вздохнуть спокойно, так как про него тут же благополучно забыли.
Лоран долго с улыбкой наблюдал за происходящим, а затем шепнул на ухо Адель:
- Право же, какие идиоты!
Она лишь улыбнулась ему в ответ, затем посмотрела на бедного священника, который и без того чувствовал себя неуютно. Он явно не вписывался в эту толпу избранных, элегантно одетых людей, которых совсем не интересовали его моральные нотации.