2. Высокие гости, продолжение
В те годы, в начале 60-х, не только «высокие гости» наезжали, но на улицах стали появляться афиши заграничных, заморских артистов
и оркестров, диковинных тогда для нас. Помню, в Измайловском саду на Фонтанке выступали польские «Голубой джаз» и вокальный джазовый квартет, джазгол, как говорили тогда, под названием «Чеянда». Потом приехал такой-же «Дак Дакс» (Черные утки) – из Японии. Мы, любители джаза, воспринимали это, как подарок судьбы. Приезжал
ансамбль «Бразильская самба», заразивший нас латиноамериканскими ритмами. Экзотично смотрелись темнокожие музыканты, гитаристы и барабанщики и «подтанцовка» - полуобнаженная коричневая девушка непрестанно извивалась в ритме самбы.
Вспоминаю этот ансамбль и историю с моим приятелем Володей. Он очень любил такую музыку, научился играть её на гитаре и к приезду «Бразильской самбы» начал готовиться заранее – хотелось пообщаться с музыкантами, может быть, даже поиграть вместе с ними. Стал изучать испанский – были у него не только музыкальные, но и хорошие лингвистические способности. За пару недель до этого концерта мы говорили с ним по телефону, он рассказал, что уже немного говорит по-испански, сможет разговаривать с бразильцами. Я огорошил его: Володя, ведь в Бразилии говорят на португальском, а это совсем другой язык, отличается как польский от русского! Побежали в Публичную библиотеку, показал я ему в энциклопедии.
Что делать, сидел Володя день и ночь, сколько-то слов на португальском освоил, во всяком случае познакомился и подружился с гитаристом, старым индейцем, звали того, кажется, Луис Алан. А тут этого старика прихватил радикулит, и ходил Володя к нему в больницу переводчиком – в те годы очень мало кто знал иностранные языки. В больницу приносил свою гитару, играли вместе.
Вот такой случай. Можно только добавить, что заинтересовались моим приятелем в «Большом доме», в кгб, были у него неприятности…
Но вернусь к делам ленинградским. Чуть позднее приехал оркестр «короля джаза» кларнетиста Бенни Гудмена. Мы с приятелями отстояли ночь в очереди в кассу Зимнего стадиона, взяли билеты на концерт – билеты стоили недешево, но я уже был инженером, хоть и начинающим, и мог себе это позволить.
Оркестр играл великолепно, с ними несколько номеров сыграл известный джазовый пианист Тэдди Уилсон, нас поразила и его виртуозная, чисто джазовая игра и невиданный в наших краях желтый замшевый пиджак.
А во втором отделении нас, как говорится, ждал сюрприз – оркестр сыграл «Рапсодию в стиле блюз Гершвина», её никогда в Союзе не исполняли. И, совершенно небывалое , за роялем лауреат конкурса имени Чайковского Байрон Дженнис (поразительно: биг-бэнд играл с пианистом – классиком, и здорово звучало!)
Помню заморскую диву , восхитившую в те годы ленинградцев, перуанскую певицу индианку по имени Има Сумак, в народе её сразу переименовали в «Уйма сумок». Говорили и писали про её необыкновенные вокальные данные: диапазон 5 октав, поёт двумя голосами – высокое сопрано её вдруг сменяется низким-низким контральто, чуть ли не басом. Одну-две её песни передавали по радио, звучало очень необычно. Названия песен звучали экзотично: «Гимн Солнцу», «Джунгли». Хотелось послушать такое чудо живьём, но билеты были страшно дорогие.
Я тогда играл в любительском Неаполитанском оркестре. Мы играли классику, неаполитанскими такие оркестры называли потому, что вместо смычковых инструментов у нас были щипковые – вместо скрипок – мандолины, вместо альтов – мандолы, они чуть крупнее мандолин и т.д. Наш руководитель, очень сведущий в музыке человек, доцент консерватории, был на концерте Имы и на следующий день успокоил нас, раскрыл тайну её голоса: высокое колоратурное сопрано на самом деле эффектно усиливалось микрофонами. А её «бас» - совсем неожиданно - «делался» так: гитарист подносил к лицу певицы гитару и микрофон и она «рычала» в голосник гитары, получалось впечатление гулкого, «замогильного» звучания.Сегодня все давно привыкли к такого рода эффектам с применением электроники, а тогда это все восхищало. Недавно я послушал записи Имы Сумак в ютьюбе, того впечатления уже нет.