С Края Света вернемся обратно в Очер по тому же ужасно грязному Морозовскому тракту и посетим Сосновый Бор.
(Сосновые боры вокруг г.Очера являются искусственными насаждениями эталонных лесов, созданными А.Е. и Ф.Л.Теплоуховыми в 1881-1908 гг. Они относятся к числу историко-природных охраняемых комплексов Очерского района. Из животных встречаются заяц-беляк, белка, лисица, куница.) это из интернета
В сосновом бору в 60ых что-то вырабатывали. Остался большой глубокий карьер округлой форму, где потом сделали беговую дорожку и футбольное поле, до сих пор там стоят ворота. Это излюбленное место прогулок горожан, действительно – очень хорошо там, много всяких тропинок есть, где погулять, подышать свежим воздухом, в грибные лета запросто можно насобирать всяких грибов. Сам бор находится на горе и с края горы виден весь город и дальше….можно посидеть на склоне, покурить, помедитировать, просто подумать. Я часто просиживал там часами и один и с разными друзьями. В бору довольно много земляники. Черники.
Около бора в старом кирпичном доме на восемь квартир жил один мо йзнакомый меломан-гей-старообрядец Федя. Лет на 15 он был старше меня и собирал музыку с начала 80х. У него была просто огромная коллекция очень разноплановой западной музыки. Хард-рок, попса, электроника.. Я очень часто приходил к нему и записывал кутаушки. Иногда он ненавязчиво приставал ко мне, но, поскольку я человек, сугубо по женской части, то он особо не настаивал, и наши отношения сводились только к обмену музыкальными записями и беседами на всякие темы.. Он мне часто рассказывал об их старообрядческих пророчествах.
Основной темой его проповеди было то, что скоро (еще при нашей жизни) на престол воссядет Антихрист, каждый человек будет иметь свое число и только те будут иметь пропитание, кто поцелует задницу Антихристу, остальные будут подвергаться гонениям и даже смерти, что лучше идти и скрываться в леса, как это делали старые старообрядцы. При чем он говорил, что первыми будут целовать зад православные никонианцы.
Теперь я вижу, что он был прав. Пророчества сбываются.
Так же на краю бора находится целый комплекс зданий. Это – бывший Очерский Индустриально-педагогический техникум, а ныне просто Колледж. В годы совка он был очень известен и сильно котировался среди ПТу, почти на уровне вышки по техническим предметам и готовил преподавателей по строительным профессиям, там преподавал мой дядя Володя. Он и его семья, Тетя Галя и моя кузина Ася жили в доме для преподов ОИПТ, у них было три больших комнаты и кухня, и я провел там почти все свое детство, рядом с кучей всяких животных, которых они держали – кошки, собаки, черепашки, попугаи. А с Асей мы безумно любили друг друга. Пока, конечно. Не стали постарше.
Потом три года я ходил в секцию бокса, которая так же была в спортзале Технаря. Для меня, хиленького парнишки, это было мощным испытанием. Мне даже уроки физры давались с трудом. А тут 2 часа полнейшей физической нагрузки. Тем не менее, я ходил, вырабатывал свою силу воли. Тренер у нас был очень классный мужик. Он быстро врубился. Что я за кент, но моя выносливость и упертось покорили его. Ко всему прочему, он, как и я был поклонником Блока. Он сказал мне. Что боксера из меня не выйдет, но он научит меня защищаться. Кроме бокса, в котором он был мастером спорта. У него еще был черный пояс по каратэ. Но каратэ тогда было запрещено совке. Он немного занимался отдельно со мной, в итоге, я научился хорошо защищаться, что помогло мне по жизни, когда приходилось драться с гопотью в Питере, Москве и даже Очере. Не знаю уж чем, но чем-то наш тренер не угодил местным властям и те с помощью милиции выжили его из города. В маленьких городах это частая практика – дрязги, терки и прочая фигня, неугодных врачей, начальников, спортсменов просто выживают из города.
За технарем находится тн Переезд, место где заводская жд пересекается с дорогой на Пермь. Рядом с Переездом есть ключик – любимое место моих одиноких детских игр. Мне так нравилось смотреть как песок поднимается этаким фонтачиком со дна ключика, довольно часто на ключик приходили местные женщины полоскать свое белье, тогда я уходил играть на жд насыпь. Каким огромным казался тогда мир! И зачем только дети вырастают? Многие даже мечтают о том, чтобы стать взрослым. Я хотел навсегда остаться ребенком…..увы…
Однако, пройдем снова в город прямо на улицу Ленина и Степана Разина. Старое двухэтажное здание, оно стоит до сих пор.
В нем 8 квартир. В номере восемь когда-то жила наша очерская коммуна (то что теперь именуют наркопритон), Жило нас там пять человек – Я, Света, Марина Кошарская, сам Хомс, чья квартира и была, да еще некая просто девчонка Ленка, детдомовская, хаты своей у нее не было, вот и приютил ее Хомс на довольно длительный срок, ничего наркотического она не принимала, разве что пива немного. Да и ничего особо страшного тоже – варили джефф (ездили в Пермь за солутаном), иногда мак, иногда ханку, иногда продавали анашу очерским любителям, все происходило достаточно мило, без прилючений. Бывало приходили всякие милиционеры и журили нас. Правда, один раз, когда приехали менты из Перми искать Яху (нашего друга, подельника Хомсу по делу о грабеже ларька, который сбежал с поселухи, хотя ему только месяц оставался отсидки.
…..как-то они, в изрядном подпитии зачем-то ограбили ночью ларек, рядом с домом, сладкое отдали детям (так их и нашли сразу же на следующий день). Яхе дали срок, Хомс отделался условкой…..
Эти пермские менты обыскали хату, нашли у Хомса в старых джинсах пятку травы. О которой он и сам забыл, немножко побили, чтобы он сказал им, где прячется Яха (Хомс и сам не знал) .
В итоге у Хомса появилась новая условка. Яху словили в Перми (кто-то сдал), он досидел свой месяц и вышел на свободу, и уже окончательно завязал с криминалом, но все это уже происходило в конце нашей жизни в этой хате на перекрестке Степана Разина и Ленина.
Наша коммуна жила на втором этаже, а под нами жила очень странная парочка, слегка алкоголичная, слегка просто сдвинутая. В первый же день нашего там проживания, они нас сдали ментам, но тогда у нас не было никакого палева, просто они привыкли, что вверху тишь да гладь ( до нас там жила Хомсова бабушка). Но Марина Кошарская быстро нашла с ними общий язык. Она со всеми могла найти общий язык. Больше они не стучали ментам, иногда они к нам заходили в гости на чай, иногда мы к ним на пироги. Хомс часто заходил к ним бухнуть.
Кроме нас пятерых очень часто к нам набивалась целая куча всяких очерских нариков, чаще всего Чапаевских, чо-нибудь варили – или мак, или джефф, или малагу, или просто укуривались и играли в тыщу зариками .Весело жили.
Через дорогу от этого старого двухэтажного дома жила Степановна. Была она инвалидом, что-то у ней было с одной ногой. Она все время сидела у окна, курила Беломор и стучала ментам на тех соседей, которые ей не нравились. На нас она не стучала, я часто шабашил у ней вместе с батей – то дрова кололи, то перекапывали ей огород, Часто я или Света, или Марина ходили для нею в магазин, она всегда брала банку тушенки, булку черного и много Беломора. Всегда она держала какую-нибудь маленькую собаченку, которая кругом гадила в ее дворе. Одно время, когда она еще ходила, я работал вместе с ней во вневедомственной охране на хлебокомбинате. В советское время это был единственный хлебокомбинат на весь очерский район. Я проработал почти два года, сидя в проходной, впуская и выпуская машины с хлебом. Ночами сидел за пишущей машинкой и чифирил великолепный китайский зеленый чай, писал стихи. А днями работы хватало. Работа мне нравилась, часто болтал за женщинами на погрузке или с технологом, которая объясняла мне весь процесс приготовления хлеба. Платили неплохо, тогда еще были всякие ночные, переработка, тринадцатая зарплата и прочие советские денежные допинги.
Мыза – одно из самых красивых мест города Очера. Почему это место так называется, мне непонятно, возможно. Краеведы знают.
По идее – мыза – это пригород, поселок около города. Но в нашем случае, мне кажется, что название произошло от слова мыс. И изначально была – Мыса.
Это, действительно, мыс очерского пруда. По берегу идут старые деревянные дома, выше домов – брежневки, пятиэтажки, построенные в 80ые, после Олимпиады. На Мызе находился Очерский Механический завод, огромное предприятие, построенное во время войны на основе артели -Работник- Когда-то там делали и ремонтировали всякую технику, плавили железо из руды, теперь – это огромная груда развалин – кое-где еще работают частные пилорамы. Есть оптовка и частная мельница. От остального осталось только то, что невозможно разобрать и продать. Вдоль завода по берегу пруда идет красивая бетонная дамба, уже основательно заросшая иргой, березками. На дамба летом в любую погоду сидят рыбаки, хотя это больше место для медитации рыбацкой, чем для настоящей рыбалки. В годы совка рядом с дамбой находилась еще нырялка и прокат шлюпок, но после падения завода, деревянная часть нырялки сгнила. А прокат (уже не действующий) сгорел. На Музе много купальных мест. Не знаю, называют ли их как-то сейчас, но в годы моего детства у каждого места было свое название – Песочек, Галечки, Девичья Ямка. На Девиьей Ямке купались девочки и купаться мальчику там было западло, мальчики могли высмеять, что с девками купаешься.
А вот на Песочки купались все и дети и взрослые. В 70ые и 80ые был другой климат, и все лето можно было купаться.
На Мызе жил мой друг Саня Балу (умер в 17 году от пневмонии, которую как раз заработал на зимней рыбалке). Он был Рыбаком!
Часто мы с ним укуривались, глядя на Остров. Или сидели на дамбе, типа рыбыли, а на самом деле или втыкали в гладь воды после хорошей дозы мака или летали, восплотившись в очерских чаек после грибов и малаги. С лавочек на берегу пруда открывается очень хороший вид, да не просто – хороший вид, а один из самых красивых видов на ЗЕМЛЕ.
Не зря Очер называют Пермской Швейцарией.
Кто был, тот поймет.