С некоторых пор в романе «Герой нашего времени» меня гложет... недосказанность. Состояние интересное и напоминает рекомендуемое для здоровья чувство лёгкого голода после обеда: переедать вредно. Любопытно, может, кому-то ещё знакомо подобное ощущение при чтении книги? Если так, то это – результат заботы Лермонтова о постоянной заинтересованности читателя или неряшливость и даже просчёты автора?
Характер и мировоззрение главного героя разработаны точно, но они поданы сразу. Главный герой, оставаясь вполне естественным, вообще выглядит неизменным; этакая константа в обращающемся вокруг него пёстром мире. Нет вопросов к фабуле: показать внутренний мир и поступки, совершённые этим человеком. Постепенно приходит мысль, что герой вовсе не представитель, а сущность окружающего его общества. Но разрозненные сюжеты не дают подсказок, как такое получилось? Откуда он взялся, такой Печорин? Может, есть «лакуны» в повествовании романа, которые можно было бы заполнить?
А структура романа? Прочтя всё, понимаешь, что кульминация повествования и его развязка наступает уже в первой части. Более того, главные и решающие разочарования в жизни героя описаны в первой же главе! И после этого до самого конца автор не побеспокоился подсказать причин появления именно такого Печорина! Глава «Фаталист» не выглядит эпилогом, просто «приблудный» фрагмент.
Вспомним.
У Печорина была (в столице? см. «Княгиня Лиговская») любовная связь с Верой. Потом он попал в Тамань, где с удовольствием обнимал прекрасную блондинку-контрабандистку. В Кисловодске он добился любви княжны Мэри, хотя не любил её и даже не пытался совратить (вот она безнравственность в полный рост!). После дуэли Печорина вполне естественно перевели в крепость за Тереком, где он полюбил и разлюбил княжну Бэлу. Потом он во Владыкавказе отбрил симпатизирующего ему Максима Максимовича. Следы Печорина ведут в Персию (наверное, через Тифлис и Баку), во время возвращения откуда он умер.
Лично я увидел в сюжетной линии несколько пробелов, заполнение которых смогли бы подсказать, как развивался внутренний мир Печорина. На эти «приключения» намекает и сам герой, но это больше похоже на хвастовство об амурных победах. Как герой стал таким, каким описан Лермонтовым? Возможно, сам писатель смог бы дополнить роман ещё несколькими главами, но не успел?..
И я обратился за помощью к... (не скажу кому). Реакция была естественная: «Убил, Вов. Какой «Герой...», какой Лермонтов? После рабочего дня, когда голова опухает, школьную программу уже не вспомнить...» Вот оно, наше отношение к гениям русской литературы: это почти забытое прошлое литературы! да всё закончилось ещё в школе! а тут ещё и мигрень не дремлет!
Предложение было таким: придумать ещё одно любовное (желательно) приключение Печорина. Естественно, сообразно его характеру и взглядам, и придерживаясь хронологии его жизни. Возможно, получится так дополнить сюжет, что все вопросы к «становлению» героя пропадут?
У моих жертв есть два часа, и пока они заняты этим малоинтересным сочинительством (благо, что строение произведения позволяет весьма вольно вставлять всё новые и новые сюжеты), немножко займёмся самим романом.
Читающим «Героя нашего времени» не мешает фрагментарность романа. Более того, не мешает и то, что «куски» жизни главного героя выстроены не в хронологическом порядке. А ещё – изложены от лица нескольких персонажей.
Фрагментарность, по большому счёту, – не редкий литературный приём. Тот же Хемингуэй в романе «Иметь или не иметь» «слепил» текст из трёх написанных в разное время повестей. Но там просматривается динамика, герой подан в развитии; чётко прослеживается и хронология действия. В романе Лермонтова главный герой иной: он дан неизменным, а автор просто добавляет в новых главах всё новые и новые мазки к его портрету, делая персонаж всё более и более прорисованным.
Кстати, вольным обращением с текстом Лермонтову, согласитесь, удалось доказать, что рекомендуемая «стандартность» структуры романа (пролог, завязка, развитие действия, кульминация, развязка и эпилог) вовсе не обязательна (для романа в целом, но для глав рекомендуемая схема работает!). Более того, обе части романа, обладающие сами по себе внутренним единством, слишком разные, а связь между этими частями «держится» на приключениях одного героя.
Любопытно так же понять, за что именно читатели и критики романа считали главного героя «безнравственным». С высоты нашего «просвещённого» времени забавы Печорина совсем не дотягивают до забав мажоров, под кайфом и с проститутками без правил разъезжающими по улицам на своих мерседесах. Как отмечал сам автор, «ужасные» поступки главного героя демонстрируют только лишь болезни самого общества, на которые оно закрывает глаза, если вообще их замечает. Лермонтову уже тогда кажется, что литература, построенная на безусловной победе «нравственно безупречного» героя над появившимися «кое-где у нас порой» злыднями, уже исчерпала себя и не может выполнять своих просветительских целей. Нужна встряска, «горькие пилюли». Получилось ли это у Лермонтова? Вопрос повисает в воздухе.
И всё-таки, чем был так страшен Печорин?
Его назвали «нравственным калекой», потому что... «Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...» Другими словами, герой всё-таки испытывает «страсти», но приучил себя анализировать их причины и нашёл способы влиять на них. Назвать такого человека «безнравственным» сложно, иначе придётся называть безнравственными тех же монахов в пустыне, которые побороли естественные для человека устремления.
Однако «несносный» характер Печорина приводит к более серьёзными обвинениями. За острый язык не прощают. Нелестные и остроумные высказывания о женщинах, об окружающих его сослуживцах, о дружбе, о принятых манерах в обществе без сомнения бесили не только выдуманных Лермонтовым персонажей, но и читателей романа. Любопытно, что уже через полвека парадоксальные взгляды других героев другого автора вызывает уже не шок и осуждение, а здоровый смех над собой (намекаю на персонажей Оскара Уальда).
Но это уже темы других рассуждений и исследований. А я пока вернусь к своему «чувству недосказанности». Повторюсь: характер и мировоззрение главного героя разработаны точно, но они поданы сразу, что меня не устраивает.
Два часа прошло. На моё «задание» откликнулось семь поэтов. И сразу скажу, что их отношение к теме было юмористическим (в силу манер на площадке в интернете, где это задание было предъявлено). Итак, что можно было «рекомендовать» Лермонтову, чтоб показать, как Печорин стал Печориным?
Я был обескуражен, «задание» оказалось неподъёмным. Вот предложенные «нашлёпки» на «зияющие дыры» в романе.
1. В Персии Печорин женился на персиянке, она родила ему ребёнка. Защищая семью, наш герой погиб от коварного клинка варвара.
2. В Персии Печорин попал если не в гарем, то в лапы красавиц. Налицо естественная параллель с известным поэтическим персидским опусом. Печорин, как и Есенин, счастливо избежал любви благодаря страсти.
3. Нет, не Бэлла стала бы для Печорина ангелом, посланным сострадательной судьбою... Только Гриновская Ассоль могла бы претендовать на эту роль. Именно эта героиня не имела недостатков дикарки и знатной барыни. В ней не было бы невежества и простосердечия одной и кокетства другой. Лермонтову надо бы изменить фабулу (ну и героя) на корню.
4. Григорию Печорину просто всегда не везло с женщинами. Жаль, что он умер так рано и жил в другое время. Но если бы Гриша жил сегодня, нашлась бы девушка с родственной ему душой. Одна из поэтесс предложила себя в качестве лекарства обществу, и от этого счастья Печорин не отказался бы никогда.
5. Григорий Александрович приплыл в Баку на струге с очередной княжной. Но вдруг божественные силы заставили его задуматься о своей порочной жизни, и его настигли голоса обманутых им женщин. Искушение привело не к покаянию, но к противному. Вполне естественно княжна летит за борт, а наш герой становится Степаном Разиным. Радикальное средство борьбы с больным обществом – хирургия!
6. Гиперсексуальность Печорина проснулась в детстве, когда он оказался свидетелем некоей сцены между его батюшкой во фраке и прекрасной крепостной крестьянкой в сарафане.
Итак, трое предложили продолжить роман в Персии. Кое-кто перенёс героя романа в другое время и совсем в другие истории. Одно из предложений – окунуться в детство героя, чтоб объяснить, как он стал «моральным уродом». Вывод: решения нет.
Предлагаемое слишком банально и очевидно, слишком гротескно, чтоб стать основой для правдоподобного продолжения романа.
И крамольная мысль: маловероятно, чтоб Лермонтов вообще продолжал этот роман: его герой был задуман сразу самодостаточным. Более того, Печорин – проект высших сил, что становится ясным из последней главы, «Фаталист», и это «оправдывает» героя в глазах людей.
Жизнеописание и анализ поступков в романе даёт всё для понимания характера и взглядов героя. Печорина надо воспринимать не как мечущегося и ищущего, а как состоявшегося и не требующего чего-то нового. Всё, что он делает, направлено на ещё одно доказательство теоремы, которую Печорин уже давно доказал. Последняя его попытка переломить свою судьбу описана в первой же главе «Бэла», после которой герой окончательно понимает, что не сможет добиться счастья, а достижение успеха – скучное и никому не нужное «удовольствие». К этому времени точка невозврата пройдена, обратимость его мироощущения невозможна. Естественное завершение романа – скоропостижная смерть героя вдали от всех и незаметно для всех.
Вы, конечно, поймали меня на том, что я говорил о семи поэтах, а привёл только шесть вариантов. Дело в том, что седьмой автор не поддался на моё авантюрное «задание»:
Печорин, этот вечный странник,
Куда несёт тебя теперь?
Огромной родины изгнанник,
Где ждёт потеря из потерь?
Какая ждёт тебя судьбина
Всем злым ветрам наперекор,
Зачем нужна тебе чужбина,
Зачем затеян этот спор?
Автор (с ником Наталия Валентиновна Филиппова) прямо заявила: спор о судьбе Печорина бессмысленный. Никакие «вставки» не изменили бы главного: герой в любом случае остался бы таким, каким его создал автор.
Белинский называл роман «грустной думой о нашем времени», не более того, т.е. «горькое лекарство» для общества оказалось даже не плацебо, а выплюнутой пустышкой. Произведение вызвало лёгкий скандал и было успешно проигнорировано. Такие герои обществу не нужны.
Однако в литературу роман внес новшество: глубокий интерес к психологическому анализу героев. Это и демонстрация прямо описанных внутренних переживаний самого героя (Печорина), и описание характеристики героя, поданной с большой искренностью опосредованно (через персонаж Максима Максимовича). До Лермонтова приёмов психологического анализа не использовали в своих несомненно прекрасных произведениях ни Пушкин («Повести Белкина», «Капитанская дочка» и др.), ни Гоголь («Миргород», «Петербургские повести» и др.). И получилось, что Лермонтов развивал не только критические тенденции пушкинского реализма, но и вычленил из него психологические. Вот здесь писателя ждал полный успех. Его эстафету подхватили, например, Лев Толстой, Фёдор Достоевский, которые прославили русскую литературу именно методом беспощадного психологического анализа, который был фактически открыт Лермонтовым.
Ну а как же моё «чувство неудовлетворённости»? Наверное это – всего лишь отношение к отлично написанной книге: хочется читать и читать и очень сожалеешь, что книга всё-таки закончилась.
декабрь 2017 – январь 2018.