Оглавление
ЧП
Несчастный случай?
Загадка сучка
Поминки на заводе
В гостях у Капулетки
Сила искусства
Невидимый Сатурн
Имитация крови
Изящный способ шантажа
Танцевальный разворот
Удачная охота
На дне Бангладеш
Постой, паровоз…
Закрытая группа
Мотив
Тень
Не бери на понт, мусор
Аната задалась вопросом: можно ли в гигаполисе убить человека и уйти от ответственности? Ведь люди встречаются друг с другом либо в квартирах – и тогда понятно кто, когда и сколько пробыл в помещении; либо в публичных местах – а там везде видеозапись.
Для отца этот вопрос стал новым поводом пофырчать на гигаполисные порядки. Ну да – постиндустриальный тоталитаризм. «Старший брат» смотрит на нас через глазок видеонаблюдения. Никакой частной жизни! Только в квартире, как в каюте, а за порогом – в телекамере…
Анате это было не очень интересно. Она привыкла к жизни, в которой все вывернуто наружу. Все мысли, видеозаписи себя любимой, семьи и друзей – в интернет. Видеокамеры на каждом шагу – и что? Вот и интересно – могут меня как-то так убить, чтобы безнаказанно?
- Ты насмотрелась старых детективов, - проскрипела восьмидесятилетняя бабушка. – Это не прежние времена, сегодня – защищенность.
Бабушка помнила еще времена ельцинского передела и путинского беспредела, и поэтому ценила гигаполисную стабильность, в которой все было предсказуемо. Стены – из сверхпрочных материалов. Транспортные системы работают как часы. Типовые кафе на любой вкус. Парки на каждом из тысячи этажей – в десятиминутной доступности. Платежи – процент от дохода. Ну чего еще желать? Вас бы в наше время с раздолбанной ЖКХ, за которую платишь, будто она из золота! В гнилые нулевые! Вот вы бы поняли, что такое «старший брат» от Кремля до управляющей компании! Упырь на упыре!
Бабушка продолжала бушевать и горячо спорить с папой, но Аната уже привыкла к этому и ушла от них в виртуальный он-лайн. Задала этот вопрос френдам, и понеслось обсуждение. Ух-ты, Анатина тема впервые вышла в топ!
ЧП
Аната шла по тропинке парка. Она гуляла уже давно, как и несколько других посетителей. Впрочем, они почти не замечали друг друга. В прошлом веке их вообще сочли бы за сумасшедших. Каждый второй беседовал с отсутствующим собеседником или разглядывал нечто ему одному ведомое, но невидимое для остальных. Прогулка – не повод отключить видео. Когда прохожие опасно сближались, сигнал сообщал им, что нужно посторониться, чтобы не столкнуться. Лишь изредка Аната замечала парочки, специально назначившие встречу в парке – чтобы пообщаться старинным очным способом на природе. Это не очень удобно, скамеечки маленькие. Гораздо удобнее очное общение в квартальных центрах (или, как говорила бабушка, на Арбатах). Можно было, конечно, и заехать друг к другу в гости, но квартирный модуль – тесноватая среда. Так что на квартирках встречались разве что старые друзья и парочки любовников, которые по какой-то причине не живут вместе.
Аната гуляла без видео, смотрела вокруг и слушала приятный шепот зелени и птичье посвистывание…
И вдруг – скандал! Крики, шум – даже как-то непривычно. Аната повернулась в сторону двух скандалистов. Один здоровенный детина поднял другого над почвой, прижал к дереву и орал: «Ну ты мне попался, тварюга!»
К месту события бежали два смотрителя парка, но не очень торопились. Уж очень детина был внушительный. В то же время по всему было видно, что своего спарринг-партнера он не уроет насмерть. Так, попугает, и потом будет расплачиваться за это разнообразными гигаполисными санкциями – запретом приближаться к обиженному и штрафом. Все заснято, отпереться от ответственности невозможно.
Детина уже опустил свою жертву наземь, когда порядок в парке был нарушен вторично – небывалое дело, чтобы беспорядки происходили так часто! Недалеко вопила женщина. Она верещала так, будто дело было не в наибезопаснейшем гигаполисном парке, а где-то в тропиках, и в нее впился какой-то жуткий жук. Забыв про прежний скандал, все бросились на помощь даме, но выяснилось, что помощь-то нужна не ей. Вернее, она уже никому не нужна.
Дама была шокирована видом… трупа, который разлегся прямо на тропинке, совсем рядом с тем местом, где только что прогуливалась Аната. Мужик лежал почти на животе, чуть повернувшись, и смотрел на Анату изумленными остановившимися глазами. Это было похоже на розыгрыш, но дама продолжала вопить, указывая пальцем на шею лежащего – из нее торчал деревянный сучок.
Несчастный случай?
Детектив Грум прибыл в парк, чтобы опросить свидетелей ЧП. Он уже просмотрел видеозаписи происшествия. Несчастный случай, конечно, но что-то в нем было странное. Так не бывает.
Погиб Лодин Михаил Викторович. Социо-психолог химкомплекса. Ну, правильно. Это предприятие расположено в гермоподвале. Лодин жил почти над ним. В индустриальном секторе работники должны являться в офис чаще, чем обычные люди, чья деятельность протекает удаленно, в Сети. Чуть ли не каждый день нужно забегать, контролировать, все ли ладно. За автоматикой глаз да глаз. А Лодин контролировал людей – все ли у них ладно. Десять минут на скоростном лифте – и ты на работе. Очень удобно.
Лодин прибыл в парк не погулять, а с каким-то непонятным намерением. Он стремительно вошел и сразу же двинулся по тропинке размашистым шагом. В руках он держал дешевый комп. Такие называют одноразовыми – пластиковый лист. Их берут с собой, если хотят что-то показать с флешки. Но не всем через трехмерную платформу, а только одному-двум собеседникам, стоящим рядом. Правда, в кармане покойника не нашли флешку. Комп не был подключен к сети. Значит, файлы находились в нем.
Лодин шел к своей неведомой цели, когда случился скандал в стороне от тропинки. Несчастный мельком бросил взгляд в сторону скандалистов. В этот момент он очень резко повернул на другую тропу – его плащ аж взвился, как мулета у тореадора - пришлось резко сменить направление более чем на девяносто градусов. При этом его голова сначала была повернута в сторону скандала, то есть почти назад. Затем, пока он поворачивал голову по ходу движения, что-то привлекло его внимание выше горизонта. Под ноги он не смотрел.
Совсем не удивительно, что Лодин не заметил неровность под ногами. Здесь ложбина, тропинка немного поворачивает, и препятствие на ней незаметно. Если прогуливаться не торопясь, ничего страшного. Но Лодин шел очень быстро. Его ботинок зацепился за корень, выпирающий из почвы поперек тропы. «Тореадор» потерял равновесие и повалился вперед. Подумаешь, бывает. То же мне беда, споткнувшись, упасть на мягкую почву. Но тут произошло невозможное…
Грум просмотрел запись падения несколько раз в замедленном темпе. Лодин падал лицом вперед, по инерции глядя на что-то. Одна рука инстинктивно двинулась вниз, но опереться на нее Лодин не сумел. С противоположной стороны от дерева был ручеек, протекавший по канавке. По ее краю и соскользнула рука. Зато второй рукой Лодин не мог действовать, ведь в ней был важный для него пластиковый лист. В результате он рухнул на бок и грудь почти плашмя. И надо же такому случиться, что на уровне шеи Лодина оказался довольно длинный острый сучок, торчавший из земли. Он вошел в горло. После этого несчастный прожил считанные секунды.
Во время происшествия в парке присутствовало всего несколько человек. К телу прибежали все практически одновременно. Никто из присутствующих до происшествия не был знаком с Лодиным.
Главная свидетельница – Виктория Михайловна Капулетка, студентка Киевского университета, физик-технолог. Она шла навстречу жертве, спускалась с небольшого холма, все видела. Впечатление – шоковое. Вся на нервах, ничего конкретного. Это – ужасно! Это – кошмар! И т. п.
Скандалили Гаврила Гаврилович Рубов, спортсмен, и Александр Робертович Берилех, психоисторик. Рубов всегда тут бегает. И вдруг случайно увидел человека, который издевается над ним в своем блоге. Каждый матч издевательски разбирает, тварь. И главное – в гигаполисе недруга практически невозможно встретить лично. Надо знать, в каком кафе или парке он может появиться и когда точно. А тут такая приятная (для Рубова) неожиданность – этот гад сам пришел в парк, где спортсмен обычно бегает.
Алексей Федорович Панов, известный в прошлом автор песен для мегазвезд. Сейчас на пенсии. Судя по его разъяснениям и по видеозаписям, Панов не видел сам момент гибели. Просто гулял, поглощенный своими мыслями.
Лодин немного помешал ему, когда стремительно прошел мимо, после чего Панов сделал несколько шагов вперед, после чего все началось.
Парочка - Артур Возгенович Саркисян, повар-дизайнер, и Ольга Борисовна Костикова, санитарный следователь. Говорят, что просто гуляли, ранее не знакомы, случайно заговорили. Но это, конечно, не так. И легко будет опровергнуть, потому что где-то еще они встречались. Но надо ли опровергать. Ведь все же понятно.
Запись нечеткая. Из-за ветвей плохо видно, но Артур явно пристает к Ольге, и ей это нравится. Но за рамки приличий вышли не сильно, потому что тут завопила свидетельница падения. Понятно, почему они темнят – наверное, оба в браке, и огласка им ни к чему.
В момент гибели Лодин беседовал по аудиофону со своим сотрудником Александром Львовичем Сигловым, технологом цеха смесителей, которого обслуживал как психолог. Сиглов отказался подробно передавать смысл беседы, так как это касалось его психологических проблем. Он «исповедовался», Лодин давал краткие профессиональные комментарии. Затем сказал: «Одну минутку», захрипел, и все. Дальше был какой-то шум.
Да, еще была девица-подросток, 14 лет. Она толком ничего сама не видела, хотя бродила рядом. Лодина видела издалека. Сначала прибежала на крики скандалистов, потом уже вместе со всеми – к трупу.
Грум не обратил бы на нее внимания, если бы не уверенность ребенка в том, что имело место убийство.
- Почему?
- Потому что в наше время таких случайностей не бывает.
- Ну знаешь, это не аргумент.
- Поспорим, если вы поделитесь со мной информацией, я докажу, что это не несчастный случай.
- Вот еще. С какой стати я должен…
- Я так и думала, что вам слабо спорить. Замнете дело, ясный файл.
И Аната, презрительно фыркнув и тряхнув челкой, демонстративно повернулась к нему спиной и стала удаляться по тропинке.
Загадка сучка
Грум быстро сделал отчет о несчастном случае, но все никак не отсылал его в инстанцию. «Таких случайностей не бывает». Действительно, если бы не цепь случайностей, ничего бы с Лодиным особенного не произошло. Но такова жизнь. Однако в голове Грума словно поселился этот презрительно фырчащий ребенок, который будто дергал его за рукав и все время повторял: «в наше время таких случайностей не бывает».
У него был еще повод немного потянуть резину с этим делом – странный файл из компа покойного. Это был трехмерный план непонятно чего. То ли здания, то ли городка. Ровные линии, разбивка на этажи или кварталы. Это могло иметь значение для какой-то организации, но его попытки выяснить что-то в химкомплексе не удались – никто не мог понять, что за штука изображена на файле. А без этого дело оставалось незавершенным. Нужно было подтвердить, что эта информация носит открытый характер. Или все-таки закрытый?
Грум снова просмотрел запись происшествия. Судьба Лодина решилась на повороте, около рокового корня. Трагедия стала результатом стечения множества обстоятельств. Лодин торопился. Почему? Шел на встречу? С кем? В этой части парка нет прохода куда-то еще. Значит, встреча была назначена здесь, и время встречи было таково, что Лодин опаздывал. Либо очень сильно опоздал и другой участник, или… Получается, кто-то из свидетелей лукавит, что не знал Лодина.
Тогда под наибольшее подозрение попадает Капулетка. Можно сказать, что Лодин умер, направляясь к ней. Практически, он на нее уставился, когда упал. Да и сама эта девица явно была слишком сильно потрясена случившимся. Конечно, всегда можно объяснить, что такое событие шокирует. Но все же такая реакция более объяснима, если бы у тебя на глазах погиб знакомый человек.
Подозрительна и ситуация со скандалом. Он начался именно в такой момент, чтобы отвлечь всех, кроме Капулетки, от места падения Лодина. И даже более того, чтобы отвлечь Лодина от погубившей его коряги. Не случайно он стал вертеть головой – на такой шум даже инстинктивно повернешь голову.
Если допустить, что эта Аната права, то некто должен был рассчитать время начала скандала и спровоцировать его с точностью до секунды. Получается, что Рубов и Бирилех или один из них в заговоре. Или что-то скрывают, утверждая, что все произошло случайно.
Как забавно, что он вспомнил про Анату, потому что она тут же и позвонила Груму.
- Привет, детектив. Вы еще занимаетесь убийством Лодина, или списали дело?
- Занимаюсь, только не убийством. Нужно еще доказать…
- Ладно, вот ответьте мне на простой вопрос: когда там появился этот злосчастный сучок?
Вопрос поставил его в тупик. Грум отнесся к сучку как к данности. Ну нельзя же всерьез спрашивать, когда там появился корень, о который споткнулся Лодин.
- Не знаете, - все с той же презрительной интонацией продолжила Аната, поняв по затянувшейся паузе, что своим вопросом отправила Грума в нокдаун. – То-то и оно. Давайте встретимся на месте.
Грум согласился. В общем-то пацанка права – надо разобраться с сучком. Сучок ведь не вырос из земли, он был в нее воткнут острым концом вверх. Причем точно в том месте, куда неизбежно попадала шея Лодина в случае его падения на этой узкой тропе.
*
Грум разглядывал план парка. Место происшествия на нем напоминало флажок, воткнутый в смотровую площадку, расположенную в парке на небольшом холме. За ним находилось огромное окно гигаполиса – роскошный вид на расположенные внизу леса и поселки, холмы и реки. Этим видом накануне убийства наслаждалась Капулетка, после чего пошла по тропинке, ведущей к одному из выходов. Аната и Грум договорились называть ее «тропой Капулетки».
Тропинка, по которой пришел Лодин («тропа Лодина»), пересекалась с тропой Капулетки. Была еще третья тропа, на которой скандал застал Анату. Эта «тропа Анаты» ответвлялась от «тропы Лодина» и пересекалась с «тропой Капулетки». На этом пересечении встретились Рубов (он обогнал Анату) и Берилех, который шел навстречу Капулетке, но последние несколько минут топтался на месте, словно поджидая кого-то.
Панов пересекал «тропу Лодина», приближаясь к парочке, затесавшейся внутри этого треугольника.
Они подошли к злосчастному корню. Аната присела на мшистую почву, долговязый худой Грум нависал над ней, словно знак вопроса над точкой.
- Вот смотрите. Сучок сантиметров в пять…
- Шесть сантиметров двадцать семь миллиметров.
- …был воткнут здесь. Точно на уровне горла. И под таким углом, чтобы упереться в твердую почву и пробить это горло. Совпадение? Как он сюда попал?
Грум привычно помял свою шкиперскую бородку и неуверенно промолвил:
- Очевидно, упал сверху вот на этот мох.
- Я это проверила. Подсадите меня.
С помощью Грума Аната легко забралась на ветви дерева – невысокой корявой корейской сосны. Настоящие строевые сосны в гигаполисе по понятной причине не водились – они здесь не помещались. Аната залезла как можно выше и зависла над тем местом, куда попал сучок.
- Вот! Здесь нет обломка, от которого сучок мог упасть в нужную нам точку!
- Может быть, сучок отломился ниже.
- Не получается. Смотрите.
Аната спустилась ниже, откуда теоретически сучок мог попасть в нужную точку, отломила прямую веточку нужного размера, прилепила к ней небольшой кусочек пластилина, чтобы «дротик» падал вертикально вниз:
- Кидаю!
Веточка упала на траву, отпружинила от нее и не воткнулась.
- Вот! С этого расстояния сучки не втыкаются. Кинетической энергии не хватает, чтобы пробить мох.
Грум расправил плечи и стал обеими руками рыться в волосах. Он так всегда чесался, когда нужно было «погонять извилины мозга». Но на этот раз проверенное средство не помогало – ничего умного ему в голову не приходило.
- В общем так, никакой сучок с ветки в этот мох не падал. Его сюда как-то поместили.
- Может быть все-таки случайно… - с надеждой промычал Грум. – Не знаю, например, вот, как ты сидел ребенок, играл, скажем, в солдатики. И оставил сучок.
- Может быть, хотя вряд ли. Я Вам сразу сказала, что это – убийство.
- Почему ты так решила?
- Чтобы Вы меня поняли, нужно, чтобы Вы сначала сами пришли к выводу, что это – убийство…
*
В транспортной комнате, которая несла Грума по трубе домой, он начал просматривать видеозапись места трагедии за последние дни и даже месяцы. Проблема заключалась в том, что с точки видеонаблюдения сучка не было видно – его закрывал корень и часть дерева.
Хотя Грум просматривал запись в ускоренном виде, ему понадобилось несколько дней. Важнейший факт заключался в том, что никто за это время не наклонялся над нужной точкой и тем более не присаживался здесь. На записи неоднократно появлялись и некоторые знакомые – пробегал Рубин, проходила Аната, шаркал Панов.
Однажды в парке появился и Лодин. Мимо своего будущего места смерти он не проходил – от входа направился к смотровой площадке. Вот – гуляет неспешно. Вообще он неспешный человек, немного неловкий. Нда, эта неловкость сыграет с ним злую шутку, а пока вот он – живой и здоровый, весело улыбается, вероятно что-то насвистывает.
Вряд ли сучок был злонамеренно помещен сюда несколько месяцев назад. Как-то случайно попал и дожидался своего часа может быть год или годы. Судьба. Не просматривать же записи за целые годы, чтобы ответить на детский вопрос – как сучок попал в мох?
*
Аната застала Грума в парке на месте трагедии. Он тыкал пальцем в мох.
- Вы так испортите нам улику. Ведь этот мох – улика.
- Я осторожно. Пытаюсь понять, можно ли было…
- Я уже пробовала. Нельзя. И вообще этот сучок сначала сюда нужно было принести.
- Почему?
- Он у Вас с собой?
- Да, вот.
Грум вынул из сумки окровавленный сосновый сучок в пакете, который на всякий случай взял с собой. Аната покрутила пакет и удовлетворенно вынесла вердикт:
- Я так и думала. Странно, детектив Грум, что Вы сами до этого не додумались…
- Ну точно! Молодец! Действительно. Хотя не знаю, надо проверить…
Грум понял то, что Аната уже знала. Этот сучок не мог упасть с ветки корейской сосны. Это действительно был обломок сосны, острый и белый, напоминавший нож с одной стороны и красно-коричневый тупой с другой. Но он был слишком прямым, чтобы быть обломком корейской сосны.
Поверив Анате на минуту, Грум все же решил проверить догадку. Мало ли какие бывают обломки сучков корейской сосны:
- Я все же дам проверить в лаборатории.
- Проверяйте, проверяйте. Но все же невероятно, чтобы сучок пришел сюда своим шагом и встал в стойку аккурат так, чтобы нанизать на себя этого бедного дядьку.
- Ну хорошо, сдаюсь. Как он сюда попал?
- Думаю, прошел человек с неделю назад, и выстрелил какой-то игрушкой типа портативного арбалета сучком в землю, тыльной частью вперед. Это же законы баллистики. Такая штука может лететь тяжелой стороной вперед, то есть тупой стороной. Она так сделана, чтобы выглядеть обычным сучком. Игрушка маленькая, но если посмотреть видео, то может быть что-то можно заметить. Неестественно прямая рука, взгляд, направленный в нужную нам точку.
Грум и обрадовался, и погрустнел. Появилась зацепка, но снова придется смотреть это скучное видео…
В ухе загудело. Звонили из диспетчерской местного следственного комитета. Грум обратился к Анате с предложением, от которого подросток не может отказаться:
- Хочешь посмотреть настоящее правонарушение?
- Вы еще спрашиваете.
- Поехали, подруга.
Поминки на заводе
ЧП произошло на химзаводе, как раз на том, где работал Лодин. Это было очень удачно.
Пока они четверть часа спускались на лифте в подвал гигаполиса, где в герметической зоне располагался завод, Аната по быстрому перекусила – в углу лифта было кафе самообслуживания. Она набрала заказ, поднесла к контрольному аппарату свой чип и мордашку. Аппарат выдал ей булочку с мясом и напиток, сообщив приятным женским голосом: «Детский лимит ограничивает потребление калорий. Возможность получения продукта «кекс» отсутствует».
Проклятые лимиты! До конца дня придется питаться пищевыми пилюлями – никакого удовольствия, одни полезные, правильно подобранные элементы. Тьфу. Скорее бы стать взрослой и начать пользоваться набором стандартных благ. На большее ее фантазия пока не претендовала.
- Скажите, Грум, вам хватает лимита для счастья?
- В общем да. Все-таки я не рядовой следователь, так что мой набор доступных благ меня вполне устраивает.
- Ну а если захочется чего-нибудь эдакого?
- Так ведь есть лимит эксклюзивных потребностей.
- А если уже потратили эти потребности, и вот хочется еще…
- Ничего страшного, бывало и такое. Берешь специальный кредит. Потом придется компенсировать, отказываясь от дальнейших этих самых, эксклюзивных...
- Нет, все-таки было хорошо, когда были деньги. Что хочешь, то и берешь.
- Ты, видать, не застала эпохи денег. В том-то и фокус, что когда они были, их все время не было. Да они и сейчас формально есть даже в гигаполисе, не говоря об окружающем мире. Просто в гигаполисе они практически не имеют смысла, мало что на них можно получить. Потому что приобретение не должно вести к вредным последствиям.
- Ну да, родители тоже так говорят. А откуда они знают, какие последствия вредные?
- Очень просто. Вот, тебе не дали кекса, ты и злишься. А если бы дали, стал бы накапливаться жир, что плохо и для здоровья, и для фигуры. А проблемы твоего тела – морока на всех: для здравоохранения, для родителей, для твоего молодого человека, то есть для общества в конце концов. Зачем гигаполису тратить средства на лечение, когда болезни можно предотвратить. Вот он и контролирует питание, чтобы оно было не только вкусным, но и здоровым. Хочешь – идешь в разнос, даже пьянствуешь денек-другой, но все это твое потребление фиксируется в базе данных. И затем ты уже вынужден потреблять более умеренно – в магазинах тебе не выдадут продуктов сверх нарушенных раньше медицинских лимитов – только полезное. А если бы все решали деньги, то при нынешней дешевизне производства продуктов народ бы нажирался всем подряд, тело стало бы помойкой. В условиях избытка продуктов, который достигнут в гигаполисе и вообще в развитых обществах, иначе нельзя – люди жиром заплывут или сопьются.
- Ну ладно, с продуктами еще куда ни шло. А для остального почему деньги не используются?
- А для чего тебе деньги? С тех пор, как получило распространение третье поколение синтезиров, ты можешь любую вещь сформовать из практически дарового полипорошка. Берешь программку в Сети, запускаешь в этот ящик, и он «распечатывает» все, что тебе нужно. Да ты сама знаешь…
- Ну все-таки вещи домашнего приготовления небольшие, приходится делать сборные конструкции. А они не всегда достаточно прочные, чаще ломаются… Хотя ладно, знаю что Вы ответите. Хочешь большого размера, с металлическими и деревянными компонентами – иди в промышленное ателье, там большой синтезир за полчаса все сделает по любому заказу.
- Естественно. Далее. Раньше мы и за путешествия платили, но теперь гигаполис обеспечивает отпуск в любой точке Земли. Какая разница – выплачивать тебе отпускные деньги или просто все организовать и дать валюту другого региона на карманные расходы и сувениры. Жильем мы обеспечены. Вот и остается небольшой круг эксклюзивных потребностей – коллекционирование там, торжественные подарки… Это не так часто бывает необходимо, лично я только раз обращался к кредиту.
- А если…
- Если – потом. Мы уже подъезжаем, давай к делу…
Посасывая курительную трубку (конечно же безникатиновую, с дымопоглощением), Грум объяснил суть дела:
- Там столкнулись два экзоскелета. Простенькое, в общем, дело – нужно понять, случайность или умысел. Жертв нет, но есть порча техники и сломанное при падении плечо. Я скажу, что ты – моя племянница. Улучи момент, пойди погулять по заводу. Вот на плане офис Сиглова. Я проверял – сегодня он на работе. Попробуй свести случайное знакомство, может, узнаешь чего.
Авария промышленных экзоскелетов – впечатляющее зрелище: они налетели друг на друга не просто на полном ходу – такое впечатление, что они дрались, как на бойцовских испытаниях. Согласно показаниям водителей, это произошло случайно – они ставили ящики с полипорошком, и с полного размаха ударили друг друга клешнями. Экзослелеты, не рассчитанные на такой удар, развалились. Детали разлетелись в разные стороны, покорежив и засыпав порошком все вокруг.
- Вот, из таких порошков сделано почти все несъедобное в нашей жизни. Давай, мы тут посмотрим, что к чему, а ты сбегай-ка вон туда…
И Аната пошла искать офис Сиглова. Александр Львович оформил рабочее место как пещеру. В центре этого логова стояло красивое кресло под дерево, которое идеально подходило к телу Сиглова. Со всех сторон мерцали экраны, генерировавшие трехмерные модели оборудования, которое контролировал Сиглов. «Работа не пыльная», - вспомнила Аната старинное выражение. Действительно, пыль, рассыпанная в цеху, отсюда далеко.
Хотя Сиглов как раз производил «пыль» - молекулы, составляющие полипорошок, совершивший недавнюю технологическую революцию. Предыдущие поколения 3D-принтеров создавали трехмерные объекты, убирая все лишнее, как Микеланджело, либо напаивая и приклеивая элементы к основе. Синтезир нового поколения направляет молекулы из полипорошка в те точки, которые указаны в компьютерной модели предмета. Таким образом модель воспроизводится быстрее, точнее и главное – гораздо прочнее. Хороший синтезир достигает огромной прочности, потому что напечатанный им предмет не имеет трещин и полостей, не предусмотренных компьютерной моделью. И вот Сиглов как раз следит, чтобы полипорошок содержал все нужные для синтезира химические элементы, которые по сигналу прибора направятся в запрограммированные точки.
Если что-то случится на производстве, Сиглову тут же просигнализируют датчики, все будет отражено на модели, и ему, опытному инженеру, останется предложить средство лечения проблемы. Если что-то простое, скорее всего удастся исправить, не выходя из офиса, с помощью манипулятора–полуробота. Если что-то сложное, то все равно нужно вызывать гарантийную бригаду. Так что из офиса выходить не требовалось.
Но и в любимом кресле Александра Львовича не было – у него была спортивная пятиминутка, и он бегал здесь рядом по самодвижущейся дорожке, наслаждаясь видом виртуальных лесных пейзажей на телестене.
Аната не придумала, как завести разговор, и решила попробовать пойти ва-банк:
- Здравствуйте, а к Михаилу Викторовичу как пройти?
- Его нет, - Сиглов выключил дорожку и стал обтираться полотенцем, демонстрируя красивую, хорошо натренированную фигуру.
- Сегодня нет?
- Вообще нет.
- Как, он уволился?! – Аната изобразила изумление, пытаясь придумать, как отреагировать на следующую новость, которая сейчас последует. Тут уж важно не переиграть.
- Нет, не уволился. Он, знаешь ли, умер.
Аната издала неопределенный звук, с которым съехала по стенке на пол. У нее как бы подкосились ноги.
Сиглов не то, чтобы удивился, но немного растерялся – что теперь делать с этой девочкой, которая вообще-то не должна была здесь находиться. Вызвать охрану? Но в общем, причина ее расстройства вполне уважительная. Как-то он нетактично ей сообщил. Что ее связывает с Лодиным? Мало ли.
Аната тем временем быстро «пришла в себя»:
- Боже, что с ним произошло?! Мы должны были с ним встретиться на днях, он не пришел, не отвечал на обращения в Сети. Вот я и решила зайти, а тут такое. Он же здоровый был человек, что с ним могло произойти в гигаполисе. У нас же не бывает несчастных случаев!
- Оказывается, бывают. А когда вы должны были встретиться?
- Да позавчера вечером, в парке.
- Ба-а, да у вас была счастливая соперница, - Сиглов как-то неприятно осклабился, на мгновение напомнив ей изображение Сатира из видеоучебника по греческой мифологии.
- Какая может быть соперница? Он должен был разъяснить мне типологию психических комплексов, - Аната употребила первое, пришедшее ей в голову психологическое выражение, и попала в точку, потому что маска Сатира закрепилась на лице Сиглова. Он даже почесал ногу об ногу, словно копытное животное.
- Да, о комплексах он хорошо разъяснял, и даже на практике, но все же женщинам постарше.
- Что Вы такое говорите, - поняв, куда клонит собеседник, Аната решила углубить неловкую тему, разыгрывая святую простоту. – Неужели Вы думаете, что Михаил Викторович мог злоупотребить нашими отношениями?
Сиглов понял, что пошутил неудачно. Пришлось оправдываться. Конечно, общество уже не так помешано на педофилии, как в начале века, но все же подобного рода «неравные» отношения не приветствуются, и получается, что он бросил на своего психолога тень чуть ли не педофила.
- Нет, нет, ничего такого я не имел в виду, просто неудачно пошутил…
- Имели, имели, и что, правда? Он встречался с малолетними? Нет, я не ханжа, но все же…
- Да что ты привязалась, нет, конечно. Нормальный был мужик, не склонный к правонарушениям. Шел на встречу со своей старой знакомой, с которой давно не виделся и к которой был неравнодушен. Он мне сам говорил. Так что странно, что он тебя пригласил туда же, хотя бы и через пару часов.
- Когда он Вам это говорил?
- Да тогда же, когда и умер. Я же с ним в этот момент был на контакте, мы обсуждали, как лучше подойти к делу. Уж я в этом деле дока. И уверяю тебя, никаких нимфеток у него не было. Он вообще, похоже, был уже несколько лет влюблен в эту даму, а она все не давалась, играла с ним. То приближала, то отталкивала.
- А кто она? - спросила Аната уже как бы расслабленно, между делом.
- Нет, этого не знаю.
- Как же Вы давали советы, не зная предмета. Психологическая теория это исключает, не так ли.
- Психологические теории – это по мишиной части, а я – чистый практик. Ох, Миша, Миша, к цели летел, а под ноги не смотрел…
Сиглов достал из шкафчика графинчик с каким-то алкоголем.
- Тебе можно коньяк?
- Можно, - соврала Аната, которой по закону полагалось пить алкогольные напитки только в присутствии родителей или профессиональных педагогов. Но Сиглов этой тонкости не знал.
- Помянем. Хороший был мужик. Со странностями, конечно.
- Расскажите, как он погиб.
- Да как, как. Шел к своей пассии. Дурачок, опаздывал, заблудился в трех соснах. Или она его «заблудила», все толком не могла объяснить, где они встречаются.
- А-а-а, - Аната, то ли вошла в роль захмелевшей, то ли и впрямь опьянела со второй рюмки. - Налейте еще чуть. И лимончика. Ага, спасибо. Значит, он с ней говорил, а не с Вами.
- Да нет, со мной… Там нелепо как-то вышло… А, не хочу вспоминать, не важно… - и махнул рукой.
Он замкнулся, и вдруг посмотрел на нее недобро:
- А ты как сюда прошла?
- Не важно, - она тоже махнула рукой и выпорхнула из офиса.
Сиглов остался в недоумении. Эк она его раскрутила. Сначала поставила в неудобное положение, вроде оправдываться пришлось, «заглаживать вину». Потом он что-то растрогался, жалко все же Мишу. И, пожалуй, сболтнул лишнего. Кто это такая? Как сюда попала?
Он включил номер охраны:
- Здесь по цеху девочка какая-то посторонняя ходит. Откуда она взялась?
- Слушай, Саша, не до этого. У нас тут следаки шарят из-за наших двух придурков, которые технику расфигачили. А девица, смотрю, уже ушла от тебя, у входа сидит. Она со следаками пришла, так что не волнуйся.
Еще бы не волноваться. Вот влип. Надо будет посоветоваться, что с этим делать.
В гостях у Капулетки
- Итак, что мы имеем? – попыхивая трубкой, Грум растянулся в любимом кресле, услужливо принимавшем ту форму тела, в которой оказывался хозяин.
- Мы имеем то, что Вам все врали, – завершила Аната свой рассказ о том, как она расколола Сиглова. Рассказ был не без хвастовства, но вполне правдивый. Действительно, ей было чем гордиться, и Грум не жалел поощрительных кряков и охов, пока она излагала свою историю в лицах.
- Ну, может быть, и не все врали?
- Все, я уверена! Стоит капнуть остальных – тоже что-то всплывет. Во всяком случае, теперь у нас есть твердая подозреваемая, которая просто все наврала с три короба («интересно, что такое короб», – подумала Аната), и еще один скользкий тип, который тоже изоврался, да еще скрывает какую-то неясность. Как это: он говорил с Лодиным, а она в то же время того же Лодина «путала». И почему Вы сразу отказались пойти его додавить!
- Нельзя его додавить. Он может от всего отпереться. Никаких материальных доказательств у нас нет. Про тебя он вообще может сказать, что ты все неправильно поняла. Нет, Аната, ниточка у нас появилась, но пока больно тонкая. Однако вышло сла-а-а-вненько. Надо еще так попробовать. Похоже, с тобой они более откровенны. Кого следующего попробуешь раскрутить?
- Очевидно, нужно пообщаться с Капулеткой.
Выяснилось, что Капулетка живет за пределами гигаполиса, в северном секторе кольца электронных коттеджей. Анате еще не приходилось покидать гигаполис. Надо же когда-то начинать. В школе она должна была появиться через неделю, сейчас время дистанционного обучения, так что – решено. Грум подыскал Анате пустующий коттедж, который можно было снять через дорогу от Капулетки. Тут даже не понадобилась помощь следственных органов – хозяева коттеджа были членами Сети путешественников, в которую записался и Грум. Члены этой Сети могли жить в пустующем жилье партнеров, а за это предоставляли свое жилье другим участникам, которые хотели бы недолго пожить в их коттедже. У Грума был загородный коттедж, но он предпочитал отдыхать от гигаполиса каждый раз в новом месте.
Намерение Анаты выехать за пределы гигаполиса вызвало у ее родителей переполох:
- Мы сейчас не можем с тобой ехать!
- А вы и не нужны.
- Ах, да ты еще одна собираешься!
Но Аната была уже большая девочка, отказать ей было нельзя. Начались сборы – были заполнены три огромных чемодана (больше просто не влезало на робот-траспортер). Аната протестовала: в коттедже наверняка есть синтезир, и можно будет сделать все, что угодно! Зачем тащить с собой эти шмотки? Но родители были людьми предыдущего поколения, предпочитали вещи из натуральных материалов, которые получали по соответствующим лимитам «для чудаков».
Затем они долго и занудно объясняли Анате, как пользоваться магазинами – все еще господствующем способе распределения товаров в коттеджной зоне. Как и все жители гигаполиса, Аната уже была чипирована, и теперь на ее чип была загружена банковская карточка с деньгами. «Ох, разгуляюсь», - промелькнуло в голове, но предки быстро обломали: разгульной жизни не получится, деньги можно расходовать только равными порциями на каждый день. На еду и транспорт хватит с небольшим запасом. Но ничего экстраординарного не купишь.
- Приходишь в магазин, набираешь, что нужно, подходишь к кассе, прикладываешь покупки к окошку. Там на продуктах есть такой штрих-код, вот такой, смотри. Он должен бибикнуть. Прикладываешь руку с чипом. Она тоже бибикает – списывает деньги. На выходе иногда бывает, если ты что-то забыла оплатить – будет гудеть такая сирена. Не пугайся, найди неоплаченный продукт и также «пробибикай» его. Не забывай транспортер, чтобы самой не таскать. Там самодвижущихся дорожек нет, как у нас. Как ты добираться-то туда будешь, ты же не умеешь водить летун? А лимит на воздушное такси исчерпан.
- Меня подвезет знакомый, следователь Грум.
Родители уже знали о ее дружбе с инспектором, человеком положительным и надежным во всех отношениях. С таким человеком можно отпустить ребенка.
Еще несколько дней понадобилось на прививки.
Затем полчаса полета на автолете Грума. И вот она – «на свободе» - одна в собственном доме, вообще без всяких взрослых! Первым делом она попробовала приобрести алкоголь, но в этом ей вежливо отказали – проклятый возраст!
Ладно, займемся делом, слава Богу, Капулетка была дома. Из анатиных окон ее коттедж был как на ладони. Вот и сама хозяйка сидит в шезлонге на лужайке перед виртуальной площадкой. Жаль, что изображение видно только ей. Как бы завязать общение? Как они тут вообще знакомятся? В гигаполисе люди знакомились в основном по Инету и затем встречались где-нибудь в квартальном центре. А здесь, наверное, люди общаются по-соседски…
Вот и удача: на улице появился какой-то хмырь, который крикнул Капулетке:
- Вика, привет! К тебе можно?
- Сейчас, отключу защитный барьер. Заходи, Сема.
Отлично, значит, можно спросить что-то с улицы. Что бы спросить? Посмотрим путеводитель. Ага: здесь в десяти минутах ходьбы есть церквушка. Раритет: одна из немногих сохранившихся «гундяек». Против них было какое-то движение в 20-х годах, многие снесли. Но несколько оставили как пример архитектуры начала XXI века. Итак, мне обязательно нужно посмотреть Храм Святого Николая! И предположим, что я не представляю, как туда пройти. Тем более, что дорожки к нему ведут действительно какие-то запутанные.
Аната подошла к границе участка и обратилась к Капулетке, у ног которой на траве расположился Семен:
- Здравствуйте, соседи!
- Добрый день.
- Извините, что вас беспокою. У меня «географический кретинизм» - все время путаюсь в улицах. Не подскажете, как мне дойти до церкви?
- Это не так просто, хотя и рядом. Ну что, Сема, прогуляемся, покажем дорогу?
Семен был «рабом лампы», готовый выполнить любое указание Вики: «Слушаю и повинуюсь».
Капулетка надела широкополую вьетнамскую шляпу от солнца и вышла с Семёном на улицу. Аната представилась и стала щебетать о том, что родители решили показать ей «настоящую жизнь», сослали ее сюда от плохой компании. И вот она умирает здесь от скуки, только инетом и спасается. Но нельзя же все время жить в Сети.
- Да, сейчас не сезон общинной жизни. Вот осенью тут сплошное очное общение – фестивали, собрания. Даже утомляешься иногда от соседей и их гостей. А сейчас – все в разъездах.
Вика проявила к новой соседке полное сочувствие, приглашала в гости. Семен галантно ухаживал за Викой. Хотя пока он еще не стал хозяином ее сердца, но уже получил место «у ног». Вика не хотела его прогонять, но и идти навстречу его ухаживанием не торопилась. Она была даже рада появлению в их жизни Анаты, с которой можно было пообщаться без задней мысли.
Церковь, затесавшаяся в небольшой рощице, не произвела на Анату особенного впечатления. Простенький модульный храм, церковная «хрущевка». Семен тоже явно не был истово верующим, а вот Капулетка накупила свечей, расставила их по всему храму, а затем принялась писать записку «За упокой». Аната как бы невзначай заглянула в нее, и предчувствие не обмануло – первым стояло имя раба Божьего Михаила…
Прошло несколько дней. В первой половине дня Капулетка работала в Сети. По вечерам Аната регулярно заходила в гости к Вике «на чай». Почти всегда там крутился и Семен. Они рассказывали друг другу веселые истории или вели другой ничего не значащий треп, смотрели последние клипы и фильмы. Капулетка училась писать музыку, Семен лучше освоил это хобби и давал советы.
Однажды вечером, когда Аната пришла в гости к Капулетке, они с Семеном украшали дом «дирижаблями». Это такой модный причиндал – воздушный шар эллипсоидной формы со свечой. Обязательно в теплоизоляционном домике. Иначе дело может кончиться пожаром. Хотя материалы коттеджа и пропитаны антигорючим веществом, но все же в доме много что может вспыхнуть от свечи. Дирижабли плавают в пространстве по заданному компьютером сложному маршруту. Если выключить свет, то в темноте плавают свечи. Очень красиво.
Аната была из них самой продвинутой по части программирования, привела всех в восторг проложенным в воздухе маршрутом. Все трое они веселились как дети, меняя маршруты.
На столе раздался сигнал видеофона. Семен взглянул туда и сообщил:
- Вика, твой дядюшка Пан звонит.
- Пошел бы он в задницу.
- Так и сказать?
- Да ничего не говори. Сработает автоответчик.
Дядюшка Пан наговорил на автоответчик просьбу позвонить. Он волнуется, чувствует себя немного виноватым, очень опечален произошедшим и жаждет пообщаться.
- Может быть, стоит все-таки позвонить? – решился понастаивать Семен, и получил по полной программе:
- Твое какое дело! Ты запал что ли на этого Пана! Вот и целуйся с ним, езжай к нему!
Вика хлопнула рукой по панели управления, нарушив программу. В результате один из дирижаблей залетел в камин, они вытаскивали его оттуда. Это могло быть даже весело, Вика и Сема натужно пытались смеяться, но вскоре Семен откланялся.
- Он славный, симпатичный. Только вот нет у него больших целей. Не крут, - промолвила Капулетка.
- По-моему, сейчас все такие. Мои знакомые мальчишки – все как по полочкам расставлены. Мы живем в обществе, где все всем довольны. Никакого бунта. (Эти рассуждения Аната почерпнула у папы, но теперь они выглядели как собственные мысли). И бывают ли мужчины с большой целью?
- Бывают, - грустно и загадочно промолвила Капулетка. Аната почувствовала удачу и тут же вцепилась:
- Расскажите.
- Рома хочешь?
- Вы еще спрашиваете!
Вика стала манипулировать руками над столом-компьютером, дистанционно открыла холодильник и загрузила на летающий поднос бутылку рома и стаканы, подожгла искрой дрова в камине. Все это – не сходя с места. Мерцал свет камина, летали свечи на дирижаблях, девушки потягивали ром, и Вика рассказывала о Мише.
Они познакомились в Миланском соборе. Разглядывая прекрасные витражи, она охала и ахала. По ее репликам он понял, что перед ним соотечественница, завязал разговор. Грамотно завязал – это она потом поняла. Миша быстро схватывал, что ей интересно, всегда поддакивал, развивал мысль. Она неплохо разбирается в искусстве и итальянской истории, он, как потом выяснилось, на эту тему владел только школьным курсом. А разговор поддерживал почти на равных. Быстро перебирал пальцами на карманном пульте компьютера, и необходимая информация тут же поступала к нему из Сети. Выглядел ходячей энциклопедией.
Когда они разглядывали витраж с изображением Апокалипсиса, Капулетка восхищалась композицией. Вертикальная битва алого добра и зеленых сил зла. Гениально исполнено! Прямо таки чувствуешь себя частью атаки сверху вниз.
- Это дело вкуса, - впервые возразил он. – Если ты сверху, то движешься вниз. Но по-моему, лучше стремиться вверх. Что может быть лучше этого направления атаки?
Тогда она не придала значения этим словам, а в них был ключ к характеру Михаила.
Они пошли в кафе. Миша оставался идеальным мужчиной - обходительным, поддакивающим, щедро расходующим валютный лимит на понравившуюся женщину. Но было в нем что-то странное. Он как-то немножко нелепо двигался, что не вязалось с его общей аккуратностью и уверенностью в себе.
- Я вообще-то не могу долго без мужчины жить. Ты – маленькая еще, тебе в гигаполисе и мальчика пробовать не приходилось небось – они там у вас пугливые, ужасно боятся попасть под видеонаблюдение. А у нас здесь проще как-то. Вот, жалко, что Сема пресный, как маца. А Мишу-то я сразу раскусила – он как вафельный торт – многослойный. Интересно было попробовать. И уж я попробовала…, - продолжала Вика, становясь под действием рома всё размягченнее и откровеннее. Надо сказать, что у Анаты тоже все плыло перед глазами, и она с трудом удерживала внимание на столь важном для себя разговоре. Вика таяла перед глазами, как пластилин на солнце.
- Мы взяли транспортный апартамент, - рассказывала Вика. – Это как квартира в гигаполисе. Ну, ты же знаешь, что ваши квартиры движутся…
Конечно, Аната знала, что квартиры движутся – иногда днем она ощущала плавное движение и слышала негромкие щелчки. Гигаполис был живым организмом, в котором клетки все время перемещались по команде компьютера в соответствии с пожеланиями жильцов. Недавно отец сменил офис и заказал оптимальную точку расположения их квартиры между Анатиной школой и новыми координатами фирмы. Маме было все равно, она работала на фрилансе и вообще очень редко встречалась с коллективами-работодателями. И действительно, за несколько месяцев их квартира близко подъехала к заказанной оптимальной точке, хотя пока так ее и не заняла. Ведь это зависело от движения других квартир, которые сменяли друг друга в пространстве. Это реальное расположение мало кто знал – пешком подойти к квартире было невозможно, а транспортный модуль всегда ориентировался на индивидуальный номер квартиры. Так что хозяева знали только в каком «квартале» (на самом деле – огромной кубе в теле гигаполиса) сейчас расположена их квартира, что помогало учитывать время в пути до нужного «квартала».
Конечно, бывали случаи сбоев, когда квартиры «терялись», но не надолго. В них были встроенные «маячки», инженеры отслеживали движение квартир физически. Даже в случае «угона квартиры» пробраться в нее без хозяина было бы очень сложно – квартира реагировала на голос, на чип, а иногда и на всякие поставленные хозяевами на всякий случай секретные примочки. Так что движение квартир никого особенно не смущало.
Тем временем Вика продолжала свой рассказ:
- Мы поехали в Верону. Там все и случилось… Мы включили в комнате средневековую панораму – как будто мы в замке, наслаждались друг другом, фруктами и вином. Он обыгрывал мою фамилию и вдруг сказал:
- Как странно, что влюблен я в Капулетти. Но все равно ль тебе, что я – Монтекки?
Я смеялась. Я снова не придала значения…
Потом мы поехали в Венецию. Город сильно пострадал во время войны, но сейчас его почти отстроили. Много, конечно, новоделов, виртуальной имитации, но выглядит как настоящее. Было славно…
И вот плывем на гондоле, все так красиво… Только вода в Венеции пованивает, фу (Капулетка сморщила носик). И стала я ныть:
- Мгновение прекрасно. Но потом мы вернемся домой, в наши будни. И будешь ты снова ездить на своем лифте на свою работу, щупать мозги своих подопечных. И так изо дня в день. И будем мы встречаться. И будут это светлые моменты в серых буднях…
- Нет никаких серых будней! – вдруг как-то резко, как-то взволнованно прервал он меня. – Есть ступени восхождения. Каждый шаг может быть или вверх, или вниз, если понимаешь – куда идешь!
Ты знаешь, он преобразился. У него даже лицо поменялось. Я вдруг поняла, что Миша все это время маску носил. Даже в постели, нагой был, а в маске. А здесь, в Венеции, снял ее с себя на час. И все это время он читал мне лекцию о вертикальной мобильности, о социальных лифтах. Это, оказывается, его конек. Ведь раньше ни полслова на эту тему не говорил! А тут, как прорвало. Только я мало что поняла. Даже чертил мне в компе какие-то схемы, говорил, что это его открытие. Знаешь – похоже на план города, только не Венеции…
Она пьяно захихикала, потом стала мрачной:
- И говорит мне: хочешь стать моей императрицей?
- Императрицей? Хочу! Никак не меньше – королевной не стану.
Мы уже на площади сидели, я выпила тогда, думала – он шутит. А он не шутил. Он и был, как вафельный торт – под внешним слоем совсем другое. Потому и ходил так странно… Два человека в одном теле…
Но тут Вика стала засыпать, слова ее стали путаться:
- Он не мог в себе держать… Поделиться… С кем… Вот и Пан тоже…
Аната попыталась продолжить разговор, но и ее покидали силы. Ром победил любознательность. Аната упала в кресло, которое тут же трансформировалось в кровать. Голова кружилась, на дирижабле со свечой Анату несло над планетой, где сверкали голубые моря, высились гигаполисы, у подножий которых ютились старинные городки. В этих городках туристы пили вино, ели фрукты и занимались сексом. Но Аната не могла присоединиться к ним, потому что ее затянуло в социальные лифты. Эти лифты безжалостно несли Анату ввысь, от чего голова кружилась еще сильнее, и накатывал ужас…
Следующим днем Аната проснулась с головной болью и тошнотой.
Когда она встала с кровати, включилось видеообращение виртуальной Вики:
- Дорогая Аната. Славно мы вчера посидели. Но сегодня мне пришлось внезапно уехать где-то на месяц. Сейчас буду очень занята, но через недельку буду в Сети – пиши. Семе привет. Извинись за меня.
Умный дом среагировал на анатино движение и сказал приятным мужским голосом:
- Доброе утро, Аната. Ваш завтрак готов. Покидая дом, не забудьте свои личные вещи. После Вашего ухода дом будет заблокирован.
Это был голос Лодина. Так Вика запрограммировала.
Сила искусства
Так вот! Капулетка отлично знала покойного Лодина. И шел он на встречу с ней. И нес зачем-то «свое открытие» - чертеж, как-то связанный с вертикальной мобильностью. И зачем нес – непонятно. Ей эта тема не очень понятна и совсем не интересна. А он с этой мобильности фанатеет. Для кого нес – спрашивается. Не для нее. Какой-то там междусобойчик намечался. Кто-то еще знал и Лодина, и Капулетку.
- Да, убедительно. – Грум жевал свою трубку, пахнущую травяным ароматом.
- Надо, чтобы вы нажали на как-то на Вику.
- Нет, это не выйдет. На вашу с ней беседу я сослаться не могу – она в праве послать меня подальше. Пусть остается в неведении, что ее тайна раскрыта. А то уйдет в отказ, и оборвется ниточка.
- И что же делать?
- С другой стороны нужно зайти. Нам нужна вторая ниточка. Вот на их пересечении мы уже можем ловить свидетелей на нестыковках в показаниях. Заодно и тебя выведем из-под их подозрения.
- Мудро. Кого будем раскручивать?
- Очень подозрительно, что скандал Рубова и Берилеха случился аккурат перед несчастьем. Если смерть Лодина – не случайность, значит и скандал был как-то подстроен. Поймем, каким образом – получим вторую нитку. И попрочнее первой.
- Отлично, делим задачи! Чур, я беру Берилеха!
- Естественно. Не брутального же спортсмена Рубова.
- Договорились! – и они хлопнули друг друга ладонями в знак заключенного соглашения и даже можно сказать пари – кто лучше раскрутит своего свидетеля.
*
Оказалось, что Рубова нет в гигаполисе. А куда ж он делся? Полис очень трудно покинуть инкогнито, и Рубов не пытался этого делать – он вполне легально выехал на соревнования в Барселону.
Грум сел в транспортное кресло и принялся смотреть фильм о событиях последней Большой войны. Кресло понесло его по транспортным системам, встраиваясь то в одну трубу, то в другую. Ближе к Порту была небольшая пробка, и компьютер целых десять минут разруливал ее.
Итак, мы в Порту, ближайший космолет в Барселону через четверть часа. Грум неспешно прошел в местное транспортное кресло, и оно понесло его в космолет через все необходимые сканирования.
Ровно через пятнадцать минут его кресло встроилось в соответствующий модуль космолета. Грум вспомнил, как бабушка рассказывала ему о хаосе, царившем в аэропортах начала века, когда, даже явившись за пару часов до вылета, можно было опоздать на самолет из-за множества очередей.
Панель заднего вида засветилась, начался плавный разгон. Сначала мелькали стойки стартовой трубы, затем космолет вылетел за пределы Полиса. Внизу блеснули металлические покрытия его крыши, поверхностные конструкции Порта, панорама Полиса, точнее – его обширной крыши со множеством башенок, солнечных панелей, ветряков, перемолачивающих высотные ветра в энергию. Космолет стремительно набирал скорость, Полис превратился сначала в сложную фигуру на карте, а затем – в жирную металлическую пуговицу.
Вот видна старушка Москва, мелькнул Киев, внизу расстилалась медленно движущаяся карта – Балканы, Средиземное море, над Северной Италией – облака, южная уходит за горизонт.
На панели переднего вида сияла пелена немигающих звездных полей.
– Внимание, пристегните ремни. В течение трех минут мы будем находиться в состоянии невесомости.
Грум любил это состояние. А еще больше – смотреть, как его переносят окружающие. Он считал, что характер человека как нигде раскрывается в состоянии невесомости. У одних оно вызывает эйфорию, у других – архаический ужас, старательно скрываемой под маской человека XXI века. И только стюардессы равнодушно фланировали по проходу, держась за кресла и поручни, привычно удерживая равновесие.
Космолет развернулся, и теперь карта земли приближалась в передней панели. Апеннины сменились Пиренеями.
В оставшиеся полчаса полета Грум решил досмотреть фильм о событиях недавнего прошлого. Ему нравился финал. Он даже прослезился, когда пошли титры и песня:
Когда же ты достроишься, Саграда?
Финал еще не виден впереди.
Среди стропил за лиственной оградой
Все что-то чертит старый Гауди.
И вот опять его не понимают,
Где плоть нужна, там сваи и бетон.
И дух его отчаянно взвывает.
И тормозит он стройку – моветон.
Пусть утекает время по спирали
С картины снов глумливого Дали.
Возводят горы из стекла и стали,
И лишь Саграда – долгострой в дали.
Вернулись бумерангами короны,
Народ построил сотни баррикад.
Творенья Гауди закрыли кроны,
Но в мире больше нет таких саград.
Вокруг нее толпа туристов вьется,
Кофейное просперити окрест.
Но лишь тогда, когда гроза вернется,
Придет и тот, кто здесь воздвигнет крест.
Не будет даже думать о Саграде,
Чаруя толпы и пугая их.
И о другой помыслит он награде:
«Любовь – венчанье подвигов моих!»
Их свадьба прогремит по всей планете,
Всех светских хроник затмевая блеск
И заполняя блоги в Интернете
На зависть толпам завидных невест.
Они на годы станут парой первой.
Визиты, соглашения, война…
Он – баловень Паллады и Минервы,
Но тыл надежный – только лишь она.
Он о Саграде вспомнит в месяц горя,
Любовь свою навеки потеряв,
И в этот храм среди холмов у моря
Направит перст и свой суровый нрав.
Он напряжет союзные бюджеты,
Он сгонит лучших и озолотит,
Одобрит небывалые прожекты.
Пусть рухнет мир – но он их воплотит.
Когда Саграда обретет вершину?
Когда преломят в ней священный хлеб?
Когда покинет женщина мужчину,
И он решит воздвигнуть вечный склеп.
Когда настанет вновь конец эпохи,
Рука держать устанет ключ и меч,
И он уйдет под радостные вздохи –
С любовью рядом сможет снова лечь.
А вот уже и Барселона расстилается под нами. И даже Саграду видно. Достроенную. Да уж, к «евроимператору» Дани можно по-разному относиться. Когда его обвиняют в информационном тоталитаризме, это по-моему перегиб. Не так уж сильно он ограничил европейские свободы. Зато Саграду достроил. И после его смерти Евросоюз, оправившийся от потрясений, упразднил пост президента Европы и легко восстановил прежний уровень свобод…
Согласно договоренности, Рубов ждал Грума в кафе рядом с этой глобально-известной достопримечательностью. Рубов был разговорчив:
– Да, неприятная история. Даже жутко подумать, что можно вот так споткнуться – и всё. Все планы, эта чудесная жизнь со всеми ее прелестями… Гейм овер. Но вы приехали по поводу того слизняка, которому я намял бока… Я же признал вину, компенсировал. Даже психолог со мной работал, мол, крыша может поехать. Да какая крыша!? У меня здесь бункер железобетонный! – и Рубов очень убедительно похлопал себя ручищей по покатому лысому кумполу, действительно напоминавшему бетонный ДОТ прошлого века.
– Не сочтите за нелюбезность… – Грум опасливо посмотрел на кулачищи Рубова, в которых терялась чашка кофе. – Но все же некоторая вспыльчивость была вами проявлена. Я, конечно, не психолог, а следователь, но все же вы кинулись на этого, прямо скажем, тщедушного человека. Объяснение вы дали какое-то неясное. Учитывая ваше последующее раскаяние, мой коллега не стал копать это дело, но в связи с новыми обстоятельствами…
– Какими обстоятельствами? – Рубов сгруппировался и словно залез в этот свой ДОТ.
– Есть, есть тут обстоятельства. Вы ведь не случайно нарвались на потерпевшего, вы ведь ждали встречи с ним, бегая в парке.
– А-а-а, вот Вы о чем… Но ведь это не преступление. Это, можно сказать, смягчает… Я не стал вываливать все на свет Божий, чтобы шуму не было. Не нужен мне шум, я бы и вас просил, если все объясню, не предавать это широкой гласности. Можно на это надеяться?
– Если вы будете откровенны, то да. А почему вы опасаетесь огласки?
– Да ясное дело. Я играю за Барсу в экзо-болл. Они тут щепетильные донельзя. Если бы узнали, что бросился на этого типа, да еще и почему бросился…
Грум иногда смотрел матчи по экзо-болу – что-то вроде рэгби в экзоскелетах. Кстати, на заводе была авария с экзоскелетами. Пока Рубов продолжал говорить, Грум отписал своим ребятам в отдел просьбу проверить, не бывал ли Рубов на заводе.
– В общем, тема такая. Появилась в сети одна вонючка. Разбирала мои матчи по косточкам. Да, всегда есть недостатки. Но есть же и удачи! А эта тварь все мои шероховатости выдавала за профнепригодность. Да еще и вкусовщину всякую добавляла. Забил, но как хреново забил – одно везение. А я может быть над этим финтом месяц карпел, машину на него настраивал! В общем, вывел из себя меня этот виртуальный гад. Я обычно в блоге не отвечаю – меня может тыщ сто обсуждает. Но эти комменты написаны были хлестко, ярко, со знанием дела. Куча моих знакомых это читала. Подкалывать стали, цитировать.
А тут очень кстати набрел я в сети на программку одну. Она позволяет вычислять авторов текста по стилю. Ну, слова кто какие употребляет, в каких сочетаниях. Если мой анонимный обидчик где-то что-то и под собственным именем публикует, то программка мне сообщит его имя и фамилию, а там и портретик его достать будет не трудно. Так, на всякий случай.
Вот программка эта мне того Берилеха и сдала. Были и другие кандидаты на мордобой, но Берилех на 95% подходил, а остальные – максимум на 80. Я его фотки на всякий случай закачал на видеорегистратор – мало ли случайно где пересечемся. Берилех этот, правда, не наш, не из нашего Верхневолжского гигаполиса, да и в Барселоне не завсегдатай. Так что шансы были не велики. Но вот, видите – повезло.
Слово «повезло» Рубов произнес со злой иронией.
– Бегу по парку, а видеорегистратор мне сигналит: прямо по курсу Берилех собственной персоной. Я человек простой, прижал его к дереву, дал пару раз и говорю так ласково: «Доволен, гнида, щас я тебя раздавлю». Он верещит. Народ, ясное дело, подтянулся к нам, но на меня кидаться никто не рискнул. Так я ведь тоже не сумасшедший. Думаю, пугну, обозначу, что я его знаю теперь в лицо. Может он поостережется теперь пакостить.
В участке я покаялся: не сошлись в оценках последних матчей по экзо-болу. А Берилех этот глаза таращит и придуривается: «По какому экзо-болу?! Не знаю никакого экзо-бола, меня этот спорт вообще не интересует, я понятия о нем не имею!» Орет, как резаный, натурально так играет дурачка.
На том и расстались. Пасквили писать он прекратил, так что глаза б мои его больше не видели. В общем, с пользой я его помял.
Настроение Грума портилось. Какой-то тупик, случайность, не имевшая отношение к делу о гибели Лодина. Тут пришло сообщение из отдела: «На заводе Рубов не бывал. Анализ неанонимных электронных связей сотрудников завода показал, что с Рубовым в контакте находился Сиглов Александр Львович».
«Здрассьте, мордасти!» – подумал Грум. Фразу эту он произносил, чаще про себя, в случае большой неожиданности. Это была случайная удача, и нужно было что-то из нее получить. Может быть – совпадение. Но как-то уж больно тесен мир. Или гигаполис с его многомиллионным населением.
– Скажите, а что вы можете сказать об Александре Львовиче Сиглове?
– А кто это?
Грум предъявил видео с персональной странички Сиглова.
– А, Саша. Не знал его фамилии. Дельный парень. Большой знаток машинных масел. И инженер классный – он много толковых советов дает и по конструкции экзоскелета, и по эксплуатации.
– При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
– Да при самых обычных. Он тоже комментировал наши матчи. Коротко, но по делу. Я длинные полотенца в общем не читаю, а его замечания смотрел, учитывал. Потом и лично стали иногда общаться – он наш, гигаполисный, работает под парком, где я бегаю.
– И давно последний раз лично общались?
– Да месяца два как. Да, кстати! Вот Саша-то мне и посоветовал эту программку, которая позволила Берилеха вычислить!
Грум попросил адрес программки и отпустил Рубова, заверив его в конфиденциальности их разговора. Спортсмен перешел улицу туда, где стояли легковые экзоскелеты, разрешенные на улицах Барселоны, сел в один из них. Дверца закрылась, изящный робот повернулся к Груму, помахал рукой и легкой походкой пошел по транспортной дорожке мимо равнодушных пешеходов, автоматически перескакивая через медлительные электромобили. Грум представил себе, если бы Рубов был в своем боевом экзоскелете – раза в два больше и вдесятеро мощнее, без компьютерных блокираторов физического контакта, которыми оснащены транспортные машины. А этот монстр разнес бы тут все, пожалуй…
Да, странные связи открылись. Берилех ли писал эти пасквили? Или его подставили? Как и главное зачем? Грум отправил программку на анализ и довольно быстро получил ответ, что она в общем объективная, хотя бывает и получше. У этой есть недостаток, она делает свои замеры по относительно небольшому количеству контрольных слов. Возможны случайные ошибки.
А если знать эти контрольные слова и стиль Берилеха?
И Сиглов здесь опять замешан. Подозрительная личность. Предположим, он имел какие-то счеты с Лодиным. И как-то замесил этот скандал Рубова и Берилеха. Но зачем? И как он мог укокошить Лодина, разговаривая с ним по телефону. Вскрытие тела Лодина не показало никаких разрушений в районе уха, так что использование какого-то звукового оружия исключено. Кругом одни загадки, но становится интересно. Сиглов теперь – наш главный подозреваемый.
Появление подозреваемого нужно было отпраздновать. Грум заказал себе коньячку, и, прихлебывая из бокала, разглядывал Саграду. Мадонна с лицом «евроимператрицы» Анны. Сложная конструкция, состоящая из людских фигур, связанных загадочными линиями. Прямо как наше расследование. Только мы-то пока глядим на один маленький фрагмент.
И тогда Грума осенило: Лодин строил свое социальное здание, в котором нашел ключевое место для себя и, возможно, для своей Капулетки. На что ей и намекал. Его чертеж – это какая-то социальная конструкция – он же не инженер по железкам, а конструктор человеческих отношений. И кому-то эта Лодинская Саграда могла понадобиться или помешать. Сиглову? Пожалуй нет, мелковат. На исполнителя тянет, но не более. Кто за всем этим стоит?
У Грума не было никаких доказательств этой версии. Его просто осенило. Такова сила искусства.
Невидимый Сатурн
Решение Анаты отправиться в Сатурн было встречено родителями панически. Это место имело загадочную репутацию. На видеокартах Сатурн был почти не виден, так как представлял собой огромный шатер в несколько десятков гектар. Что было под этим шатром из ткани, прозрачной только изнутри? В Сети бродило множество страшных историй о сектантах из Сатурна, Союзный следственный комитет иногда проверял наиболее шокирующие из них, и каждый раз убеждался, что слухи сильно преувеличены. «Пропавшие» там люди быстро находились и давали благоприятные отзывы о Сатурне, «сошедшие там с ума» оказывались людьми, у которых отклонения были еще до визита под шатер. Собственно, потому они туда и отправлялись.
Сатурн был крупным центром психоисториков, выполнял заказы влиятельных людей и организаций, так что без веских оснований правоохранительные органы не могли заявиться под шатер. А таких оснований не было.
Прессу пускали лишь на окраины шатра. Можно было пройти разные психологические программы, которые предлагал сайт Сатурна, но и это не позволяло проникнуть в его таинственное ядро, занавешенное от чужих глаз. Слава Богу, интересовавший Анату Берилех работал как раз с клиентами, так что она могла получить к нему доступ вполне официально, записавшись на программу коррекции личности. Для этого она обзавелась рекомендацией из школы (шантажнув школьного психолога, что иначе устроит какую-нибудь истерику и испортит ему отчетность).
Школьный курс давал Анате самые общие сведения о психоистории: отцы-основатели от Айзека Азимова и далее, десять законов сопряжения исторического процесса и эволюции личности, чтение психоисторических схем. Для начала достаточно. Она даже составила свою психоисторическую схему – в самом грубом виде, но получилось эстетично. Аната осталась довольна гармоничностью полученной картины.
Предков утешало то, что дорога в Сатурн была относительно безопасна и не требовала от Анаты покидать закрытые пространства. Для них, привыкших к упорядоченности гигаполиса это было принципиально важно, хотя Антата после предыдущей поездки пристрастилась к свежему открытому воздуху.
Для выезда из гигаполиса нужно было арендовать автомобиль у автовокзала на граунд-этаже. Автомобиль представлял собой небольшую капсулу на колесах, в которой помещалось два пассажира и багаж. Инструкцию по применению Аната прочитала накануне и осталась довольна несложностью управления. Родители не нашли ничего лучше, как запугивать ее историями об автомобилях прошлого века, которые ездили как хотели, все время сталкивались и убивали своих пассажиров. Совершенно непонятно, почему люди вообще пользовались такими средствами массового уничтожения самих себя.
После прощальных поцелуев Аната наконец отделалась от родительского общества и стала хозяйкой отдельного помещения в несколько квадратных метров, включила музыку и стала наблюдать за перемещениями авто. Подобно известному гроссмейстеру, они не баловали разнообразием ходов. По выделенному маршруту автомобиль выдвинулся со стоянки, подъехал к входу в автовокзал и, словно по рельсам, прибыл к своему месту в транспортной трубе. В ее недрах жужжала транспортная лента. Автомобиль встроился в платформу, которая стала разгоняться до скорости ленты. Когда разгон был завершен, защелкали механизмы встраивания платформы в ленту – компьютер искал свободное место среди других авто.
Если верить родителям, бабушка в начале века возила их на автомобиле в каких-то хаотических скоплениях машин, называемых почему-то пробками. Это было непостижимо абсурдно, потому что в пробках машины двигались медленнее пешеходов в сантиметрах друг от друга, и при любой неосторожности водителей сталкивались. Кто и почему придумал такое глупое поведение, Аната так и не поняла, да и родители толком не знали. Потом, выбравшись из пробки, водители разгоняли свои машины всего до ста с небольшим километров в час и неслись по неровной дороге, все время рискуя задеть встречные машины. Превышение скорости наказывалось штрафом, а нечаянное столкновение – увечьями или смертью. Воистину, цивилизация тогда была царством идиотизма.
Теперь транспортная лента неслась строго по прямой со скоростью 500 километров в час, и это было совершенно безопасно – труба была избыточно прочна. Случались аварии, когда что-то ломалось в ленте, но в этом случае она замедляла движение, и механизмы трубы переносили автокапсулы на ленту-дублер – движение почти сразу продолжалось. Капсулы стояли на ленте одна рядом с другой, как вагоны в поезде. Некоторые люди и сейчас предпочитали пользоваться не автомобилями, а вагонами с просторными купе, которые тоже цеплялись на ленту. Но Анате такой вариант не годился – ей нужен был автомобиль, чтобы добраться от вокзала до места на Волге, где расположен Сатурн.
Когда встраивание в ленту завершилось, механизм поднял авто Анаты на поверхность трубы, откуда можно было насладиться видами бесконечных коттеджных поселков, рек, рекреационных зон – то есть лесов разной степени заповедности.
Не прошло и трех часов, механизм снова защелкал, переводя авто на тормозную платформу. Скорость стала снижаться, платформа остановилась, открылись автоматические двери. Авто двинулось по выделенному маршруту из вокзала. Загорелась надпись: «Добро пожаловать в Самару», и Аната выехала на привокзальную площадь, точнее – в степь, откуда расходились многочисленные дороги в разные стороны. Здания Самары высились с другой стороны вокзала.
Компьютер уже получил от Анаты координаты места назначения и направил машину к трассе № 7. Пока машина пробиралась по площади, ее в обязательном порядке вел компьютер, оценивавший расстояние до всевозможных препятствий – прежде всего других авто (людей сюда не пускали). Наверное, это напоминало старинные пробки, но куда более рациональные – через десять минут машина вышла на трассу. Поскольку дороги по прямой расходились в разные стороны, на каждой из них машин было немного. Окружающие коттеджные поселки были отделены от дороги заграждениями, переходы были подземными, так что пешеходы не беспокоили автомобилистов, а автомобилисты – пешеходов. В какой-то момент дорога оказалась пустой до горизонта, за которым садилось багровое солнце. Компьютер сообщил: «возможен ручной режим». Аната попыталась порулить, но это было скучно. Дорога была прямая, встречная полоса отделена заграждением. Где тут рулить? Как только Аната попыталась заложить руль слишком резко, компьютер заблокировал ее действие как опасное. Нет уж, рули сам, раз ты такая зануда – Аната переключилась в режим автопилота.
Единственное приключение – автомобиль просигналил, что кончается заряд батареи. Но вдоль дороги каждые несколько километров стояли зарядные платформы, питавшиеся от ветряков и солнечных батарей, которыми была устлана дорога. Так что Анате достаточно было снизить скорость у очередного зарядного устройства, автомобиль там припарковался, зарядился, и можно было ехать дальше.
Наконец машина выехала с шоссе на дорогу вдоль Волги. Это был короткий и самый ответственный участок пути. Здесь могли встретиться и другие машины, которые едут в любом направлении, и даже пешеходы. Скорость автоматически упала, компьютер начал барабанить сообщениями о разных отмеченных им нештатных угрозах вроде пролетевшей близко птицы. Аната попыталась перейти на ручной режим, чтобы немного порулить, но компьютер напомнил, что без навыков вождения такого права на обычной дороге у неё не было.
На горизонте показался гигантский шатер Сатурна, сбоку блеснула степенно текущая волжская гладь, и вскоре автомобиль припарковался на автостоянке. Аната подошла к информационному столбу, сообщила о своем прибытии, и вскоре из пристройки рядом с шатром вышел работник Сатурна – улыбчивый молодой парень с электротележкой: «Добро пожаловать» и все такое. Он погрузил вещи и провел Анату через КПП внутрь шатра.
Снизу большой шатер был практически не виден, над головой сияло солнце, плыли облака. Как объяснили Анате, шатер вырабатывал электроэнергию по принципу солнечной батареи и регулировал микроклимат в Сатурне. Здесь не было жары, дождей, холода и снега – вечная весна. Впрочем, трава зеленела благодаря искусственному орошению, и среди зелени были расставлены небольшие шатры для гостей и персонала. Вдали, словно дымка, виднелись какие-то занавеси, скрывавшие сердцевину Сатурна.
Анату разместили в одном шатре с еще двумя девушками, и вскоре вызвали на беседу к Берилеху (пациентка предусмотрительно записалась именно к этому консультанту).
Там, в гигаполисе, в мощных дланях взбешенного спортсмена Берилех казался таким ничтожным существом, а теперь произвел на Анату благоприятное впечатление. Да уж, интеллектуалы выглядят довольно нелепо, столкнувшись с внезапным насилием. А тут – благообразное вытянутое лицо в бородке, мудрые доброжелательные глаза, курчавые волосы.
Берилех поинтересовался, почему Аната записалась именно к нему.
- Мы с Вами как-то виделись, при чем при таких обстоятельствах, что Вам будет легче понять мои проблемы.
Берилех удивился, попытался вспомнить анатино лицо, но не смог. Однако она уже стала рассказывать ему историю о себе. Так мол и так, чувствовала себя в гигаполисе человеком защищенным, росла как цветок в оранжерее. И вот с месяц назад внезапно налетел на нее какой-то амбал, сбил с ног, а когда она завизжала, схватил ее грубо, поставил на ноги, пригрозил: молчи мол, я нечаянно, никому не говори, а то и впрямь кости поломаю. Синяки были, а свидетелей не было. Конечно, все это есть где-то на видео, но в органы она обращаться не стала, так что событие осталось без последствий.
Родителям сказала, что просто упала. А теперь нормально жить не могу – из-за каждого поворота этот амбал чудится, боюсь ходить в толпе – как бы не сшибли. А в Гигаполисе то и дело приходится погружаться в толпу. Раньше чувствовала себя как рыба в воде, а теперь – как рыба на суше. Просто беда, никакой жизни!
Аната даже выдавила из себя слезу и осталась очень довольна собой.
Берилех задал несколько уточняющих вопросов на понимание, Аната ответила скороговоркой – нужно было переходить к главному:
- На днях я стала случайной свидетельницей нападения на Вас, и очень Вам сочувствовала как товарищу по несчастью. А тут, просматривая сайт Сатурна, вдруг увидела Ваше фото и решила, что именно Вы сможете меня понять лучше других.
- Да, странный был случай. Я ведь об этом спортсмене раньше не слышал даже, не увлекаюсь я спортом. А он был ужасно разгневан, ужасно. Насилу его урезонили. И шуму наделал, шуму, Вы ведь тоже на шум пришли, или раньше его видели?
- Да так, мимо пробегал, но я поежилась от его энергетики. Такой же, как мой амбал, склонный к безмотивному насилию… Или все-таки к мотивированному?
- Наверное к мотивированному, но только я не понимаю, в чем его мотив. Какая-то ошибка, может. Он перепутал меня с кем-то. Но ведь и Ваша неприятность была случайной – Ваш-то амбал не специально за вами охотился, видимо. Куда-то спешил, случайно сбил Вас с ног, испугался неприятностей, сказал, что в голову пришло, и дальше понесся. Он уж и забыл о Вас, скорее всего.
Аната разыграла облегчение и стала уверять Берилеха, что он психологический кудесник. Попутно она продолжала выспрашивать его, нет ли у него версии, почему же все-таки Рубов на него напал и почему считал, что именно Берилех обижает спортсмена своими комментариями? Берилех лишь руками разводил.
- Ну что же, я составил предварительный диагноз, на основе которого мы можем более углубленно работать с Вами, - вдруг заявил он.
- Да и нужно ли работать углубленно. Ведь Вы уже помогли…
- Нужно, нужно, я ведь помог не в том, с чем Вы ко мне обратились. Вас ведь не сбивал с ног никакой амбал, а если и задел Вас когда-то, то не причинил этим никакой психотравмы.
Аната почувствовала себя на месте собственного кота, которого застали за разграблением пищевой мусорки – дело запрещенное, и если его застают на месте преступления, кот смешно прижимает уши в ожидании затрещины. Нда, это была она – затрещина. Анате даже показалось, что у нее прижались ушки на макушке, которыми она до сих пор пыталась уловить нюансы речи Берилеха, чтобы понять, не врет ли он. А тем временем он сам поймал ее на лжи.
- Отпираться бесполезно, - спокойно и даже доброжелательно продолжал Берилех. – Психоистория все-таки наука, и она позволяет быстро выявить признаки неискренности в речи человека. Дальше я сверил Ваше описание события с планом указанного Вами места, и должен признать, что вы неважно подготовились. Вы бы просто не могли успеть из одного места в другое так, как рассказываете. Конечно, память могла вас подвести, но это – еще одно основание для недоверия к вашей истории. И, наконец, третье, и главное: ваша реакция на обсуждение инцидента с «амбалом» совершенно невероятна для человека, получившего психотравму. Эта ваша «психотравма» совсем не болит. Вы легко обсуждаете это событие, но теряете к нему интерес, как только речь заходит о чем-то для вас куда более важном – о нападении на меня. И об этом нападении Вы знаете куда больше, чем положено случайному свидетелю. Вы не только помните фамилию напавшего на меня человека, но Вам известна суть его претензии, хотя на месте события Вы появились уже после того, как он эту претензию высказал. А больше он ее не повторял, а просто тряс меня, как мешок с костями, изрыгая проклятия. Подробности, известные Вам, не публиковались в Сети. Откуда же они Вам известны? Вы знакомы с Рубовым? Или с тем, кто его на меня натравил? Вы оказались на месте событий, которые связаны с гибелью человека, случайно? Или пришли туда заранее? Выяснением этих вопросов мы и будем заниматься в течение ближайших трех дней, на которые Вы у нас остановились.
Аната вспомнила фразу из старинного то ли фильма, то ли анекдота: «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу». Просто встать и уехать – значило полностью подтвердить правоту слов Берилеха, который конечно же сообщит обо всех подозрительных обстоятельствах таинственным координаторам Сатурна, они заинтересуются делом и будут работать против нее, да еще со всей своей психоисторической мощью. Оставалось одно – сделать из противника союзника. Этот метод ей тоже был известен из поверхностного знакомства с психоисторией, где она переоценила свои способности куда сильнее, чем возможность водить автомобиль без навыков. С автомобилем получилось, а с психоисторией пока не прокатило. Но Аната умела учиться на ходу:
- Нет, я не пришла туда заранее. Оказалась там случайно, но всё это меня чертовски заинтересовало. Хорошо, я расскажу Вам то, что знаю, а Вы поможете мне разобраться в произошедшем. Так, наверное, будет даже лучше.
- Ну вот и славно, - Берилех перестал давить на нее взглядом и откинулся в кресле. Он был доволен результатом беседы и предвкушал продолжение со множеством подробностей этого действительно странного события его собственной жизни, которое все эти дни не выходило у него из головы.
Аната стала рассказывать, как благодаря знакомству с правоохранителями узнала ряд подробностей. (Грума она не стала называть, чтобы ему случайно не повредить – всё-таки происходит разглашение). И всё это дело представляется ей ужасно загадочным и не случайным. Берилех выслушал её очень серьезно – и про сучок, и про Сиглова, и конечно же о Рубове, после чего обещал, не называя фамилий, посоветоваться с серьезными специалистами и помочь в «частном расследовании», которое начала Аната.
О своем появлении на месте событий он рассказал следующее: у него есть пациент, который работает удаленно и инкогнито. Началось их общение с действительной проблемы, которую этот человек под ником «Ангел» поставил перед Берилехом. Проблема была настоящая, либо Ангел очень хорошо её имитировал, и тогда он – сильный психоисторик. Такое не исключено, потому что после консультации их общение продолжилось. Ангела интересовали некоторые научные проблемы, по поводу которых он имел неглупые суждения. Тогда Берилех попытался с помощью лингвистического анализа выяснить настоящее имя, профессию и географию проживания Ангела. Эта попытка удалась лишь отчасти – Берилех выявил несколько авторов, писавших под никами, один из которых мог оказаться его собеседником.
Тогда Берилех решил не играть в кошки-мышки и предложил, если собеседник конечно не против, познакомиться в реале. Ангел согласился и назначил встречу в Верхневолжском гигаполисе. Единственное, на чем он настаивал, что Берилех должен быть на месте без опоздания, в определенное время. Ангел объяснил это тем, что в парке удобно встретиться, а потом он предлагает поехать в другое место, где можно пообщаться без посторонних ушей. Когда Берилех появился в парке, он простоял в назначенном месте минут пять, после чего на него напал Рубов. Ангел, ясное дело, не явил себя.
Вернувшись в палатку, Аната вздохнула с облегчением. Хоть в чем-то она смогла обвести психоисторика вокруг пальца. Он принял ее версию.
Имитация крови
«Чем дальше в лес, тем гуще партизаны», - вертелось в голове у Грума старинное выражение. Что же, если Аната права, то лгут все. Значит, всех и нужно опрашивать по новой. Даже если не лгут – кто-то что-то мог видеть, чему никто пока не придавал значение.
Поскольку Артур Саркисян работал в ресторане «Великий Дани», Грум согласился подъехать к нему и отобедать. Местечко считалось крутым и недешевым, так что Грум перекусил заранее. У него был лимит на деловые ланчи, и нужно было в него вписаться за счет скромности заказа. Артур, как истинный армянин, стал убеждать следователя, что он приглашает и все такое, но быстро согласился, что это было бы сомнительно с точки зрения этики.
Грум заказал безалкогольное пивокофе и структурное пирожное, нажав клавиши на столике робота-официанта. Но робот не отправился за заказом, как обычно, а предложил описать, на что должно быть похоже пирожное и какие есть пожелания по его вкусу.
- Вот в этом наш конек, - широко улыбаясь объяснял повар. Вы можете заказать себе средневековый замок со вкусом амаретто, и я это сделаю. И будет не сильно дороже.
- Хорошо. Попробуем парк со вкусом крови, - мрачно пошутил Грумов, но робот просигналил, что заказ принят и отправился за кулисы. Артем подмигнул, взял планшет, и стал что-то в нем рисовать.
- Это Вы сейчас готовите мое пирожное?
- Именно. Я правильно понимаю, что парк должен напоминать наше место происшествия?
Через десять минут Артур закончил работу:
- Минут через пять привезут. Хотя с кровью лучше было бы заказать мясо.
- На мясо у меня может не хватить служебного лимита, а свои добавлять не хотелось бы. Много вас в этом деле – так и разориться не долго.
- Но я-то здесь практически не при чем. Упал человек, подрались какие-то чудаки. Я в этот момент вообще был занят приятной беседой со случайной знакомой.
- Так уж и случайной? Я могу показать Вам видео, из-за растительности видно не очень хорошо, но случайные знакомые так быстро не начинают целоваться, обниматься и…
- Ладно, ладно, разоблачили. Но поймите, это не имеет никакого отношения к делу. А огласка для нас была бы ужасна.
- Насколько я знаю, Вы холостяк, а Ваша дама замужем, но в довольно свободных отношениях с мужем.
- Да, они не живут вместе из-за его работы и прочего. Все бы хорошо, да только может случиться конфликт интересов…
- Она занимается Вашим рестораном?
- Нет, но это теоретически возможно. Понимаете, ресторан у нас, естественно, кооперативный, я совладелец. Активный совладелец, участвую в принятии решений. Не то что в старые времена, когда до реформы тут заправлял какой-то барыга и его капризный сыночек. Я не застал, но ветераны рассказывают, что такое частная собственность и взбалмошные хозяева.
- Вы еще про рабовладение вспомните. Не будем отвлекаться.
- Ну да, я – лицо более чем заинтересованное. А она – санитарный следователь, их посылают в любые учреждения питания. Может быть конфликт интересов.
- И пока не было?
- Бог миловал. Мы познакомились на отдыхе, нашли много общих тем. Ну и внешне, и темперамент. Она так жаловалась на мужа, что я сразу понял – возьму штурмом этот мармеладный замок, достойная цель. Ну и взял. А когда оказалось, что я повар – она в истерику. Ее же автоматически лишат должности. Мы живем в мире холодных стандартов. Есть конфликт интересов – компьютер фиксирует – и все. Нельзя занимать должность. Конечно, переведут на другое место, но ей эта работа нравится. Вот и скрываемся. Ищем местечки. Занимать одно помещение мы не можем – это быстро всплывет. В отпуск ездим подальше от Гигаполиса. Но это редко. Вот, присмотрели этот парк. Тут видеозапись нечетко охватывает эти заросли. Можно хоть обняться безопасно.
Повар показал их на пирожном, которое действительно изображало место преступления.
- Вы попробуйте, это вкусно.
- Даже не хочется разрушать такую красивую работу. И сейчас она нам пригодится целиком. Давайте говорить откровенно, если не хотите огласки.
- Хорошо, хорошо, лишь бы без огласки.
- Пошагово. Что видели, что не видели. Или Вас так поглотили формы Вашей возлюбленной?
- Поглотили, конечно, но я поглядывал по сторонам на всякий случай. Что могу сказать. Видел девчушку. Опасная была девчушка. Напряженно так все оглядывала, я боялся, что нас застукает. Но мы ей оказались, слава Богу, не интересны. Что-то она там высматривала, чего-то ждала.
- Интересно…
- Дедок этот… Он часто там прогуливается. Деда обогнал тот. Ну который упал. Дедок развернулся и пошел, не торопясь, в противоположном направлении.
- Хорошо. Подтверждается его алиби.
- Вот, пожалуй, и все. Я бы и не обратил на деда внимание, он там вообще гулял и раньше…
- А что тогда? – Грум напрягся. Что-то толкнуло его, какой-то инстинкт, как у акулы, почувствовавшей капельку крови. Сейчас будет что-то важное.
- Да Ольга как-то необычно напряглась, когда он проходил, и мне показала его. Ну, мол, вдруг увидит. Он развернулся прямо перед нами, взглядом скользнул нехорошо по зарослям. Словно специально искал нас там.
- Вот как мы договоримся. Ольга Ваша может со мной отказаться разговаривать. Существенного повода для официального допроса нет. Да и фигура она влиятельная – подчиняется Совету гигаполиса напрямую. Я бы мог начать ее штурмовать, брать разрешения всякие и ордера. Шуму будет много. А шум вам с ней не нужен. Так что Вы уж договоритесь с ней, чтобы она меня приняла по-дружески и ответила на все мои вопросы с исчерпывающей полнотой.
- Сделаю все, что в моих силах, - отреагировал повар, скорчив невеселую мину, но тут же сменил ее на радушную рекламную улыбку и указал на торт. Мол, пора и отведать.
Грум взял модель кустиков, в которых прятались любовники и положил их в рот. Вкус был сладковатым, но незнакомым.
- Вкусно. И что, это и есть вкус крови?
- Думаю, да. Я отвечаю за дизайн, но обычно машина точно выполняет указание. Вам ведь не доводилось прежде пить кровь?
- Фу, так это кровь?
- Нет, что Вы. Просто сочетание ароматизаторов. Точная имитация вкуса.
«Имитация. Интересно. Сплошная имитация, - подумал Грум, - Нам показывают картинку, тщательно нарисованную заранее. В центре крохотный окровавленный сучок. И всем кажется, что они вращались вокруг него, как вокруг оси, совершенно случайно. Но получается, что не так.
И Аната там была не случайно. Хороша помощница. Что она там высматривала?
А раз у всех была своя роль, не значит ли это, что у этой сладкой парочки тоже была своя функция в этой имитации? Ведь если бы они не вписывались бы в эту картинку, их бы туда не допустили. Ведь спугнуть нашу парочку было проще простого. Но это не было сделано. Зачем они там находились? Случайно ли Панов развернулся точно напротив них?»
Изящный способ шантажа
Артур позвонил Груму и намеками, похожим на жаргон шпионских фильмов сообщил, что Она готова встретиться, но только так, чтобы это не вызвало подозрений. Может быть, он имеет какой-то повод обратиться к ней за консультацией?
Почему бы нет? Возможность причинения вреда здоровью при разгерметизации пакетов с порошком для синтезиров подойдет? Отлично.
Ольга Борисовна приняла его в служебном офисе, строгом, как больничный кабинет, безо всяких дизайнерских виртуальных штучек. Только белые стены и светлый стол с клавиатурой да интерфейсами для открытой и конфиденциальной информации. Разговор записывался. Таков был порядок. Ведь Костикова разбирала спорные ситуации, когда автоматическая фиксация санитарных нарушений давала неоднозначный результат. Точки питания и общественные учреждения были напичканы разными датчиками, которые сигналили – будь что не так. Но изредка коллективы или потребители оспаривали эти данные, возникали сложные споры, и в дело вступал назначенный городом санитарный следователь. Его решение можно было оспорить в суде. Но при спорных ситуациях мнение следователя обычно склоняло чашу весов необратимо, так что это была фактически последняя инстанция. Если не было оснований сомневаться в объективности следователя. А если такие основания появлялись, то следователь запросто мог потерять свое солидное положение и отправиться работать простым исследователем. Любой желающий в любой момент мог подключиться к записи происходящего в этом кабинете. Все здесь должно было делаться по принципу «комар носа не подточит». Грум конечно же все это знал и рассчитывал на неофициальное продолжение.
При первой встрече в парке Грум не разглядел Костикову толком. Тогда он задал несколько формальных вопросов и отпустил свидетельницу, которая ничего не видела. Теперь про себя Грум отметил, что не сходится с Артуром по поводу представлений о женской красоте. Перед ним сидела разбитная полноватая дама с живыми, пожалуй что красивыми глазами, но рыхлыватым лицом. В наше время конечно можно не прибегать к пластике, но тогда нужно соблюдать какую-нибудь диету. Зато ее прическа была настоящим произведением искусства, немного вычурная и архитектурно сложная, каскадами спускающаяся от торжественной вершины к игривым завиткам у плечей. Тогда, в парке эта заметная прическа была скрыта под платком, и Ольга Борисовна выглядела довольно таки банально, незаметно. Искусство маскировки.
Официальная беседа была непродолжительной. Да, безусловно, рассыпанный порошок несет угрозу здоровью, но оснований для возбуждения дела по ее сфере нет, так как – согласно сообщению экологической службы – после аварии на заводе порошок был оперативно убран, работники пользовались необходимыми средствами защиты, медицинские наблюдения не фиксируют отклонений в состоянии здоровья работников…
- У Вас еще есть вопросы?
- Нет, этого вполне достаточно для отчета, - ответил Грум и встал, чтобы направиться к выходу. Радушная хозяйка храма справедливости направилась его проводить. Подходя к двери, она проговорила четко, как будто для записи:
- Поскольку у нас очевидно не может быть конфликта интересов, я не думаю, что будет предосудительно, если мы пройдемся вместе. Я хотела бы перекусить здесь недалеко.
- Я тоже, пожалуй, проголодался, - в тон ей ответил Грум, и они покинули зону кабинета.
В кафе они уселись в уголке, и Ольга Борисовна заговорила, заметно волнуясь. Ее монолог был продуман заранее, и Грум пока просто слушал, лишь иногда кивая.
- Наш с Вами знакомый заверил меня, что все сказанное останется строго между нами. Я надеюсь на Ваше слово и никогда ничего этого не буду подтверждать. К тому, что Вы уже знаете, я могу добавить, что мельком видела жертву несчастного случая и еще одного посетителя парка, пожилого мужчину. Для Вас может быть интересно, что когда начался скандал, этот мужчина развернулся. Довольно резко, как солдат на параде. Он скользнул глазами по нам, но не остановился. Теперь у меня такое впечатление, что он знал, что мы там. Он не стал глядеть в сторону скандала. Он как бы резко отвернулся от жертвы, чтобы не смотреть на то, что произойдет. Как будто знал о предстоящем происшествии. И когда Вы нас опрашивали потом, и мы с моим другом делали вид, что не знаем друг друга, он так хитро-хитро на нас смотрел. Мол, я-то знаю…
А теперь самое главное. Позавчера один из видных деятелей Совета города Молов предложил мне сменить работу. Это не понижение, но я бы не хотела туда переходить. Впечатление такое, что место освобождают для кого-то другого. Когда я заартачилась, он сказал мне, что это позволит обеспечить мою личную жизнь, устранить конфликт интересов. Иначе следователю по делу о несчастном случае – Вам стало быть – станет известно о моей личной связи, и огласка станет неизбежной. Так что возможность сообщить Вам об этих обстоятельствах является для меня спасением, возможно временным. Но на Вашем месте я бы поинтересовалась связями того пожилого джентльмена и члена Совета города. Может быть, я очень мнительная, но у меня создалось впечатление, что дедушка следил за нами, а коль скоро случился несчастный случай, они нашли способ предать мои проблемы огласке через Вас, а самим остаться в стороне. Такой изящный способ шантажа.
Грум поблагодарил собеседницу и не стал разубеждать ее насчет несчастного случая. Его в этой истории больше заинтересовал даже не шантаж, в котором возможно замешан Панов, а брошенная вскользь деталь: он резко развернулся. Конечно, он теперь мог с полным основанием говорить, что не видел момент падения Лодина. У него и свидетели есть. А ведь он наблюдал за Лодиным до последнего момента. Грум почему-то вспомнил о военных самолетах, которые, выпустив ракеты, резко разворачиваются и уходят на базу. Ракеты уже сами долетят до цели. Что за ракеты мог выпустить Панов? Или все это фантазии, и он просто развернулся, подчиняясь какой-то своей внутренней логике, никак не связанной с происшествием?
Танцевальный разворот
Аната вернулась из Сатурна в полном восторге и с массой новостей. Прекрасное место, много открытых пространств, но все так хорошо продумано. Куда бы ни шел – придешь в какое-то полезное место, где люди обсуждают что-то очень интересное – философию, историю, мировую политику, психологию. И все очень открытые – присоединяйся, говори. Это не общение в Сети, где за текстами и схемами не видишь глаза собеседника.
Нет, что там в ядре Сатурна, она не знает, туда вообще неизвестно какие дорожки ведут. А там, где она жила – классический наукоград, где все подчинено стимуляции интенсивного общения и творчества. Это так Берилех сказал, и он прав.
Вообще было видно, что она по-ученически и немного по-женски увлечена Берилехом. Он мастерски составил психосхему Лодина, разложил его по полочкам. Это оказывается обычное дело, когда в человеке сосуществует как бы несколько векторов, но в Лодине они конфликтовали, и довольно остро. С одной стороны, это был лояльный и уступчивый до самоуничижения человек. Хороший, безотказный специалист. С другой стороны, в нем скрывался бешенный темперамент искателя славы. Вероятно, он не просто изобрел эффективную систему социальных координат. Это довольно развитая отрасль, рисовать общество сегодня принято. Он мог бы прославиться как специалист, просто опубликовав свое достижение. Признание, рост рейтингов в своей области. Но он не стал этого делать, хотя был крайне увлечен темой и жаждал признания. Он придавил эти свои стремления усилием воли. Он что-то вычислил с помощью своей системы и не хотел этим делиться с миром.
Вообще, судя по поведению и даже по походке, Лодина характеризовало большое внутреннее напряжение. Отсюда некоторая раскоординированность движений, которая в конечном итоге случайно стоила ему жизни.
Он не хотел просто признания и некоторого карьерного роста обычным путем, за счет рейтингов и лайков. Нет, он хотел «сорвать джекпот» (как выразился Берилех и потом некоторое время объяснял Анате, что значит это выражение). Он толи кого-то шантажировал с помощью своих тайных знаний, толи наоборот хотел заинтересовать ими. Берилех хотел бы посмотреть на схему, и как специалист в таких штуках мог бы нам помочь расшифровать, что там нарисовано.
Грум колебался. Все-таки информация могла оказаться конфиденциальной, а Берилех был замешан в деле. В то же время Грум сидел на этой схеме как собака на сене. Привлекать каких-то специалистов со стороны тоже не хотелось – они ведь вообще бесконтрольны, и при нынешнем уровне информационной открытости схема может утечь в Сеть. Посмотрим, может быть все-таки потом привлечь Берилеха, раз он уже в курсе дела. Надо только его потщательнее проверить или понять, как на него давить, чтобы молчал.
Ясно одно: если версия с убийством верна, то организаторы тоже хорошо просчитали психофизику Лодина и знали, что в определенной ситуации особенности его походки приведут к падению. Это опытные ребята, работающие в той же сфере, что Лодин и Берилех. Как всякий следователь, Грум конечно изучал психоисторию на уровне университетского курса, но все же он не считал себя специалистом в этой области. Нужно будет засесть за литературу.
А пока Грум решил назначить встречу Панову.
Алексей Федорович решил назначить встречу у себя дома. Что же, это уже внушает доверие. Если человеку есть, чего скрывать, вряд ли он пустит следователя в святая святых. Тут ведь можно подглядеть что-то такое… А Панов был открыт, говорлив и благодушен. Его круглое лицо почти все время озарялось улыбкой, как многие пожилые люди, он соскучился по живому общению.
Ясное дело – дети и родственники разлетелись по всему свету, старые друзья наскучили или заняты своими проблемами. Конечно, все доступны через компьютер, но это не то. Я люблю все натуральное: пищу, вещи, общение. Вот посмотрите вокруг – это не виртуальные фокусы, это настоящие вещи. Дерево, прошлый век. А то и позапрошлый. Вот потрогайте, погладьте рукой. Это карельская береза, столешница из зала в Кремле, где заседал ЦК КПСС. Слышали про такой?
- Я знаю историю. Очень интересно, и красиво. – Грум скользнул рукой по светлому гладкому прямоугольнику, напомнившему ему пластик. Чтобы сделать хозяину приятное, он погладил еще деревянный набалдашник кресла.
- А почему нет музыкальных инструментов? Вы же музыкант.
- Я не собираю такую архаику, я не имею извлекать звуки из струн и трубочек. Мое орудие труда – компьютер, где сочетанием клавиш можно получить и скрипку, и гобой. И точно рассчитать их эмоциональное воздействие.
Грум уставился на ящик со стеклом:
- А это старинный компьютер?
- Нет, это телевизор. Отчасти предок компьютеров, но информация там шла односторонне – от нас, творческих людей, к населению. Удобное было средство коммуникации. Сейчас все сложнее – на каждый твой чих куча комментов, любой графоман может тебя облить помоями. В юности меня это очень печалило, а сейчас привык, поставил информационные фильтры, читаю и слушаю только тех, кого считаю достойными и умными людьми. Но в этом есть свои минусы – редко встретишь нового собеседника. Ведь кого попало не пускаешь в свой мир. Так что Ваш визит – большая радость. С Вами я и обязан поговорить, и рад этому.
Грум и Панов расположились напротив друг друга за огромным массивным столом, на котором стояли канделябры со свечами. Хозяин не стал зажигать их, удовлетворяясь электричеством, но обстановка все равно была торжественная и старинно-церемонная. Хотя и не без признаков современности – Алексей Федорович налил чай с помощью дистанционного пульта, и перенес его на стол с помощью портативного дирижабля. В столе открылся холодильник и выдвинулись закуски. Понимая, что Грум на службе, хозяин тактично не стал предлагать горячительного, но бар тоже явно был встроен в стол.
- Что же, давайте еще раз вспомним тот день. Как Вы оказались в парке?
- Да как обычно. Сел и приехал. Три остановки на трубе, две на лифте. 15 минут. Я там люблю гулять. Вот, попробуйте эти креветки, я их приобретаю путем прямой поставки со Средиземного моря. Это не синтетический белок.
- Наверное дорого?
- Не очень. В наше время получить что-нибудь эдакое очень помогает бартер. Ты мне – я тебе.
- Что же, на музыку меняете?
- Можно и так сказать… - тут Панов замялся, придумывая какое-нибудь невинное объяснение… - я ведь могу написать торжественный гимн для коллектива рыболовного траулера.
Панов хихикнул, давая понять, что это объяснение для примера, и подробности своих связей со Средиземноморьем он раскрывать не будет.
Действительно, в эпоху общения всех со всеми по всей планете и относительно дешевого транспорта многие научились договариваться о поставках продуктов малыми порциями прямо от поставщика. Этот параллельный бартерный квазирынок трудно было отследить, и гигаполис, как и другие территориальные общины, даже не пытался с ним бороться, хотя он и нарушал стройность регулирования состояния здоровья граждан. На почтовых терминалах отслеживали только наличие ядов, взрывчатки и оружия. Остальное – пожалуйста – мы живем в свободном открытом и удобном мире.
Груму как следователю это не очень нравилось. Дело, конечно, не в креветках, которые действительно были сочны и вкусны. Но мало ли что может быть в этих почтовых отправлениях. Будь его воля, он бы усилил здесь контроль и регулирование. Но политическая система Гигаполиса исключала принятие непопулярных решений, так как была основана на электронных референдумах. А бартер был популярен.
- Итак, Вы пришли…
- Да, где-то за полчаса до всех этих событий. Ходил кругами. Тут этот несчастный чуть не сбил меня с ног. Вы извините, может и нехорошо так говорить, но он был какой-то нелепый и грубоватый. Шел размашисто, руками махал. Но тут я повернулся и дальше его не видел. Да и не хотел видеть.
- А почему развернулись именно в этот момент?
- Откуда я знаю? Может быть не хотел, чтобы он мешал моим размышлениям.
- О чем-то конкретном размышляли?
- Да, продумывал одну мелодийку, с которой до прогулки работал на своем домашнем компе, вот на этом, - Алексей Федорович показал на старинный комод в углу, куда, вероятно, был встроен его основной домашний компьютер.
- И что, получилась мелодия?
- Да, представьте. Хотите послушать?
- Я бы не отказался.
Панов включил мелодию. Ничего особенного, веселая такая, немного знакомая. Что-то откуда-то слямбзил наш композитор. Так, наверное халтурка какая-то. Потом прогонит на антиплагиат, изменит необходимый минимум. Но что-то в этой мелодии было такое… Грум размяк, как от коньяка. Эдак замечталось, он стал вспоминать свою покойную жену, как они были на Эвересте. Красота льда и огня, на котором они готовили обед перед отлетом… «То горячие до красноты, то холодновато голубые», - всплыло откуда-то из подсознания.
Грум понял, что уже не сидит за столом, а прохаживается по комнате, на него ласково смотрит Хозяин, этот милый старик. Вот музыка пошла энергичнее, вот резкий всплеск и более спокойное течение. Грум почти инстинктивно развернулся, как в танце. Ну конечно! Какой я параноик. Целую теорию придумал о ракетах! А Алексей Федорович просто развернулся в тот момент, когда музыка достигла кульминации. Вполне естественное объяснение. Чудный дядька, а я из него целого злодея вылепил.
Удачная охота
Раз Панов не при чем, Грум предложил еще раз прощупать Саркисяна – на этот раз с помощью Анаты. Она решила попытаться «склеить» Артура по всем правилам женской тактики, которую еще только начинала изучать. Девушка нарисовала на своем изображении хищный макияж, который должен был прибавить ей года три. Затем Аната уперлась подбородком в макияжную машинку и слегка прищурилась. Щуриться не следовало, но Аната всегда боялась, как бы машинка не прыснула ей краской в глаз. Но машинка всегда справлялась точно. Посмотрела в зеркало на результат. Вот эти линии уж слишком, пожалуй, вызывающие. Сотрем. Так хорошо. Посмотрим, какой у нас Артур ходок на сторону от своей Ольги.
Вариантов охоты было три. Либо Артур пойдет с работы домой, и Аната случайно столкнется с ним в лифте и попробует познакомиться. Либо он направится отдыхать – тут будет даже проще. Если он будет с компанией – еще интереснее. Можно будет и подслушать что-нибудь. Наконец Артур мог направиться по делам. Можно будет подсмотреть – с кем и зачем.
Грум знал график работы Саркисяна, так что Анате не пришлось долго ждать у ресторана. Артур вышел один и направился зону отдыха близ ресторана, решил поплавать. Если в электронных коттеджах за пределами гигополиса бассейны были практически обязательной опцией при строительстве, то в гигаполисе квартиры были для этого маловаты, и бассейны для желающих располагались в зонах отдыха вперемежку с кафе и танцплощадками.
Аната проследила, куда направляется Артур, и заняла удобный для наблюдения столик. Она выбрала напиток, хотя и безалкогольный, но с виду неотличимый от крепкого спиртного. Ее объект вышел из «дезипешки» («дезинфекционной площадки» - вспомнила Аната официальное название этого обязательного атрибута общественного бассейна и других подобных учреждений). Саркисян был хорошо накачан, брутально-волосат и ловок в движениях. Пузо, пожалуй, немного великовато, но что мы хотим от повара. Наверняка он может обойти калорийный контроль.
Артур сделал пару проплывов вдоль бассейна, эффектно поднырнув под зазевавшуюся на его дорожке тетку, вылез на шезлонг, взял выпить, включил над собой тихоокеанский виртуальный вид, но так, чтобы можно было наблюдать и танцплощадку – поэтому и сам он был виден Анате.
Аната встала и нетвердой походкой пошла мимо Артура, затем уставилась на него так, чтобы он это заметил и сделал вопросительное выражение.
- Артур?
- Дааа… - Артур явно вспоминал, где мог видеть это юную даму. На самом деле они виделись всего минуту при шокирующих обстоятельствах ЧП. Если он узнает ее под макияжем, то один-ноль в его пользу, и разговаривать будет труднее, зато ясно о чем. Нет, он не узнал.
- Ну Арт-у-у-р, - сыграла Аната хмельную обиду, - Аня меня зовут… Мы же так весело… С твоей подружкой… Ну…
- Лицо Артура просветлело. Не то, чтобы он вспомнил Анату, но понял контекст их предыдущей встречи. Он был расслаблен, и не прочь возобновить знакомство. «А для чего ж даны нам храмы», - промелькнуло в голове из классики.
- А-а-а, коне-е-е-е-чно. С Викой! Как же, славно посидели.
- Да уж, славно, - поддакнула Аната, еле скрыв удивление. С какой-еще Викой? Да ты действительно многостаночник.
- А что-то Вики давно не видно, и в Сети не отвечает.
- Да, обидчивая она… - Артур погрустнел. – Чуть что – нырнет в родовой замок, и нет ее ни для кого.
- В каком смысле нырнет? Она что – русалка, - и Аната изобразила пьяное хихиканье.
- Что-то вроде того… Царица морская. Что она, что дядя ее Пан. У них земля в акватауне где-то на тихом океане. Адреса не дают.
Аната чуть не выронила бокал. Вика, дядя Пан! Не может быть! В этой истории становится так тесно, что не остается места для случайностей. Похоже, я одна там была чужой на вечеринке старых друзей. Что же, проверим:
- А что ты удивляешься. У нее и фамилия такая, средневековая, как из Шекспира, Капулетти. У нас в поселке ее так и зовут иногда Джульеттой.
- Да, похоже, я как-то не задумывался, Капулетка, Капулетти. Но я-то не Монтекки совсем. А она режет, чуть что, прямо бефстроганов из меня шинкует.
- Но это же ты у нас повар… - у Анаты уже сложилась прочнейшая версия их знакомства. Она – подружка Вики по поселку. Не удивительно, что они могли встречаться, а он не запомнил ее лица. Женщины меняют макияж, да и вообще в наше время перед глазами проходят сотни полузнакомых лиц со всего света, всех не упомнишь. Везение любит подготовленных, нужно было развивать успех. Артура, впрочем, и так было не заткнуть. Дело даже не в алкоголе и ее обалденном макияже. Раз эта девушка знакома с Викой, значит может замолвить за него словечко. От упреков по поводу Викиной жестокости он перешел к пению гимнов в прозе ее достоинствам. Впрочем, пока это было неконкретно, было лишь ясно, как Артур безмерно любит Вику. Ольга не упоминалась. Аната держала это свое тайное знание камнем за пазухой.
- А может просто у нее кто-то еще есть, ну кроме тебя… Ты извини уж, но…
- Вполне возможно, - прервал Артур пение гимнов и уставился на Анату в высшей степени вопросительно. Мол, выкладывай, что знаешь.
- Ну, это не мое дело. Но бывал с ней такой, долговязый. Нелепый такой, Миша кажется.
- Да, знаю я, видел. И что, думаешь, у них…
- Точно не знаю, я же просто соседка, и не живу там постоянно. Семейно они не жили. А вот Пан…
- Что Пан? – Артур напрягся и был очень серьезен.
Аната точно не знала, как продолжать, чтобы не попасть впросак, но решила рискнуть. Сегодня явно был ее день.
- Пану по-моему он не нравился.
- Вот! – хлопнул Артур по подлокотнику. – Пан мне тоже так говорил. Обещал помочь, старый хрыч! А получилось черти что.
Аната выяснила уже столько интересностей, что решила идти ва-банк. Если проиграет – Груму и после этой встречи крутить и раскручивать:
- А Пан Ольгу знал?
Это был удар в яблочко. Артур одеревенел и медленно произнес:
- А ты откуда про Ольгу знаешь?
- Это мой маленький секрет, - ответила Аната кокетливо. – Потом расскажу.
- Ты Вике только не говори про Ольгу.
- Что ты, конечно, я понимаю. Только она видимо догадывается. Может, ей Пан сказал?
- Может, может… То-то так все сложилось странно. Это же Пан нас с Ольгой и познакомил. Как раз, когда этот Миша от меня Вику оттер, Пан очень сочувствовал, говорил, что на моей стороне. Понимаешь? И так между делом свел с Ольгой. Давай, ты так невинно с ней пофлиртуй, Вика заревнует немножко. Нет, план неплохой был даже, но сначала не получалось с Викой встретиться, а потом – Ольга в меня по самую верхушку прически втрескалась.
- Ну а ты что ж, не мог объяснить женщине, что занят…
- Да почему я занят! С кем? Вика-то меня бросила! А Ольга, она славная баба. Домашняя такая. Да только не выйдет у нас с ней ничего – там похлеще, чем с Монтекки-Капулетти замес. Запутали они меня как-то, и Пан этот оказался не так прост. А Вика вдруг освободилась… А я вот…
- Что, разлюбила Мишу этого?
- Не то, чтобы разлюбила. Но у меня снова появился шанс. А тут Ольга, этот Пан со своими… А ты, кстати, тоже из его компании? Эти музыкальные штучки…
- Нет, что ты. Я молодая еще для таких игр. Хотя он ко мне тоже подъезжал у Вики.
- Уж больно много ты знаешь про нас с Ольгой.
- Ладно, тебе – как своему. Мне Вика говорила про Ольгу. Наверное, Пан ей и слил.
- Ах он гад…
Аната поняла, что пора закругляться. Потому что по законам жанра дружеской беседы Артур начнет интересоваться, кто она и что она, и скорее всего поймает ее на какой-то детали. А спалиться сейчас нельзя было никак. Она же наговорила столько гадостей про этого неизвестного ей Пана. Оклеветала человека ради получения информации. А может быть – попала в точку. Все вроде логично выглядит.
- Ой, мне пора домой! Обязанности несовершеннолетней, - вытащила Аната козырь, который припасла на случай, если Артур потащит ее сегодня вечером в постель.
- Ты несовершеннолетняя? По тебе не скажешь, прими поздравления. А напиток?
- Угостили. Надеюсь, в следующий раз и ты меня угостишь. Пока-пока.
И упорхнула, оставив повара в тяжких раздумьях.
На дне Бангладеш
Да уж, Аната, снял бы перед тобой шляпу, если бы гигаполисе носили шляпы, - Грум был доволен до чрезвычайности. Уже после первых сбивчивых слов о том, что она выудила из Артура, Грум понял: они напали на золотую жилу. Он пригласил Анату отужинать у него дома. На всякий случай он взял официальную санкцию на это – работа со свидетелем в располагающих условиях. Начальство запросило родителей Анаты, нет ли возражений. Возражений не было, потому что Аната уже все уши прожужжала, какой он хороший и корректный дядька, хоть и законник.
- Няшный прикид, - сделал он комплимент её костюму, но Аната не поняла этого старинного выражения.
- Чего, чего?
- Ну, «чешечно отсвечиваешь», выражаясь вашим сленгом среднегигаполисной молодежной субкультуры.
- Бо, чавень, что кантуешь…
- Прошу к столу, - вернулся Грум к обычному русскому от молодежного сленга.
Между прочим, Грум готовил вполне профессионально, но без эстетических изысков Артура. Прекрасное соевое мясо с овощами, которые он выращивал на собственной гидропонической делянке. Все свое, здоровое и вкусное. Ладно, нас никто не видит – и по пиву («То же мне законник! – восторженно подумала Аната, - знает, чем купить»).
- Итак, что мы имеем: все вы оказались там не случайно…
- Почему все?!
- Ну, почти все. Суди сама. Лодина, Берилеха и Рубова туда вызвали. Капулетку, очевидно, тоже, при чем для Лодина это был сюрприз. Никогда не поверю, что Артур, Лодин и Капулетка могли оказаться в одном месте случайно, да еще при компрометирующих для Артура обстоятельствах. Похоже, место встречи невольно выбрал Артур, назначая там свидания своей Ольге. Узнав об этом, всех туда созвал тот, кто знал про все эти любовные расклады, то есть дядюшка Пан, он же…
- Пано-о-о-в!
- Дошло наконец. Очевидно. Недооценил я его. Ты как прокрутила мне запись вашего разговора, я сразу понял, что это Панов. Узнал его по «музыкальным штучкам». Он и меня заколдовал своими мотивчиками. Мастер, ничего не скажешь. Играет по людям, как по нотам. Вот только зачем, непонятно. Хотел устроить скандал? Капулетка вцепляется в кудри Ольги, скандал-компромат? Не уверен, что хорошая идея. Капулетка увлечена Лодиным, они могли бы встретиться так, что Артур со своей пассией остался бы в стороне. Да и вышло все вообще не про то.
Правда, Артур может подозреваться как возможный заказчик или даже организатор трагедии – Лодин ему мешал. Но зачем тогда притащил Ольгу?
Ольгу хотели скомпрометировать без скандала. Это получилось – она на крючке, в любой момент можно раскрутить скандал – не несчастный случай, а убийство! Сенсация! А тут и Ольга свидетель. Да еще такие обстоятельства…
Еще вариант – Капулетку пригласили посмотреть на артуровы шашни. Ну, чтобы убедилась. Или она хотела там оказаться, чтобы с ним убедительно разорвать. Она могла явиться в эти кусты, поймать за руку – такой-сякой, прочь из моей жизни! Кто мог ее пригласить? Только наш милый старичок. Расстреливается несколько зайцев: Лодин устранен, Ольга на крючке, алиби Панову – Артур его увидел и перепугался, смотрел не отрываясь. В итоге может, если надо подтвердить, что Панов на Лодина в последние минуты не смотрел (видеозапись это не очень четко фиксирует из-за расположения камер).
Я еще раз посмотрел, как вели себя присутствующие сразу после происшедшего в парке. Сначала, честно говоря, не придал значения. Панов утешает Вику. Это было естественно, он пожилой мудрый человек, утешает шокированную женщину. Я тогда не понял, что они – старые знакомые, но теперь это стало мне понятно. Артур, ясное дело, тут же дистанцировался и от Ольги, и от Вики, и хотел как можно скорее уйти. Дал мне общие данные, сказал, что ничего не видел, и был таков. Вика его заметила, вероятно удивилась, но была так расстроена, что не стала общаться. Судя по твоей беседе с Артуром, они больше не виделись. Если она знала от Панова об адюльтере с Ольгой, то и не хотела видеть. Оскорблять свое горе общением с падшим поклонником… Так что все логично. Теперь будет, чем прижать Капулетку. А вот что делать с Паном, пока непонятно. Он тут замешан по самые музыкальные уши, но не подкопаешься. Ну да, много кого знал, немножко обманул. Он пенсионер, чего с него взять, склероз. Так что ты идешь к Панову, а я – погружусь беседовать с Капулеткой.
*
Грум вышел из здания космопорта в Дакке. Сзади поднимался величественный Банглаполис, впереди – бескрайние замощенные солнечными батареями пространства, разрезанные набережными рукавов Ганги с многочисленными мостиками.
Капулетку пришлось поискать с помощью Интерпола. Ее акватаун оказался близ побережья Бангладеш в Индийском океане. Что же, хороший повод за казенный счет еще раз съездить в Бангладеш. Грум с детства следил за экспериментом в этой стране по расчистке социальных авгиевых конюшен. Когда-то старый учитель сказал ему: самое страшное для страны на ее историческом пути от Бутана в Швейцарию – попасть в ловушку Бангладеш. Эта фраза, конечно, очень упрощала картину истории, но для детского обучения сошло. Во всяком случае, учитель таким образом привлек внимание юного Грума к Бангладеш и опасности для нашей страны попасть в такую ловушку, которая лет двадцать-тридцать назад еще существовала.
Архаичное аграрно-традиционное общество при всех своих проблемах – устойчиво и относительно экологично. Современное общество куда более сытое и комфортное. А вот переход между ними – ужас кромешный, эпоха революций, войн и геноцидов. Если страна использует энергию перемен, чтобы выйти на новый уровень развития, то эпоха потрясений – меньшее из зол. А если страна не берет новый барьер, если потрясения не ведут к серьезным общественным переменам – то начинается гниение. Страна попадает в ловушку, когда и вперед не получилось, и назад не вернуться – людей стало слишком много для данной территории, да и навыки прежней жизни потеряны. Получается сообщество маргиналов, которые мешают друг другу жить. Их удел - неуверенность в завтрашнем дне, скученность проживания, антисанитария и т.п. В детстве Грум был с родителями в Дакке, столице Бангладеш. Они остановились в самом дорогом отеле, преимущество которого заключалось в том, что из окон номера не было видно ничего бангладешского. А вокруг – вонь и толпы населения, которое вынуждено жить даже на железной дороге, отпрыгивая от несущихся мимо поездов, на крышах которых (очевидно – и внутри) ехали толпы людей. До горизонта – крыши ветхих домов, заваленных чуть не по крышу мусором, в котором копошились толпы людей. Кто будет вкладываться в развитие такой страны? Эти несчастные люди не нужны мировой экономике. Нищета и неэкологичность порождают еще большую нищету – воронка, в которую затянуло миллионы людей, настолько бедных, что и уехать отсюда они не могут.
Грум читал фантастические антиутопии, которые описывали целые планеты, которые вынуждены жить, как нищие жители Дакки. Мыслители предупреждали, что при неблагоприятном стечении обстоятельств такой же планетой может стать и Земля. Посреди этого планетарного Бангладеш, переработавшего архаику в гору социального мусора, может какое-то время находиться «гостиница», рассчитанная на «золотой миллиард», но вопрос, будет ли население остального мира столь же смиренно, как несчастные жители Бангладеш? Все это очень волновало Грума в юности, он участвовал в общественных движениях, которые боролись за радикальные перемены – чтобы в Бангладеш не превратилась его страна.
Казалось бы, с изобретением синтезиров, а значит – и дешевых сверхпрочных материалов, можно было решить хотя бы проблему жилья. Но мешали проблемы собственности на землю и неумение бангладешцев нормально жить в городе и работать на современном производстве.
Бангладеш разительно изменилась, когда после серии кровавых социальных взрывов к власти пришла Партия спасения имени Маджибура Рахмана. Она предложила жителям выбор – или наведение прядка там, где живешь, или жизнь в совершенно новых условиях. Если тебе негде жить – переезд, если не можешь или не хочешь поддерживать порядок вокруг своего жилища на земле – тебе дадут место жительства поближе к небесам. Поскольку для миллионов бангладешцев комфортное жилье было несбыточной мечтой, эта программа была популярна. Суть ее заключалась в том, чтобы начать не со стройки на земле, а с акватаунов.
Европейцы в это время уже преуспели в деле заселения шельфа. Началось с Нидерландов, которым не привыкать расширять свою территорию за счет моря. Потом подключилось все побережье. Европейские акватауны были избыточно прочны и комфортны. Бангладешское правительство пригласило западных инженеров и мастеров для строительства более дешевых и массовых моделей. По ходу стройки готовились и местные специалисты. Новый образ жизни постепенно перековывал и психику поселенцев – под водой не забалуешь, а на перенаселенную землю возвращаться не хотелось. Своего шельфа у Бангладеш не хватило, но ее опыт вызвал благожелательное отношение Индии. Она на выгодных условиях предоставили свой шельф для подводного расселения. Подводная экспансия в сторону Мьянмы вызвала конфликты и даже небольшую подводную стрельбу. С трудом провели линию разграничение в этих мутных водах.
Когда нагрузка на почву Бангладеш уменьшилась, и у страны оказалось достаточное количество социальных организаторов, педагогов, инженеров и дисциплинированных мастеров, вымуштрованных подводной жизнью, началось возведение Банглаполиса недалеко от Дакки. Этот гигаполис поглотил все излишнее население. Конечно, не обходилось без трагедий, в акватаунах и гигаполисах было очень много самоубийств, сначала была высокая аварийность и преступность – часть вчерашних крестьян не смогла психологически перестроиться. Но с внешней стороны ситуация выглядела благопристойно. Да и гигаполисная система позволяет быстро удалять преступный элемент в специальные секции для углубленного перевоспитания.
А вот индо-бангладешские акватауны быстро приобрели популярность у людей среднего достатка со всей планеты. За счет недорогих подводных пространств, которые приобретали люди со всего мира, возвращались кредиты на всю эту программу. Капулетка по случаю приобрела себе местечко.
Артур упоминал в этой связи Пана, но его недвижимости там не оказалось. И вообще официально он не был ее дядей, какие-то у них странные взаимоотношения.
В порту Грум сел на подводный шаттл, который курсировал до нужного подводного поселка. Вода была мутновата, но затем вышли на более прозрачный участок, и в свете прожектора из темноты вдруг показывались пространства, плотно застроенные в несколько слоев сооружениями, напоминавшими то ли грибы, то ли крабов, то ли летающие тарелки. Шаттл приближался к грибу побольше, центру поселка, точнее квартала – так как непрерывная застройка уходила вдаль.
Изнутри квартальный центр был типичным гигаполисным пространством – та же модельная конструкция с зонами отдыха и, видимо, административными и техническими отсеками. Восточная специфика в виде бойкой торговли сувенирами, рыбой и фруктами четко вписана в дизайн центральной площади.
Сюда Грум и надеялся вызвать Капулетку. На его попытки связаться Капулетка не отвечала, да он и не хотел предупреждать ее заранее о своем визите в Бангладеш, чтобы она под благовидным предлогом не усвистала еще куда-нибудь поглубже или подальше. А тут уж ей в любом случае через него не проскочить, даже если она воспользуется подводной лодкой. Перед поездкой Грум договорился о содействии с местной полицией. Благодаря полиции он позвонил Капулетке по линии экстренной связи. Этот звонок она не сможет проигнорировать - вдруг какое-то ЧП.
- Здравствуйте, это следователь Грум из Верхневолжского гигаполиса.
После паузы, выдававшей удивление, последовало сдержанное «здравствуйте». Нет, ехать в квартальный центр она бы не хотела. Он может взять подводное такси и приехать к ней.
Через пятнадцать минут его подлодка присосалась к стенке обители Капулетки. Грум еще не бывал в личных акватуанах, это было любопытно – маленький мирок на такой глубине. Никто, разве что кроме следователей и чрезвычайных служб, не может тебя здесь побеспокоить.
Грум ступил на искусственную зеленую лужайку. Потолка не было видно, он был загорожен виртуальным небом. Метрах в ста был дом, который, видимо, задней стеной упирался в противоположную границу акватауна. Перед ним расстилался сад – настоящий или искусственный.
Вика приготовила место для общения у самого входа. Столик, два стульчика, чай. Сама она была одета в черное, что, по оценке Грумова, подчеркивало ее красоту, которую при первой встрече следователь не разглядел в зареванном опухшем лице.
- Интересное место, - начал Грум, - странно жить под водой.
- Я не живу здесь, отдыхаю от мира. Минимум общения, подводные прогулки. Тут есть очень красивые места. Я приезжаю сюда переключиться, когда нет дел и не хочется общения. Вы вот только свалились на мою голову. С чего это Вы потратили несколько часов своего драгоценного времени на визит в такую даль?
- Дело в том, Виктория, что гибель Вашего знакомого Лодина оказалась не случайной. Поэтому я должен задать Вам множество вопросов. Начну с главного: почему Вы скрыли, что знали погибшего?
- А как Вы думаете? Человек ни с того ни с сего умер у меня на глазах. Я в шоке была. А Вы мельком спросили, я ответила, не очень задумываясь. Зачем мне лишние расспросы, не до того было.
- А кого еще Вы знаете из тех, кто был на месте происшествия?
- Да там была толпа знакомых, какой-то вечер встреч прямо. Артур, ухажер мой, скользнул взглядом смущенно и растворился. Мой старый знакомый Панов, его приятель Берилех, еще какие-то люди. Не было настроения их рассматривать.
Грум на мгновение застыл, как Буриданов осел – по какой дороге идти. Оказывается, Берилех – приятель Панова. Интересненько. Но прочь колебания – нужно атаковать по задуманному плану:
- Это Панов Вас пригласил в парк в день трагедии?
- Да.
- Зачем?
- Это не имеет отношение к смерти Лодина, его появление там было для меня сюрпризом.
- Вы должны были встретиться только с Пановым?
- Да.
- Опять неправда. Вы испытываете мое терпение. Вы же сами признали, что там была куча Ваших знакомых, только не нужно теперь говорить, что никого там не ожидали больше увидеть.
- Ну ладно, Панов рассказал, что Артур мне изменяет с какой-то фифой. Я и рада – я в Мишу была влюблена. Но Артур продолжал ко мне клеиться. Вот думаю, отлично, застану их, и отошью Артура со всей основательностью. Чтобы больше не прилипал.
- Скажите, а когда и как Вы познакомились с Пановым?
- Да еще в детстве. Я была фанаткой Соева, а Панов писал ему музыку. Мы его звали «дядя Пан», ему это нравилось. С Пановым было интересно. Он был кладезем познаний о мире, на любой вопрос имел свой ответ. Причем не на такие вопросы, чтобы ответ найти в справочнике. Вот, что такое время, знаете?
- Время? Ну, время – это то, чего всегда не хватает.
- Много чего не хватает. А у него был четкий ответ. «Последовательность состояний вселенной». Круто. Или «почему люди считают друг друга красивыми или некрасивыми». Знаете?
- Это все очень индивидуально.
- Банальный Вы человек. А у него целая теория была. И сейчас есть, конечно. Он так интересно это раскладывал, даже формулы писал.
- То есть был круг молодежи, с которым он общался.
- Да, и не один. Он редко знакомит своих друзей между собой. Может, загадочности подпускает, не знаю.
- А из Вашего круга много осталось?
- Да нет, как-то раскидала судьба. Но мы с дядей Паном общаемся часто. Он иногда просит меня обо всяких мелочах…
- И сам оказывает Вам услуги…
- Не без этого…
- И этот акватаун приобретен с помощью его ресурсов?
Этот вопрос был неприятен.
- С чего Вы взяли?!
- Навел справки. Вы – молодой специалист, Ваши экстраресурсы не велики. Никаких кредитных операций Вы не проводили, что понятно. Вы обеспечены жильем, Вам бы не предоставили такую услугу. Но у Вас просто появился ресурс за пределами нашего гигаполиса и его окрестностей. В гигаполисе это вызвало бы вопросы, но в Бангладеш – нет. Напрашивается вывод…
- Ладно, но какое это имеет отношение…
- Хочу выяснить близость Ваших отношений с Пановым. Он приобретает недвижимость на Ваше имя, и сам ею пользуется – его визиты в Бангладеш зафиксированы. Он здесь с Вами уединяется или без Вас.
- Какая разница, я – женщина свободная. Но мы не любовники, если Вы так озабочены чужим бельем. Дом тут многокомнатный. Да, иногда он здесь бывает и без меня.
- Честно говоря, мне не важно, любовники Вы или нет. Но очевидно, что Вы от Панова зависимы, Вы – часть его команды.
- Какой команды?
- Вот это я и выясняю. Потому что Лодин был убит целой командой.
- Не мелите чепухи! – Вика аж вскочила из-за столика. – Что значит убит! Я сама видела – это же был несчастный случай!
- А я думаю, что он был именно убит. И к этому очевидно причастны все, кто там был с Вами знаком. А может и еще кто-то. Вот, Вы такого Льва Сиглова знаете?
- Да. Был такой приятель у Миши. Работали кажется вместе. Но его я мельком видела, скорее слышала о нем – Миша говорил.
- И что говорил?
- Да так. Всякую чушь. Ловелас, мол, берегись его, соблазнит. А я отшучивалась, мол, сам берегись, если он меня отобьет – это будет твоя проблема. Так, однажды увидела его на какой-то тусовке, говорю, не бойся, Миша, не мой тип.
- А Берилех?
- Берилех да, часто здесь бывал. Они почему-то не хотели встречаться в гигаполисе и в моем коттедже рядом с ним. Скрывали свои связи. Здесь надежно – факт встречи практически невозможно доказать.
- А что они обсуждали? Только не надо общих слов, речь идет об убийстве.
- А что Вы ожидаете, кроме общих слов? Да и не верю я Вам с убийством этим Вашим. Миша просто упал, и все… А Панов с Берилехом обсуждали научные проблемы, довольно эмоционально, я бы сказала недружелюбно. То есть по форме вежливо, но иногда готовы были проткнуть друг друга вилкой. Какой-то мазохизм так встречаться и ругаться. Но это было важно для их работы.
- А в чем суть?
- Не знаю, я не всегда присутствовала.
- Что, никогда?
- Ну, иногда. Начиналось все с разбора ситуаций из психологической практики, а иногда с вопросов мировой политики. И потом в каких-то важных вещах они переходили на аналитически язык, так что вообще нельзя было понять.
- Так демонстративно скрывали от Вас часть разговора? Невежливо.
- Почему невежливо? Я знаю основы языка. Хочешь понять – шевели мозгами. В аналитическом языке каждое слово – это определение. Но мне не всегда было интересно. У Вас еще есть вопросы?
- Думаю, они еще появятся. Где я смогу Вас найти?
- Думаю, через пару дней я вернусь в свой коттедж.
Грум ехал в космопорт, наблюдая подводный мир и подумывая, что неплохо будет потрясти еще раз Вику, когда до нее во всей полноте дойдет, что любимый Пан, которому она так преданно служит, скорее всего убил ее милого Мишу. Скорее всего. Но Пан ли туда вызвал Лодина, вот в чем вопрос? Или Берилех? Он-то подходит на роль организатора этого убийства ничуть не меньше Панова. Зачем это им понадобилось. Схема? Но ни тот, ни другой не попытались тогда ознакомиться со схемой, хотя вот она, лежала. Можно было бы поднять и глянуть, потом мне отдать. Было бы подозрительно, но не очень. Не криминал.
Постой, паровоз…
Для встречи с Пановым Аната нашла прекрасный повод. Он лениво занимался общественной деятельностью, баловался борьбой за квартальные рейтинги. А участие в программе «Встреча поколений» - хорошая возможность повысить рейтинг. Дело несложное – побеседовать с юным созданием и вывесить беседу в Сеть.
Панов откликнулся на предложение благодушно и приветливо. Аната предложила встретиться на выбор – или у него, или в Уцэ. Ветеран предпочел учебный центр. Тема беседы – «Жизнь в раннем гигаполисе». Аната предупредила, что она идет с опережением возрастных нормативов, почти закончила средний курс, и общие данные о возникновении гигаполисов ей известны. Но было бы здорово, если бы он поделился какими-то бытовыми деталями и советами, как адаптироваться в гигаполисе. Это было бы полезно для нынешней негигаполисной молодежи.
Аната зарезервировала комнату для индивидуальных занятий, что летом было проще – ведь с осени по зиму занятий было больше, и почти все они были индивидуальными. Раньше, как учит нас история, учеников собирали вместе для заслушивания учителя – и сильных, и слабых, и усидчивых, и хулиганов. Это было неудобно, как почти все в индустриальном обществе. Сейчас, когда знания передавались в основном дистанционно, времени учителя хватало для индивидуальных занятий с каждым учеником – по мере необходимости. Панову, наверное, приятно было почувствовать себя учителем – весьма уважаемая профессия, не то что типовую музычку клепать. Однако, если верить Груму, Панов владеет какими-то гипнотическим музыкальными приемчиками. Но в Уцэ мы не будем слушать музыку, так что меня так просто не возьмешь.
Аната встретила его у ворот и повела мимо шумной младшей зоны, где профессионалы (от рассвета до заката) и родители (если у них на то было время) возились с чадами, начинавшими осваивать жизнь гигаполиса. Корпуса юношества располагались поодаль, чтобы шум невоспитанных малышей не мешал сосредоточиться на науках.
- Вы не против видеозаписи?
- Только если со мной потом будет согласовано выборочное цитирование, когда будете делать фильм с монтажом.
- Само собой, правила я знаю. Вы с каких времен живете в гигаполисе?
- Да чуть ли не с самой постройки. А до этого тоже жил в крупных городах, так что мне не сложно было адаптироваться. Сплошные удобства. Вам, молодым, не понять, что такое город до гигаполисов. Это же скопище проблем, безумной суеты и опасностей. Чуть ли не каждый день нужно было ехать к месту работы, пересекая линии движения транспорта, жутко неудобного. Под окнами шум от ремонта улицы, иногда – ночью. На улице – непогода. Фу. Так что я – преданный сторонник гигаполисного образа жизни и не приемлю всякое нытье о том, что он, мол, сковывает и подчиняет человека. Если у вас есть выход в Инет, в Сеть, никто Вас ничем сковать не может.
Было видно, что Панов не первый раз произносит эту речь, формулировки были отработаны и рассчитаны на минимальный монтаж при включении в фильм. Даже странно, почему Панов не добился более высоких квартальных рейтингов. Он мог бы быть большим авторитетом в квартале, если бы проявлял большую активность. Но не проявляет. Стар? Устал? Ему это не нужно? Или квартальная популярность и влияние - это не его уровень?
- Но вернемся к аргументам тех, кто предпочитает жизнь под открытым небом…
- Начнем с того, что возможность жизни в коттеджах у них есть только благодаря гигаполисам. Если все миллиарды населения Земли равномерно распределить по пригодной для жизни поверхности планеты, коттеджей на всех не хватит. Так что я не советовал бы им критиковать наш образ жизни – если они сагитируют нас в свою веру – начнется нашествие на их поселки, которое их сметет.
Панов засмеялся. Было видно, что он уже не первый раз побивал таким образом критиков гигаполисного образа жизни.
- Но жизнь в Инете отличается от обычной, она полна иллюзий, непроверяема. Не получается ли, что мы сидим здесь как овощи в грядке, а к нам подключены проводки иллюзий – как в старинном сюжете «Матрица»?
- Гигаполис тут не при чем. Жизнь человека всегда иллюзорна. Вопрос в том, готов ли ты просто потреблять иллюзии, приходящие извне, или в тебе достаточно творческой энергии и воли, чтобы формировать пространство иллюзий. «Матрицу» создаем мы сами. Мы можем ей подчиняться или управлять ею. И не важно, где мы при этом живем – в электронных коттеджах или в гигаполисах. Даже в древности было так. Есть реальность, которая приходит с голодом, болезнями и травмами. Есть иллюзии с богами, песнопениями и мифами. Есть люди, которые сопрягают одно с другим. Человеку приятнее жить в мире иллюзий. Этот мир – чисто человеческое достижение, высокая культура. Гигаполис защищает нас от проблем, которые раньше приносила реальность. Радуйтесь миру иллюзий.
- Но ведь иллюзии – это обман?
- А что есть правда?
- Ну… наука.
- Наука регулярно пересматривает свою точку зрения и гордится этим. Так что на роль истины в последней инстанции она явно не годится.
Тут Анате стало обидно за науки, которые она успешно осваивала:
- Наука объясняет, как она приближается к истине. А иллюзия не ставит такой задачи. Она – сознательный обман, а наука – борьба с обманом и невежеством. Вот!
- Как все было бы скучно, если бы жизнь человека сводилась к науке. Как быть без сказок, художественных фильмов и фэнтезийных игр!
- Но там авторы прямо говорят – это выдумка. А правда – только за наукой!
- Отлично, вот она – точка зрения истинного дитяти гигаполиса! Все должно быть рационально, и научная правда четко отделена от ненаучной выдумки, существующей только для развлечения. Так?
- Так-полутак. Я не спорю, воображение – это нужно. Только пусть оно не выдает себя за правду.
- А что, в нем нет правды? В выдуманных героях Достоевского, Стругацких и Поймова совсем нет правды?
- Есть, убедили, и там есть. И там, и в науке. Так где-же настоящая правда?
- Правда в тебе. Ты, Аната – хороший полемист на школьном уровне. Ты оперируешь готовыми штампами, которые дают в Уцэ, но когда ты их складываешь, получаются противоречия. Ты можешь оказаться и на одной стороне, и на другой – в зависимости от того, куда ведет разговор. А разговор ведет твой собеседник. Понимаешь?
- Поним-а-а-а-ю, интересно. То есть Вы защищали от меня гигаполисность, а сделали так, что я с перегибом защищала от Вас рациональность, на которой как раз и основана гигаполисность. Красиво! И наоборот можете меня также за нос поводить?
- Тебе нужно выбрать сторону, понимать, что ты защищаешь. Глупо спорить ради спора, нужно спорить ради каких-то целей. А цели свои ты плохо представляешь, и потому оказываешься на чужой, не своей стороне.
- Не надо обобщать. В этом разговоре – да, но вообще…
- А зачем ты так рьяно помогаешь следователю Груму? Ты же себе копаешь яму. Он же уже понял, что ты замешана.
Вот это был удар мастера железным пальцем под самый дых. У Анаты перехватило дыхание, в душу заползла темная тяжесть, и стало очень-очень гадко в горле. Панов сделал паузу и насладился впечатлением от красивого попадания. Он не только знал, что она сейчас работает на Грума. Он знал то, что знает Грум и не знает она. И что того хуже – пожалуй он знает то, что знает она, и не знает Грум.
- Вы не боитесь обсуждать это под запись? - выдавила она из себя наконец.
- Запись по непонятной причине прервалась несколько минут назад. Какие-то внезапные помехи, - с этими словами он положил на стол глушитель электросигналов.
- Наивно думать, что Грум исключил тебя из числа подозреваемых. Он внимательно, неоднократно отсмотрел запись. Как я проходил мимо сучка, когда гулял там? А никак. Я его не видел, потому что знал, что не видеть. Я туда вообще не смотрел ни разу. А ты когда его увидела за пару дней до происшествия, ты ж опешила. Хорошо еще трогать его не стала, но прямо таки облизала глазами, и потом стала гулять гораздо чаще там, чуть ли не дежурить.
- И что?! Это – ненаказуемо.
- В этой истории ничего ненаказуемо, потому что недоказуемо. Если не сложить пазл. Сам Грум его не сложит, потому что не знает, с чего началось. А если ты ему поможешь поставить вагончики в правильном порядке, то пойдешь паровозом, как говорили следователи во времена моего детства.
- П-п-паровозом? Что значит паровозом?
- Будешь главным организатором убийства, дорогуша. Изучишь пенитенциарную систему гигаполиса. Когда там вырос этот колышек, ты уже понимала, что это может значить. А Груму может стать известно, что знала и сама это придумала. Так что не надо объяснять Груму, с чего все началось. Постой, паровоз, не стучите, колеса.
Закрытая группа
Итак, у Грума было два подозреваемых организатора преступления, которым совершенно нечего было предъявить, пока точно не ясен сам механизм преступления. Аната ничего толком из Панова не вытянула, кроме общих рассуждений. Ему б учителем работать. И вообще она немного охладела к их делу, что понятно – ребенок все-таки.
Механизм преступления замыкался на Сиглове. Видимо было так: организаторы убийства точно просчитали психомоторику Лодина. Учитывая квалификацию Панова и Берилеха, это вполне возможно. Тем более, что за каждым из них, вероятно, стоят психоисторические школы, очевидно – конкурирующие между собой. Берилех и Панов вели контактные психологические поединки, что, видимо, не принято, и они это скрывали «от своих». Это – хороший козырь, которым можно будет в случае необходимости прижать обоих. Возможно, они на что-то согласятся с условием неразглашения. На чьей стороне был Лодин или он просто неудачно вмешался в битву титанов – непонятно. Мешать мог и тем, и этим. Он тоже был докой в психоисторических делах.
Видимо, в парк его вызвали для переговоров. Туда же вызвали Капулетку – это легко мог сделать Пан, но в принципе мог и Берилех. Сиглов регулировал скорость движения Лодина, вероятно убеждая, что он опаздывает. Также только он мог обратить внимание Лодина на Капулетку, стоявшую не в поле его зрения, когда он выходил на развилку. Что-то вроде «Ой, смотри направо, это же Вика!» Конечно, могло звучать абсурдно, что Сиглов знает про Вику в парке, но это Лодин понял бы только задним числом, а такого числа у него уже не было. Если бы по какой-то причине убийство не получилось, можно было бы обратить все в шутку, в сюрприз: а вот я по-дружески хотел так устроить вашу встречу!
Но для того, чтобы убийство получилось, Сиглов должен был точно знать, когда Лодин выйдет на развилку. Что он, смотрел видеозапись? Тогда там должно было стоять соответствующее устройство. Как только эта идея пришла ему в голову, Грум пошарил вокруг места происшествия с соответствующим прибором, но никаких посторонних устройств не обнаружил. Унесли? Вряд ли. После происшествия записи парка просматривались многократно, злоумышленники понимали, что изъятие прибора может быть замечено. Так что Сиглов мог получить сигнал только от кого-то из присутствующих. И не от Пана, который демонстративно развернулся и шел в противоположную сторону. И не от Берилеха, который был занят Рубовым. Неужели Артур и Ольга в сговоре?
«Аната», - эта мысль взорвалась в голове, словно микроинсульт. Он снова стал просматривать записи. Маловероятно, слишком далеко. Но теоретически не исключено. Устроить такое и спровоцировать его на расследование? Игры юношеского адреналина? Что же, проверим и эту версию.
*
Груму нужен был повод, чтобы как-то подобраться к Сиглову. Обвинить его в чем-то конкретном было пока сложно. Поводом могла стать все та же авария промышленных экзоскелетов. Кстати, Сиглов как-то необычно отреагировал на это происшествие. Когда после аварии Аната к нему пришла, он совершенно не был озабочен происшествием, хотя такое случается не каждый день, и ему явно потом предстояло войти в комиссию по внутризаводскому расследованию. А он не прервал спортивное занятие, хотя датчики показали разгерметизацию порошка. Похоже, он заранее знал, что разгерметизация будет незначительной и волноваться не о чем.
Грум еще раз изучил материалы дела об аварии. Первично обследование не выявило человеческого фактора, и дело передали в техинспекцию Союза химиков. Это – другая епархия. Тогда Грум радовался – дело с плеч. А сейчас, посасывая через свою трубку целебный дымок, подумал, не поторопились ли они тогда. Столкновение роботов, экзоскелетов и вообще транспортных средств – случай редчайший. У каждого такого аппарата по три дублирующих друг друга системы, исключающие столкновения. Движения, которые ведут к столкновению, просто блокируются. Если в одной из этих систем какая-то неполадка, то две другие подстрахуют. Но как могло случиться, что не сработали все три? Невероятно!
Бывает, конечно, что скорость движения очень велика, маневр какой-то необычный. И это действительно имело место. Работники словно устроили друг с другом социалистическое соревнование. Увеличение темпа индивидуальной работы не возбраняется, хотя и не поощряется. Может быть, каждый хотел быстрее в тот день закончить работу? Рабочие это так и объясняли. Инструкций они не нарушали, но сами инструкции не предусмотрели, что при таком ускорении действий обоих работников машины пойдут на опасное сближение, начнут проходить одну точку в одно и то же время. И тут вышли из строя сразу три чипа! Так столкновение стало возможно.
Это же скандал. При расследовании выяснилось, что 12% деталей на складах завода оказались с теми или иными дефектами. Началась проверка поставок, смежники божатся, что они не причем. Мол, условия хранения на заводе неудовлетворительные. А как раз накануне в совет предприятия поступил сигнал о недостатках в хранении. Председатель совета предприятия обещал принять меры. И если бы не авария, их бы приняли. А кто же предупредил о проблеме? Сиглов!
Крайним коллектив назначил, ясное дело, главного техника и самого председателя совета предприятия. А как же. Они отвечали за это безобразие. Разгильдяйство в наш век уголовно не наказуемо, но должность им пришлось оставить. Ведь могли же люди пострадать. И кто теперь у нас главный техник? Сиглов! И это – не венец карьеры.
Авария на заводе и ее причины обсуждались на Совете Союза химиков, и кто отстаивал там честь предприятия? Конечно Сиглов! Он ведь на своем примере может показать, что на предприятии увидели проблему, и только случайность помешала ее решить. Информацию об этом ЧП решили не предавать широкой огласке. Не надо пугать обывателя. А то начнется паника, как всегда, когда речь идет об опасности промышленной химии. Все же угрозы большой аварии не было, недостатки устранены и все такое. А вот для Сиглова полемика на Совете была звездным часом – обсуждается вопрос о включении его в Совет. Так что он вот-вот станет важной фигурой.
Вот интересно получается. Мы закрыли дело, потому что нет человеческого фактора. А они – потому что есть. И в выигрыше наш лапочка Сиглов. Поскольку Грум теперь уже вообще не верил в случайности, у него к этой аварии появилось множество вопросов. Что это было? Диверсия, которую устроил Сиглов? Лодин мог ему помешать? Сиглов спровоцировал работников? Что теперь делать Груму? Открывать новое дело? Всех опрашивать? Очень бы не хотелось. Да и не дадут ему это сделать – дело закрыто, сам виноват. Раньше нужно было проявлять подозрительность.
Но Сиглов не знал о том, что дело об аварии закрыто, так что с ним Грум хотел все же поговорить без лишнего шума. Может быть, удастся что-то выудить по делу о гибели Лодина.
Сиглов встретил Грума со смешанными чувствами. С одной стороны, его неприятно удивило, что это дело еще не закрыто. С другой стороны, Грум для того и попросил о встрече, чтобы поскорее его закрыть. И начал он как нельзя более любезно:
- Видите ли, техническое заключение – выше всяческих похвал. Насколько я понимаю, Вы участвовали в его составлении. А вот социально-психологическое – какая-то отписка. Я поговорил с социальным психологом, а он, оказывается, вступил в должность уже после происшествия, причем предыдущий не передал ему дела…
- Да, именно так, потому что внезапно скончался. Огромная утрата для нашего коллектива, да и для меня лично.
- Вот я и хотел поговорить с Вами и с другими его знакомыми, не занимался ли он этими работниками. Они что-то темнят. А что темнят? Я должен это выяснить для очистки совести. Конечно, можно зарядить нужные процедуры, новую серию опросов. Но, честно говоря, есть дела поважнее…
Грумов блефовал и догадывался, что Сиглов скоро об этом узнает. Ведь Грум не говорил по этому делу с новым социальным психологом, ограничившись материалами дела. Но он понимал, что для Сиглова очень важно сейчас как можно скорее закрыть это дело.
- Не принимайте всерьез. Ну, темнят. Мало ли. Социо-психологов часто не любят в коллективе. Неопытный психолог может «наступить на больную мозоль», неуклюжим замечанием или советом разозлить сотрудника. У них могли быть с Мишей недоразумения. Неофициально скажу – даже были. Но это все мнительность. Он был отличный профессионал и товарищ. А сейчас он умер, и они не хотят бросать на него тень.
- А что за недоразумения?
- Да как Вам сказать. При его жизни я бы не стал сплетничать, но сейчас это все потеряло значение… Миша был склонен к смелым психологическим экспериментам. Вот эти работяги не хотели расти над собой, мало чем интересовались. А Миша терпеть не мог серую обывательщину. Вы же знаете – это проблема нашего города: многое делают и решают за вас, можно просто жить, почти как растение. Поработал, поел, умеренно выпил, включил какую-нибудь маргинальную тупую программу с дурацкими пошлыми шутками и спецэффектами детского уровня, заснул, проснулся, пошел на работу.
- Один мой знакомый историк говорил, что в начале века так жило большинство городского населения развитых стран.
- Вполне возможно. Но согласитесь, что недопустимо так тратить человеческую жизнь. Поэтому руководство нашего города поощряет культурное и духовное развитие, творчество. И Миша здесь был сторонником того, чтобы «растормошить» каждого, кто сам не хочет развиваться и чем-то интересоваться. А эти дундуки-работники – не поддавались. «Пошел ты со своими штучками. Живем и живем, не лезь». Они и друг друга недолюбливали, и Мишу, считая, что он хочет влезть к ним в мозги. А он стал брать их «на слабо», немножко стравливать между собой. Кто круче. Эти быки и повелись в итоге. Вот в этот день – это он рекомендовал поставить их работать рядом. Он технически был не очень подкован, и не знал, что тут вообще возможна авария. Так что вины его нет, и их вины нет. Но косвенно эту неприятность спровоцировал именно он. Я думаю, он их как-то «развел на слабо», кто быстрее работу сделает. Вот они и соревновались.
- Надо же – и накануне умер.
- Да, так получилось. Но даже если бы он сейчас был жив и здоров, и составил грамотное честное заключение – ему нельзя было бы вменить это в вину. Никаких инструкций никто не нарушил. Там чипы были «гнилые» – главный техник был виноват. Это потом выяснилось.
- И председатель совета…
- Председатель совета всегда жертва таких ЧП. Не все учел, не все правильно координировал. Он хороший мужик, грамотный, и остается на заводе, но теперь другого председателя надо искать. Пока не нашли достойную кандидатуру. Но это уже – другая тема совсем. Так что все, что я Вам рассказал – для Вашего успокоения.
- Да, к делу этого «не пришьешь».
- А что значит «не пришьешь»? Вы что-то шьете там в Вашем следственном отделе?
- Скорее вышиваем. Узоры. Вот один такой узор очень странный. Вы ведь были последним, кто говорил с Лодиным, можно сказать – слышали его смерть…
- Да, я уже сообщал Вашим коллегам, мы обсуждали мои психологические проблемы, это был шок для меня.
- А откуда Вы знали, что там в этот момент была Вика Капулетка?
- Я знал? Я?! Да он мне… То есть… С чего Вы решили?
Замешательство и даже испуг Сиглова были очевидны. Но в целом блеф Грума не сработал. Сиглов быстро взял себя в руки и не решился врать, что Лодин сам ему успел сказать о Вике. Тогда Грум мог бы поймать Сиглова на лжи. Ведь Михаил видел Вику только когда падал, и вряд ли мог за это время что-то внятное сказать.
А Сиглов через полсекунды смекнул, что следователь блефует, и у него не может быть доказательств, что они говорили о Вике. А если так, то он приходил вовсе не затем, чтобы закрыть дело. И вообще он приходил не по делу об аварии. Какая наглость! Он не мог прямо опрашивать Сиглова по делу о гибели Лодина, потому что тайна исповеди социопсихологу – это свято. Но, сволочь такая, зашел с другой стороны. Это требует ответных мер, слишком много он уже знает. Раскрылся, следак, со своими узорами, прямо открыл свои козыри!
А Грум тем временем вежливо попрощался, сказал что-то вроде «не берите в голову, я мог и ошибиться».
Пока он ехал в лифте, было о чем поразмыслить. Аварию на заводе по версии Сиглова спровоцировал Лодин. Вряд ли стоило так откровенничать на предмет мишиных игр разума, если для Сиглова было просто нужно закрыть дело об аварии. А это для Сиглова важно – продолжение расследования может помешать его политическому выдвижению. Значит, перевести стрелки на Лодина было еще важнее. Авария оказалась крайне выгодна Сиглову, и это явно не случайно. Не может быть, чтобы этот пройдоха прямо накануне отправил доклад, который после аварии приобрел такое значение в его карьере. И на Лодина он это валит тоже не случайно. Заметает след. А куда этот след ведет? Похоже, Лодин разобрал ситуацию в коллективе по полочкам со своей социопсихологической наукой. Он бы легко вычислил, что Сиглов подсиживает главного техника и метит выше. Если бы он остался жив, то перед лицом косвенных обвинений Сиглова ему пришлось бы защищать свою репутацию, и он бы нашел, что ответить.
Получается, у Сиглова есть мотив. Но один он это сделать не мог. Кто-то должен был координировать операцию на месте. Кто? Панов, Берилех или все-таки Аната? И зачем это кому-то из них, какое они имеют отношение к карьерным стремлениям Сиглова?
Прямо тайны королевского двора! Вот она – плата за демократию. Когда власть концентрировалась вокруг монархов и президентов – то и страсти по власти кипели там. А сейчас, когда множество полномочий переместились в производственное и квартальное самоуправление, там властолюбие может проявлять себя на грани криминала. Но нарушить границу законов при нынешней информационной прозрачности тоже очень трудно. Очевидно, что самостоятельно Сиглов не мог убить Лодина. Значит, либо Сиглов смог как-то заинтересовать других сообщников, либо он сам – орудие, и его карьерные стремления – инструмент в чужой игре.
Вернувшись в свой офис, Грумов связался со службой электронного слежения:
- Ну как?
- Как ты и сказал. Сразу после твоего ухода он связался с закрытой группой в Инете. Теперь мы ее знаем.
- И что там?
- Что-что. Я же тебе говорю – это закрытая группа. А закрытые группы для того и существуют, чтобы не было известно, что там обсуждается и кто в них состоит.
- Так все впустую?!
- Обижаешь. Список участников для нас недоступен. Но чтобы связаться с группой, нужно отправить сигнал. И если твоему Сиглову кто-то ответит, мы можем это отследить. Ну, почти всегда. Это тоже шифруется, но у нас есть методы отследить сигналы в пределах гигополиса чисто физически.
- И кто-то ему ответил?
- Ответил.
- Ну, не томи!
- Панов.
- Ах, ты, ляля моя!
- Я или он ляля?
- Ляля он, попался! А тебя просто расцеловать!
- Ловлю на слове.
Узорчик сложился. У нас есть закрытая группа, через которую явно координировалось убийство, и два ее активных участника.
Мотив
Грум ожидал, что, узнав от Сиглова об их разговоре, Панов предпримет какие-то контрмеры. Видимо, предпринял, но действовал тонко, через разные связи. У Грума вдруг резко усилилась текучка, которая отвлекала от основного дела – по его принадлежности стали происходить разные происшествия и приходить всевозможные запросы, на которые нужно было срочно отвечать. Между тем вышестоящие инстанции затребовали отчет о выполнении сроков расследования дел. Намек понят – поскольку в деле о гибели Лодина все еще не доказано убийство, скоро дело придется закрыть по срокам.
Но Грум уже взял след, и тут очень кстати позвонил Берилех:
- Мне кажется, нам пора встретиться. А то мы с трудом сдерживаем давление на Вас.
- Кто это мы?
- Мы – сторонники законности в расследовании дела Лодина.
- Только в этом деле? Или вы вообще сторонники законности? - мрачно поиронизировал Грум.
- Не человек для закона, а закон для человека… Мне кажется, будет хорошо, если в нашей встрече примет участие Анна. Она, видимо, сможет рассказать нам кое-что интересное о себе.
«Они тоже глубоко копают это дело», - подумал Грум.
Встретились у него в офисе, чтобы все материалы были под рукой. Носить их с собой по гигаполису Грум опасался – есть технический способ влезть в компьютер дистанционно, просто приблизившись к человеку. А здесь попытка электронного вторжения будет засечена и пресечена.
- Ну что же друзья, пора открыть карты, - начал Грум их совещание. И начнем мы с тебя, Аната. Давай, колись.
- Да ладно, я и сама собиралась… Меня Пан, признаться, запугал. Но потом я проштудировала виртуального адвоката, и выяснилось, что не все так плохо. Частичная правоспособность несовершеннолетних за сокрытие и, с натяжкой, провокацию преступления. Что мне будет? Общественное порицание. Учитывая мою активную помощь следствию – устное? Без занесения в базы данных, а? – Аната кокетливо посмотрела на Грума, и по глазам поняла, что бояться ей все-таки нечего.
- Ладно, устное. Давай, исповедуйся.
Все началось с того, что Аната поставила в одной из сетевых дискуссий вопрос о том, можно ли кого-то безнаказанно убить в гигаполисе. В этом вопросе не было ничего кровожадного – просто интеллектуальная задачка. Большинство участников их молодежной группы пообсуждали-пообсуждали, повысказывали всяких глупых и стёбных предложений, да и бросили. А один пацан с симпотной аватаркой обсуждал серьезнее других. И с ним они придумали в общей форме, как это можно сделать. Теперь-то она понимает, что это не пацан был вовсе. Но, можно сказать, что она соавтор идеи преступления.
- Не наказуемо, - адвокатски прокомментировал Берилех.
- Но это не все, - строго добавил Грум.
- Не все, не все. Гуляю я как всегда по нашему парку и вижу…
- Сучок!
- Он самый. Торчит, как грибочек. Сучок мы с моим соавтором не обсуждали, не доходили до таких деталей. В нашей дискуссии речь шла о возможности управления человеком. Но я смекнула, что идеальное место – если там человек упадет, то из-за узкой тропинки – ровно в это место, никак иначе. И точно там, где нужно, торчит этот сучок. Меня словно кто-то проверяет – уберешь его или нет? Если уберешь – ну и дура, сделаем в другом месте.
- Не думаю, что они могли пойти на такой риск. У них было мало времени, чтобы играть с тобой. Скорее всего, это совпадение, - усомнился Грум.
- В этом деле слишком много совпадений, а значит – нет ни одного. Для Панова Аната – настоящее открытие. Он просчитал, что она не уберет сучок. Это же настоящее приключение! Сделать ее сообщником, завербовать ее таким образом в свои сети – большой соблазн. А он любит бить одним выстрелом двух вальдшнепов, - промолвил Берилех.
- Что такое вальдшнепы?
- Не важно. Поговорка такая была у моего учителя, фраза из старинного фильма.
- Тогда трех вальдшнепов: Лодин, Аната и Ольга, - загибал пальцы Грум.
- Ну вот, я видела этот сучок, и не стала его трогать. Правильно они меня просчитали. Я надеялась, что случится нечто, и не могла упустить шанс. Да, я ловила убийство на этот сучок, как рыбу на крючок. Я ходила туда гулять, как на службу. Я хотела стать свидетельницей преступления и стала, потому что заранее знала, как примерно оно может быть осуществлено. Но я не могла просто стоять около сучка, так ведь и спугнуть мою рыбу было можно. Так что я наматывала там круги, как и другие посетители. Когда вошел Лодин, это привлекло мое внимание, но я была далеко от сучка и просто стала смотреть в эту сторону. Я не была уверена, что именно он – жертва. Само падение мне было видно плохо из-за деревьев. Дальше вы все знаете.
- Хорошо, версия принимается, - констатировал Грум. – Следствие выносить устное замечание напроказившему подростку без сообщения в педагогически инстанции и занесения в базы. Возможно, по итогам этого дела подросток получит от следствия публичные благодарности.
Грум довольно хмыкнул и повернулся к Берилеху:
- А теперь следствие ждет Вашего чистосердечного признания.
- В чем?!
- В сокрытии важной для следствия информации о встрече с Лодиным. Когда я, как и Вы, понял, что в этом деле нет ничего случайного, то просканировал все возможные встречи фигурантов дела в гигаполисе за месяц – столько хранятся видеозаписи. И они не показали почти ничего нового. Кроме того, что почти месяц назад – без двух дней – вы с Лодиным катались по крыше гигаполиса в туристическом вагончике. Красивая экскурсия, не так ли?
- Да, конечно, - смутился Берилех, - я и сам хотел об этом рассказать, только позднее. Тут нужно излагать в правильном порядке, а то непонятно будет.
- Ну давайте в правильном порядке.
- В современном мире есть два уровня политики – официальная и субкультурная. Проблемы нашего общежития и производства мы решаем через электронные референдумы, а также территориальные и производственные советы и союзы, с помощью назначенных ими публично функционеров. Но поле действия этой власти довольно узкое. Жизнь в гигаполисе автоматизирована, так что человеческие решения требуются редко, все решается само собой. За пределами гигаполисов, в поселках электронных коттеджей, человек решает основные проблемы индивидуально – энергия у него в основном своя, синтезир свой, гидропоника, где выращиваются продукты, своя, утилизация – тоже своя. Ему с материальной точки зрения внешний мир нужен по минимуму – немного энергии прикупить, если вдруг не хватит для чего-то, порошок для печати предметов… Так что и здесь роль официальных органов власти в его жизни не очень велика – мало что им нужно решать.
То, чем мы в основном обмениваемся – это информация, впечатления, образы, идеи. Мы креативим и дискутируем, или просто потребляем информационную продукцию и ставим рейтинги. Это – основное содержание жизни современного человека. Оно определяет его авторитет в обществе. Официально обмен информацией не регулируется. Есть кое-какие запреты, но их легко обойти. Жизнь информационного мира основана на добровольности, но это не значит, что она вполне свободна.
- Да, да, - вставила Аната с умным видом (они недавно это проходили) – формируются субкультуры со своей иерархией авторитетов и господствующими базовыми представлениями…
- Вот-вот. И борьба этих субкультур сегодня важнее, чем борьба партий и корпораций, преобладавшая в прошлом веке. Некоторые из этих субкультур открыты и публичны, а некоторые закрыты. Хотя и очень влиятельны.
- И Вы клоните к тому, что Панов – гуру в какой-то субкультуре? – Груму надоела лекция, его интересовала криминальная суть дела, мотив преступления.
- Еще какой гуру.
- Но влияние субкультур на политические институты все же отслеживается. Они должны регистрироваться…
- Вы же понимаете, что это очень трудно обеспечить. Публичные субкультуры – религиозные, научные, культурные – предпочитают регистрироваться, что помогает им в агитации и вовлечении членов. Некоторые кружки и группы по интересам не считают себя полноценными субкультурами, и не регистрируются. Не преследовать же их за отказ от регистрации. Этот вопрос вообще не очень урегулирован. А даже если бы и была регистрация – что это меняет? Вы не можете следить за беседами в ядре субкультуры. Зарегистрируется сообщество филателистов, а может оказаться религия вуду, использующая марки для колдовства.
- Что значит для колдовства?
- Ну, я не поклонник вуду. Не знаю, как у них это устроено, хотя видел иногда странные вещи. Гипноз, ритуалы. Я для примера сказал.
- Мы, следственные органы, не можем отследить это «колдовство». А вы?
- А мы можем следить за своим основным противником, как и он за нами. Тем более, что и мы, и они имеют официально зарегистрированные в научных списках центры.
- И Сатурн среди них, конечно? Он является ядром Вашей субкультуры.
- Сатурн очень важен, но моя субкультура с ним не совпадает. Опуская подробности, которые не являются моей тайной и не должны раскрываться, скажу: уже давно идет борьба двух психоисторических школ. Одна считает, что творческие способности должны развиваться у каждого человека, они должны проращиваться и стимулироваться. Я разделяю этот креативно-народнический взгляд. Наши оппоненты, среди которых Панов пользуется большим влиянием, считают, что это приведет к хаосу и графомании, к растворению качественной культуры в дилетантском море.
- Да, тут есть, над чем подумать, - вставила Аната, которой не хотелось полностью подчиняться логике Берилеха.
- Такая опасность действительно есть, и, если бы дело было только в вопросах качества творчества, разногласия были бы тактическими, и мы бы тесно сотрудничали. Но наши оппоненты из сообщества «Кольцо» считают, что творцы должны управлять остальными людьми с помощью манипуляции. Они сосредоточили свои усилия не на создании качественных произведений искусства и литературы, а на совершенствовании средств манипуляции сознанием. И у нас есть подозрение, что для осуществления своих целей они намерены использовать теневое влияние на политические институты. А для этого – усилить их власть в современном обществе.
- Прямо запугали… - иронически произнес Грум, который и был частью этих институтов. – У нас столько инструкций, и права граждан так велики, что легче заманипулировать граждан, как Вы говорите, чем установить какую-то диктатуру.
- Одно другому не мешает. Я решился на прямой контакт с Паном, как мы его зовут в наших кругах…
- Да знаем уж…
- И в ходе наших дискуссий вытащил из него больше, чем они пишут публично. Что-то важное они сейчас готовят.
- Хорошо, но почему нужно было для этого убивать Лодина?
- Очевидно, он им помешал.
- Он был из Вашей субкультуры?
- В том-то и дело, что нет. Я бы сказал, что он был ближе к ним по взглядам.
- А вот Сиглов пересказывал его идеи, которые четко ложатся в Вашу концепцию.
- Не думаю, что он был с вами откровенен. Они ведь были друзья и соратники…
- А у меня Сиглов проходит как главный подозреваемый.
- Да-да, он явно участвовал в убийстве своего друга. Хотя не знаю, как им это удалось.
- Зато мы с Анатой догадываемся. Но как-же это, такой друг, и…
- Сиглов тесно связан с Пановым, в их кругу он – его ученик. Хотя Сиглов технарь, он увлечен идеями манипуляции. Панов его вовлек и увлек. На этой почве, как я полагаю, они с Лодиным тоже сошлись. Панов, конечно, хотел вовлечь Лодина в их круг, но они не договорились.
- Откуда Вы знаете?
- Лодин мне сказал. Я с ним это обсуждал, он в общем темнил, но некоторые вещи сказал прямо. Когда Лодин начал публиковаться, нарабатывать рейтинги, мы вступили с ним в научное общение. Он был вне фракций, со своими талантливыми идеями – как изящно и просто изображать общество. Он тут не является первооткрывателем, схемы подобного рода известны с начал века и сейчас используются, но он предложил некоторые очень красивые решения, которые существенно повышали эффективность схем. И было видно, что о многом он умалчивает. Он скармливал публичной сфере свои вчерашние наработки.
- И Вы решили с ним встретиться?
- Нет, он меня пригласил. Он, знаете, торговался что ли. Хотел войти или к нам, или к ним, но сразу в роли лидера. У нас это сложно, я обещал порекомендовать, сделать серию его докладов. Схемы, которые он мне мельком показал, были действительно очень интересны. Но он хотел большего и сказал о контактах с другой стороной. Чтобы стимулировать меня, наверное, к борьбе за его руку и сердце. Я предостерегал его от игр с «Кольцом», там люди не лыком шиты. Но он был уверен в своих силах. Сиглова он считал своими союзником, Пан пытался его окуривать звуками и девочками, как он выразился. Он оказался сильнее и выше этого. «Они вот где у меня», - говорил он и сжимал кулак. Он считал, что может быть над нашей схваткой и вообще ее прекратить. В общем, у него тоже были большие планы, как и у них. Я думаю, с ними он не договорился об условиях сотрудничества и обратился ко мне – в том числе, чтобы их пошантажировать. Интегрироваться в наше сообщество всерьез, как мне кажется, он не хотел, скорее – как-то использовать, уж не знаю как. Чтобы во всем этом разобраться, я бы и хотел посмотреть на его материалы. Думаю, это в интересах следствия.
- К сожалению, материалы на компьютерах Лодина хорошо зашифрованы. Он применял собственный аналитический язык и схемы, - проворчал Грум.
- Но в парк-то он пришел со схемой без существенной шифрации, - Аната считала себя прощенной и выдала Берилеху эту информацию. Грум посмотрел на нее недовольно, но потом решил, что да, пора показать Берилеху эту схему.
- Он не Вам ее нес, кстати?
- Нет, я вообще не знал, что он будет в парке. Я был очень удивлен, когда увидел его тело. Честно говоря, я думал, что там будет кто-то из людей Панова. При нашей последней встрече Панов обещал обдумать мои предложения по своего рода перемирию между нашими школами. Мне казалось, что в преддверии их грядущей важной операции они на это пойдут, а нам это поможет сориентироваться, понять что к чему в качестве наблюдателей. Панов меня пригласил в этот парк, я приехал, тут вся эта заваруха, которую я сначала воспринял как мелкую пакость Панова. А потом, когда увидел тело и самого Панова, я решил, что это какая-то более серьезная провокация против меня. Но потом время шло, и для меня это обошлось. Наверное, он меня туда высвистил, чтобы в случае чего переводить на меня стрелки – тоже психоисторик, с Лодиным встречался. Сам Панов, небось, с ним не встречался. А зачем – он мог с ним контактировать через посредство Сиглова. Получается, схему свою Лодин нес Панову. Мол, хватит обсуждать великие идеи с приятелем, пора выходить на гуру приятеля, на новый уровень.
- Но Панов схему смотреть не стал, вообще никакого интереса к ней не проявил, как и Вы. Так что здесь у него алиби. Ладно, давайте посмотрим на нее, что там нарисовано.
Грум включил схему. Это была желтоватая дыня, в которой размещалось десятка два объектов со связями и конфликтными линиями между ними. Берилех принялся ее читать.
- Ну вот это достаточно понятно. Тут ситуация на заводе. Здесь явно сам Лодин – это видно по его должности, и вообще это здесь одна из двух самых ярких точек. Вот это, вероятнее всего, Сиглов. Как я Вам и говорил, он скорее союзник, чем противник. Вот тут обозначено некое событие, которое здесь не разъясняется, оно пронумеровано как 1. Стартовая точка. В нем участвуют Лодин и Сиглов. И потом у обоих карьерный рост.
- Авария на заводе! – не удержалась Аната.
- Ясное дело, - Грум зарылся длинными пальцами в бороду, – они аварию вместе организовали, один без другого не мог. Сиглов вставил негодные чипы, а Лодин «настроил» рабочих. И куда метил наш мозгоправ?
- Лодин перемещается на председателя совета предприятия, что автоматически делает его членом ряда важных Советов и комиссий города.
- Получается, договорились с Сигловым сделать дело, Сиглов его кинул, убил и… - тут Аната запнулась.
- А что «и…», - рассуждал Берилех, глядя на схему - Сиглов получил то, что ему полагалось за это дело. Вот его повышение. Продолжение не прорисовано, это Лодину было не важно. Лодина волновала собственная карьера. Вот как дальше линия развивается, смотрите: вот уже уровень выше гигаполиса через пять ходов. Карьера непубличная, что естественно. Он по складу аналитик, а не мегазвезда. Вот он планирует создание собственной субкультуры. Вот наши две субкультуры, еще какие-то. Интересно, этого вот он знать не мог… И этого…. Это совершенно закрытая информация. Но его схема позволял это все вычислять. Да он кое-что видел, как сквозь стены!
- Истинный житель гигаполиса! – с гордостью произнесла Аната. - У нас вырабатывается особое пространственное мышление.
Но Берилеху было не до этого, он был действительно обескуражен и увлечен схемой:
- А это что за уровни? Это что вообще нарисовано здесь? Это не Верхневолжский гигаполис и даже не Евразийский союз! Это что – мир?! Вот, пожалуй, Евросоюз, и с такими политическими нишами, которых у него сейчас нет. Были во время «императора Дани», но после него были упразднены. И в Евразийском союзе аналогичные системы, который сейчас нет! Это что такое за планы? Это что за манипулятивный авторитаризм! И главное – вот это что?! – Берилех взволнованно указал на другую достаточно жирную линию, которая, как и линия Лодина, неудержимо рвалась вверх, на заоблачные ниши. И там, на высоте какой-то мировой власти, они пересекались, претендуя на одни и те же позиции.
- Вот и мотив, - то ли расслабленно, то ли ошарашено (он сам не решил) проговорил Грум. Да, есть очевидный мотив с совершенно неочевидной, недоказуемой конкретикой. Лодин был убит за то, что претендовал на мировую власть, которой нет в современном мире, и на которую претендует кто-то другой. Бре-е-ед. Это ему не утвердят. А если это правда, тут его и Берилех с его друзьями не спасет. Огласи он такую версию, его тут же объявят сумасшедшим. А сумасшедший может писать что угодно, только не отчет следователя.
Берилех тем временем продолжал сыпать соль на раны, развивая свою мысль:
- Получается, они собираются начать выдвижение кандидата в мироправители. И тут к ним является простой парень Миша Лодин с эффективнейшим информационным оружием, и говорит: я Вас вычислил, ребята. Сделать Вы мне ничего не можете, гигаполис защищает меня со всех сторон. Я не могу вас публично разоблачать – меня тогда объявят сбрендившим с ума. Но зато могу ставить палки в колеса. Я ведь все вижу. А ваш кандидат планирует карьеру через должности, которые на виду. Я могу это сорвать. Просто вбрасывая в Сеть информацию, которая будет мешать вашим планам.
И у меня, Лодина, есть другое предложение. В качестве кандидата Вы берете меня. Вам и делать нужно будет самую малость – не мешать сначала. Я все отлично просчитал – несколько подстроенных ситуаций выносит меня на уровень координации гигаполиса. А там – у нас общие цели, общее понимание необходимого преобразования мира в структуру, манипулятивно управляемую небольшой элитой. На этом этапе нужно только сложить усилия. Давайте договоримся. Кто первый выйдет вот на эту точку – я, или Ваш кандидат – тот и будет первым. А второй, значит, в помощниках подходит. Как такое соглашение? А иначе… Смотрите вот эти стрелки – вот как он угрожает им неприятностями…
- Реалистично, - согласился Грум, подумывая, как все-таки не попасть в базу умалишенных со всеми вытекающими запретами на профессии и ограничениями в деятельности. Хотя, сразу пенсию будут давать.
- Видимо, Лодин это изложил другу Сиглову, Сиглов – Панову, тот посовещался в совете «Кольца», и они решили не рисковать. Если Лодин займет важные позиции, обладая таким информационным оружием, он, может быть, сам и не сможет победить «Кольцо», но навредить способен самым серьезным образом. Если с ним не договориться. А как с ним договориться? Он же хочет получить самый большой приз, – продолжал рассуждать Берилех. – А Сиглов каков молодец, согласился ведь принести в агнцы на заклание лучшего приятеля.
- О масштабности замыслов Лодина Панов мог знать и от Капулетки, - добавила Аната. – Когда они поняли, куда он метит, вызвали в парк, чтобы «открыть карты». Вот он, дурачок, и шел их открывать, уверенный в своей неуязвимости. Бедная Капулетка. Мне кажется, что она его любила, а он прекратил общение с ней, когда понял, что она – под их контролем, и они смогут влиять на него таким образом.
- Хорошо, можем ли мы выяснить, кто альтернативный кандидат? – Грум ходил вокруг виртуального яйца и вглядывался в исток противостоящей Лодину линии.
- Видимо нет, – развел руками Берилех. - Его линия появляется на довольно высоких этажах. Лодин очевидно понимал, кто это такой. Но для переговоров с Пановым ему было не нужно показывать эту деталь на схеме. Очевидно, что этот человек – не производственник, а скорее гуманитарий, что-то в сфере образования. Есть один способ сузить круг подозреваемых в этом отношении. Мне кажется, тут нам поможет вовлеченность Панова в планы советника Молова. Им нужно убрать Ольгу с поста санитарного инспектора. Значит, нужно следить за кадровыми рокировками на стыке образования и санитарного контроля. Там какая-то карьера сейчас ускорится.
- Вот сейчас Ольгу съедят, переместят куда-то, станет она счастлива с Артуром или он бросит ее ради Вики. Но местечко освободится, и ничего мы с этим не сделаем. Туда придет какой-то человечек, на его место еще какой-то, а на освободившуюся позицию – этот КонтрЛодин, - констатировал Берилех.
- Хорошо, тогда все это объявляется строжайшей следственной тайной. Поскольку предотвратить утечку в лидерский круг Вашей субкультуры я не смогу, прошу, чтобы об этом знал очень узкий круг. Официально мы ничего не подтвердим. А ты, Аната – полный молчок. Иначе испортишь себе всю биографию. Эти люди шутить не будут, и всю эту компанию мы явно не выловим, - с этими словами Грум выключил схему, которую продолжал с интересом изучать Берилех.
- Ну куда! Я бы еще посмотрел тут…
- Хватит уже. А пока нам нужно придумать вменяемую замену всей этой наполеоновской истории. Я, конечно, неофициальной сообщу о ней в Систему защиты принципов гигаполиса. Но они не смогут заниматься этим делом всерьез, пока не доказано убийство. Ведь ненасильственная борьба против принципов гигаполиса не запрещена. А убийство может доказать только Следственный отдел. Ни он, ни суд не станут рассматривать белиберду о борьбе за глобальную власть.
- Может быть, подать это как столкновение маньяков? – предложил Берилех. – Люди сошли с ума на почве сомнительных теорий, не поделили некое сомнительное открытие…
- Подумаем. Нам нужно доказательство, что было именно убийство, а не несчастный случай. Под это будем придумывать мотив.
Тень
Все-таки Грум продолжал надеяться на Капулетку. Если она была циничным агентом Пана – тогда глушняк. А если действительно любила Лодина, а Пан цинично воспользовался ею – тогда другое дело. Тогда она могла выдать Пана и его маленькие тайны. Большие – вряд ли, побоится.
Грум очень вежливо и даже заискивающе попросил Капулетку о встрече. Она сразу согласилась, видимо дозрела. В Верхневолжский гигаполис она ехать не хотела, равно как и принимать его у себя. В итоге встречу назначили на нейтральной территории – в часе лёта – в Казани. В Кремле так в Кремле. Походим по достопримечательности, обсудим наши вопросы. Местечко безопасное, усиленная охрана от вандальских атак.
Груму нравилась мечеть Кол Шариф, напоминавшая гигаполис в миниатюре. Но рядом с ней встречаться было нельзя. Там на площади для туристов и учащихся разыгрывались виртуальные исторические сцены. Пан и его команда могли использовать их, чтобы незаметно подкрасться к Груму и Капулетке. Теперь у Пана явно был мотив и для нового преступления. Грум предложил встретиться у башни Сююмбике, оценив это место как более безопасное. Тень от башни падала на смотровую площадку, где Грум надеялся раскрутить Капулетку, чтобы вывести Пана из тени. Грум разглядывал кирпичный шпиль, пытаясь оценить, как башня отклоняется от вертикали. Виртуальный гид рассказывал историю о легенде, будто ханша Сююмбике бросилась с этой башни, чтобы не достаться Ивану Грозному. А потом, не меняя интонации, объяснила, что все это неправда, и башня была построена позднее, уже в российские времена, а Сююмбике умерла не здесь, а в ссылке в Касимове. Свое же окружение и выдало ее царю. Прямо как Сиглов Лодина. Века прошли, а сюжеты остались.
Что лучше – красивая ложь или прозаическая правда? И что делать ему с его грандиозной правдой, которую нужно спрятать в прозаическую ложную версию, чтобы наказать настоящих убийц? Скрыть правду за правдоподобной тенью, чтобы вывести на свет тех, кто прячется в тени.
- Здравствуйте, - прозвучал у него за спиной знакомый голос.
Они вышли на смотровую площадку и сели в кресла. Перед ними расстилалась водная гладь Казанки и Волги, по которым плыли виртуальные корабли разных эпох, и иногда виртуально восстанавливался недавно демонтированный за ненадобностью автомобильный мост. Без него вид был действительно более красив. И только на виртуальной хронике по мосту шли люди и ехали старинные автомобили. Тени давно ушедших людей воспроизводились в нашем мире, чтобы он был полнее и интереснее.
Вика готова была выйти из тени, в которой куталась при их прежних разговорах. Да, она любила Мишу, а знакомству их способствовал именно Пан. То есть он прямо попросил ее познакомиться с Мишей, но сделать это как бы невзначай. Она «подцепила» его в Миланском соборе. Завела разговор, который он охотно подхватил.
Да, на пике их романа он предлагал ей стать чем-то вроде мировой императрицы. И она сообщила об этом Пану как о курьезе, а тот отнесся очень серьезно.
- Он говорил: «Ах, мошенник! Делает вид, что хочет сотрудничать и продвинуться, а вот куда метит!» Напрасно я убеждала Пана, что это типичное мужское бахвальство. Хочет таким образом еще сильнее ей понравится, мол, достану тебе звезды и Луну. Пан тогда вдруг резко успокоился, согласился со мной – конечно, бахвальство. Только просил, чтобы я не говорила Мише об этом разговоре. Я и не говорила. А через какое-то время Пан попросил передать Мише небольшое сообщение «от дяди». Я не придала значение – какая-то их схемка. Так и написала – дядя мой просил тебе переслать как социопсихологу. Миша ответил «спасибо» и перестал общаться. Я его бомбардировала сообщениями, а он… Потом Пан вызвал меня в гигаполис, сказал, что нашел способ «помирить нас всех». Я приехала, и бац!
- Ну что же, в одном я могу Вас утешить, - задумчиво протянул Грум, - Михаил до конца любил Вас. Для него эта разлука была вынужденной мерой, позднее он надеялся вернуть Вас.
- Почему Вы так думаете?
- Расчет убийц строился на том, что его взгляд будет прикован к Вам. И этот расчет сработал. Его тянуло к Вам, он мечтал о Вас, он сжал свое сердце в кулак. Но он был двойственен, и когда Вы внезапно появились там, на пригорке, его сердце вырвалось из кулака…
- Да Вы – поэт… Возможно… Мне хочется в это верить.
Пожалуй, Грум расположил к себе Вику. А Пана она уже ненавидела, но и боялась.
Грум встал и жестом предложил Вике еще прогуляться. Капулетка уже сказала все, что хотела, теперь нужно было вытянуть из нее еще что-нибудь. А для этого…
Им навстречу шла Аната. Она сделала радостное лицо и бросилась с объятьями к удивленной Капулетке:
- Вика! Какая встреча!
Вика в принципе была рада этому ребенку. Появление Анаты, как казалось, позволит переключиться с тяжелой исповеди на нейтральную тематику – не будет же Грум продолжать допрос при посторонней. Да и все что собиралась сказать, она уже сказала. Каково же было ее удивление, когда Аната продолжила:
- Инспектор! А Вы здесь какими судьбами?
- Да вот, беседуем тут по вашему делу.
- Что значит «по вашему делу»?! – воскликнула Вика.
- Да ладно, Вика, можно быть внимательнее, я тоже тогда в поселке не сразу поняла, что мы прежде встречались. Только на следующий день дошло, а Вы уже упорхнули. Я же была там, когда Лодин погиб. Случайно.
- Невероятно! И снова случайная встреча?
- Девушки, разу уж так вышло, давайте перекусим и обсудим, что же там на самом деле случилось, - Грум взял дам за талии, уводя их в сторону кафе и подальше от рискованного вопроса, как тут оказалась Аната (привезенная им самим, разумеется).
- Раз уж так вышло, девушки, что мы здесь собрались, давайте попробуем понять, как это могло выйти. Чего-то мы все вместе не можем заметить. Вика, Вы ведь хотите это понять?
- Да хочу, хочу, выкладывайте. Вижу я, Аната, следователь наш хитрец. Он специально нас сюда завлек, потому что мы смотрели на парк с двух ракурсов. Надеется, что мы сейчас вместе что-то вспомним, чего порознь не заметили.
Грум и Аната обрадовались, что Вика «разоблачила» Грума таким образом. Грум дружески рассмеялся, мол, каюсь. Аната глупо заулыбалась и стала бормотать что-то вроде «надо же, а я-то думала». Было бы хуже, если бы Вика поняла, как Грум подослал Антату к ней в самом начале расследования. Может поймет еще. Очевидно, что Пан не сообщал Вике о роли Анаты в этом деле. Это уж точно было не в интересах Пана.
- Итак, девушки, я готов выступить с докладом. Механизм убийства мне почти ясен. Сиглов пригласил Лодина на встречу с Пановым, с которым до этого Михаил не был знаком. Когда Михаил подходил к парку, Сиглов сообщил что-то вроде следующего: собеседник просит прийти быстрее, нервничает, может уйти. Лодин много ждал от встречи, считал, что сможет убедить Пана в своей правоте, припереть собеседника к стенке неопровержимостью своих аргументов. Боялся срыва встречи, да и торопился – шел обратный отсчет времени запланированной ими аварии на заводе. Лодин пошел очень быстро и параллельно спрашивал Сиглова, куда идти точно, где находится Пан – в парке полно народу. Сиглов вел его к развилке и видимо сказал, что там нужно резко повернуть. В это время Лодин чуть не снес Панова, считая его случайным прохожим. А Панов координировал действия всех заговорщиков через секретную группу в Сети, куда они все сбрасывали информацию. Когда Лодин мимо него прошел, Панов отправил сигнал «максимальная готовность», и развернулся. Все, его роль сыграна. Сиглов должен был резко, неожиданно обратить внимание на Капулетку в определенный момент. Только тогда падение было практически гарантировано. Кто-то должен был отправить сигнал Сиглову точно в тот момент, когда Лодин появился на развилке.
Кто видел место? Теоретически Артур или Ольга, если один из них врет. Или они оба. Тогда они могли отправить сигнал. Но как – они точно не коммуницировали с внешним миром. Это проверено. Может быть Вы, Вика? Вы-то точно все видели. А?
Это был болезненный удар, Грум внимательно смотрел на Вику. Она была возмущена и шокирована таким предположением. И в общем, Грум ей верил – зачем такие сложности. Естественно выглядело бы, если бы она просто окликнула Лодина – несчастный случай от этого не переставал выглядеть натурально. Но она не окликнула. Она использовалась Паном вслепую, а Лодин должен был резко повернуться в определенный момент.
- А Вы знаете, сейчас я вспоминаю, - Вика старалась не упустить мысль, которая у нее промелькнула. – Там кто-то был еще в конце дорожки. Как тень. Был, и исчез. Наверное, он исчез, когда Миша упал, потому что потом я хорошо помню, что дорожка была пуста до самого входа.
- Нет, это невозможно. Я точно знаю расположение всех фигурантов в момент падения. На этой дорожке никого из них не было. Хотите – еще раз видео посмотрим. Вот – пустая дорожка. Вот – охранники побежали Рубова с Берилехом разнимать.
- Стоп! – воскликнула Аната так, что на нее оглянулась парочка, сидевшая спереди. – Конечно! Служащих парка-то мы не учитывали. А из их ворот - ну где они обычно сидят - дорога хорошо просматривается. Из самой их комнаты – нет, но из ворот – видно. Видимо, один из этих служащих уже стоял на стреме – и Вика могла его неясно видеть в тени ворот. А отправленный им сигнал уходил из-за пределов парка, и поэтому не был учтен в списке звонков из парка. С которыми работал Грум. Понимаете?! Есть запись в воротах?
- Как не быть. Хотя, признаться, я до сих пор не придавал ей значения. Давайте смотреть.
И они втроем вперили в экран взгляд, алчущий познаний.
Вот момент, когда начался скандал с Рубовым. Вот первый служащий вскакивает, надевает фуражку, символизирующую его официальный статус, и бежит. За ним второй. Второй задерживается, смотрит вдаль. Смотри на руку. Вот оно! Есть!
Рука чуть заметно дернулась, но при увеличении было хорошо видно, как служащий щелкнул в кармане каким-то устройством ровно в тот момент, когда Лодин появился на развилке. Вполне выразительное движение мышц. В следующее мгновение его голова стала поворачиваться против направления движения. Ну да, услышал резкий окрик Сиглова: «Смотри, это Вика у тебя за спиной, слева». Или что-то в этом роде.
Вика разрыдалась, Аната торжествовала. Все-таки это она поняла, кто убийца! Грум отошел в сторонку и сказал в коммуникатор: «Это Грум, привет. Даю команду на задержание. Николаев Леонид Васильевич. Да, и не тяните. Обо всех передвижениях Панова и Сиглова докладывать немедленно… Как выехали? Куда? А не можем хотя бы невыезд? Основания будут сразу после допроса Николаева… Так уйдут же.
Услышав это, Аната спросила утешительно:
- Что, задержать Панова и Сиглова не удастся?
- Да, я думаю, они узнали о нашей встрече с Викой и решили не искушать судьбу. Оснований для их задержания сейчас нет никаких. Я надеялся как-то вместе их раскрутить, а один Николаев – может, и не знает ничего толком.
- Знает, знает, - устало молвила Капулетка, проглядывая еще раз запись. Видела я его не раз. Тоже ученик Пана, вряд ли его вслепую использовали. Я думаю, он не так давно устроился работать в этот парк.
- Да, задачка, – погрустнел Грум. – А если он запрется? Что мы ему предъявим? Еле заметное движение мышц? Знакомство с Пановым?
- Кажется я знаю, как доказать его вину, - торжествующе заявила Аната.
Не бери на понт, мусор
Пенитенциарное учреждение гигаполиса было рассчитано на бесконтактное общение с заключенными. Действительно, бежать отсюда можно было, только захватив заложника. Герметизированное пространство, разделенное на секции, двигаться между которыми можно было по мере дистанционного открытия и закрытия дверей. Прозрачные переходные камеры, вакуумные прокладки между секциями, поступление пищи и уборка отходов по транспортерам. С тем же успехом можно пытаться бежать с космической станции, к которой не пристыкован транспортный корабль.
Допросы, консультации адвокатов, психологическая поддержка, другое общение с внешним миром – все по видео. Свой спортзальчик, контролируемый администрацией компьютер, где можно заниматься общественно-полезной деятельностью, играми, смотреть фильмы – всё для того, чтобы не мучить подозреваемого и осужденного, а облегчить изоляцию, которая многим людям и без того приносит страдания. Некоторые даже просятся в ссылку на лунные или марсианские поселения, на опасные работы. Некоторым такая замена разрешается – в зависимости от результатов психологического тестирования. Некоторым нет – прерывать их изоляцию от общества слишком опасно. Но цель – по окончании срока в общество должен вернуться не психически искалеченный, а успокоенный и более психически устойчивый человек, который не желает возвращаться к правонарушениям и, соответственно – изоляции.
Впрочем, у Леонида Васильевича Николаева это все было еще впереди, он бы еще в статусе подозреваемого. Грум заканчивал дело и должен был снять с него последние показания. Он делал это из своего офиса, при адвокате Союза парковых служащих и частном адвокате.
- Итак, материалами дела установлено, что Вы дали сигнал подозреваемому Сиглову…
- Да, я все это читал. Да, я готов изменить мои первоначальные показания и подтвердить, что дал такой сигнал. Но я сделал это, не подозревая о последствиях. Сиглов меня запутал психологической игрой, которую якобы вел с Лодиным…
- Сиглов или Панов?
- Я повторяю, что об участии в этом деле Панова мне ничего не известно. Я только знал, что он был в парке…
- И не подозревали, что Ваш гуру тоже участвует в этой игре? Не смешите меня, кто в это поверит. Но дело не в этом. Я намерен предъявить Вам видеозапись… Нам очень повезло, что она была сделана ровно месяц назад. Как раз после того, как Панов принял решение устранить Лодина. Вся эта история длилась месяц, и мы успели выявить эту запись за три часа до того, как она была бы автоматически стерта…
Грума подмывало рассказать, что это не он понял, где и что искать. Это Аната сообразила там, в Казани. Молодец девчонка! Молодые мозги. Но называть ее имя сейчас было нельзя, тем более при адвокатах. Мало ли, как ей могли потом отомстить или как скомпрометировать следствие.
Это Аната сообразила, что нужно срочно искать видео контактов Панова, Сиглова и Николаева примерно месяц назад. Все остальные контакты были Грумом уже проанализированы, а Николаев оказался новым фигурантом. И Аната поняла, что кто-то из них должен был передать Николаеву устройство для выстреливания сучком.
Аната была уверена, что сучок поместил именно Николаев. Других мы подробно обсматривали, а на него внимания не обращали. А у служащих - регулярные обходы, уборка мусора. Отлично знают расположение камер. Так что точно не удастся зафиксировать сам момент выстрела сучком. Но может быть повезет зафиксировать момент передачи устройства, заряженного сучком. Вообще-то вещица невинная, если не знать, для чего она предназначена. Конечно, они могли встретиться дома, вне видеокамер. Но устройство скорее всего изготовил технарь Сиглов, а Панов не захочет, чтобы инженер притащил опасный предмет к музыканту домой. А Николаев и Сиглов не были до этого достаточно близки, чтобы ходить друг к другу в гости. Нужно было встретиться на нейтральной территории. Они и встретились, все втроем, на выставке робототехники. Вот они прогуливаются и о чем-то говорят. Сиглов объясняет, как пользоваться. Засунул в рукав, и все. А вот и сам предмет – всего секунда – передал Николаеву. Изящный футлярчик. Невинный духовой арбалет, с виду и не скажешь. Уже заряжен сучком.
В вот этот предмет снова на записи в помещении служащих парка – Николаев торопливым движением помещает его в рукав. Сам выстрел сучком в мох мы, естественно, не видим. Николаев повернулся так, что камеры его руку с арбалетом не видели.
- В принципе Вы могли пойти на известный риск, передав арбалет дома. Тогда Вы с Сигловым не попали бы на видео при манипуляциях с этим предметом. Но вы в общем правильно смекнули, что мы можем начать искать перекрестные знакомства, отслеживать, кто к кому ходит в гости, и так быстрее бы на вас вышли. А так – не визит в гости, а почти случайна встреча, шапочное знакомство. Вы решили, что так никто ничего не поймет. Но мы поняли.
- А с чего Вы взяли, что это духовой арбалет? На этих кадрах вообще ничего не видно. То ли ручка, то ли флэшка, - эмоционально возразил адвокат. Николаев интенсивно закивал.
- Вот поэтому ваша компания даже не сочла нужным особенно прятаться, понимая, что ничего опасного на видео не попадает. То ли ручка, то ли флэшка, то ли футляр невесть для чего. А до факта убийства – вообще невинная игрушка. И мы может установить только размер этой «флешки». Хотя для флэшки крупновата – 8 сантиметров, 11 миллиметров.
Но фокус в том, что после использования Николаев должен был избавиться от этого предмета. А это можно сделать двумя способами. Самый правильный – синтезир может снова разложить ненужный предмет на составляющие. Но для этого нужно иметь программу изготовления. Эта программа была у Сиглова, но он ее, конечно же, немедленно стер после изготовления. А второй способ – традиционный – выбросить в мусоросборник. Конечно же, Николаев сделал это недалеко от парка, не возить же опасную вещь с собой. Вот этот момент тоже попал на видео. Это очень важное видео – Николаев вытряхивает нечто из рукава в мусоросборник № 1028 в пяти минутах ходьбы от парка. Все, дело сделано…
Вы знаете, в чем Ваша беда? Сиглов хорошо разбирается в производстве. Но он не интересовался утилизацией. А мы, следователи, издревле интересуемся утилизацией, копаемся в мусоре.
- Может быть, поэтому вас раньше называли мусорами? – не удержался Николаев.
- Может быть. Может быть. А теперь можете звать нас утилизаторами, - Грум засмеялся каким-то трескучим, старческим и немного зловещим смехом:
- На счастье следствия, гигаполис использует идеальную, но сложную систему мусоропереработки. Мусор должен тщательно сортироваться, чтобы ничего не пропало. Органика – на удобрения, горючее – в энергетические системы, продукты синтезиров – разлагаются в порошок, который потом используется вторично. Но порошок неоднороден. Нужна все та же программа разложения предмета. Поэтому когда что-то производится штатно, компьютер автоматически отправляет модель предмета в базу данных мусоросборки. И когда предмет попадает в мусорку, он там автоматически идентифицируется и корректно разлагается в соответствии с собственной программой. Если бы Сиглов не уничтожил программку, нам бы пришлось долго ее искать, мы даже начали эту работу – пришлось бы просмотреть около 50000 вариантов. И мы бы нашли. Только позднее. Но Сиглов уничтожил виртуальную модель своего изделия, и тем облегчил нам работу.
- Это почему? – напряженно подался вперед Николаев.
- А вот почему. В мусорку попадает множество предметов, которые не изготовлены в нашем гигаполисе и местах, связанных с ним обменом данных. А еще в мусорку попадают предметы, настолько разрушенные, что программа их сразу не узнает. Такого нестандарта знаете сколько? О, я теперь знаю – 23% от общего объема мусора. Как только сканирование показывает, что в базе нет модели данного предмета, мусоросборник включает собственную систему его анализа.
А Сиглов вообще сделал свой арбалет из специфических порошков – чтобы не сработал какой-нибудь антивандальный или антитеррористический сканнер в парке. Так что компьютеру утилизации пришлось с ним повозиться. Он просканировал предмет, выделил его составляющие и отправил на разделку. Синтезированные детали были разложены на порошок, металлические – в металлолом, гибкая струна – к себе подобным синтетическим продуктами, уж не знаю, из чего там ее сделал Сиглов. Но след этой операции остался в памяти компьютера – они все записывают и анализируют для оптимизации мусоропереработки. Поскольку мы знали, что искать и где искать – нам это удалось. Вот чертежик предмета, попавшего в этот мусоросборник. Это – арбалет, точно подходящий к орудию убийства – сучку. Идеально подходящий – это же пневматическое устройство. Струна бьет в поршень, он выталкивает сучок со струйкой воздуха. Неплохо придумано. А вот его внешние габариты. До миллиметра. И с чем же они у нас совпадают? С предметом, который Вы взяли у Сиглова и совали к себе в рукав перед обходом парка. А потом вытряхнули в мусорку. Таким образом, мы можем категорически утверждать, что именно Вы поместили в мох орудие убийства – сучок.
Дальше отпираться будете?
- Мне нужно еще раз посоветоваться с адвокатами…
Грум вышел из комнаты, оставив в ней адвокатов. Дело закрыто.
*
Аната и Грум стояли в парке на холме смотровой площадки. Под ними расстилалась страна, полная покоя и благополучия. Во всяком случае, так казалось с этой высоты. Они спустились с холма и молча постояли у зловещего корня. Грум протянул Анате небольшой предмет:
- Возьми на память. Точная копия орудия преступления. Даже сучком заряжен. Но тупым. Во избежание повторения.
Аната рассмеялась в ответ на этот черный юмор и сунула арбалет в карман.
- Теперь придумаю что-то новенькое…
- Лучше уж направить твою интеллектуальную энергию в другое русло… Но вообще ты – молодец. Без тебя им бы это совсем сошло с рук. А так…
- Так тоже неплохо.
Несмотря на печальные воспоминания, которые навевало это место, Аната пребывала в эйфории от успешного завершения дела и от похвал Грума, который сейчас вообще был звездой – в Сети только и судачили по поводу признаний Николаева в убийстве и блестящей работы следователя. Хвалили талантливого психоисторика Лодина, погибшего во цвете лет. Для разбора его электронного архива была создана комиссия Гуманитарной академии.
Грум был не очень весел. Пан и его сообщник сели на частную подводную лодку и вышли в Тихий океан. Это вам не подводная дачка Капулетки. Где-то в Тихом океане у них лежбище. Океания не выдает своих клиентов. Утешает одно – они еще не скоро решатся появиться на материке и даже на островах взглянуть в небо при ясной погоде. Средства слежения со спутника и распознавания сейчас так развиты, что даже пластическая операция не поможет. Но судя по всему, они – лишь часть большой системы. И кто его знает…
Чтобы не разводить панику, о бегстве других фигурантов решено было не сообщать публике, тем более, что Николаев взял на себя всю вину и предстал маньяком-одиночкой, помешанным на ревности к научным успехам Лодина. Советник Молов выступил с докладом о дальнейшем совершенствовании безопасности в гигаполисе. Почти незамеченным прошло сообщение о переходе санитарного следователя Ольги Костиковой на другую работу, что повлекло за собой незначительные перестановки среди гигаполисных функционеров. Система защиты принципов открыла секретное дело по открывшимся в ходе следствия обстоятельствам. Грума обещали держать в курсе и обеспечили ему с Анатой повышенные меры охраны в случае выезда из гигаполиса. А в самом гигаполисе что с ними сделается. Здесь же нельзя совершить безнаказанное убийство. Теперь же уже точно. Была прореха, но залатана. В гигаполисе все спокойно.