Всё цивилизованное человечество подходит к тому, к чему уже даже не шло, а бежало, неслось на моторизованной тяге – к утрате смысла жизни. Это вполне можно представить как «отрицание отрицания» по отношению к единственно развиваемому человеком свойству – эгоизму.
Имеются основания говорить о том, что «наиболее прогрессивное» и одемокраченное (или отдемокраченное?) человечество подвержено психической эпидемии – депрессии по причине тотальной утраты смысла жизни. Депрессия становится массовым заболеванием, вроде гриппа и ОРЗ. ОРЗ бывает очень разное – от «опять резко завязал» до «очень рано задумался». Вот уже и медики предупреждают, что главной причиной и болезней, и просто нетрудоспособности скоро станет депрессия.
Чтобы не видеть свою и окружающую грязь, требуется что-то более грязное, острое, бьющее по нервам.
От порождаемой непроходящим депрессняком мучительной слабости происходит подсознательная тяга к смерти. Прогрессирующая форма депрессии заканчивается нежеланием жить, чтобы побыстрее отделаться от этой бестолковой и мучительно тягостной, - тягомотины.
Чтобы встряхнуться, людей тянет смотреть картины смерти. Спрос рождает предложение. Без известий о чём-нибудь кроваво-криминальном современный человек ни за стол не садится, ни спать не ложится. Отсутствие ужасных происшествий снижает аппетит. Фильм без мокрухи или мочилова просто не пойдёт, смотреть не будут. Лучшее снотворное – это отключающее мозги.
То, что вот-вот может начаться война, депрессирующих особо не пугает, в войне пугает только более длительное мучение, а если сразу накроет – так хорошо! И это – не всегда бравада, такое ощущение действительно есть!
Тягу к смерти можно теперь удовлетворять в интерактивном режиме, с помощью всё более изощрённых компьютерных игр. Кровожадные игрушки – бизнес, сравнимый с наркотиками, а лучше всего продаётся то, что резонирует с подсознательными влечениями человека.
Кому-то пока достаточно посмотреть на смерть на экране, кого-то ещё устраивают кровавые игрушки, а кто-то уже хватает винтовку и стреляет. Не по мишеням или баночкам с тарелочками, не по воробьям, а по людям. Такие случаи происходят всё чаще и чаще, во всех странах. Конечно, как и положено, первенство возглавляют те, кто типа возглавляет всё – великая заокеанская сборная энергичных людей, уважительно называемая у нас пиндосами.
Чем геймеры отличаются от немотивированных убийц? Мало чем, у убийц может сильнее отчаяние и стремление к смерти у них – максимальное. Последнюю пулю они оставляют себе, и выходит, что эти убийства сродни самоубийствам и растут из одного корня. Почти все они, как потом выяснялось, проявляли склонность к суициду.
Эти стрелки – жестокие люди? Жестокость – это всё же проявление слабости, а не силы, это такая истерика от своего ничтожества. Американские законы, разрешающие ношение оружия, появились в эпоху сильных и стремящихся выжить. Истерикам, подсознательно тяготеющим к смерти, доверять оружие нельзя! Отчаявшиеся люди в каких-то обстоятельствах вызывают сочувствие, но отчаявшийся человек с нарушенной психоэмоциональной сферой может стать опаснее жесточайшего злодея. А такие не входят в клиентуру психиатров и психотерапевтов.
Для экстренной помощи ещё не отчаявшимся, но обессилевшим в ломке неудовлетворённым страдальцам придумано множество прогрессивных средств. Про запрещённые не упоминаем. Самое доступное из незапрещённых - тупая, уродливая, бьющая через перепонки по жиденьким нервам «музыка». Многие молодые люди без неё просто жить не могут. Она им несёт энергию – какую энергию, этим они не морочатся. А когда эта «музыка» соединена ещё с мельканием – тогда ещё лучше, больше энергии. Пусть меня морочат, а сам я не хочу морочиться, я страдаю…
Постоянные крики и вопли – явление того же плана. Это чёткий показатель слабости и бессилия, энергетического упадка. Где только не орут, особенно там, где все орут. А кто живёт в неэлитных многоквартирных домах без шумоизоляции, если сам не орёт, то слышит, как вокруг непрестанно орут, – по самому ничтожному поводу.
«О дом сумасшедших, огромный и грязный!
К оконным глазницам припал человек:
Он видит бесформенный мрак безобразный -
И в страхе, что это навек!»
У Саши Чёрного описывается эстетическое восприятие уродства. Современное уродство подавляет ещё больше: кругом бетонные громады, на улицах – без числа машины, а если ты сам в машине – нужно изо всех сил подавлять агрессию. Растительности всё меньше, снег зимой выпадает и тут же становится грязью, и в самый депрессивный период - тьма. В большом городе всё подавляет, высасывает и без того скудную энергетику.
Уродлива современная архитектура, живопись, скульптура, мода. Всё это отражает и выражает нашу комфортабельную, но поразительно бездумную, бессознательную, бессмысленную повседневность.
Угнетаемый и обессилевший человек, чувствующий себя никем и ни зачем, готов дать похоронить себя за плинтусом. Но именно это состояние чревато агрессией. Она может быть направлена или вовне, или на себя – это уже зависит не всегда от него самого.
Каждый случай резонансного насилия – это лишь нарыв, симптом болезни, а ею охвачен весь общественный организм. И лечение, похоже, потребуется весьма радикальное. Страшно такими прогнозами морочиться, проступает ужас.
Сто лет назад похожее ощущение ужаса разрешилось первой мировой войной. Относительно недавняя история, и ещё не все свидетельства успели зачистить. Все будущие участники и жертвы войну радостно приветствовали, и даже женщины чепчики бросали. Война придавала хотя бы какой-то смысл идиотской жизни.