Евгений Бриммерберг.
Философемы.
2017.
В предельном обобщении всякая возможность действительна, поэтому не является необходимой.
Тот, кто считает, что надо участвовать в человеческих отношениях, чтобы достичь успеха, никогда не познает чистоту времени, свежесть фехцестерианского дня в обнаженной ясности творения, в которой замысел и исполнение свидетельствуют о чем-то таком, чего никогда не может не быть и из чего жизнь извлекает неопровержимую веру в естественность поддерживающего ее основания, так что доверие ее к вере в невозможность без нее того, что делает ее действительной, безгранична.
До тех пор, пока вера не станет наукой, человек будет придатком современности, которая позволяет ему быть кем угодно, кроме того, кем он должен быть для самостоятельного мышления своего будущего.
Что такое абсолютный дух? Это единственное я, которое светится в каждом творении.
В моей смерти Бог затмевает себя, поскольку же ему присуща абсолютная ясность, я бессмертно.
Если бог вечно живое существо, то как я могу исключить жизнь из его вечно живой жизни посредством исключения из нее себя?
В России глупость народную принято списывать на власть. Так что все счастливы: одни потому что могут поорать, другие - потому что могут дать в морду.
Вечность позади, а не впереди. Впереди очарованное жизнью бытие.
Что есть искусство? Это бессознательное творчество живой природы, в котором обнаруживается божественное присутствие.
Природа творит бессознательно. И только после этого божественный дух открывает в ней свое присутствие.
Искушение есть конфликт смерти и совести.
Цель временного потока сознания заключается в том, что время достигает себя, своей вечной сущности. Наступает момент, когда время приходит к себе, становится бытием. Процесс наращивания временной сущности в феноменологическом становлении его моментов заканчивается достижением сущности времени, то есть - современным состоянием мира, а не взглядом на него из вечности. Мир становится таким, каков он есть в том виде, в каком есть вечность для самой себя после слияния с собой по истечении времени. Ибо вечность не стоит на месте, а постоянно теряет себя из виду и достигает себя, чтобы вновь себя обрести после того, как она опередила себя и потерялась в забвении.
Выше мышления природы разумного мира только вера, которая есть бог и этот бог есть бытие, которое мыслится и есть мышление.
Художественная воля движет искусством. Эта воля должна быть абсолютной, а не концептуальной, иначе искусство деградирует.
Смысл жизни в том, чтобы чувствовать в этом мире вечную и бессмертную идею, чтобы, даже потеряв все, обрести в ней больше того, что потерял.
Искусство призвано отстранить человека от стихии коллективного выживания в его вечном образе, любимом на все времена.
Искусство создает время. Пространство в этом времени обнаруживается как еще не достигшая его материя.
Бессильны вы отнять
Провиденьем взлелеянную совесть.
Нынешний президент и правительство утратили способность строить государство. Их деятельность все в большей степени становится инерциальной и консервативной. Это путь в никуда, в тупик, из которого без потрясения выйти будет невозможно. Нынешняя политика, направленная на привлечение внимания к президенту в ущерб интересам страны и народа, когда-нибудь будет отомщена вышедшей из-под контроля судьбой, что происходит всегда, когда власть идет на поводу у легко достижимых целей, вместо того, чтобы строить стратегию будущего.
Какое великое ожидание грядет на смену суете человеческой.
Вот если бы я знал, откуда что берется,
Тебя бы я распял в объятьях ночи.
Никогда не будет того, что было, в том, что будет, хотя будет то, что всегда есть.
Мышление может позволить себе любые высказывания и останавливается на тех, которые не может опровергнуть.
Вера в людей - это самое тяжелое испытание для человека.
Этот мир лишь касался меня, но не поглотил. Я узнал его, но он мне ничего не сказал. Так что быть в нем я не смог, а быть сверх него невозможно. Поэтому мы расстались. Хотя и раздаются из него вопли, призывающие меня назад, но покой неведомой глубины поглощает их. Сомкнулись воды Рейна. Боги и герои покинули мир.
Что наступает после смерти заключающего в себе мир Бога? Рассветоточение. Это рассветоточенное естество ненаступившего есть Фехцестер. Поэтому фехцестерианское искусство наступает.
Смерть или воскрешение ничего не меняют в составе Бога. Поэтому он может позволить себе и то, и другое. Человека же он сотворил бессмертным, поскольку только в этом случае то, что сотворено не собой в качестве самого себя, может быть тем, что, не являясь им, его сотворило.
Познакомился с интервью, в котором Петр Авен рассуждает о искусстве. Судя по картинам, на фоне которых сфотографирован собиратель, ему вполне можно было ограничиться собиранием марок.
Людям я постоянно уступаю, думая, что уступаю людям. На самом деле, я уступаю иррациональной природе, так что постоянно проигрываю. Гуманистическое одиночество, которое отказалось от всякой власти и выгоды, с необходимостью приводит к фехцестерианской свободе. Фехцестерианство - это свобода гуманистического одиночества, в которой не затронуто достояние творения и сущность его будущего.
Извините меня за то, что я жил. Фехцестерианское покаяние.
Люди верят в жизнь настолько, что даже достигают состояния безмятежной любви к ней. Я же всего лишь потрясен и от этого потрясения посягаю на их веру. В этом мое покаяние. Я должен быть там, где нет веры, где надежда стала реальностью безверия, где любовь есть томление сбежавшего от своей судьбы человека. Там, где я есть, нет ни света, ни мрака, там есть само то, что обходится без самого себя. Это и есть фехцестерианское зияние самим собой.
Не мир освещает жизнь, а жизнь создает мир по своему усмотрению, влагая в него смысл, извлеченный из небытия искусством.
Образу Кириллова, конечно, аналогов в мировой литературе нет. Обсуждение его требует огромных сил, поэтому лучше его не предпринимать. Уравновешивается он образом Верховенского, который прямо считает Кириллова дурачком, несущим в себе идею, несоразмерное величие которой с умом человека можно свести к ничтожной пользе для оправдания бессмысленного поступка.
Отторжение себя от общества - главное условие творчества. Только в индивидуальном усилии можно что-то совершить. Общество же может лишь обгладывать кости творения.
Там, где нет веры, есть то, что есть.
Как мысль идет на поводу у факта,
Но факт всего лишь сумрак идеальный,
Застенчивая робость мирозданья,
Слепящая округлостью своей.
Фехцестерианство - это модель стратегического развития в пространстве неосвоенного времени.
В реальности искусство - это борьба человека и человечества. Побеждает тот художник, который победит человечество.
Конечно, подлинная жизнь протекает на фоне готовности умереть.
Мир спасать не надо. Он погибнуть не может.
В современном смысле источником творчества является вечная конкуренция человека с человечеством.
Я еще не родился,
Я еще не устал.
Болью сонной забылся,
Явью тайной предстал.
Только ветер и время
На осколках планет,
Несомненное бремя
Разничтоженных лет.
Не достиг я святого
Чудодейского сна.
Только горя земного
В вечность тает весна.
"Разговор на проселочной дороге" слабая книга. А что касается "нашего времени", то время мышления является собой и есть бытие. И как же оно было бы собой, если бы не имело своего (нашего) времени? Бытие есть время самого себя.
Боль душевная стирается ясным умом и сознанием бытия.
Жизнь есть мышление потрясенного бытия.
Подстраиваться под больное человечество не надо. Не случайно же оно стремится к самоуничтожению. В этом есть высшая справедливость.
У меня сегодня тоска на душе. Сны мучили покаянные и безрадостные. Дух покинул меня, обнажил всю эту мерзкую светящуюся природу, мертвую и издевающуюся над живым. Больно мне стало от растерянности и чистоты ничтожной, хочется чистоты, исполненной любовью и смыслом, а не мутной наготы тварей, дурью обезображенных.
Природа отвратительна в своей мертвости. Тот, кто видит в ней жизнь, мертв сам. Ее и познают, чтобы найти в ней жизнь. Но находят лишь ущербное вещество, располагающееся в безжизненном пространстве. Но даже за этой тьмой, сияющей своей мертвостью в моей жизни, видится лишь еще большая тьма, сияющая еще большей мертвостью в моей еще более живой жизни. Так что природа никогда не войдет в нее и жизнь отвратит от нее свой лик до полного исчезновения в непосильной для нее величине мысли.
Все глубже я впадаю в маразм и уже ничего вокруг себя не вижу. И в чем же тогда разница между тем, что я не вижу, и тем, что вижу? Только в человеке. Один видит и чувствует, другой не видит и не чувствует. И в чем же разница между ними? Зачем видеть и чувствовать, если все равно это то же самое, что можно не видеть и не чувствовать?
Всегда есть что-то на этом свете, что мешает о нем не думать. То женщина орущая, то вертолеты летают. То люди второго сорта - людей второго сорта не бывает - на первый претендуют.
Во взаимной ненависти любят люди.
Человек мыслящий говорит: я есть.
Человек живущий верит в себя.
Мир я давно покинул.
Постмодернисты же вопят, что мир остался без человека.
Потому и остался, что я его покинул.
Природа смертна, поэтому она бунтует против любой веры. Вера же должна победить природу, чтобы утвердиться. Поэтому она истинна, ведь неистинное не может победить природу. Но когда природа крепнет, она требует новой веры, поскольку прежняя не может ее победить. Так что именно те люди, природа которых сильнее прежней веры, являются создателями новой.
Глуп я, распущен и похотлив. Поэтому умен и целомудрен.
Слепая мука бытия,
Зачем безумием ты лечишь,
Зачем увечьями калечишь,
Зачем ты жизнью названа?
Бессмыслие кружит над смыслом повседневным,
Жизнь без искусства - тьма без покаянья.
Разверзлись бездны умерших глубин,
В них рожа блещет самотленьем,
Бесплотный дух ей в рожу дать не может,
Она мертва, а он живой и проклят.
Лишь память неизлеченных веков
Из смерти в будущее зрится.
Там тьма, а свет над ней не нов
И может новью ошибиться.
Там грезы прахом и песком
Волшебных дюн порозовеют,
Там с перекошенным лицом
Сердца и души не черствеют.
Там легкий ветер бытия
Взбредет навеки в пик созданья,
И буду счастлив верой я
В свое смиренное призванье.
О, Боги, где вас носят черти,
Зачем вы допустили мир,
В котором время торжествует
Над глупостью глубин.
Зачем цветы, зачем созвездья
В миг бесприютной зрелой силы,
Распространенной на века?
Пошли вы все, самодовольные жлобы века,
Несчастные творцы вселенной,
Олухи мирового бытия.
Все искусство Возрождения - это лишь мечта о смерти.
Сюрреализм - это достигшая смерти мечта о смерти искусства Возрождения.
Мне видится в который раз одно и то же,
Бредущие стада уродливых людей.
И торжество на их нелепой роже,
И обезьяний облик покоренных дней.
Хуже вас я могу быть лучше вас. Один из приемов дегенеративного искусства.
Пост-чего-то не бывает. Бывает только аморфная, едва держащаяся в своих границах, липкость, которая прилипает ко всякому неряшливому сознанию и пустой душе.
Пустыню обновив своим визитом
Вознесся падший дух,
Собрав весь прах земной
И возлюбив в веках его творенье
В тех образах, в которых мыслил.
В честь присвоения Максиму Бутину звания обер-фискала день 16 августа объявляется Днем всеобщего ликования.
Пора мне смерть принять,
Бессилен я к живому продолженью,
И лестница судьбы все глубже в бездне тает,
Бессмертное ничто без устали кружит,
Свободой, скованной навек, повелевая.
И солнце светит зря,
Нет отклика на свет его пропащий,
И труд не чувствует своих усилий,
Все в миг один истлело и смелось
К насмешке над собой, к иронии, к сарказму...
Но все же есть простое облегченье
От судеб тяжких, от судеб неясных...
И чту я мертвость мирозданья,
И перед будущей судьбой,
Пред бурей и неистовостью страсти
Живых, немеркнущих творений
Я преклоняю небеса
Своих сомнений и дерзаний...
Пусть жизнь придет,
Пусть свет воспрянет,
Пусть сузятся границы тьмы -
Я жив, я мертв, свободен, неприкаян,
Стерев небывшее, я стану тем, что стерто,
И будет то, что силы обретет,
Позор сокроет радостью невинной...
Фехцестер есть абсолютная свобода бытия, направленная к изучению оставшегося от жизни впечатления в большем, чем сама жизнь и заключающий ее мир, объеме.
Фехцестер есть незапятнанное имя первоначального тождества, абсолютное настоящее всего будущего, очищенный от постмировых руин дух.
Когда все прах и нет уже причин
Для упоительных стихий, несущих жизнь,
Когда, громоздко возвышаясь, они лишь боль струят из века,
Принявшего в себя нетленные порывы
Живых искателей прекрасных совершенств...
Когда все это канет в промежуток
Между забвеньем и восторгом бытия,
И вздыбится застывшей смертью свет,
Тогда легко и неизбежно вспрянув,
Наступит свет сочащий сумрак без названья,
Я прикоснусь к нему небывшим телом,
Запечатлю в восторге и томленьи
Всю ту пришедшую, незнаемую суть,
Что именем одним зовется,
И жизнь проснется, трепет обовьет,
Смятенной страстью обгорит душа,
Чтобы в себя вглядеться снова
И изумиться красоте своей,
Которая по силам только Богу.
Как известно, философ Хома Брут, ныне - Максим Бутин, летал верхом на ведьме.
Если женщине некого упрекнуть, она теряет рассудок.
Жизнь художника такова, что дает ему право только на то, чтобы не умереть.
Даже самые выдающиеся ученые говорят нелепости, когда выходят за пределы своей компетенции. Философ же и художник - это человек, который исключает возможность нелепости из миропонимания.
Фехцестер - это зияющее бездной будущее, вечно неосуществимое в своей осуществленности.
Философия и искусство начинаются за пределами умозрения, в том, что, невидимое, само видит.
Человек, следовательно, есть останавливающаяся на сущем эта исходящая из невидимости видимость.
Что такое тождество бытия и ничто?
Это фехцестерианское обаяние истины, влечение в неисполнимое, долг перед замыслом. Это труд вечного присутствия. Это немыслимая нагота творения в чудесном образе осуществления.
Тот образ тускл, который не избавлен
От смертной окончательности черт.
Вдохновение - это та сила, которая оживляет мертвое в мире творческого изобилия.
Жизнь - это пламя, в котором сжигаются сущности.
Будущее сотворено навечно, поэтому его ничто есть бытие. Но оно еще не наступило, поэтому его бытие есть ничто. Это тождество бытия и ничто и есть замысел или фехцестерианское провидение.
Поэтому что означает бытие? Бытие есть самообнаружение ничто во времени.
Поскольку же ничто есть абсолютное отрицание и не нуждается в определении, бытие есть нуждающаяся в творении вся полнота этого отрицания. Поэтому искусство необходимо.
Поэтому Фехцестер есть означенная в настоящем необходимость выявления заключенного в тождестве бытия и ничто будущего.
Если вечность есть всегда, то у нее есть будущее, поскольку без будущего “всегда” быть не может. Поэтому вечность находится во времени. Если же она только иногда есть во времени вне времени, то она не вечность.
Так и не прижился я в этом городе. Чужд он мне и по духу, и по населению. И даже смерти не с чем меня разлучить. Все впереди, а позади ничего.
Любовь является признаком жизни и наличия бытия. Но то, что есть, должно быть без всякой любви, иначе любви не было бы. Это и есть разум.
Красота безгрешна.
Красота есть великая любовь ко всему, что без нее становится злодейством.
Красота есть дух истины, с которым соприкасается жаждущая спасения душа.
Безгрешность красоты не в том, что она не подвержена соблазну, а в том, что этот соблазн непорочен.
Иисус божественен, потому что он плод непорочного зачатия, то есть безгреховного соблазна посредством плотской красоты духа.
Скука - это результат аннигиляции лжи посредством истины, недоступной для рассмотрения.
Разум - это средство выживания в познании мира. Мне же интересна его судьба.
Нет никакого логического обоснования необходимости фехцестерианской философии. Но я есть лишнее в этом мире существо, а для нее необходимое. Невозможно вечно наслаждаться творением, не умерев в нем. Но можно оказаться в нужде бессмертного мира, быть тем, что для его бытия предназначено. Таким образом, я есть для этой нужды цель. И, обретая в величайшей тоске вдохновения желанную ткань испепеленного пустотой существа, я все-таки превозмогаю отчаяние, тупость и несовершенство смерти. Ведь каждую минуту она готова меня настичь и требует меня в ее союзники. Так что жизнь есть сила, способная противостоять ей в полагании бессмертного существа, уходящего вдаль от самого себя и недостижимого ни для какого разрушения. Вдумываясь в него, постигая его красоту и полноту всесокрытого в его открытости бытия, я исполняю свой долг, перед которым склоняюсь, но, не постигая его, и презираю.
Да звучит музыка, существует искусство и пыхтит мысль!
Есть ли не безумное состояние разума, в котором человек жил бы не от рождения до смерти, а был бы той радостью, без которой жить невозможно?
Зачем мне отклик на призыв ненужный,
Зачем желанье в наготе творенья,
Зачем мне путь известный и предвзятый,
Зачем терпеть и ожидать чего?
Неверно быть, не зная наслажденья,
Но пусть оно и глупо и смешно,
Лишь в глупости ищу я утешенье,
Но смерть она влечет страшней, чем смерть.
В ней жало бытия подвергнуто сомненью,
В ней мука выступает над бедой,
Затишьем мир хрипит,
Торгует мясом дичь,
В ней все стремится к выявленью
Томительных и нежных совершенств,
Что в бурю тонут облаками...
Так внятна глупость глупостью своей,
Что даже без нее я буду вместе с ней.
Жизнь есть подлость. Жить нельзя. Оправдать ее может только искусство, в котором находится красота, которой в ней нет. Всякое искусство, показывающее жизнь такой, какая она есть, тоже подлость. Подлость его заключается в трусливом вызове тому, чем оно само является. Только в искусстве можно уйти из жизни. Только в нем ее невнятная красота приобретает подлинные очертания. Но подлый человек не может узнать их. Он подл своим неприятием красоты и прославлением уродства жизни.
Все пытаюсь найти какой-то смысл в своем лице и не нахожу его. Но сколько смысла и вдохновения в лицах дураков!
Земля взошла травой,
Трава полегла на ней.
Зачем ей столько дней,
Чтобы трава взошла на ней.
Полил ее скудный дождь,
Залил потоком воды,
Прошел по траве вождь,
Выискивая грибы.
Скука от этой травы,
Зеленая, как трава.
Сколько нужно воды,
Чтобы росла трава.
Вырастет из травы
Нетравянистый цветок,
Где-то растут бобы,
Веток нет у травы
И она не песок.
Оказывается, есть художник Цай Гоцян. Теперь уже, вне всяких сомнений, стало очевидно, что есть художники для кодлы, шоблы и охлоса. Так что не зря я покинул этот шоблианский мир, чтобы обрести истинное искусство в фехцестерианском будущем.
Люмпены демократии нуждаются в искусстве шоблианских художников.
Шоблианское искусство стало эпатажной религией люмпенов демократии.
Русские говорят о национальной идее, но у них не хватило ума даже на то, чтобы организовать празднование юбилея собственной революции. Пригласили китайца. А китаец-то пробивной - пиротехникой занимается. Это искусство у него такое. Пиротехническое. Так что фекальные инсталляции ныне спросом не пользуются. И лающие голые Кулики тоже не нужны. Инсталляции теперь китайцы будут делать. Не приживаются в России отечественные подвижники.
Антонова время от времени изрекает мудрости. Например, о зависти. Среди художников зависти нет. Это выдумка Антоновой. Красота не может быть предметом зависти.
Атрофия умственных критериев, которая превращает людей в недоумков, уверенных в том, что они и есть эти критерии, вынуждает художника покинуть человечество, чтобы любить его, но не быть с ним.
Максим ходит по траве,
Ест траву,
Плюется травой
В экзистенцию Хайдеггера.
Фехцестер есть свет времени, полагаемый сущностью забвения и предшествующий бытию.
Старость ко мне пришла. Уже не могу устойчиво на одной ноге стоять. А некоторые, например, Максим Бутин, сальто делают и на руках ходят. Недавно в бороду Хайдеггера плюнул. Потом признался, что в бороду Маркса попал.
Посмотрела на меня сегодня женщина обжигающим взглядом. Странно. Лучше бы она на Максима Бутина посмотрела.
Если в куб, выходящий за пределы ограничивающей его сферы, поместить Максима Бутина, мы получим разумную модель вселенной.
Кодла - это система государственных отношений, при которой должностные лица подбираются по подобию своего предводителя.
Быдловская свалка, которую устроил китаец у музея Пушкина, очередное унижение и позор для несчастной страны.
О Данте говорили, что он смугл, потому что побывал в аду. Но если запустить в ад Максима Бутина, он вернется оттуда, сияя белизной - настолько никакой огонь не пристает к нему. Ходит он постоянно в несгораемой одежде, очках и с суровым взглядом. В аду ему делать нечего, поскольку, как бывший пожарный, он может потушить и его.
Слово "дешевле" или "дороже" в отношении к искусству - из лексикона торговцев. А стоимость торговца измеряется банками Мандзони - мандзониями.
Мысль о том, что произведения искусства должны находиться в частных коллекциях или галереях разных придурков или в музеях, куда на него приходят смотреть придурки, для фехцестерианского искусства ущербна. Как бог не существует в своем оригинале, а существует в своих творениях, так и фехцестерианское искусство должно существовать в умах в виде идей, а не в своей подлинности, на которую претендует собственник. Искусство универсально и неподкупно: ему принадлежит человечество и его будущее. Придурки же, которые видят в нем не идею, а собственность, должны быть сметены искусством с лица земли.
Назначение у искусства одно: вскрыть фатальную предрасположенность мира к творению.
Все дальше приходится быть от тех, от близости с кем уже нет никакой защиты.
Абстракция нарушает предустановленное тождество человека и мира, которое есть сущность и понятие бытия, в котором человек и пребывает и за пределы которого выйти не может, чтобы не потерять ценности, без которых его жизнь стала бы непрерывным творческим усилием, для него ненужным, но для свободы понимания творческого замысла необходимым. Поэтому человек в своем предумышленном качестве отстаивает свою наличность в известном ему образе. Образ же того, в чем черты его бытия подвергаются сомнению и неустойчивой размытости, ему чужд, вызывает ужас и неприятие, поскольку обрекает его на смерть раньше ее наступления: ведь поддерживать абстрактную жизнь гораздо труднее, чем просто жить, опираясь на собственное достоинство. Абстрактно приходится создавать мир своего бытия и положения в нем, не данное никаким способом предварительно и без собственного участия и согласия с тем его завершенным обликом, в котором открывается личность, созданная во времени жизни, а не до ее наступления.
Как что-то иногда напоминает всеобщую человеческую молодость, избыток сил, уверенность в себе, жажду свершения, целую жизнь впереди, наполненную вдохновенным трудом, загадочную и прекрасную.
Исчезла полнота,
Но суть ее исполненной мечтой
Еще надолго веет в исполненьи.
Еще трепещет дух перед открытостью своей
В проникновении в пустые времена,
Где жжет его немыслимая сила.
Где спит навечно то, что помнит жизнь,
Где не проснется никогда, что ею было.
Где тихо и безжалостно томится бытие
В оковах собственного смысла.
Куда я двигаюсь в немыслии своем?
Зачем мне то, в чем жизнь презренна?
Вот снова у истоков бытия
Свободный раб трепещет провиденьем
И гнусною ухмылкой чистоту смывает с непорочного лица.
Но если чистой жизни нет, то чистота ее владеет миром
И оживит меня ее призванье
К провиденью всецелой чистоты.
И трепет духа возымеет превосходство
Над истиной глумливой и святой,
Поверженной и вознесенной прахом
Над сумрачной поверхностью времен,
Внедренных в междувременные скалы
Просветов и затмений совершенств.
Если бы Бог был вечен, о нем можно было бы думать всегда, он всегда был бы предметом мышления и организм не мог бы умереть. Но мысль о нем исчезает и поэтому он не вечен. А если не вечен Бог, то и нет того, что вечно, и вечность, следовательно, не будучи ничем, пропадает из вечности. Поэтому мыслится она во времени и некоторое время, которое называется жизнь, а поскольку она из времени исчезает, вечной жизни нет. И отсюда следует, что жизнь есть в себе сущее бытие, а поскольку границ такого бытия нет, нельзя сказать и есть оно или нет.
И в недрах бытия заткнулся я
Тьмой, пустотой и оскверненьем чувств,
Потерей мысли, жгучестью страданья,
Ничтожеством своих надежд,
Предвиденьем великого обмана,
Что ждет и растерзает на века
Всю мировую истину живую.
Вобьет в материю сознанья
Распад ее, неверие и тлен
Уже ушедших сожалений.
Один я, путник на земле,
Налюбовавшись вашим ликом
И вожделение прервав,
Неведомо в чем ныне пребываю,
Пресыщен, жалок и умен
Последним импульсом страданья.
Со страхом жду холста сиянье,
Цветосвятую глубину,
Начну - и жизни обаянье
Вновь душу светлую мою
В объятьях истины согреет
И я умру.
Но вновь предстану
Перед небывшей красотой
Своих творений.
И это все, ведь мертвый гений
Не чтит живого дурака...
Чем отличается русский человек от европейца? Когда-то давно русский человек купил у меня несколько картин, отвез их в Лондон и там искалечил. Европеец купил одну из таких искалеченных работ и бережет. Спустя восемь лет после ее приобретения связался со мной и прислал фотографию. Русские галереи идут по тому же пути: им отдаешь новую работу, а они возвращают искалеченный холст. Поэтому я проклял эти мерзейшие галереи и ни с одной из них уже не имею дела.
Нужно быть великим оптимистом, чтобы писать картины, зная, что большинство из них погибнет. Здесь я беру пример с Бога, который творит людей снова и снова, хотя все они погибают безвозвратно. Но у Бога остаются сущности для дальнейшего творения, а у человека - идеи для сознания их бытия.
На том свете мне приснилось, что я на этом.
Объектом искусства является красота творения, субъектом - мыслящий эту красоту дух. Никакого другого содержания, кроме души, не оскверненной разложением, в нем быть не может. Поэтому искусство есть мировое событие духа, покинувшего пределы материальных форм для возведения пути к мыслимому богу, который есть неведомое наличие истины в таинстве откровения. Так что истина в неведомом ей самой движении и есть искусство.
Чтобы мыслить бога, надо иметь прекрасную душу и ум не сварливый и вздорный, а истинный.
Эротическая женская субстанция, в отличие от женщины, есть благо.
Человечество в том виде, в каком оно само же над собой захватило власть, должно быть отвергнуто.
Жизнь создает такие условия, при которых можно делать только малую часть того, что человек свободный может делать легко. На преодоление этих условий надо потратить целую жизнь, не занимаясь больше ничем. Если же их игнорировать и следовать своему предназначению, то рано или поздно сталкиваешься с безысходностью, которую надо терпеть до конца своих дней. Конечно, это закаляет. Начинаешь снисходительно смотреть на обывателя, на социально успешных людей. Чувствуешь себя титаном, которого не сломала жизнь. И в этом состоянии делаешь на пределе своих возможностей то, чего никогда не достиг бы в других условиях.
Двадцатый век - это поколение физиков и математиков с нелепым представлением о боге.
Фехцестерианство - это философия преодоления современности, в которой бог умер, а человек совершил самоубийство.
Ужас - это невыясненная сущность красоты.
Час пробил, поздно жить на свете.
Осталось лишь выразить восхищение тому, чем он был.
Это ж надо такое придумать: целый мир с живущим в нем человеком.
ОБЪЯВЛЕНИЕ.
Философ Максим Бутин продает исторические сапоги в жутком состоянии синтетического анабиоза современности.
Максим Бутин вчера изобрел муховерт. Назначение его в том, чтобы ограничивать права мух в области литературного творчества посредством изъятия из них экзистенции.
Писание картины - это процесс наполнения холста предельно живыми и продуманными элементами в импульсивном выражении.
Картина - это не образ чего-то, это осмысленное соединение простейших, выходящих за пределы сознания элементов в единое целое.
Вот в этой точке бытия я должен жизнь прожить, чтоб целое собралось воедино.
Странные явления есть на свете. Например, кудахчущая мыслью женщина и бегущая за ее кудахтаньем стая мужчин.
В философском невежестве Лосева превосходит только Кастанеда. Даже Бердяеву до них далеко.
Обывательская болтовня по поводу Крыма до сих пор продолжается. Причем каждый старается высказать свое рабское авторитетное суждение, не понимая государственной стратегии, которая в экстремальных случаях доминирует над правами национальными и международными и обсуждению не подлежит. Иначе не было бы войн, политической воли и твердости характера.
Вся тайна мира стала явна мне,
Поскольку смысл ее потерян безвозвратно.
Всеведеньем страдаешь ты,
Всепристальностью чувств страдаешь,
О, человек.
Когда на великолепно сделанный фрагмент картины садится муха и размазывает краску, я для утешения говорю себе: благодарю бога за то, что дал мне возможность сделать лучше того, что было сделано хорошо.
Какую громадную работу нужно проделать, чтобы из всего, что человек самостоятельно мыслит, можно было извлечь хоть что-то, что напоминало бы о боге, а не о его тщедушной личности, жаждущей любви, но не способной дать ничего, кроме заблуждений и заносчивой, ограниченной свободой, самобытности. Но есть и прекрасные люди, которые искренне и незаметно существуют на этом свете, и им должно быть отдано все восхищение, к которому призывает жизнь и без которого душа никогда не воспламенилась бы отзывчивостью и желанием совершить добро даже ценой собственной гибели.
Новая интеллигенция как сила, способная повлиять на культурную ситуацию в стране, еще не сформировалась. Но ее вмешательство неизбежно. Слишком велика низость, господствующая в стране. Наступит момент, когда ей придется вступить в открытую борьбу с этой низостью. И для этого она должна осознать себя.
По другому не бывает солнца,
Чем из света сотканная ткань...
Не могу избавиться от чувства раннего утра, пробуждающегося в душе счастья, загадочного и пристального взгляда искусства.
Искусство всегда должно быть впереди того, что является его смыслом. Только тогда оно будет неприступной крепостью бытия.
Искусство начинается там, где кончается натура.
Я достиг такой степени зрелости, что могу с гордостью сказать: я человек бездомный и нищий. Мне смешны обремененные собственностью клопы, у которых нет ничего, кроме денег.
Мастера перформанса были еще и в начале 20-го века.
“Поручик Данкель — служил такой, — так тот, бывало, разденется донага, ляжет на пол, воткнёт себе в задницу хвост селёдки и изображает русалку. Другой, подпоручик Шлейснер, умел шевелить ушами, ржать, как жеребец, подражать мяуканью кошки и жужжанию шмеля. Помню ещё капитана Скодай. Тот, стоило нам захотеть, приводил с собой трёх девочек-сестёр. Он их выдрессировал, словно собак. Поставит их на стол, и они начинают в такт раздеваться. Для этого он носил с собой дирижёрскую палочку...”Ярослав Гашек. “Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны”.
О, лица! Почему вы рожи,
Когда вам власть дана...
Юмор - это единственная серьезная вещь на свете. Чтобы не сойти с ума вместе с серьезномыслящими безумцами.
Только ничто сохранится в ничто. И вот это различие между этим ничто и есть бытие.
Ничто как исполненное и ничто как предрасположенное - это два вида ничто, между которыми протекает жизнь и устанавливается ее бытие. Бытие - это отличие предрасположенного ничто от исполненного. Сущность этого бытия есть навечно сотворенная жизнь в пределах предрасположенного и исполненного ничто.
Фехцестер есть исполненная конкретность предрасположенного ничто (вывод).
Не мешайте мне сойти с ума. Я слишком здоров, чтобы быть разумным.
Уже нет сил удерживать значимое в определенной форме: в предельном сокрушении достигается и возносится смысл.
Пустыня мира есть человек.
Трудно усложнять события. Достаточно лишь обозначить их наличие. Это и будет минимальный абстракционизм, достигающий абсолютной конкретности в своей подлинности.
Конечно, искусство основано на самопожертвовании. Только как вынести его, когда вокруг все жаждет жизни.
Если бы не искусство, человек давно вымер бы от тоски и безысходности.
Бог сотворил нечто для себя непостижимое. Если бы он сотворил постижимое, он не был бы всемогущ, поскольку сотворил бы подобие, а оно не было бы творением. Потому что творение есть проявление всемогущества, а всемогущество заключается в непостижимом для творца, все же остальное было бы ограничением его всемогущества. Зачем творить подобие, если оно не выходит за пределы бога и не являет ничего, кроме него, ограничивая его всемогущество самосознанием его бытия? Творение было бы невозможно, поскольку в пределах себя бог не может ничего сотворить: ведь он есть, а иного бытия в бытии, чем оно само, быть не может. Поэтому он сотворил непостижимое, следовательно, время, в котором оно существует, чтобы не быть, но становиться чем-то, в сознании чего обретается понятие бытия бога.
Заблуждаются те, кто думают, что у художника есть какое-то свое видение. У художника нет никакого видения. У него есть невидение.
Конечно, женская природа является спасительной для мужчины. Но как только представишь конкретную женщину - эгоистическую, зловредную, мстительную, так сразу и спасаться не захочешь. Одиночество сводит с ума, а общение вызывает желание скорее умереть, чтобы ни с кем не общаться. Так что мука безысходна, а искусство, которое продлевает жизнь помимо этой муки в восхищении жизнью и хранимым её миром, не обращено ни к кому, а лишь в пустоту теряющегося в себе времени. Боль управляет миром, который является ее источником и одиноким странником в вечной душе, объятой пламенем любви и холодом смерти.
Человек существо бесподобное. Он не может быть создан по образу бога, поскольку у бога образа нет. И он не может быть создан по его подобию, поскольку, если нет образа, то не может быть и подобия, а отсутствие образа у бога и человека не может быть подобием. Ведь подобным может быть только то, что есть. Поэтому человек бесподобен.
Поскольку человек бесподобен, он есть абсолютно предустановленное будущее. Без человека будущего нет, все есть одно и то же. Само появление человека мыслится как начало времени бытия, тогда как само время одного и того же мыслится как вечное бытие ничто, то есть, такое время, идея которого содержится в моменте подлинного времени, которое есть человек.
Если Бог сотворил ничто, не зная себя в бытии, он сотворил Исключительное.
Поскольку бог всемогущая необходимость, он мог сотворить только свободное, в отличие от его бессмертия - смертное, поскольку свобода не может быть вечной необходимостью, а только временной случайностью. В этом и проявляется всемогущество его абсолютной необходимости: творение свободы есть нечто исключительное из необходимости, не вечное, не бессмертное, а самостоятельно сущее и в отличие от бытия - не существующее. Так что основание свободы есть самотождественное я, в силу своей случайности не необходимое, а смертное, поскольку смерть есть то единственное, что отличает творение от бога и в чем он превзошел себя. Ведь только в смерти он мог превзойти свое совершенство, поэтому, сотворив смерть, он связал свободное с собой, отделив его от себя в его превосходстве над ним. Поскольку сотворить он мог только то, что превосходит его совершенство, иначе в акте творения не было бы явлено его всемогущество и бытие бога было бы поставлено под сомнение вследствие его неявности.
Поскольку свобода не подобна божественной необходимости и, следовательно, не являясь всемогущей, не может превзойти творение, как бог превзошел себя, человек не подобен богу, а, являясь в сознании свободы субстанциональной квинтэссенцией сущего, есть личное воплощение.
Жизнь - это превращение маленького островка любви в большой скотный двор.
Хотя человек и должен довольствоваться своей жизнью в природе, обществе и мире, без созерцания бога он жить не может. Потому что именно бог соответствует его душе, не находящей свое место ни в чем, кроме него. Бог - это невидимый образ души, тогда как телесное ее воплощение навязчиво существует везде, где только можно. Церковь, которая этот невидимый образ души старается представить собой, есть лишь карикатура на бытие бога, ибо что может быть нелепей созданных руками человека изображений в телесном облике, тогда как душа бестелесна. И что может быть отвратительнее представляющих это бытие бога церковных служащих с их дремучими лицами и бессмысленными речами? Разве только что академия художеств.
Вся жизнь - это бесконечная травма, которую приходится выносить, чтобы в возвышении над ней обрести счастье. Счастье, которое основано на нечувствительности к боли, разъедающей его отовсюду, лишь воля, вовлеченная в идею бытия, мыслимая в совершенном мире, невозмутимая для жизни, но неразлучная с ее страданием.
Мне мир не мил.
Меня в нем кормит зло.
Прекрасен он лишь в голоде искусства.
Да простит меня Хворостовский. Жаль его. Но петь он не умел. Не культуре служил, а фуфло человеческое развлекал.
Вечное, современное и подлинное естество творения - вот три предмета искусства.
Нет у меня ничего. Есть только время. И это хорошо. Нечего будет терять, когда оно кончится.
Современное искусство - это искусство абсолютной свободы. Единственным его предметом является тот факт, что я есть. Не что-либо иное, а именно я. И это приводит в изумление и побуждает к искусству, поскольку только в нем формируется мое наличное сознание, отличное от сознания вещей, предметов и сущностей. Именно в искусстве личность не предпосылается себе, а обретает себя в процессе развития, созидая время своего бытия и свет мирового присутствия.
Могут или не могут быть получены ответы на абсолютные вопросы - зависит от смысла, который человек в них вкладывает. Эти вопросы бессмысленны, обращены в никуда до тех пор, пока человек не поймет, что именно он спрашивает. Ведь чтобы что-то спросить, надо уже знать то, посредством чего спрашивается. Я спрашиваю посредством конечных, определенных значений, а смысл, который извлекается из их совокупности, есть сведенное к моему Я самосознание. Самосознание же как сведенное к бытию мира сознание и есть знание.
Так и не закончил Восьмое фехцестерианское искусство. Осталось на день-два работы, а силы кончились. Уже два дня не могу к картине подступиться. Так что пока я пытался преодолеть бессилие и во что бы то ни стало ее закончить, отключили электричество, сгорел трансформатор и пришлось возвращаться в Москву. За полтора месяца моей лесной жизни почти написал “Основания философии” и две картины. Приехал в Москву еле живым человеком, изнуренным стариком. Так что если бы еще на какое-то время остался в лесу, мне пришел бы конец. Но что-то не дает мне умереть. Даже таким вот трансформаторным способом сохраняет мне жизнь.
Желания - это неисполнимые идеи.
Искусство - это необратимый факт наличия свободного мира.
Искусство есть наличное бытие свободы.
Может ли уничтожиться мир в процессе его творения? Поскольку бог сотворил ничто, то только за пределами божественного творения ничто может быть неуничтожимое, а поскольку неуничтожимое не сотворено и, будучи за пределами сотворенного ничто, есть без всякого ничто, то оно и есть творение над сотворенным, неведомое богу следствие его творения, поскольку дальше ничто он ничего сотворить не может, иначе это было бы его бытие, а не творение. То, следовательно, что выходит за пределы ничто как неуничтожимое и несотворенное богом творение, есть достигшее в небожественном своего сознания бытие бога.
Конечное нельзя назвать чем-то положительным. Конечное есть названное положительным отрицательное.
Сколько пользы можно извлечь из ничто. А из бытия, кроме смерти, ничего. Даже бог умирает в ничто.
В спасении нуждается и Бог, и человек. Это и есть цель философии. Нельзя полагаться на природу как причину творения. Она сама сотворена причиной более могущественной, чем та, которой она является.
Глумление над глупостью - самая восхитительная война, которую может вести человек.
У меня призвание - покорять умных женщин. А если она не покоряется, то она дура. Поскольку я не покорил ни одной женщины, все они дуры.
Нечего жалеть этот народ. Ничего, кроме алчной жестокости, в нем нет. Все его миролюбие - это трусливая неспособность к самостоятельному мышлению и жалкая покорность властям. Эти люди живут, как собаки, пока у них есть хозяин; и как волки, когда остаются без присмотра.
Пропасть между людьми и народом такова, что люди не узнают себя в народе, а народ не приемлет людей.
Истина и реальность. Вот две категории, которые определяют точку зрения человека. Слияние истины и реальности есть великий труд или искусство.
Бог не принимал участия в творении мира. Он сотворил ничто.
Мир есть совокупность идей бытия сотворенного богом ничто.
Думаю, что же ты со мной общаешься? Я человек конченый, а ты человек начинающийся. В тебе даже еще ничего человеческого нет, а во мне - уже нет. На этом и сходимся.
Во всем есть смысл. Даже в наличии Навального и Собчак. Они катализаторы. Навальный - катализатор деузурпации власти, Собчак - катализатор ее десакрализации.
В этом мире нет ценностей. Он стремится к ничто. Художнику остается только размазывать краску в надежде найти какой-то проблеск будущего смысла. Все его конструктивные замыслы сталкиваются с разрушением. Все его ничтожные помыслы осуществляются. Так что выявление бытия будущего ничто есть единственная вера художника, в которую он погружает жизнь, чтобы вернуть себе мировое присутствие.
Ничтожное воплощение бытия будущего есть предназначение искусства.
Если хочешь остаться в одиночестве, скажи всем, что у тебя все плохо, и с тобой никто не будет общаться. Я так и поступаю.
Какой-то сбой в российской системе произошел. Понятно, когда человека обвиняют в неполучении взятки. А тут в получении обвинили.
Мои картины - это откровенное издевательство над человечеством, которое спит в своем вонючем сознании.
Девочка, интеллекта которой хватает только на то, чтобы на балалайке в подземном переходе играть, вдруг захотела президентом стать. И не просто какой-нибудь владычицей морской, как в сказке Пушкина, а председателем палаты №6 Всероссийского общества сумасшедших.
Искусство - это всемировая жизнь в вечном наслаждении своим сиянием.
Ничто есть отвращение к бытию, поскольку в ничто бытия нет, а ничто есть.
На великих окраинах бытия. Солнце светит чище.
БЕСОХРИСТИАНСТВО. (Рано или поздно это должно было произойти).
Сначала стихи Мориц, которая пишет о русофобах, фекалиях и "поэтстве".
ПОЭТСКАЯ ХЛОРКА
По многочисленным жалобам (точней – русофобский стук !)
Закрыли не русофобский, а именно мой фэйсбук,
Закрыли не русофобский гадюшник российской сборки,
Который всего сильнее боится поэтской хлорки, -
Боится поэтской хлорки, которая на Донбассе
Сражается за свободу на фронте и на Парнасе,
Где ходят в рубахе белой орфеи поэтской хлорки,
Чьи песни войдут – хоть тресни! – в пословицы, в поговорки,
В народную память времени, в народную, а не племени,
Которое награждает гадюшник такого семени,
Что сеяло в Бабьем Яре галактику Холокоста, -
За это поэтской хлоркой я буду травить вас просто,
Фашистские людоеды!.. Из той же своей утробы
Вы ненавистью к России пылаете, русофобы!
За это у вас награды, но к вам я иду с уборкой:
Гадюшник фашистский буду травить я поэтской хлоркой!
И жалуйтесь – хоть кому, и жалуйтесь – хоть куда,
Я буду поэтской хлоркой травить русофобов, - да!
18.12.17.
Стихи, с моей точки зрения, маразматические. Это вообще не стихи, а нечто, что она называет "поэтством". То есть тем, в чем нет поэзии. В отсутствие поэзии антипсевдорусофобская графомания превращается в поэтство. Так что она хотя бы правдива в своем блекнущем сознании. И не выдержал я и отреагировал на это поэтство, на которое не обращал внимание, только потому, что встретил его в публикации моего бывшего друга и замечательного художника, а ныне православного христианина со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде нетерпимости, избранности и невменяемости А. К. Прокомментировал, прекрасно зная, что за этим последует. И дождался. Вот мой комментарий, который всего лишь выражает точку зрения мою и просто здравомыслящих людей на помешательство рассудка, которое преподносится под видом "поэтской позиции".
"Я думаю, что никакой поэзии в том потоке злобы, которую она называет поэзией, нет. "Русофобия", о которой она пишет, это всего лишь приманка для ее злобы, искаженного сознания современности, в котором она занимает роль несчастного человека, живущего воспоминаниями и вызывает сожаление у тех, у кого есть жалость, и отвращение у тех, кто считает ее "поэтство" болезнью. Извините, но вы должны услышать и точку зрения тех, кто не принадлежит к русофобам, но и такое "поэтство" считает проявлением выжившего из ума человека."
"В России много людей, которые никуда не уехали, критикуют ее не от злобы, а от желания сделать ее пригодной для жизни. Называть их русофобами - безумие. Россия, как была, так и есть , жуткая страна. Но она страна прекрасная и принадлежит истинной человеческой душе. Бунт этой души, желающей ей лучшего будущего, никакого отношения не имеет к позиции полуобезумевшего "поэтства".
Ответ А. К.
"Комментарий Бриммерберга не удаляю умышленно. Это диагноз: прекрасный, мыслящий человек мучается, живя в России, которая "как была, так и есть, жуткая страна"(!!!), но руссофобом себя не считает (!!!), более того, искренне полагает, что злоба, постоянно изливаемая им на весь народ, среди которого он имеет несчастье жить и на языке которого только и может общаться и мыслить, на его историю и на его сегодняшний день, эта злоба - ни что иное, как "бунт души, желающей ей лучшего будущего". Эта возвышенная душа не стесняясь влезает в мою публикацию со злобными оскорблениями в адрес глубоко уважаемого мною человека и при этом, вероятно, продолжает считать себя человеком, достойным общения. Хамство и невежество! Я уж и не говорю о том, что великая поэтесса, которую он имеет наглость оскорблять, любима всем народом. Её стихи знают и любят абсолютно все, даже те, кто никогда не слышал её имени. Но это, разумеется, только отягчающее обстоятельство в глазах тех существ, о которых прекрасно сказала Юнна Мориц: "Презрение к народу - низость духа!" В этом-то всё и дело."
Я готов здесь согласиться со всем тем, что касается меня. Если человек видит меня таким, то мне против этого нечего возразить. Но речь здесь идет о "поэтстве" поэтессы, которая "... любима всем народом. Её стихи знают и любят абсолютно все, даже те, кто никогда не слышал её имени." Это, конечно, в духе бесохристианского параксизма - утверждать то, что не соответствует действительности. Народом А. К. счиает только тех, кто не "влезает в его публикацию (хотя она доступна для публичного обсуждения, но как и у всякого бесохристианина - сакральна и неприкосновенна) со злобными оскорблениями в адрес глубоко уважаемого им человека." При этом, как он полагает, я "продолжаю считать себя человеком, достойным общения, будучи хамом и невеждой". И здесь А. К. заблуждается. Я уже давно не считаю себя достойным общения с ним. Он продолжает оставаться хорошим, светлым художником. Я сожалею, что он утратил представление о здравом смысле, променяв его на нетерпимую веру в добро, которое своей слепотой творит еще большее зло, чем то, с которым оно воюет.
И напоследок еще его бесохристианский перл: "Ты не можешь говорить ни об истинной человеческой душе, ни о духе. " Почему я не могу говорить, а А. К. может? И Мориц, любимая всем народом, даже теми, кто не слышал ее имени, - может?
Пороки мои ищут себе применение в делах достойных. Мне незачем от них избавляться. Чтобы стать пресной добродетелью.
Современное православие - не более, чем чванство своей добродетелью, которая ограничивается доносом на интеллект в преисподнюю духа.
Бесохристианская религия, которой является сейчас православие, губительным образом действует на интеллект России. Не имея своей философии и не зная мировой, она оказывается перед лицом духовного поражения, поскольку церковь, являясь прибежищем для нищих духом, является погибелью для тех, кто мыслит.
Как жить мне без тебя в бесчувствии моем,
Целительница чувств?
Как гнев твой укротить,
Как жар твоей души измерить?
И обвалилось небо, вспучилась земля,
Провал небес собою заполняя.
Так жизнь стремится в сумрак бытия,
Так живопись сияет, умирая.
Сравним двух музыкантов, например, Хейфеца и Крейслера. Оба виртуозы. Но Крейслер извлекает красоту из звука, любуется его красотой и красотой мелодии, а Хейфец любуется чувством, которое он испытывает при извлечении красоты из звука и мелодии. Таким образом, он искажает ее своим чувством и отношением, так что в его исполнении произведение невозможно услышать без примеси его чувства, которое, на самом деле, является слащавым и неприятным. Приторным. А произведение в исполнении Крейслера блещет авторской, самостоятельной красотой, так что я могу услышать саму красоту в ее чистом виде без примеси искажающего ее чувства. Поэтому Хейфец, каким бы виртуозом он ни был, остается неким, достигшим совершенства, уличным скрипачом, а Крейслер - музыкант подлинный и классический. То же касается и Горовца. Как бы ни изощрялся он в исполнении Шопена, таская за собой через моря личное фортепьяно, слушать его неприятно, потому что он борется с музыкой Шопена, пытается навязать ей себя и заместить собой и своим чувством. А это неприемлемо. Подлинный же, бескорыстный музыкант, как, например, Бакхауз, раскрывает красоту самой музыки и дарит ее людям. А не поглощает ее сам, заставляя при это присутствовать других.
Одет я сейчас, как бомж, на лице царапина, которую сделала Н., дурацкая улыбка от внутреннего вдохновения и горестная гримаса от обид жизни. Так что я торчу в этом мире своей светлой мечтой о неведомом счастье, избавлении от гонимой жизни и твердостью несокрушимого характера.
Мышление утрачивает бытие и приходит к ничто. Нигилистическая природа мышления закрепляется в сущности творения. Это доказательство того, что бог сотворил ничто, а не бытие. Вера в его бытие основана на безумии ничто. И эта вера еще более безумна, чем ничто, поскольку она противоестественным образом препятствует живому стремлению мышления к сущности творения в ничто.
Лишь в ничто мышление находит препятствие своему исчезновению, тогда как в бытии оно страдает от своего присутствия. Твердость ничто есть безусловная причина несокрушимости мышления, ибо во всех остальных случаях оно стремится сберечь себя в превосходстве над ничто, искажая свою природу: ведь вечная вещь, которой стремится стать мышление в бытии, немыслима, следовательно, невозможна.
Преодолеть ничто не в силах человеческих. Должно быть что-то, что делает бытие возможным. И этот взгляд из ничто в ничто того, что не ничто, есть бытие.
Только найдя опору в ничто, можно обрести бога, не полагаясь на веру в него.
Как ни стараюсь я быть хуже, чем я есть, - никак не получается. Только лучше становлюсь.
О, если б я знал, как восторг бытия
Совместить с изобилием влажных твоих поцелуев.
Вот что написала В. А. в перерывах между преподаванием философии в Саратовском университете: “Да, вела Собчак «Дом-2». Но кто из ее обличителей его не смотрел? И кто из нас по собственной воле ушёл бы из его ведущих, от вечной кормушки? И кто отказался бы хоть разок вот так, в клубе? А она ушла, сама, и из «Дома», и из клубов. Люди растут, меняются – это называется становлением личности, и оно имеет место быть. И не нужно вспоминать в этом месте Марию Магдалину – достаточно вспомнить себя."
Ну что тут скажешь? Пафос сострадательной наивности здесь таков, что так и хочется залезть в огород, наворовать огурцов, а потом выдвинуть себя кандидатом в президенты.
Для уразумения Максиму Бутину. Бог сотворил ничто, ничто сотворило человека, человек сотворил бога, который сотворил ничто, которое сотворило человека, который сотворил бога... - и так до бесконечности. Это и есть творение, жизнь и время. А не его дурацкий эйдос.
Даю окончательное определение Фехцестера. Фехцестер есть процесс, в котором Бог сотворил Ничто, ничто сотворило человека, человек сотворил бога, который сотворил ничто, которое сотворило человека, который сотворил бога... - и так до бесконечности. Это и есть Фехцестер.
Мне дела нет до законов, по которым живет общество. Я знаю, что они хуже тех, которые установил Бог для своего творения.
Даже сейчас, в конце декабря, нашелся комар, который прилип к картине. Не удалось в этом сезоне сделать ни одной картины без комара. Наверняка, Галина Гладышева на меня их напускает.
О, нет, Максим, не быть тебе судьей
Моих возвышенных ничтожеств.
Твой долг - размахивать метлой
Среди совокупленных чтожеств.
Какие наивные дураки живут в Екатеринбурге.
Почитатель Сажаева написал: “ Сажаев, великий художник, потому что, мне его работы очень нравятся , причём очень давно”. Безупречный критерий.
Почему плохие художники мечтают стать народными, вешают на себя медали? Представил народного художника Модильяни или Гогена. Не получилось. Так что пускай народные будут народными, а художники - художниками.
Во мне слишком силен зов природы. Если бы я не шел на компромисс с совестью, я был бы целомудрен, как Ньютон.
Самоотверженно любить людей и искренне ненавидеть народ - вот в чем трагедия мыслящего человека в России.