** Глава XLIV **
Глава XLIV, «в коей продолжается рассказ о неслыханных происшествиях на постоялом дворе».
Выясняется, что подъехавшие всадники разыскивают молодого юношу, ранее в котором Клара узнала своего любимого. Всадники находят юношу, это дон Луис, и они начинают «уговаривать его, не теряя ни минуты, поехать утешить отца». Юноша сопротивляется, и рассказывает всё аудитору, отцу Клары. «Аудитора же удивили красноречие и рассудительность, какие выказал дон Луис, говоря о своих чувствах, а еще он был смущен и озадачен тем, что не знал, как поступить, ибо все случилось внезапно и неожиданно». В результате отец Клары предлагает всем и дону Луису и его слугам задержаться на постоялом дворе до завтра, «чтобы было время подумать, как все устроить к общему благополучию». А тем временем «по наущению вечно бодрствующего дьявола на постоялый двор зашел тот самый цирюльник, у коего Дон Кихот отнял шлем Мамбрина, а Санчо Панса забрал упряжь в обмен на свою». Цирюльник видит свою упряжь и между ним и Санчо начинается перепалка, которую наблюдает Дон Кихот и приходит к выводу, что его оруженосец «человек стоящий», и он даёт себе «слово при первом удобном случает посвятить его в рыцари, ибо ему казалось, что для рыцарского ордена Санчо будет ценным приобретением». Дон Кихот разнимает дерущихся и приказывает своем оруженосцу принести шлем Мамбрина, который цирюльник почему-то именует тазом для бритья…
** Глава XLV **
Глава XLV, «в коей окончательно разрешаются сомнения по поводу Мамбринова шлема и седла, а также со всею возможною правдивостью повествуется о других приключениях».
Цирюльник продолжает настаивать на своём, но тут в игру включается другой цирюльник, односельчанин Дон Кихота, который, обращаясь ко всем присутствующим, также заверяет, что это не таз, а шлем.
Всем весело, но одураченный цирюльник не сдаётся и требует объяснений по поводу своего седла, которое все окружающие именуют попоной. Священник обращается к Дон Кихоту, чтобы он разрешил этот вопрос, но рыцарь отвечает, что не решается «высказать что-либо определенное». Теперь в игру вступает дон Фернандо, предлагая тайно собрать мнения всех присутствующих. Оглашая итоги, дон Фернандо говорит ошарашенному цирюльнику: «как это вам и вашему ослу не неприятно, это попона, а не вьючное седло». Цирюльник обескуражен.
Но тут высказывает своё мнение один из четырёх слуг, говоря, «стало быть, тут дело нечисто, коли люди спорят против того, что глаголет истина и показывает простой опыт». «Тут один из новоприбывших стражников, который присутствовал при этой ссоре и распре, в запальчивости и раздражении» тоже высказывает своё мнение, что это «такое же точно седло, как я – родной сын моего отца, а кто говорит или же скажет другое, тот, верно, хватил лишнее». На это Дон Кихот вознамеривается опустить своё копьё на голову этого стражника, тот увёртывается и постоялый двор превращается в поле битвы. «И вот когда эта смута, путаница и бестолочь достигли своего предела, воображению Дон Кихота представилось, что он сдуру впутался в междоусобицу, возникшую в стане Аграманта, и по сему обстоятельству крикнул», призывая всех остановиться.
Рыцарь обращается к присутствующим со словами: «Полюбуйтесь: один борется за меч, другой за коня, этот за орла, тот за шлем, - все мы бьемся и друг друга не разумеем. … это величайший позор, что мы, люди благородного происхождения, из-за сущей безделицы убиваем друг друга».
«Наконец шум мало-помалу затих, в воображении же Дон Кихота вьючное седло так до второго пришествия и осталось попоной, таз – шлемом, а постоялый двор – замком».
Постепенно все успокаиваются и мирятся. Но тишина продолжается недолго, ибо у одного из стражников, которые только прибыли на постоялый двор, имелся указ на задержание преступника, который освободил каторжников. Стражник начинает читать, одновременно сравнивая перечисленные в указе приметы с наружностью Дон Кихота, и приходит к выводу, что приметы совпадают и хватает рыцаря за шиворот. Дон Фернандо разнимает стражника и Дон Кихота, и освобождённый рыцарь произносит речь, говоря: «Вы называете разбойником с большой дороги того, кто дарует свободу колодникам, выпускает узников, приходит на помощь несчастным, протягивает руку павшим, вознаграждает обойденных? О гнусный сброд! Низменный вам и подлый ум недостоин с помощью неба познать величие, коего исполнено странствующее рыцарство, и отдать себе отчет в том, какие же вы невежды и грешники, если не знаете, что даже тень кого бы то ни было из странствующих рыцарей должна внушать вам уважение, а тем паче его присутствие!» …