ГЛАВА 1.
ПАРИК С ТОГО СВЕТА
Еще в глубоком детстве я чувствовала себя не такой как все. Других маленьких девочек брали на ручки, одаривали конфетами и мороженым, а меня не замечали. Или взглянув, торопливо отворачивались. Некоторые, опустив глаза, осторожно гладили по голове и вздыхали, и лица у них становилось такими жалостливыми, словно вот-вот заплачут.
Гуляла я в одиночестве допоздна, бегала по тёмным закоулкам небольшого городка Первушино и приходила домой сама, так как меня никто не звал. Мама уже спала или прибиралась на кухне, входную дверь она не закрывала, воровать у нас было нечего.
- Хоть бы тебя украли, - как-то сказала мама и всхлипнула. А потом подошла к зеркалу и долго смотрела на себя. Так долго, что я захотела есть, села за стол, намазала хлеб маслом, а сверху посыпала сахаром, - это кушанье было моим любимым, называлось пирожным, и его я ела на ночь, запивая водой из-под крана. А потом ложилась спать и мечтала о друзьях и папе, которых у нас не было. Тогда мне было шесть лет.
В семь годков я пошла в школу и помню, как одноклассники отодвинулись от меня, когда мы построились во дворе на линейку. И тут началась перекличка.
- Янина Гаврикова! – позвала учительница с ласковыми глазами.
Я растерялась и промолчала.
- Янина Гаврикова! - повысила голос Анна Петровна.
- Я... Га... - промямлила я и тотчас услышал взрыв смеха.
- Яга! - прокричал красивый высокий мальчик, - Яга!
Так и прозвали меня Ягой, а в средних классах и Бабой Ягой.
Тогда, на линейке, я узнала, что некрасива. Причем, очень некрасива: редкие тусклые волосики, маленькие бесцветные глазки, нос крючком, губы ниточкой, а лицо узкое и длинное.
- У нее и мать, Катерина Ивановна, такая, - уже в классе объявила Светочка из соседнего подъезда. – Тоже уродка.
В бешенстве я сжала кулаки и бросилась на обидчицу, а дома меня ремнем отхлестала мама. Потом, ощущая боль по всему телу, я долго сидела на диване и смотрела на родительницу в надежде, что она меня пожалеет. Не пожалела. В этот день я узнала, что моя самая красивая на свете мама на самом деле страшная не только внешностью.
- Знаешь, как я тебя родила? – лет через пять как-то вечером обняла меня Катерина Ивановна. – Парня красивого за деньги уговорила. Предупреждал ведь, что кикиморой будешь, не поверила. Стерилизовать уродок надо, понимаешь? Стерилизовать! Вот и моя мамашка меня так же на свет произвела. Не простила я ей, в деревне старуху бросила, сама в город переехала. На работу нигде не брали, вот в ЖЭК дворничихой и пристроилась. Так что будем жить в угловой ведомственной квартире на первом этаже, пока меня не сменишь. А без спиногрызов проживёшь, пожалей несчастных.
- Не буду рожать, - закивала я, а сама подумала, какой у Светки братик красивый, так и хочется потискать. Проживу... Да и вообще в телевизоре рекламируют клиники пластической хирургии. Как стану работать, накоплю деньги на операцию. А фигура у меня суперская.
- Нос, конечно, тебе уменьшат, а овал лица таким же и останется, - прочитала мои мысли мама.
Проучилась я в школе в качестве бабки Ёшки девять лет. Звезд с неба не хватала и преподаватели посоветовали быстрее поступить на работу, чтобы не пугать своим обликом приемные комиссии приличных учебных заведений.
Так началось мое хождение по мукам. В магазинах надо мной смеялись, в мелких фирмах гнали вон, заводов в нашем городке не было, а на стройках требовались парни желательно из Средней Азии.
Но однажды повезло, уродку взяли посудомойкой в кафе «Загидэ».
-Косынку на морду натянешь и драй тарелки до зеркального блеска, - похлопал меня по плечу владелец заведения дядя Шакир.
Так я и сделала. С мамой договорились, что на пластическую операцию из моего жалованья копить будем, а сами объедки ели, их распорядился мне хозяин кафе отдавать. А еще поручил натуральные волосы в соседний салон таскать. Где брал он их, никто не знал. Поговаривали, у бомжих и проституток из обезьянника.
Тот день я запомню на всю жизнь. Поздним вечером, когда домыла посуду и забежала с волосами в парикмахерскую, нагрянула вчерашняя покупательница парика и бросила его на стул.
- У меня нет денег, - побледнела мастер женской стрижки Милка Усатова. – За деньгами идите к хозяину.
- А вот и не пойду, - сузила глаза Зинаида и обернулась ко мне. – Я этот паричок хочу тебе, Яга, подарить. Посмотри в зеркало на свою головенку – три волоска, а наденешь его и красавицей станешь. Хочешь красавицей стать?
Я кивнула, но словам покупательницы не поверила, больно рассерженной она показалась.
- Пошла я, - круто развернулась Зинка, - а ты смотри, красоту эту здесь не забудь.
- Странно, - удивленно протянула Усатова. – Могла бы и бабки назад потребовать.
Зинаида исчезла. Я потерла веки и подумала, что изделие перепродам, а денежки в копилочку положу – на операцию.
Дома я похвасталась родительнице презентом, она повертела в руках изделие и предложила его примерить.
- Красивый какой, - погладила мама волнистые белокурые волосы, - пушистый, до плеч. Хоть немного тебя облагородит.
Я примерила, повертелась перед трюмо и решила, что парик мне действительно идет. Впервые я смотрела на себя без отвращения.
Попив чайку с остатками еды из кафе, я приняла душ и забралась в постель. Односпальная скрипучая кровать была моим единственным любимым местом, потому что в ней я забывалась пестрыми снами и видела себя обычным человеком без крючковатого носа и крохотных невыразительных глазок.
Сон пришел сразу, я сладко потянулась, раскинула руки и куда-то полетела. Вернее, стала стремительно падать в темную пропасть, рассекаемую грохочущими электрическим разрядами.
- Лена! – истошно закричал кто-то, я вздрогнула и проснулась.
- Ты что орешь? – шаркая тапками, подошла ко мне мама, в темноте она смахивала на злую колдунью из мультика Диснея. – Какую Лену зовешь?
- Сама не знаю, - ответила я и почувствовала, что трясусь.
- Спи, спи, - проворчала родительница. – И мне дай поспать, завтра в шесть на работу, снегов-то навалило.
Дрожь не проходила, я поднялась, прошлепала на кухню, налила из графина воды, стуча зубами о стекло стакана, выпила, подошла к окну. На подоконнике на трехлитровую банку был надет белокурый парик, и мне показалось, он светился.
«Лена, - промелькнуло в голове. – Лена, Лена, Лена».
Казалось, меня кто-то настойчиво звал. Или не меня? Другую? Проститутку из обезьянника? Бомжиху?
Необходимо было что-то предпринимать. Что? Если выбросить парик из окна и его разорвут собаки, завтра с меня потребуют за товар деньги. Значит, надо провести ночь без сна. Я с головой накрылась пледом и откинулась на спинку стула.
«Янина, - ласково произнес кто-то, и легкое прикосновение заставило вскочить на ноги. – Не бойся меня, Янина»
Возле просвечивающейся газовой плиты в длинном белом балахоне, покачиваясь взад-вперед, стоял призрак. Бледное овальное лицо с ершиком на голове, огромные глаза, изящные губы, тонкий благородный нос – все говорило об аристократическом происхождении.
- Кто ты? – минуя длительную паузу, прохрипела я.
- Головной убор, - ответила неизвестная.
- Можешь объяснить конкретнее?
- У меня отрезали волосы и сделали из него парик.
- Где отрезали? – не поняла я.
- В морге, - прошелестела незнакомка. – Ты же знаешь, что перед похоронами по христианскому обычаю всем женщинам надевают платки.
- И по мусульманскому тоже, - вставила я.
- Некоторых покойников остригают, - девушка волновалась. – Тех, у кого нет любящих родственников, изъявивших желание проверить наличие вымытых и причесанных волос.
- У тебя нет родственников? – озадачилась я.
- Есть, - всхлипнуло привидение. - Меня выкрали в конце ноября, потребовав выкуп в очень крупных баксах. А поскольку родители занимаются мелким бизнесом, такой суммы собрать не смогли. Они пытались договориться по поводу снижения выкупа, не получилось. Четыре дня назад меня убили и подбросили на кладбище.
- Ужас какой, - пролепетала я. Чувство страха перед выходцем с того света улетучивалось, мне действительно было жаль бедняжку.
- Думаешь, я обязана отомстить? – прочитала мои мысли девушка. – Так они тут же и погибли, при выезде с погоста столкнулись с КАМАЗом.
- Ничего себе! – присвистнула я. – Бог наказал. С мертвыми похитителями не встречалась?
- Нет, - поморщилась незнакомка. – Только видела, как две темные фигуры штопором врезались в шоссе. Кстати, меня зовут Лена Воробьева.
- А меня Бабой Ягой, - буркнула я, - то есть, Яниной Гавриковой.
- Знаю, - улыбнулось привидение. - Хочешь, подарю тебе свой облик?
- Как? - не поняла я. – А сама в рай страшилищем полетишь?
- Я уже не изменюсь, - беспечно махнул рукой призрак. – А ты во время ношения парика станешь красавицей.
- Только во время ношения? – приуныла я. - Зачем мне это?
- Замуж выйдешь.
- Предлагаешь в парике спать? – нахмурилась я. – А потом уродов рожать?
- Их прикреплять можно, - доложило привидение. – Не детей, конечно. У меня подруга в Москве в театре работает, так она ровно укладывает волосы на голове, туго обвязывает ее бинтом, а на него крепкими совдеповскими шпильками крепит парик. Держится.
- Можно «Моментом» приклеить, - съехидничала я.
- Можно и «Моментом», пока не развалится, - задумалась покойница. – А ты за это время все свои дела провернешь.
- Какие такие дела? - надулась я и услышала топот ног. На кухню спешила мама.
- Ты с кем тут разговариваешь? – положила мне на лоб руку Катерина Ивановна.
Я взглянула на газовую плиту, рядом с ней привидения не было.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/01/06/1247