Лиза раздавила сигарету в консервной банке, играющей роль пепельницы, и спрыгнула с подоконника.
-Пошли?
Дарина кивнула, и подняла с пола черный тяжелый футляр со скрипкой. Девушки молча зашли в лифт, Лиза нажала кнопку "девять". Лифт, дернувшись, двинулся наверх.
Тяжелое темно-синее небо нависало над городом. Дул сильный ветер: срывался нервно снег. Девушки поставили вещи около двери чердака, и пошли по крыше; замерли в трех шагах от этой миниатюрной пропасти. Высоко, холодно. Страшно.
Город, засыпанный снегом, в лучах слабого уже заходящего солнца был похож на руины; тени домов ложились на людей, на машины, на снег, создавая, казалось, границы для того, чтобы и сам дом рухнул в сугробы, отдохнуть от недвижимого городского танца, тянущегося уже многие годы. Люди казались крошечными на фоне этих громад. Машины, замерзающие во дворе, казались отсюда живыми. Где-то уныло завывала пожарная сирена; внизу, на разноцветной засыпанной снегом площадке, играли дети. Подруги стояли в паре шагов от всего этого; выше всего этого: почти рядом с небом. Где-то совсем неподалеку. Ветер отчаянно пытался испортить ощущения, то бросая в лицо горсти снега, то с ужасным грохотом ударяясь об железные листы, лежащие тут и там на крыше.
- Представляешь, - неожиданно для самой себя разрушила эту тишину Дарина, - через двадцать лет мы с тобой уже будем старыми. Может, у нас уже будут мужья, или даже дети.
Лиза кивнула, подошла чуть ближе, всего лишь на полшага ближе к обрыву, и села на колени. Дарина продолжила, удивляясь самой себе.
- И может быть, больше всего на свете мы будем бояться того, что они начнут курить. Или лазить по крышам, - она непроизвольно сжала пустую пачку из-под сигарет в кармане. - Будем думать, что у них все хорошо, - вот только физику подтянуть, и все. И будем дарить им диски с попсой, потому что плеер они в руки не дают, и что они слушают - неизвестно... - Мысли вслух. Какие-то глупые мысли, ни о чем. Дарина улыбнулась. - А потом они все же вылезут на какую-нибудь крышу, сбежав с музыкал... с художественной школы. И тогда увидят этот мир в руинах, - таким, какой он становится по вечерам, когда уже скидывает солнечное платье, но еще не успевает надеть пижаму... Интересно, им будет страшно?
Вопрос был явно риторический, и Лиза лишь безразлично пожала плечами. У нее не было детей, мужа, двойки по физики, и планов на будущее у нее тоже не было. Ей удобнее было жить сегодняшним днем: а она всегда делала так, как хотела. И даже три десятка родителей, вопящих об образовании и завтрашнем дне, не заставили бы ее измениться.
- Может быть...
А небо безмятежно давило город и нежную психику низкими серыми облаками, в силу своей природной наивности даже не догадываясь об этом. Уже не было видно птиц, только одинокая полоса дыма от исчезнувшего в облаках самолета. По краю неба была еще видна тонкая розово-фиолетовая полоска, словно кто-то хотел раскрасить небо всеми цветами радуги, провел первую полосу, - и убежал, отвлеченный телефонным звонком. Дарина отошла к двери, ведущей на чердак, вытащила из сумки Лизы сигареты, вернулась, неловко приземлилась рядом с подругой. Та с благодарностью достала одну из этих бомб замедленного действия, щелкнула зажигалкой. Дым, наверное, тоже хотел стать облаком и гордо смотреть на всех сверху вниз, но ветер не позволил ему такой роскоши - дым развеялся, оставив после себя лишь легкий аромат ментола, да неприятную, но такую привычную горечь во рту...
- А потом, может быть, мы уедем из этого города... - Дарина аккуратно стряхнула пепел, отбросила окурок в сторону. - И не будем видеть ничего этого, - ни машин, ни сугробов до третьего этажа...
-О чем ты говоришь? - Лиза достала из кармана зеркальце, и начала подкрашивать губы.
- Об этом городе, что сейчас лежит у нас под ногами. А через несколько минут, когда мы выйдем из подъезда, там, внизу, уже мы будем никем и ничем на фоне домов... – девушка постаралась скрыть легкое раздражение.
-Город? - Лиза хлопнула зеркальцем, и глянула на подругу, искривив губы в легкой усмешке. - Может быть, может быть... Только знаешь, если ты не заметила, то над этим крохотным миром раскинулось такое большое, такое незаметное небо. Для него не существует даже этого города; для него не существует нас. Я не могу понять тебя, твоих детей и мужа; мне и не хотелось бы их понимать. Я хочу понять, почему сейчас, стоя на облаках, ты смотришь вниз. Небо...ему ведь тоже обидно, ты знаешь... Может, извинишься перед ним? Я буду ждать внизу.
Девушка встала, и на ходу подхватив свою сумку, исчезла на чердаке. Дарина посмотрела ей вслед; потом посмотрела на небо, словно надеясь увидеть там что-то, чего не видела раньше, но оно все такое же грустное и обычное лежало над головой. Дарина пожала плечами.
Говорить было не о чем.