Шли века, сменялись эпохи, давно остался в 16-м столетии и в Испании тех лет великий Сервантес со своим испанским идальго, который начитался рыцарских романов, от чего и довёл себя ими до сильного умственного расстройства, потому что решил вдруг сделаться странствующим рыцарем, готовым защищать угнетаемых и наказывать угнетателей. Будто современный Маркс уже веками позже, создавший даже научный трактат о том, как улучшить создавшееся положение в мире, полном несправедливостей, но, к сожалению, так и оставшийся утопией в истории человечества. Как и до того знаменитый испанский идальго, находясь в том далеком средневековье и в созданном им самим фантастическом мире, всё рассекающий на своем коне Росинанте по просторам реального мира, видел вовсе не настоящую жизнь, а только свои собственные мечты в ней, потому что рыцарь тех эпох, по мнению своего же создателя, отличался несообразностью своих мыслей с действительностью.
И ведь действительно, он сражался с мифическим, вовсе не существующим в реальности врагом, когда нападал на ветряную мельницу, принимая её за какого-то великана. А на самом деле та, крутя своими жерновами, только размахивала огромными деревянными лопастями, разгоняя при этом вокруг себя воздух, но этими незатейливыми движениями простая мельница вызывала, почему-то непобедимое желание у Дон Кихота побороться с ней не на жизнь, а на смерть.
И, желая защищать угнетенных, он, этот нелепый в своём благородстве рыцарь, освобождал преступников, а следом принимал стада баранов за неприятельские войска и тоже воевал, и воевал, и воевал…
Но такие формы фантазерства, принадлежащие веку великого Сервантеса и его стране, находящейся на южной стороне земного атласа, свойственные, казалось бы, только не в меру пылким испанцам, наблюдались, почти у всех цивилизованных наций, и практически во все времена, когда существовали теоретики, совершенно не понимавшие истинной реальности, но увлекавшиеся своими идеями, при этом вовсе непонятными для большей массы их сограждан. Да, собственно, не делись они никуда и сейчас, хотя на дворе давно и крепко стоит на ногах 21-й век. Тот век, наивысшего технического прогресса, явившийся техногенной катастрофой для современных людей, уже только потому, что, многие так и жили мерками Дон Кихота из той, ушедшей в далёкое в прошлое эпохи, всё, путая, но уже совсем не по донкихотски, реальную жизнь теперь уже с виртуальной, где успешно продолжали начатое дело средневекового рыцаря, означающее жесточайшую борьбу со старыми ветряными мельницами…
***
Лёня был мальчиком из Советского Союза, но он не являлся Дон Кихотом Ламанчским. И, как и многие советские дети, воспитанный той социалистической идеологией равенства и братства, он всегда был за справедливость, за мир во всём мире, правда, сильно не передёргивал, особо не наблюдая данного явления вокруг себя. Ну, просто, ему хотелось, чтобы всё и у всех было хорошо. Но хорошо не было даже у него самого. Потому что жизнь Лёни оказалось не совсем простой и красивой, во всяком случае, не той, о которой он мечтал ещё с малых лет, надевая отцовский шлем лётчика и любуясь на себя в зеркале, думая, что так будет всегда – мать, отец - рядом, тёплая семейная обстановка, и его мечты, стать похожим на отца. Но того вскоре не стало. Он погиб на лётных учениях, потому что был лётчиком-испытателем. А потом и вовсе вся жизнь советского мальчика вместе с его мечтами покатилась под откос. Но его характер, что отличался какой-то особой шаловливой игривостью, не дал Лёне погибнуть под прессом жизненных невзгод, когда он очутился в психиатрической лечебнице, попав туда ещё подростком по недоразумению, или как было, принято говорить в те времена, став жертвой карательной психиатрии. Потом, выйдя на свободу, он привычно отряхнулся, как всегда весело улыбнулся и зашагал по жизни дальше, не унывающей, весёлой походкой, падая и вставая, снова отряхиваясь, вытирая ссадины и кровоточащие раны с коленок и с души, и продолжал двигаться дальше. И в таком режиме дошёл мальчик, юноша, муж Лёня до сегодняшнего дня, что маячил за окном, уже нынешним 21-м веком, давно став Леонидом Васильевичем, с двумя взрослыми сыновьями и даже малолетним внуком, при этом так и сохранив ту хулиганистую шаловливость в душе. Что, собственно, и позволило ему, однажды осознав, что главная существующая во все времена в этом мире несправедливость, это полное отсутствие какой-либо справедливости, не упасть духом, а просто принять это явление в жизни людей, как данность, и не сойти всё же до донкихотства, мечтая всегда о чём-то хорошем в своей жизни и жизни окружающих его друзей и знакомых. Но стремительно и неотступно наступающий технический прогресс, влекший за собой упомянутую техногенную катастрофу для человечества, тем не менее, не оставлял такой же возможности для всех поголовно, возможности не стать Дон Кихотами уже в наступившие времена сегодняшней современности.
Короче, близость с ними назревала и для Леонида Васильевича, который, понимая кое-что в жизни, и регистрируясь в соц. сети для дела, а не для пустого времяпрепровождения, вместо себя любимого на фото профиля, выставил какого-то цветного клоуна женского рода, а правильнее, клоунессу с дымящейся сигарой в руке, позаимствовав эту картинку в интернет - пространстве, ну, и соответственно, назвался женским именем. А, вспомнив в тот момент Сервантеса, а следом любимый им в детстве балет на музыку Минкуса «Дон Кихот» и его главную героиню, тут же, с удовольствием стал именовать себя Китри. Больше ничего о себе не написал. И стал ждать, посылая периодически запросы пользователям этой соц. сети на добавление к себе в друзья. А те с готовностью их принимали, особо не глядя ни на клоуна, ни на то, что информации о клоуне не было никакой, что значило полный ноль.
Следом, действуя по принципу: «Приехал новый сосед, тут же покидал ему дохлых мышей под дверь, вдруг пригодятся, и забыл о его существовании», они, эти новоявленные его друзья-товарищи записывали его в разные группы, не сверяясь с интересами Леонида Васильевича ни в жизни, ни даже в этой соц. сети. И жизнь здесь продолжала течь дальше, без особой суеты, своим размеренным чередом, со своими всплесками, понятное дело, с какими-то недопониманиями, с выставлениями различных постов, от разных людей, часто не знакомых друг с другом, на деле означающих, просто кинутые пару фраз от себя в виртуальную глушь на растерзание остальным пользователям… На всякий случай. Так. Вдруг поймут. И вдруг, что-то скажут, выскажутся на тему чьего-то настроения или на счёт чьей-то очередной гениальной мысли, созревшей у кого-то ночью в кровати, под громкий храп соседа сверху, а утром материализовавшись опять ровно в два абзаца, и не больше, и следом в обязаловку выкинутые в соц. сеть виртуала.
***
Но Леониду Васильевичу, когда-то давно посидевшему в психбольнице, происходящее здесь, всё больше напоминало те, незабвенные времена его светлой юности, потому что, на его взгляд, всё выглядело, как и тогда, будто, зашёл уже до боли знакомый, ставший почти родным, лечащий врач в отделение, ступив за порог длинного коридора, по сторонам которого расположились гладкие крашенные масляной белой краской двери палат без ручек, и медленной неспешной походкой пошёл вперёд, совершая ежеутренний обход. А к нему сходу, со всех сторон кинулись больные на голову пациенты и каждый со своей новостью, созревшей за ночь на сегодняшний день. И кто о чём:
- Ой, доктор, а не сделать бы нам укольчики, витаминчиков хочется, доктор, а то, что-то у меня пятки потрескались, видите, кровоточат.
И, прокричав этот малопонятный монолог прямо в ухо врачу, больной уже снимает на ходу войлочные тапочки, с желанием продемонстрировать свою беду, зачем-то, психиатру.
А следом, уже громкий, визгливый голос другого сумасшедшего, высунувшего непричёсанную, лохматую голову из другой палаты и тоже о чём-то своём и только для себя понятном:
- Ой, доктор, что – то я плохо сплю. Мне Иван, с той кровати в правом углу, постоянно мешает, и к нему сегодня партизаны приходили, а ко мне нет. Наверное, потому и не спал я почти всю ночь. А..? Как думаете, доктор?
- Может, мне бромчику, - уже полностью ознакомившийся не только с азами фармацевтики за годы пребывания здесь, тут же заключает он и с хитрецой в одном глазу, потому что второй зачем-то прищурил, продолжит стоять и дальше, спокойно опираясь на дверной косяк, потому что ему давно уже дали, и не только дали, а и вкололи, и не только бромчику.
А доктор уже шёл дальше, пробиваясь сквозь серую дымовую завесу, сизым пламенем вылетающую из дверей туалетной комнаты, где собиралось почти всё отделение разом и скопом, и не только вешало никотиновый топор в этом малюсеньком помещении особого назначения, борясь, таким образом, за здоровый образ жизни, в этой окружающей среде, а не только методом приёма или больше, поглощения разноцветных пилюлек в огромном количестве, больше чем монпасье в детстве, для поднятия своего настроения.
И тот, которого часто и почему-то только по ночам, навещали партизаны, тоже не отставал и тоже бойко, будто стараясь побыстрее выкурить недозволяющуюся сигарету, дёргал лечащего врача за белый рукав его докторского халата и тоже что-то гундосил, состоящее, конечно же, из знакомых пары и не больше, фраз и абзацев.
И такое неслось со всех сторон, а врач, тот самый психиатр, проводящий утренний обход, тем временем, нигде особо не задерживаясь, и даже не пытаясь вникать во все эти бредни, ему это не надо было вовсе, нёсся на всех парах дальше, желая побыстрее покинуть свои владения, являющимися для него служебными, потому что все диагнозы этих несчастных, ему давно уже были известны, он знал их даже наизусть, и тоже ночью, мог бы лёгко отчитаться, если что, но всё равно ничего нового он не узнал бы, даже, если бы и захотел, и попытался бы разобраться в их сумбурных речах, вообще-то ни о чём, и состоящих, как всегда, из двух-трёх фраз, почти, один в один, как в той соц. сети, где вынужденно пребывал сейчас Клоун с картинки, взятой из интернета.
Странным казалось такое мужчине, наблюдать давно ушедшую в небытие, свою прошлую реальность, но, почему-то здесь, в виртуальном пространстве. Но это было оно, его канувшее в лету прошлое. С той лишь разницей, что был он сейчас рыжим клоуном в женском обличье и звали его Китри, а не Лёнькой-Лёнчиком, как в детстве. И больше ничего. Ничего, больше из того, что было на самом деле, никто о нём не знал, как и он сам, о тех, кто значился у него теперь в личных друзьях.
***
Но самое интересное, что в этом виртуальном сумасшедшем доме пребывал не только бывший пациент реальной псих больницы Леонид Васильевич в образе рыжей клоунессы, тут таких было много, не сказать, что все абсолютно, но хватало, что именовали себя не литературными или балетными героями, а несколько иначе, будто в старой сказке, но на новый лад - розовыми покемонами, но и не только. Потому что они не хотели останавливаться на достигнутом и шли упорно дальше.
В этом виртуальном мире, считалось современным и модным, обозваться Бароном Субботой, потом записаться английскими буквами, чтобы никто ничего не понял, и даже не догадался, а, кто таков? Но это только в том случае, если не знать, конечно, кто этот Барон на самом деле, являющийся ещё одним покемоном, но не розовым, а одним из главных героев очередной виртуальной игры, скелетом из религии вуду, в вечно надетом чёрном фраке и таком же вечном и чёрном цилиндре, означающим не что-то, а одежду похоронных дел мастера. А его основными символическими атрибутами, которые предполагалось ему всегда иметь при себе, только не надо пугаться, были кладбищенский гроб и крест.
И вот такие покемоны из виртуальной жизни, в реальной, будучи Васей из Тулы и Петей из Вологды, которые на самом деле никогда друг друга и в глаза-то не видели, и вряд ли когда увидят, в соц. сети были теми товарищами, о которых принято говорить, что они просто не разлей вода. Нет, наверняка даже больше. Они являли миру особо редкий случай в реальной жизни людей, сиамских близнецов в своих двух лицах, одно их которых было розовым покемоном, а второе - бароном, названным Субботой, готовых рвать глотку друг за друга, но здесь и сейчас, а главное за просто так. Что означало, одно - всегда, в любой ситуации, они стояли один за другого, как один за всех и все за одного, будучи к тому же, жутко обидчивыми, ещё с самого детства, из которого так и не выросли, и потому ныне эти сиамские близнецы резво впрягались в одну оглоблю, и сходу, уже в таком виде, нападали на противника, разглядев такового в любом, даже в том, кто только посмел сказать одному из этой пары гнедых лошадок, что-то эдакое : «А вы не спутали понятия - прислать запрос на добавление в друзья, и напроситься в те же друзья…?»
И тут же, не раздумывая, эти двое доставали из общих ножен Дон Кихота всю свою словесную брань, какую имели на вооружении и в запасе, и начинали ею размахивать во все стороны, налево и направо, делая выпады вперёд и ни шагу назад, и не видя в реальности какого-то противника, а, только зная изначально, что одному из них сильно досталось.
В общем, прежний сценарий из сумасшедшего дома с партизанами, приходящими по ночам к кому- то в гости, просто блек на глазах, на фоне происходящего сейчас в соц. сети, сильно напоминая всё же при этом деструктивное поведение пациентов из той лечебницы, где побывал когда-то, по молодости лет, Леонид Васильевич.
Правда, с имеющимся всё же, хоть и небольшим, но значимым отличием, ибо Сервантовский Дон Кихот выделялся среди теперешних покемонов благородством своих целей, а сходил на нет, только в моменты всплывающих в его голове прочитанных им книжек про рыцарей, а тут… Тут творилось, просто что-то невообразимое.
Розовый покемон по имени Слоупок, что в переводе на нормальный язык, означало - «заторможенный», своей мультяшной внешностью, похожий на крупное розовое существо, напоминающее саламандру и бегемота одновременно, уже занял боевую рыцарскую стойку, как только Клоун Китри, задал неподходящий этому чуду в надетой распашонке розового цвета вопрос: «А, что означает ваше, столь оригинальное имя, Слоупок, никогда такого не слышал раньше»
И потому он привычно готовился дать отпор, доставая из ножен весь свой словесный арсенал.
Правда, на этом столь красочный портрет Слоупока в детской ночнушке или распашонке не заканчивался. На каждой из четырёх его ног находилось по когтю, а сзади у него приделан был такой длинный, сужающийся книзу хвост с белым кончиком, и у него имелись маленькие скрученные уши и светлое лицо. Но и это ещё не всё… Если Слоупоку случайно отрезать хвост, то через некоторое время взамен утерянного вырастет новый. Но у Васи из Тулы, в натуре, не было хвоста, который вырастал бы взамен отрезанного, и у него не было маленьких скрученных ушек, хотя, возможно лицо его и было светлым, кто его знает, но мечтать обо всех остальных столь примечательных частях своего человеческого тела, как-то: когтистые лапы и прочее, видно, Васе всё же мечталось.
Как и тому, что тоже мечтательно, закатив глаза, именовал себя в сети Бароном Субботой, очень хотелось стать скелетом, и напялить на свой голый череп котелок чёрного цвета, а на рёбра из костей мёртвого человека с истлевшей плотью надеть выходной фрак. И выглядеть вот так! Словно начищенный медак.
И, вот, он, в миру, будучи Петей из Вологды, всё это время не просто был на стрёме, он находился почти в режиме стенд бай, наблюдая, из-за угла, что делает его товарищ, тот самый розовый покемон, с когтистыми лапами и отваливающимся при случае хвостом, сражаясь с той картинкой из инета, с изображенным на ней клоуном по имени Китри, что называлось, борьбой за справедливость. Но, тем не менее, хоть и притаившись, барон был готов в любой момент, как те из мушкетеров, прийти на помощь, правда, уже не пойми кому, тому ушастому мультяшному созданию или всё же Васе из Тулы.
И наконец-то, и его час, наставал, заметив как тот, кто был Васей из Тулы, уже собирается складывать своё оружие Дон Кихота обратно в ножны, а это означало в тот момент, что обиженно надутые пухлые губки, шепеляво произнесли «А зачем вы ко мне тогда в друзья напросились..? Больше не проситесь...» - и, сказав это, он решил ретироваться с поля боя, Барон Скелет во фраке и в цилиндре не выдержал и, выскочив из-за засады, нанёс поражающий смертельной силы удар противнику, в лице клоуна–Китри, заявив тому, что-то там, про редкое занудство.
И тоже, следом за братом, сиамским близнецом сходу так же гордо, ни в чём, не сомневаясь, удалил рыжую Клоунессу из списка своих друзей.
А Леониду Васильевичу тут же подумалось, что, как-то это не благородно, что-то, это не из жизни испанских рыцарей идальго, а больше напоминает ему лично быка, кидающегося на красную тряпку тореадора, на которой даже не было надписи «Клоун-Китри» и вообще, не было никакой надписи. Это была просто тряпка красного цвета и больше ничего.
Потому что, Дон Кихот всё же сражался против определённого противника, будь то разбойники с большой дороги, или конкретно ветряная мельница, угрожающе для него, размахивающая своими лопастями, то есть, у рыцаря перед глазами всегда была какая-то, не просто видимая, а реально существующая, ощутимая цель.
А тут… Виртуальное пространство, виртуальное фото и такой же клоун или даже клоунесса на нём, с ничего не значащим именем какой-то Китри. А на самом деле, Леонид Васильевич, мало походивший на свой образ в сети, и даже не будучи женского пола, непонимающе в ту минуту пожимал плечами, наблюдая, как по рисованной морде, и не его, а клоуна, той самой красной тряпке без подписей, кто-то наносил, вовсе, не физической, силы удары, желая с ним окончательно расправиться. Да, но баран именно так и выглядел бы, если бы бился рогами о любой ничего не значащий неодушевлённый предмет. А тут, вроде Вася из Тулы и Петя из Вологды, а делали абсолютно то же самое.
Д-ааа, партизаны из ночи и из его прошлого, просто не шли ни в какое сравнение с этими покемонами радужного розового окраса и скелетообразного в шляпе. Им бы туда, в палаточку, и к тому доброму доктору, который не только витаминчиками бы их напоил.
Но по всему, что здесь происходило, видно было, что вряд ли хватило бы места абсолютно для всех, не только для покемонов, потому что были тут и реальные люди, не именующие себя Боронами Субботами, но тоже смотрящиеся не на много лучше не редких, как тоже уже стало понятно, Слоупоков.
Был, к примеру, опять у Клоуна, а не у Леонида Васильевича, в друзьях бывший сиделец-взяточник, а теперь поэт - писатель, который благородно, тоже по дон кихотски, предложил свою дружбу рисованной клоунессе Китри. Но спустя какое-то время их крепкой дружбе пришёл конец, когда сиделец, узнав о себе не лучшее, не только то, что был пойман, когда-то за руку представителями правопорядка, беря взятку в размере 17 тысяч долларов, будучи тогда в какой-то чиновничьей должности, а не поэтом-писателем, дабы дал разрешение на строительство необходимой для нужд граждан поликлиники, а узнал, ещё и то, что оказывается, и ему тоже нравятся посты про истеричных баб, которым надо впендюрить, чтобы те поняли, что мужик, тот, что написал про баб, не импотент, а он, этот поэт-сиделец оказался с ним заодно, он там любезно отметился, поставив лайк, правда, уже в образе умственного импотента.
Но Клоун-Леонид Васильевич, у которого была жена и два сына, и даже трёх годовалый внук, не считал такое мнение справедливым, и потому, конечно же, не замедлил сказать об этом поэт-сидельцу.
Того, от трёх-летней отсидки тогда в местах не столь отдалённых, не спасли даже имеющаяся жена и малолетняя, на тот период, дочь, и попорченное где-то здоровье не помогло, ему всё равно вкатали столько, сколько заслужил, хоть и меньше, чем наворовал.
Короче, и бывший сиделец обиделся, и уже не ограничился просто удалением Клоунессы из списка своих друзей, а и вовсе заблокировал неугодного оппонента, почти следом за умственным импотентом. Эти тоже оказались, как и предыдущие слоупоки, обиженные из- под одной общей оглобли.
В общем, в том сумасшедшем доме, который называется теперь солидно - "соц. сети", что не отменяет его жёлтого окраса, бывали разные и не такие варианты, но все они сводились к одному, к деструкции.
Потому что, после приглашения к личному общению, подробного обсуждения животных и политики, тёплых, задушевных разговоров на общие темы, после того, как по ставшей прочной дружбе на века, присылались личные снимки с подробным описанием, кто есть кто, где папа, где мама, и вообще, что за семья, на следующий день, неожиданно на фото вчерашнего собеседника могло запросто засветиться пустое место, что означало, тот удалил свой профиль из этой сети, даже не простившись со своим вчерашним лучшим другом. Но назвать такое иначе, как ненормальным, нельзя было, тем самым деструктивным поведением, требующим хотя бы похода на приём к врачу для верности.
И такие мыслимые и немыслимые вещи здесь происходили почти ежедневно, почти ежечасно, та самая техногенная катастрофа рушила понятия о когда-то существующих реальных людях, вместо которых жили в виртуальном пространстве какие-то обколовшиеся, упившиеся покемоны, различной степени невменяемости, с различными формами заболевания. И, разумеется, покемонам было абсолютно всё равно, кого лупить, пусть и словесно, но всё же по морде, пусть и по той, что на фото. Они же и сами были из области фантазий, из того иллюзорного мира, наполненного теми самыми утопическими идеями, не важно от кого, от Маркса или Энгельса или от великого Уэллса, но которые никогда не станут настоящей жизнью. Ведь даже Дон Кихот Ламанчский, рыцарь идальго из солнечной средневековой Испании, и из чужого далекого столетия, не смог выиграть в своём вечном сражении за справедливость, нападая на ветряную мельницу, вместо реального противника, не существующего в действительности.
А баран, пусть даже и в стаде, тем более, никогда не победит виртуальную изгородь или тряпку, хоть и конкретного ярко- красного цвета, потому что и её тоже в природе не существует, как и нет и не было того рыжего Клоуна с фото, по имени Китри, это был даже не фантом и не клон Леонида Васильевича, это был невидимый, неощутимый противник, сражение с которым, всегда означало заведомый проигрыш.
Потому что, как победить то, чего нет, на самом деле, давно знал ни только тот доктор, из прошлого мужчины, у которого жизнь сложилась не совсем так, как он того хотел бы, и даже как мечталось ему уже тогда, когда он сидел на аккуратно заправленной железной койке, и проглатывал вместе со всеми цветные пилюли, для поднятия тонуса, которой у него и так всегда был в норме и даже хулиганисто-шаловливым, об этом догадывались даже пациенты, что на короткий отрезок времени стали друзьями тогда ещё Лёни, но настоящими, а не виртуальными, и тем более, не покемонами, которым советский мальчик, так и не ставший Дон Кихотом, потому что не сошёл на нет, поднимал настроение лучше всяких таблеток, развлекая их своими шутками и врождённым юмором, не уставая повторять, одну и ту же фразу, почти, как мантру :
«Чтобы было хорошо, во всём и всегда нужно искать золотую середину, но в нашей жизни, к сожалению, нет иной альтернативы - либо верёвка с мылом, либо умение веселиться и не унывать в любой ситуации…»
И он так и делал, не унывал, и потому, когда спустя ещё одно столетие, когда 21-й век сменил 20-й, и виртуальная жизнь для некоторых людей стала заменой всему настоящему, где путались такие понятия, как дружба, если только это не был друг из действительной жизни, потому что для остальных это был теперь реальный сумасшедший дом, жёлтого цвета, тот, в котором даже пациенты и даже приходящие к ним в гости партизаны знали, кто есть кто, но только не тот, кто назвался Слоупоком и со всего размаха вдарил по фотографии на которой был какой-то рисованный клоун по имени Китри… И промахнулся… Как тот баран, что до бесконечности бьётся рогами о ворота своего загона, и уже не важно, какие, новые или старые, взирая на которые ему не станет понятнее, что он давно проиграл не существующее сражение в реальности, так и не став даже виртуальным Дон Кихотом, потому что для этого ему не хватило главного - благородства собственных идей…
20.03. - 9.04. 2017 г.
Марина Леванте