Глава восьмая.
Человек из логова.
Его развернуло, как пружину. Я увидел, что правая нога его зажата в капкане, что лицо землисто-серое, и выражение его больше пристало хищному зверю, нежели человеку, а в руке длинный устрашающего вида нож. Развернувшись и привстав, он уставился на меня тяжёлым ненавидящим взглядом. Уже смеркалось, и глаза в приглушенном сумеречном свете и впрямь сверкали, как у волка. Ещё я заметил, что его седые пряди посеребрены не только временем, но и инеем - к вечеру сильно похолодало.
- Только попробуйте приблизиться ко мне, - угрожающе прошипел он и тут же разразился тяжёлым хриплым кашлем, не оставлявшим никаких сомнений в повреждении легких - бронхит, а то и пневмония.
- Да, - сказал я, не делая попыток приблизиться, но и не отступая. - Не с вашим бы здоровьем в эту пору ночевать на земле…
- Я не напрашивался, - хрипло и насмешливо отозвался он. - Другие добрые люди позаботились о моём ночлеге.
И снова я почувствовал, что это не природный его голос, а, пожалуй, искажённый застарелым ларингитом. Притом он говорил правильно, не как простолюдин, с почти чистым лондонским выговором. Жгучее любопытство, которое растравливал во мне этот человек, густо замешанное не на страхе даже - на ужасе, от которого перехватывает дыхание и замирает сердце, не позволяло мне уйти.
- Давно у вас такой кашель? - спросил я.
- Вам какое дело до меня? - ощерился он. - Я сыт по горло добрыми самаритянами с кнутами и ланцетами. Поезжайте своей дорогой - если повезёт, я успею до утра умереть
- Сам не знаю, какое мне до вас дело, - честно признался я. - Видимо, какое-то есть. Ещё в поезде вы меня заинтриговали, мистер… Магон?
- Да, я тоже узнал вас, - сказал он. - Вы помогли мне, и ваше счастье, что я вас узнал, не то уже лежали бы здесь с распоротым животом, а я бы немного согрелся глотком вашей крови.
- Ой-ой, как страшно! - сказал я. - Вам оттуда до меня не дотянуться, а метнув нож издалека, останетесь без оружия. Не надо блефовать. Лучше разъясните для меня свой странный феномен - на полного-то безумца вы не похожи, речь связная, рассудочная. Так что вас заставляет вести такую странную жизнь лесного демона? Она вам не на пользу, кстати. Такой кашель свидетельствует о серьёзном заболевании. Вы простужены.
- Ну, без вас-то я этого не знал, - сказал он с ещё большей насмешкой. - Спасибо, что открыли мне глаза, доктор.
- А я и есть доктор, - сказал я. - Вот только не помню, чтобы говорил вам об этом. С чего вы взяли? Наводили справки обо мне?
Магон расхохотался. Смех его был странный - беззвучный и какой-то неестественно беззаботный для человека в его положении. Меня, впрочем, отчего-то холодом пробрало от этого смеха, хотя, долго смеяться у него и не получилось - опять одолел кашель.
- Справки? - переспросил он, откашлявшись. - Ну, конечно… Демону Магону каждый крестьянин - справочное бюро. Ничего я о вас не знаю, и знать не хочу. Доктор - так доктор. Поезжайте своей дорогой, доктор.
- Моя дорога сюда и вела, - сказал я. - Так что я, пожалуй, приехал. Услышал о том, что охота на вас увенчалась успехом, от одного из егерей Клуни. Кстати, как демон, вы меня разочаровали. Я - и то знал про этот капкан - хватило же ума попасться!
- Он здесь не один, такой капкан. В отличие от водопоя. И я не в первый раз обхожу ловушки - должен был когда-то и попасться, - он опрометчиво шевельнул ногой и глухо болезненно застонал - очевидно, пружина капкана сильно повредила ему щиколотку.
- Не ударите меня ножом, если я попытаюсь вас освободить? - спросил я.
- С какой стати? - насторожился он и удобнее перехватил свой нож. - Вам зачем это нужно?
- Да мне просто не нравится, когда на людей ставят капканы. К тому же, вам больно, а я воспитан в традициях гуманизма и человеколюбия. Так что, пообещаете? Потому что перед инстинктом самосохранения любое человеколюбие спасует.
- Я не понимаю, - как-то беспомощно проговорил он, мотая головой. - ваших мотивов. Вы - странный тип.
- А уж вы-то какой странный тип! Так что, отложите вы в сторону ваш нож?
- Э-э, нет, - погрозил он пальцем с таким видом, будто разгадал, бог знает, какую хитрость. - Отложу - вы его ногой швырнёте - и всё, можно меня брать тёпленьким. Зубами и ногтями много я не наобороняюсь.
- Тогда не знаю, что и поделать. Подходить к вам, пока у вас эта штука в руках, мне попросту страшно.
- Так и вы не безоружны, - он указал движением подбородка на мой револьвер.
- Это - дело другое. Я-то вас убивать не собираюсь.
- И я вас пока не собираюсь.
- Гм… почём мне знать…
- А мне почём?
Таким образом, наши переговоры зашли в тупик. Однако, должен сказать, я почему-то совсем не боялся ни Магона, ни его ножа. Вернее, страх он у меня вызывал - такой, какой ,s вызывал и вправду демон, инфернальное существо, чьё существование противоречит всему мировоззрению. Не было в нём ничего демонического - высокий мужчина, заросший волосами и на голове, и на подбородке, лет на десять-пятнадцать старше меня, с сильной проседью, жилистый, но отчаянно-худой, хорошо сложенный. Насколько я успел заметить, одет он был бедно и неряшливо, но совершенно по-человечески и разговаривал настолько неожиданно для лесного чудовища, что мурашки, не переставая, бегали по моей спине между лопаток. Он тревожил моё подсознание до холода в груди и до трясущихся рук, но я понять не мог, чем. Не считая этой тревоги, сосущей и обрывающей мне сердце на каждом вдохе, никакого страха я не испытывал - была почему-то твёрдая уверенность, что Магон не сделает мне зла, и помощь мою, в конце концов, примет.
Вот только ждать долго мне было никак нельзя. Во-первых, моим отсутствием могли обеспокоиться и, чего доброго, отправиться на поиски. Во-вторых, и без того могли нагрянуть егеря. В-третьих, в лесу всё больше темнело - я рисковал попросту заблудиться. В-четвёртых, к ночи ещё и холодало, и Магон дрожал от холода, как осиновый лист, что было ему, конечно, неполезно.
- Ну, ладно, - сказал я. - Не хотите отбросить нож - уберите его, по крайней мере, с глаз моих. Я сейчас подойду к вам и зажгу свет, чтобы осмотреть вашу ногу - не напугайтесь и не ткните меня им в печень, пожалуйста. Я пока что ваш единственный шанс убраться отсюда , не отгрызая лапу, тем более, что человеческим зубам это не под силу. Ведите себя рационально.
Он послушно убрал нож за голенище сапога на здоровой ноге. Я осторожно приблизился и, склонившись над его ногой с предусмотрительно захваченной свечкой, увидел, что сапог сильно разорван зубьями капкана, а плоть сильно истерзана и кровоточит, нога посинела и опухла, но не искривлена - если перелом и есть, то без сильного смещения.
- Я с такой конструкцией знаком, - сказал я, касаясь капкана. - Пружина здесь тугая, но отжать я её смогу. А вот сможете ли вы двинуть ногой настолько хотя бы, чтобы вытянуть её из-под дуги, когда я отожму пружину?
- А у меня есть выбор? - спросил он насмешливо, в очередной раз обдав меня ледяным потом.
- Пожалуй, что и нет, - согласился я. - Обождите только, возьму палку покрепче, чтобы ненароком не занять ваше место.
Я нашёл подходящий сучок и, просунув между створками капкана, стал, напрягая все силы, отжимать. Капкан был волчий, но необыкновенно мощный, и по краю я заметил кое-что интересное - нарочно наваренную сверху серебряную кромку. Очевидно, охотники предполагали, что, как всякая уважающая себя нечисть, Магон боится серебра. Мне же это оказало неоценимую услугу - мягкое серебро оказалось податливее железа, и я легче просунул свой рычаг. Однако, отжать пружину оказалось занятием непростым. Я прилагал все усилия, а Магон от боли совсем выцвел, как бумага, но держался стоически - без единого стона.
И вдруг он насторожился и схватил меня за плечо, испугав, признаться, этим, потому что сам-то я ничего не слышал:
- Чу!
Я было нервно вскинулся, но тут же замер, почувствовав у горла острие его ножа.
- Ни звука, - прошипел он.
Нож ощутимо покалывал кожу, но и теперь я почему-то продолжал сохранять совершенно ни на чём не основанную уверенность, что вреда он мне не причинит.
- Я ничего не слышу, - просипел я, стараясь говорить неподвижной гортанью. - Может, хоть объясните, чему обязан?
- Всадники, - очень тихо, но очень внятно прошептал он. - Пятеро или больше. И едут сюда.
- Ну, поскольку я их не слышу, они ещё не слишком близко, и мы можем успеть, если вы перестанете тыкать меня ножом в горло.
Он убрал нож, и я снова занялся пружиной. Должно быть, тревога придала мне силы - створка, наконец. подалась, и я смог разжать металлические зубья. Магон потянул ногу, не смог удержаться от вскрика, но похоронил его в закушенном запястье, и его ступня оказалась на свободе. Полдела было сделано, но оставалось главное - что дальше? Даже если кость и уцелела, такая рана едва ли могла позволить Магону опираться на ногу.
- Ждите здесь, - сказал я, - приведу лошадь, - и вспомнил, наконец, о ватрушках, свёрток с которыми положил на землю прежде, чем приступить к спасательной операции. Этот свёрток я поднял и положил Магону на колени:
- Вот, съешьте это пока - силы вам ещё пригодятся. Не думаю, что при вашем образе жизни у вас хороший стол.
За лошадью я сходил, уже спеша, потому что и сам теперь слышал вдалеке потрескивание валежника и голоса, а вернувшись, увидел, что к ватрушкам Магон не притронулся - он сидел, напряжённо, натянуто, как струна, не то прислушиваясь, не то принюхиваясь к чему-то, и его глаза в темноте возбуждённо блестели.
- Они уже близко, - проговорил он, по-прежнему шёпотом - с того момента, как он услышал всадников, мы только шёпотом и говорили. - Убирайтесь вы отсюда - я спрячусь и отлежусь, а вместе нас точно выловят.
- «Отлежусь», - передразнил я. - А если у них собаки? Как вы от собак отлежитесь? Нет уж, уберёмся-ка лучше вместе. Сможете сесть на лошадь? Я подсажу.
К моему удивлению, он проделал это без затруднения, и раненая нога не помешала, а, судя по посадке в седле, наездник он был отменный. Тут я вспомнил про то, что у Магона, по слухам, имеется конь, но спрашивать о нём ничего не стал, боясь лишними вопросами посеять недоверие. Сам я вскарабкался на лошадь не без труда, да и неудивительно - на сегодняшний день верховой езды мне по горло хватило. Оказавшись же верхом, я вдруг понял, что не имею понятия, в какой стороне Хизэленд, и куда мне надо ехать. Сориентироваться по журчанию родника мне недоставало слуха, а видеть что-то, кроме лишь едва не дочерневшего до ночного неба, было уже невозможно. С моим зрением невозможно, я имею в виду, потому что Магон явно видел в темноте - во всфяком случае, он посоветовал направить лошадь не тропой, а между «вон тех двух осин», на что я признался, что не вижу ни тропы, ни осин.
Тогда сухая горячая рука легла на узду поверх моей и потянула повод. Я ожидал от себя такой же оторопи от его прикосновения, как и тогда, когда он вдруг схватил меня за плечо, но ничего похожего не почувствовал, словно не незнакомый хищник, демон, а старый приятель, вроде Мэртона строил со мной планы, как уйти от погони. И пахло от него не грязным телом, на что я рассчитывал, по правде сказать, заранее готовясь подавлять брезгливость, и не диким зверем - пахло от него травой и дымом, как будто он долго сидел у костра , подбрасывая в него охапки свежего сена. Так что я не воспротивился его прикосновению, и он так и правил без моего участия - я только попинывал бока лошади каблуками - пока приближавшиеся к нам голоса егерей снова не отдалились и не сошли на нет. Ещё раз хорошенько прислушавшись, Магон натянул повод и вдруг проворно соскользнул с седла.
- Здесь вы меня и оставьте - теперь я легко доберусь до логова.
- До логова? Позвольте! Да вам медицинская помощь нужна!
- Я сам её себе окажу. Доктор, вы - добрый малый, но притащив меня в Хизэленд, навлечёте беду и на себя, и на людей, приютивших вас. Если это не попытка добыть экзотического зверя, а просто ваша доброта, послушайте меня и поезжайте. Мне не впервой зализывать раны - поверьте. Я с этим отлично справляюсь.
- У вас с лёгкими что-то, - хмуро сказал я, слегка обиженный предположением обо мне, как об охотнике за редким зверем. - Тоже залижете?
- Отвары трав, дикий мёд… Поверьте, я вам очень благодарен, но, уж простите, в гости не зову. И, кстати, не пытайтесь отыскать моё пристанище сами - я это расценю, как объявление войны - уж не обессудьте. Но, пошла! - и он сильно ударил лошадь по крупу, метнувшись сам в другую сторону, в темноту, пока я тпрукал и натягивал повод. На ногу он здорово припадал, но опираться мог - значит, перелома не было.
- Эй, стойте! Куда же вы? - окликнул я, но ответа не дождался. Мой странный знакомый растворился в темноте, как сгусток тумана. Я остался один с лошадью, по-прежнему не имея ни малейшего представления, куда ехать. В лесу совсем стемнело, хотя я знал, что на вершинах холмов, всё ещё висят густые, но не окончательные сумерки.
Перспектива ночевать в лесу не радовала, но тут я хлопнул себя по лбу: егеря. Если в качестве союзника Магона мне и следовало их опасаться, то сам по себе я не видел оснований избегать их. Поэтому я приставил рупором ко рту ладони и закричал:
- Эге-гей! На помощь! Здесь кто-нибудь есть?! - а потом выстрелил в воздух