Как можно сердцу, засыхающему сердцу
Не дать напиться, не дать напиться
К соскам глубинных родников, живой воды.
Губам потресканым, не прислониться
Как можно Небу, удивительному Небу
Не поклониться, не помолиться.
Душе, измученной тоской, Душе
И Стойкости не удивиться.
Прохожие часто могли наблюдать его силуэт в окне. Грустное лицо безучастного и отстраненного от мирской суеты человека.
В этом окне редко зажигался свет. И когда на улице становилось темно, через прозрачные занавески можно было увидеть, как вспыхивала спичка и прикуривалась сигарета, мелькая своим огоньком, время от времени, когда он подносил ее к губам, чтобы затянуться.
Квартира, где жил этот человек, находилась в большом старом доме, примечательном своим удачным расположением – недалеко от центра и прекрасным видом на набережную реки, где обычно прогуливались влюбленные пары и обыкновенные прохожие. А когда по ночам разводились мосты, можно было наблюдать из окна, как по реке проходили корабли, слабо освещаясь маленькими бортовыми и топовыми огнями.
Когда-то давно этот дом построил богатый промышленник и вложил немало средств в изящество и красоту здания. Внутри все было отделано гипсовой лепкой, искусные ветви которой, стремительно бежали по потолкам, рассыпаясь диковинными узорами вокруг обнаженных скульптур на стенах парадной. Поднимаясь по длинной лестнице, на втором этаже можно было встретить большой камин, обложенный удивительной плиткой с выдавленными на ней разными сценами охоты и веселого застолья. Несмотря на многолетнее недоброе отношение, заляпанная местами краской, плитка все еще сохраняла неизменный блеск и красоту эмали.
Сейчас же это стоял запущенный, но еще гордый, старый дом, многочисленные комнаты которого были поделены на коммунальные квартиры. И, естественно, мало кому было дела до красоты, которую пытался замазать краской очередной маляр.
Случилось так, что в настоящем, некий богатый господин пожелал выкупить одну большую квартиру, состоявшую из нескольких комнат, в которых жили разные люди. Жильцам было предложено переехать в отдельные квартиры в новом доме на окраине города.
Устроило это всех, кроме двоих жильцов, занимавших две отдельные комнаты.
Красивая молодая женщина, лет 30-ти, как не редко бывает со сложной судьбой, необъяснимыми, понятными только ей одной странностями, немало удивлявшими окружавших ее людей.
Она никогда ни с кем не делилась, не сорилась и не дружила. Жила очень уединенно и независимо.
Именно она категорически отказывалась куда-либо переезжать и что-то менять в своей жизни, не объясняя причин своего отказа, и более того, делая вид, что никого больше не существует в ее близком, только ей одной, знакомом мире.
Многие, из всех, находили, что она больна. Тем более, присутствие этой милой женщины в известном всему городу заведении имело место быть.
Однако агрессивность ее никак не проявлялась и то самое большинство, из многих, с искренним сочувствием обсуждали нелегкую судьбу этой странной женщины по вечерам на кухне.
Жилец другой комнаты был одинокий немолодой мужчина, уставшее лицо которого и можно было заметить в окне.
Он так же отказался переехать, боясь оставить эту женщину одну в большой опустевшей квартире.
Этим поступком он ненамеренно выдавал свое отношение к той, которая уже давно занимала его сердце и душу.
Уже несколько месяцев он нигде постоянно не работал, отказывая себе во всем, кроме вина, дешевых сигарет и какой-нибудь еды. Когда деньги заканчивались, он шел что-нибудь грузить или разгружать. Заработав немного денег, возвращался домой, обязательно с одной красной или белой розой, ставил ее в вазу, на кухне, на столе, и на деревянной табуретке садился у окна, медленно потягивая вино и дымя сигаретой, разглядывая спящие деревья за окном или случайных прохожих, слушая завывающий ветер долгой и холодной зимой.
Жильцы из других комнат уже давно разъехались, Так они и жили вдвоем в этой старой большой квартире с высокими потолками.
Женщина каждый вечер, непременно, заходила на кухню. Радовалась нежному цветку, стоящему на столе в высокой вазе, говорила – Спасибо – грела кипяток и садилась пить чай.
Она почти ничего не ела, была худа и истощена. Но глаза! Ее удивительные красивые глаза, всегда горели каким-то необъяснимым, спокойным, теплым светом.
Мужчина часто в это время старался находиться на кухне. Больше того, он терпеливо ждал ее появления целый день. Всякий раз, когда она приходила, он пытался рассказывать что-нибудь интересное или веселое, пробовал шутить. Но ему это плохо удавалось. Он сбивался с мысли, с огорчением понимая, что она не здесь, что она где-то там далеко… И он замолкал.
Так они и сидели вдвоем, молча, некоторое время, пока женщина, мило и очень по доброму улыбаясь, желала ему спокойной ночи и уходила в свою комнату и тишину.
Довольно часто к ним наведывался богатый господин, не оставляя попыток уговорить женщину. Он приносил с собой большой пакет еды и выпивки. Они садились с мужчиной за стол на кухне и напивались. Вернее напивался один, а другой все пытался получить хоть какое-то вразумительное объяснение поведению женщины. Но все было тщетно. Мужчина молчал, уставившись в окно.
В очередной раз новый хозяин пришел с участковым милиционером, который так же пытался через закрытую дверь беседовать с ней о каком-то чувстве гражданского долга. Она долго не отвечала ему. Но потом пригрозила написать жалобу прокурору. И участковый, разведя руками, ушел.
Тот вечер был последний, когда они вообще слышали ее голос. Она больше не выходила из комнаты и не отвечала на стук в дверь.
Мужчина запил безбожно и потерял всякое равновесие и счет дням. Барабаня в дверь, он просил ее отозваться, но все было напрасно. Она молчала.
Он любил ее и ненавидел себя за то, что не мог взломать дверь без ее разрешения, за то, что не мог ничего изменить в своей никчемной жизни и жизни ее, самого дорого ему человека.
Она умирала. Умирала тихо и спокойно. Это было мужество или сумасшествие. Никто не мог ничего объяснить.
И кто знает, о ком думала она в ее последние часы? Может это были так и не родившиеся дети. Может быть, родители или любимый и единственный близкий ей человек, занимал ее уставшие мысли, который даже не догадывался об этом.
Мужчина протрезвев, таскал тяжелые мешки на случайной работе с мыслями о ней. И потом мчался с неизменной розой, ругая себя.
-- Может она звала? Может, просила воды, а меня не было рядом? – думал он.
Открыв входную дверь, он быстро подходил к ее комнате. Стучал, что-то ей говорил, прислушивался…
Нет. Все было тихо и удручающе неизменно. Потом он вообще перестал выходить из квартиры.
Смиренно ждал. Он сторожил. Он сторожил ее смерть.
И она знала это, что он словно тень, тихо ходит по квартире, время от времени останавливается и прислушивается…
Позже мужчина вспоминал только одно.
Измученный, поздно ночью, он заснул на кухне, облокотившись на стол. Неожиданно очнулся, ощущая чье-то присутствие. На том месте, где она всегда любила сидеть и пить чай, находилась Она. Вернее, это было, что-то похожее на нее. Словно светлая тень в темноте, она так же грустно улыбалась ему.
Он замер и не мог пошевелиться. Очаровательное создание нежной рукой коснулось белого цветка и, улыбаясь, исчезло.
Утром появился богатый господин с понятыми и милицией, и они взломали дверь.
Ее выносили на носилках, накрытую чистой белой простыней.
Мужчина подошел к ним. Открыл простыню и положил рядом с ней ее любимый цветок. По щекам его текли слезы. Он стоял в прихожей и плакал, ничего не замечая вокруг и никого не стыдясь. К нему подошел богатый господин и, тяжело вздыхая, положил руку ему на плечо.
-- Не нужно. Пожалуйста, не нужно – сказал он – Крепитесь, все будет хорошо.
Потом богатый господин помог мужчине благополучно перебраться в свою отдельную квартиру.
Мужчина больше не мог оставаться здесь, в этом опустевшем старом доме. Перед отъездом он отправился в цветочный магазин и купил там белую розу. Принес ее в квартиру и поставил на кухне, на столе, в высокую вазу…