Родился он в Липецких лесах. Маленький, колючий, глаза черные. «Гошка» - тут же решил наш сын. На Север Гошка ехал в небольшой железной клетке с приложением: бутылка свежего молока, несколько яблок и сухофрукты. Когда Миша в поезде доставал клетку и начинал кормить ежика, у окружающих теплели глаза, появлялись улыбки.
Я всегда считала, что животные должны обитать в естественных условиях, а в наших городских квартирах им бывает не очень уютно. И как ни просил меня сын и не убеждал муж, я категорически отказывалась заводить кошку или собаку, а вот перед Гошкой не устояла и от этого чувствовала себя неловко. Ночью, слушая, однообразный стук вагонных колес, я думала, каково же сейчас ежику в темноте? Он, наверное, беззвучно плачет от того, что не чувствует вечерней прохлады ароматного луга и не видит перед глазами любимых зеленых берез и кленов… Его пугают странные звуки, которые издает поезд.
Но Гошке пришлось привыкать к нам, а мы старались привыкнуть к нему. Первое время Миша не отходил от ежика. Он пожирал его глазами, когда тот ел и с восторгом бегал за ним по квартире. Как-то сын потерял бдительность, и осмелевший Гошка нырнул в щель, спрятавшись между большим шкафом и стеной комнаты.
- Мама, что делать?
- Не знаю, - растерялась я.
- Гошка, Гошка! - звал сын.
Но, то ли Миша ему изрядно надоел, то ли ему захотелось подшутить над нами, ежик не реагировал. Мы с сыном приуныли. В таком состоянии застал нас Юра, мой муж. Поняв, в чем причина Мишиных слез, он молча ушел на кухню и вынес несколько крохотных кусочков сала. Один из них Юра положил глубоко в щель, другой – на десять сантиметров от него, потом третий, четвертый… Прошло совсем немного времени и мы увидели хитрую острую мордочку. Гошка, конечно, не удостоил нас вниманием, его интересовала еда. Ежик медленно продвигался от одного кусочка к другому. И пока тот лакомился, Юра закрыл злополучную щель.
По вечерам, беря клетку с Гошкой, мы всей семьей отправлялись на луг за домом. Ежика выпускали на травку. Моей обязанностью было сторожить его. А в это время Юра с Мишей ловили кузнечиков. Гуляющие прохожие с интересом наблюдали, как рослый мужчина с небольшим мальчиком прыгает по лугу, но, узнав причину столь нелепого занятия, иногда присоединялись к ним. Пойманных кузнечиков Юра подносил к Гошкиной мордочке и тот объедался. Ох, как хорошо знал он Юрины прокуренные пальцы, и даже, если в них ничего не было, ежик все равно бежал за ними в предвкушение лакомства.
Так постепенно это маленькое существо из далеких Липецких лесов стало равноправным членом нашей семьи.
Однажды, возвращаясь с вечерней смены после двенадцати часов, Юра принес маленького котенка. От его писка я проснулась. У меня все похолодело внутри: вчера – Гошка, сегодня – кошка, завтра – собака, послезавтра – зоопарк! И все это в нашей однокомнатной квартире.
- Что это?
- Котенок.
- Я вижу, что котенок! Откуда он?
- Его кто-то выбросил. Он так пищал! Я не мог пройти мимо, – шепотом, чтобы не разбудить Мишу, оправдывался муж, держа в руках маленький серый комочек.
- И что ты с ним будешь делать?
- Ну, хотя бы накормлю…
Мне, конечно, в такие минуты становится стыдно, что он умеет сострадать, а я, вроде бы, нет. В данном случае он накормит котенка …. А я потом буду ухаживать за ним всю оставшуюся жизнь! В клетку, как Гошку, его не посадишь. Подкидыш будет спать в Мишиной постели, туалет устраивать, где попало, драть мягкую обивку мебели … А как его будут любить и жалеть! И, конечно же, мои мужчины, защищая права несмышленыша, откроют во мне черты и изверга, и зануды.
Котенок был слепой, еще не умел лакать. И как муж ни старался его накормить, тот пищал все громче. Юра страдал от бессилия, и все это отражалось на его лице. Я наблюдала за усилиями своего мужа со стороны.
Но вот взгляд его сосредоточился, Юра как будто бы что-то вспомнил, он встал, нашел в аптечке пипетку и стал закапывать молоко прямо в рот несмышленышу. Через некоторое время тот успокоился.
Мы с сыном перед сном долго читали, и Миша уснул на диване рядом со мной. Юре пришлось лечь на кресло-кровать. Подкидыша он положил к себе под бок. Все угомонились.
Летом на Севере ночи светлые. Я долго не могла уснуть, прислушиваясь к стуку маленьких Гошкиных ножек. На ночь мы его выпускали из клетки, чтобы ежик мог походить по комнате. Он, казалось, был безучастным к тому, что происходило, совершая свою ночную прогулку.
Через некоторое время я проснулась от ужасного писка. Юра, видно боясь раздавить подкидыша, опустил его на пол. А наш баловень Гошка ходил вокруг котенка и безжалостно обкалывал его своими острыми иголками то с одной, то с другой стороны, по-своему выражая гостеприимство. Слепой подкидыш настолько был беспомощным, что даже и не пытался отодвинуться. Я взяла на руки маленький серый комочек, прижала к себе и, когда он успокоился, положила его в теплый Юрин тапок. Стало тихо. Сон сморил меня.
Утром я обо всем рассказала Мише.
- Надо найти ему доброго хозяина! Мы не можем оставить его у себя, они не уживутся с Гошкой. Ну что поищем?
- Хорошо, - согласился сын.
Мы сели с ним за телефон. И нашли! Мишина тетя согласилась приютить у себя подкидыша. В новом доме ему дали имя – Василий. Со временем Василий стал большим и красивым котом, но так и не научился лакать молоко, а сосал его из тонкой соломинки, которую опускали ему в блюдце. Я не знаю сохранился ли в его в памяти роковой вечер который начался в кустах и закончился знакомством с Гошкой. Но больше их пути не пересекались.