Да будет свет, когда душа во мраке!
Уильям Шекспир
Мир без тварей
В камере было душно. И хотя Иё знало, что расстояние от одной стены до другой больше восьми локтей, казалось, они поступили к кабету вплотную.
Прежде всего, их, всех троих, заставили отдать свои начальные частицы. Угрюмый громила стянул им конечности какими-то эластичными штуками, врезающимися в запястья больнее металлической проволоки. Последнюю, кстати, пришельцам накинули на шею, чтобы не дергались.
- Приказ императрицы, - на вопрос Юо-кра ответил второй конвоир. – Вы арестованы. Ближайшие десять суток вы проведете в Пещерах Наказания, а затем вас депортирую на родную планету.
- Но… но… - только и смог пробормотать глава академии.
Иё тоже застыло от таких известий. К тому же оно еще до конца не отошло от транса. Кабет снова слушал происходящее на Земле. Тварей стало больше, но пока они не достигли критического количества. Отправленные к землянам Мо-ку и Зи-ку были уже на полпути к цели. Главное, чтобы все обошлось. С учениками связаться было сложнее. Корабль зарийцев постоянно нырял между слоями Реальности, выпадая из поля зрения мастера слушающего.
- Непреходящая Властительница РаиШе обещала нам поддержку, - наконец, нашло слова Иё-кра. – Мы еще не закончили свою миссию…
- Ошибаетесь, - грубо прервал его зарийец, даже не утруждая себя переходить со своего тягучего диалекта на язык Двенадцати народов. – Вам нечего здесь делать.
- Послушайте, господин, - запротестовало Юо. – В таком случае мы хотим сами переговорить с вашей императрицей. Пусть она соизволит нам все объяснить. Мы подписали с народом Зары договор, который может быть нарушен только по двум причинам…
- Хорошо, - рявкнул конвоир, снова заставляя главу академии замолкнуть.
Их притащили во дворец и бросили к подножию трона. Иё неприятно ушибло колено, но жаловаться на такие пустяки в их положении было бы глупо. Великая императрица выглядела уставшей и какой-то… напуганной? Рядом с ней статуями выстроились придворные, среди которых появились совершенно новые лица. А вот ДеиРей не было видно. Это было очень странно. Иё захотелось проникнуть в сознание хоть одного из зарийцев, хотя оно знало – это крайне сложно сделать даже при согласии противной стороны. А уж тем более, взламывая чужой разум. Пришлось довольствоваться устным обменом информацией.
Итак, Непреходящая Властительница действительно передумала. Да, она не будет возвращать корабль с учениками Иё-кра, но больше и пальцем не пошевелит, чтобы помочь им. Что же касается Дех-кри и обоих Слушающих, им предстоит провести оставшееся до вылета с Зары время в Пещерах.
- Но… императрица, как же так? Мы – не преступники, – пытаясь сложиться в позу крайнего изумления, обратилось к ней Юо-кра.
- Никто об этом и не говорит. Это сделано для вашей же безопасности. – Нет, женщина точно была напугана.
Позже Иё-кра узнало, что ее так напугало.
Пока оно сидело в темнице, произошло сразу несколько событий. Для начала Винтус был схвачен, его судили за нарушение каких-то очередных правил, касающихся путешествий в Потоке. А после ДеиРей был приговорен к казни, замененной в последний момент высылкой с планеты. Бьющаяся в истерике супруга зарийца приставила к своей груди нож, когда огласили приговор.
- Он не умрет! Иначе, вместе с ним уйдут я и мое чадо, - громко провозгласила она.
Иё не видело этого, но тюремщик, приходивший три раза в день, так живо все описывал, что нетрудно было представить и саму АинМе, и дрожащий в ее руках клинок.
Зарийка не шутила. Это поняли все, кто присутствовал на суде. Специально выстроенное для этого здание Правосудия не могло вместить всех желающих. Винтус был знаменитостью, практически легендой. А потому на его суд собрался почти весь Центральный город и даже многие богатые господа из других областей. Высоченные сводчатые потолки создавали отличную акустику, так что угрозу АинМе услышали все шестьсот семьдесят четыре зрителя. Так же, как ответный вскрик одного из мужчин:
- Нет! Императрица, не допустите этого!
Сквозь толпу проталкивался симпатичный зариейц средних лет. Сидящие на скамье справа от судей члены клана Винтусов неодобрительно покосились на него.
(«Хм… я бы сказал, со злостью, - заметил тюремщик. – Не знаю уж, почему»)
- АинМе, прошу тебя, не делай этого! – уже к светловолосой обратился торговец. – Твоя жизнь слишком ценна. Прошу тебя, убери нож.
- Ни за что. Если Вы казните ДеиРей, я предпочту встретиться с ним в другой Вероятности, но не оставаться в этой. Вы, как никто, знаете моего супруга. Разве не Вам он должен был стать покровителем? – не обращая внимания на ВеиКа, продолжала зарийка. – А теперь Вы хотите лишить его жизни только за то, что он появился на записи какого-то пришельца? Да эти четырехрукие даже не понимают, что такое Вероятность! Нет… я убью себя.
- Аин, не надо, - одними губами прошептал Винтус. Он был закован в цепи и сидел напротив своих родичей и супруги. Все время разбирательства супруги не сводили друг с друга глаз. – Прошу, Аин…
- Моя госпожа, - повернулся торговец к императрице. - Вы же не допустите такого?
Та вздохнула, обмениваясь взглядом с шестью присяжными, выбранными из числа глав клана с помощью специального ритуала. На Земле такой ритуал называли жеребьевкой. Сами зарийцы именовали его не иначе, как Волеизъявление Творцов. Однако главное, что результат в обоих случаях не зависел участников.
- Что ж, в виду особых обстоятельств, Мы – Непреходящая Властительница Благословенного народа зарийцев, живущая во Множестве Вероятностей, РаиШе приговариваем ДеиРей Винтуса к бессрочной высылке с планеты. Как только корабль будет готов, осужденного и троих пришельцев поместят в него и отправят на родную планету кабетов – Кессию. Так же Мы лишаем Винтуса дара и привилегии путешествовать в Потоке.
«Это было ужасно, - тюремщик, и правда, поежился. – Супруга ДеиРей кинулась к нему, когда его уводили. Кричала, плакала… Трое здоровенных мужчин едва смогли оттащить ее от мужа.
«Значит, Винтус летит с нами?» - зачем-то уточнило Иё. Его мало заботила судьба АинМе, но вот с ее супругом они по-настоящему успели сдружиться. И факт того, что зарийцу не отрезали голову, несколько успокаивал. Может, и касательно их участи императрица передумает? Неужели она не понимает всей опасности пожирателей?
Все это было пять оборотов Зары вокруг оси назад. А спустя день и ночь к Иё-кра пришел незнакомый зарийец и передал небольшой круглый шар с записью. Официальным уведомлением о кончине его учеников. Сухим тоном мастеру Слушающему поведали об участи экспедиционного корабля. Иё прослушало запись несколько раз, прежде чем грузно осесть на каменный пол пещеры, не старясь даже принять мало-мальски приличную позу. Просто вытянуло конечности и начало раскачиваться из стороны в сторону. Кабеты не плачут. У них просто-напросто нет слезных желез. Но существует достаточно способов, чтобы выразить скорбь.
Оно думало о своих учениках: умном и ответственном Зи-ку и милом, хоть и немного рассеянном Мо-ку. Уже завтра его отправят на Кессию, домой. Но что Иё будет там делать? Оно хотело спасти Землю, хотело спасти их всех, не только людей. Но не смогло защитить даже тех, кто напрямую зависел от него.
«Никчемный дурак Иё! Зачем ты, вообще, это начал?» - корил себя кабет. Он не смог создать семью, не смог сохранить то немногое, что было дано Творцами. Лучше бы Иё-кра умерло вместо Нел-кри. Взяло темную частицу, превращающую кабета в пожирателя. Оно и так ничем не лучше их.
- Ничего себе!
Иё вскинуло голову, пытаясь понять, кто это воскликнул. Но в пещере, освещенной мертвым светом газовых светильников, никого не было. Во всяком случае, еще несколько мгновений. А потом из тени вышел высокий кабет с серыми, как грозовое небо, глазами. На нем были черные одежды, а тело расцвечивали стальные узоры, в которых читалось его имя.
Аве-кре – Творец, отвечающий за все насильственные смерти.
- Сиди, сиди, - продолжал тот. – Я, в общем-то, доволен, что все так закончилось.
- В смысле? – забыв о почтении, встрепенулось Иё.
- Ну, когда я впервые заметил тебя, то не предполагал, что новая наша встреча состоится при таких паршивых обстоятельствах. Паршивых для тебя, естественно. Один, запертый в тюрьме на чужой планете, без своих учеников. Ох, если бы знал, как говорят люди, соломки бы подстелил, правда, Иё?
- Ты знаешь о землянах? Ну, конечно. Ты же – Творец.
- Вот именно. А потому в моих силах изменить твое положение. Моя сестрица отговаривала меня от этого. И все же я настаивал и продолжаю настаивать на том, что каждый имеет право знать, почему оказался… там, где оказался. Знаешь, мелочи делают нашу жизнь приятнее. Или могут сломать ее. И самое поразительное в том, что никто не может предвидеть, какая именно мелочь приведет к катастрофе. «Ох, да вроде не ядовитый… возьму, пожалуй». «Нет, эти туфли мне совсем не жмут, потерплю». И хорошо, если отделаешься стертой пяткой или веселой ночкой рядом с унитазом. Но ты умудрился всего двумя фразами пустить под откос историю целой Вселенной. Реальности, как говорите вы, кабеты.
- А ты разве не кабет? Ну, то есть…
- То, что я выгляжу как представитель твоей расы вовсе не означает, что я отношусь к ним, - назидательно изрек Аве-кре. – Просто в этом облике мне удобнее с тобой общаться. Да… хм… мы с вами чем-то похожи. Вы делаете оттиск с тех существ, в миры которых вторгаетесь. Мы тоже склонны к маскараду. Но суть от этого остается не изменой, так ведь? Ладно, у меня не так много времени. Шутка ли, даже мы – Творцы, зависим от этой заразы. Поэтому сразу приступлю к тому, зачем пришел. Дай мне руку, не бойся.
Иё недоверчиво покосилось на протянутую ладонь Творца. Она была такой же, как у кабета, да не совсем такой. Линии, сгибы – они пропали. Ладонь Аве-кре была плоской. Подумав немного, мастер Слушающий вцепился в нее, и пещера начала меняться.
- Где мы? – охнуло Иё-кра.
Если бы на месте кабета оказался землянин, он бы описал окружающее так: «Мы словно парили в Космосе. Только вместо всех этих звезд и туманностей были миллиарды черных бусинок. Это как оказаться внутри расшитой бисером ткани. Если бы такое было возможно». Иё же пришло на ум сравнение с водоемом. Абсолютно черная вода, в которой смутно выделяются миллионы парящих кессийских водяных грибов. Одни были совсем крошечными, другие казались диаметром с лунного зайца. Только вот судить об истинной величине бусинок-грибков было невозможно. Само понятие пространства исказилось. То оно казалось плоским, то вдруг начинало набегать на кабета огромными волнами, ломалось, пузырилось, дыбилось.
- Что это за…? – не успело договорить Иё. Творец понял его без слов.
- Вероятности. Все, существующие на данный момент. Хотя говорить о конкретном моменте не очень-то корректно. Скажем так: все, известные мне Вероятности. Да, так лучше.
- Сколько же их?
- Это не важно. Их число постоянно увеличивается. Главное, что в большинстве из них ты существуешь.
Иё не стало задавать еще один бесполезный вопрос. Оно кое-что уяснило из рассказов ДеиРей. Просто надо смириться, что кое-где и кое-когда не было, нет, и не будет такого чудного кабета, как Иё-кра из семнадцать тысяч сто сорок седьмого поколения. А где-то, он, допустим, вовсе не Иё. Или даже не кабет.
- Нет-нет, - прервал его смутные размышления, разбавленные долей ужаса, Аве-кре. – В каких-то вероятностях ты, действительно, имеешь другое имя. Да и дата твоего рождения варьируется. Но уж точно во всех них ты – это ты. Три глаза, серая кожа и… - Творец почему-то усмехнулся. – М-да, снова дежавю! Лучше спроси меня, почему все Вероятности разные?
Особой разницы Иё не видело, пока Аве-кре не махнул рукой. И тут одинаковые на вид бусины начали меняться. Часть из них словно выцвела почти до идеальной белизны, часть – почти слилась с непроглядной тьмой мира. Большинство же остановилось где-то посередине, мигая всеми оттенками серого.
- Так почему они разные? – отстраненно повторил за Творцом кабет.
- Вообще-то, Мироустройству плевать, есть ты или нет. Для него все вероятности имеют одинаковую ценность. Или, скорее, не имеют никакой ценности. Когда-то давно была всего одна такая вот черная штучка. Но пока Реальность разносило и раздувало, словно беременную бабу, их становилось все больше и больше. Тысячи, десятки тысяч. Полноценных, достроенных, зависящих только от движения химических элементов. Всякие там водороды сплавлялись в гелий, потом в железо… Космическое вещество крутилось и вертелось, появлялись звезды и планеты, тысячи их комбинаций. А потом возник Он.
- Кто?
Иё не переставало удивляться происходящим изменениям. Вероятности скользили по глади темноты, будто живые существа. Они то сбивались в группы, то рассредоточивались. Здесь не было низа и верха, кабет не понимал, движется ли он сам или остается на месте?
- Что. Разум. Сначала, конечно, простейшие формы жизни. Типа амеб или ваших кессийских грибов. Но потом вдруг одна из тварей приобрела мозги, а с ними – право выбора. Она могла распоряжаться, куда плыть, кого жрать. Жизнь эволюционировала, рождала новые формы, а вместе с ними – вероятности. Лотерейные билеты со случайным набором чисел превратились в сложные шахматные партии. Вселенная - как маленькая девочка. Когда ей надоедает одна игра, она придумывает новую. И ей плевать на установленные правила. Извини, что прибегаю к человеческим аналогиям. Тебе ведь самому нравятся земляне, так ведь? – В голосе Пресекателя так и сквозила ирония. Он чем-то напоминал кабету Юо. Глава академии, когда еще был юнцом, старательно выводил Иё из себя именно таким сладким тоном.
- Да, - слабо отозвался мастер Слушающий. Или только подумал, что отозвался.
- Тогда все отлично. Мы, Творцы, во всем любим порядок. Мы просто-таки маньяки во всем, что касается каталогизации, сортировки по папочкам и наклеивания бирок. Дай нам волю, и на каждом камне было бы выбито клеймо. Откуда, что, какая порода, включения и чья царственная пятка касалась этого булыжника. Именно потому мы и делим Вероятности. Чисто для собственного удобства, так сказать. Видишь, вон та почти белая? Большинство ключевых моментов в ней совпадают с множеством таких же моментов в других вероятностях. Зарийцы подсчитывают только процент вероятностей, в которых рождался тот или иной гражданин. Мы же посчитываем все переменные. Конечно, нам плевать, с какой стороны, допустим, дул ветер на той же Заре в третий день семь тысяч тридцать восьмой луны тринадцатого Периода. Если этот ветер не принес бурю, засыпавшую три города, и не погубил почти три сотни зарийцев. А такое случалось в парочке вероятностей.
Голос Творца стал совсем уж сладким, как если бы Аве-кре самолично убил всех тех большеухих. К сожалению для Пресекателя, буря была вызвана естественными причинами и предшествовала глобальному изменению климата на Заре.
- А черные? – Иё и само не знало, зачем спрашивает. Но тишина, окружавшая его плотным коконом давила подобно огромной плите, и давление все возрастало, вызывая в глубине сознания (или просто слухового прохода?) неприятный треск.
- Набор событий, происходящий в них, встречается очень редко. У этих вероятностей, можно сказать, уникальный набор генов. Вы ведь, кабеты, любите экспериментировать с ДНК? А мы предпочитаем проделывать тоже с жизнями разумных существ. Хотя… разве можно назвать разумным того, кто добровольно выбрал одиночество?
Даже не видя лица Аве-кре, Иё ощутило исходящую от него усмешку. Что Пресекатель хотел этим сказать… Мысли Творца по-прежнему оставались для кабета подобны непрозрачному стеклу - только размытые силуэты образов, проносящиеся мимо с огромной скоростью.
- Так где я? Где мы? В какой из Вероятностей?
- Во многих. Сразу и одновременно. Но если ты имеешь в виду, из какого момента я конкретно тебя извлек, то вон он…
- Где? – Не понял Иё.
- На пересечении. Не внутри, а на поверхности. Маленький пупырышек на идеально гладкой серой поверхности, который вот-вот отпочкуется от материнской Вероятности, превращаясь в самостоятельную Реальность.
Кабет почувствовал, как его тащит куда-то вперед. Темнота полетела на него, густая, теплая, как кровь. Бусины вероятностей исчезли, и Иё оказалось посреди переплетения нитей, в сердцевине клубка, не иначе.
- Моменты, - продолжал вещать Аве-кре. – Они нанизаны на время, как узелки на нитку. Изменишь один, и все плетение поменяется. Даже я порой путаюсь, что с чем связано. Момент – узелок, угол, где сходятся стены Вероятностей. Момент, это пресловутое «сейчас» - вот что главное.
- Это напоминает… - Иё не могло подобрать правильные слова.
- Паутину. Гигантскую паутину свихнувшегося паука. А мы все – мухи. Влетаем в переплетение времени и не можем больше сдвинуться с места. Ни отмотать дни назад, ни приблизить будущее хоть на миг, - Творец вдруг прыснул со смеху. – А ведь она была права. Эта Сан.
- Кто? – переспросило Иё.
- Девчонка, которая написала это.
Кабет не понял, как снова оказался в пещере. Здесь было намного светлее, чем казалось ему прежде. Треск прошел, но ощущение невесомости собственного тела и разума еще недолго преследовало его.
В руке Творца что-то тускло блеснуло. Шар. Сфера. Куюн ва тента, вещь вне времени и пространства. Очень знакомая, кстати говоря. Странно, но именно это больше всего удивило Иё. Оно передало сферу императрице, как вещественное доказательство в деле ДеиРей. Последний раз шар запирали в особый ящик, находящийся в дальнем отделении огромного Склада. Вместе с ним положили и начальную частицу кабета; зарийцы просто не знали, куда еще ту сунуть.
- Здесь она будет в безопасности, - шепнул тогда рядом стоящий Винтус. Ему, и никому больше, Иё-кра верило.
Обида и непонимание – вот что терзало мастера Слушающего. Но сейчас, все чувства отступили на второй план. Иё рассматривало сферу, словно бы впервые видело. Сомнений быть не могло. Тот же рисунок, оттенок металла: чуть зеленоватый, с характерными для окислившейся меди разводами.
- Ты хочешь спросить, каким образом сфера попала ко мне? – А вот Аве-кре, похоже, не стесняясь, шуровал в голове кабета. Впрочем, что можно ожидать от существа, которое одним щелчком пальца может умертвить целый народ. Эта последняя мысль Иё-кра заставила Творца рассмеяться. – Что ты, что ты! Если бы все было так просто. Но нет. Следить за Вероятностями, управлять чужими жизнями – это кропотливая и тонкая работа. Я искусный резчик, а не забойщик скота. И достать эту куюн ва тента, правда, было сложно. Но гораздо сложнее было моей сестрице, которая вынула ее из Темной вероятности. Из реальности, о которой даже мы, творцы имеем смутное представление. Но достаточно теории! Никогда не любил долгих прелюдий, - опять усмешка. – Гораздо интереснее то, как эта сфера попала к тебе!
Аве-кре протянул один из шести пальцев, указывая на кабета. Выдержал паузу, видимо, надеясь на новую порцию вопросов, но переигрывать не стал:
- Твой друг, Дех-кри выдвинул правильную догадку. Хоть у кого-то из вас, четырехруких, достает сообразительности. Если все пойдет, как задумано, в этой Вероятности лет через двести снова наладятся связи между кабетами и зарийцами, а торговля сферами приобретет поистине колоссальные объемы. А еще ушастые научат твой народ посылать куюн ва тента в прошлое. Так что, да, те пустые шары, постоянно появляющиеся в самый подходящий момент – это подарочки из будущего. Все, кроме этой.
- Она с Земли, - согласно моргнуло Иё-кра. Непонятно было, зачем Пресекатель рассказывает ему о том, о чем мастер Слушающий и так знал. – Точнее, с космического корабля «Елизавета четвертая»
- Не-а, - противно протянул Творец. – Ошибка, снова. Хотя ее, действительно, записали на Земле. Но не люди, а жители твоей родной планеты.
- Что?
- То, что записано на этой сфере – выдумка. Фантазия о лучшем исходе. Книга, переписанная на умный подшипник. И написал ее не Илья Макаров, и уж точно, не в две тысячи… каком там году?
- Две тысячи триста семьдесят девятом… - совершенно растерянно пробормотал кабет.
- Точно. Год выпуска этой сферы – две тысячи двести пятьдесят третий. Одна девчонка-тинэйджер так хотела, чтобы люди победили, прямо как ты, что написала роман об этом. Прекрасное и невероятное развитие событий. Ключевое слово – невероятное. Потому что нет ни одной новой Вероятности, где люди выживают. Как бы они не старались, чтобы не делали, у них один путь – во мрак. На Земле останутся лишь пожиратели. Ох, не смотри на меня так!
- Но как же…? Илья Макаров…
- Его никогда не существовало. Только в воображении той землянки. Александры Карпатовой. Она охотница, борется с тварями, как вы когда-то. Точнее, ее борьба уже окончена. Перелом позвоночника – дело серьезное. Люди очень хрупкие существа, и очень талантливые во всем, что касается лжи. Они врут другим, они врут себе, даже, как оказалось, они смогли обмануть инопланетянина.
- Этого никогда не происходило?
- Нет. Книгу, точнее, то, что осталось от нее нашло исследовательское судно. Межпланетная команда покорителей Космоса. В их состав вошли и кабеты. Такие же умники, как ты, поверившие, что обнаружили подлинную историю человеческой цивилизации. Моя сестрица, видимо, решила, что с помощью этой сферы расшевелит тебя. И ведь подействовало! Я наблюдал за тем, как ваша группка сумасшедших пытается помешать тварям захватить Реальность. Что ж, признаюсь, зрелище было весьма любопытным. Я так давно не смеялся. Объясни, почему вы все, смертные, с таким рвением хватаетесь за любую иллюзию благоприятного исхода? Почему, как только в темноте появляется проблеск, вы несетесь к нему, ожидая, что впереди вас будет ждать только свет? Какая тебе, допустим, разница, выживут ли Земляне? Пожиратели на твоей планете были остановлены, тебе оставалось расслабиться и наслаждаться жизнью. Но вместо этого ты втянул в сомнительную авантюру кучу народа, угробил своих учеников, подверг опасности представителя иной расы, чтобы, в итоге, оказаться здесь, в заключении? Понимаю, ты не знал. Думал, все будет просто. Как тогда, с Нел-кри…
- Я… я… - Иё-кра почувствовало, что задыхается. Стены пещеры с новой силой надвинулись на него, грозясь вовсе оставить без воздуха. Или виной всему были слова присевшего рядом с ним Творца? Он не думал… не хотел… он просто следовал своей прихоти.
«Теперь-то признай это, Иё. Ты просто хотел, как и раньше, слушать землян. Эти существа заглушали твое собственное одиночество. Они были твоей несостоявшейся семьей и друзьями. И ради них ты забыл о своей главной обязанности – служить обществу кабетов. Ты – никто, возомнивший себя спасителем Реальности, просто потому, что на большее был не способен».
- Именно. – На этот раз Аве-кре не смеялся над мастером Слушающим. Но в глубине серых глаз отчетливо читалось удовольствие. – Именно так. Гордыня – один из самых тяжких грехов в одной из человеческих религий. Иногда эти двуногие могут быть весьма проницательными. Правда, туда же они и чревоугодие приписали, ну да ладно!
- То есть все, что я делал… все напрасно?
- Почему же? Твои действия и решения породили громадное количество Вероятностей. В первых семи твои дорогие Мо и Зи погибали. Их размазывало тонким молекулярным слоем по всему Космосу. Потом ты записал ту сферу, ну, с информацией по пожирателям на Заре. Из-за этого сроки отлета корабля были перенесены. И теперь в восьми из десяти случаев им удавалось спастись. Да-да, они сейчас на Земле. Правда, в разных десятилетиях. Но, уверяю тебя, их труд принесет свои плоды. ГМЛ, как ты и хотел. Человечество прозреет. Они начнут целенаправленно отбирать тех, кто видит пожирателей.
- И среди ГМЛ будет эта… Алек-Сандра? – Сдержанный кивок.
- Ты отодвинул конец почти на тридцать дюжин оборотов Земли вокруг Солнца. Разве это не здорово? Вместо пятидесяти лет я наслаждался войной целых три сотни! О да, Иё, ты мой герой! А любому герою полагается награда, так ведь?
- О чем ты? – Теперь Аве-кре выглядел пугающе. Творец встал, распрямился во весь рост. Очертания его поплыли, и вместо серокожего кабета рядом с мастером Слушающем оказался седовласый человеческий самец. Мужчина.
- Таким меня видела она – Сан. Самая наглая врушка из всех. Ей удалось убедить в победе даже бравых генералов, и они до последнего убивали тварей. До последнего посылали редеющие группы солдат, чтобы отбить еще один город, и еще. Пока черная волна не захлестнула всех, пока последние из храбрецов не превратились в улыбающиеся трупы. Я открою тебе один секрет. Даже два. Знаешь, как Нел-кри узнал, как избавиться от пожирателей? Сфера. Ага. Такой же вот шарик с подробной инструкцией. Моя сестрица… она не любит вступать со смертными в прямой контакт. «Я напишу тебе письмо, сложив журавликом бумажным. Путь тот взлетает высоко, мой гимн любви неся отважно…». Если я ничего не путаю. Эти писаки частенько страдают самоповторами. Прямо, как история. Нел-кри казался всем гением. Великим ученым, которому каким-то невероятным образом удалось извлечь частицу пожирателя. А потом, что он сделал?
- Он… впитал ее. И… начал превращаться в тварь. Стал их вожаком, и я… убил его, - запинающимся голосом, как школьник, пролепетало Иё-кра.
- Проткнул его сердце, если я не ошибаюсь. Его кожа уже стала темнеть и покрываться чешуей. Еще пара оборотов Кессии, и твой учитель утратил бы прежний облик. Напомни, что он сказал тебе, прежде чем ты занес над ним тесак?
- «Главное – это твои чувства. Какими бы они не были, куда-бы не приказывали отправиться – следуй за ними. Живи…». – Кабет слышал голос мастера, словно тот шептал ему их по прямой связи. – Но разве я не следовал им?
- То, что ты назвал чудом – всего лишь игра Творцов. Нел-кри был умным, но даже он не смог бы истребить пожирателей. Тем более так, всех одним махом. Хорошо. Это первый из двух обещанных секретов. А знаешь, в чем второй?
- Откуда взялись твари? – с абсолютной убежденностью откликнулось Иё-кра.
- Ага… многие пытались найти ответ на этот вопрос. Даже меня обвиняли в том, что я специально создал пожирателей. Сколько их было: одна или много? Где то проклятое место, в котором пожиратели прятались до сих пор? А ответ все время находился под носом. Шесть рук – шесть лап. Три глаза – три красных, жутких теплорецептора. Ну, давай, я жду твоих теорий!
- Пожиратели произошли от кабетов?
- Почти… не произошли. Изначально была всего одна тварь, заразившая своим отчаяньем, ненавистью и никчемностью всю Вселеннную. Один-единственный кабет, молящий Творцов не допустить своего партнерства с надоедливым и самовлюбленным Юо. Помнишь такое? Твою молитву в день Объединения: «О, злые боги покинутой Реальности! Вы - те, кто дал ей первый толчок, и те, кто, наверное, заберет последний вздох Иё, разве не слышите вы?» Что ж, скажи спасибо. Я услышал тебя. Ты ничем не связан с Юо-кра, как и хотел. Тебе некого любить, не о ком заботиться.
- Я – тот самый пожиратель?
- Кабеты ведь так ловко преобразуют свое ДНК, перестраивают свои тела. Иногда до полной неузнаваемости. Правда, забавно, как всего одна мелочь может уничтожить целую Реальность? – Седовласый запрокинул голову и залился пронзительным смехом, напоминающим лязг скрещенных в битве мечей.
Мир теней
Наступило перемирие. Никаких больше веселых посиделок на кухне и задушевных разговоров. Зи просто помогает нам выжить, вот и все. А потому я старалась как можно меньше контактировать с пришельцем. Я не жалела того бандита, Рому Лысого. Но этот факт вовсе не способствовал перемене в моих отношениях с кабетом. Убийство – самое тяжкое преступление. И, если просто принять его как данность, махнуть рукой со словами: «Да ладно, это же все для спасения человечества!» - то вскоре начнешь также прощать все остальное: войны, геноциды, уничтожение целых планет. Шажки к пропасти кажутся очень легкими и совсем не страшными, но когда останавливаешься над обрывом, оказывается поздно.
Мы по-прежнему мониторили все источники СМИ. После налета пожирателей на ночной клуб из всех щелей поползли слухи. Сначала догадки о «невидимых тварях из преисподней» и «новом виде, до сих пор не исследованном учеными» передавались шепотом. Информация проползала, как змея, сквозь щелки. Появлялась в ленте новостей, в небольших заметках на последних страницах. Слухи распространяли самые желтые газетенки и сомнительные сайты, где рекламировали заряженную воду и снятие порчи по фотографии. Что же касается серьезных источников, то на одном из центральных каналов мелькнул однажды репортаж о безутешных гражданах Атланты, несущих цветы и свечи к дверям проклятого клуба. Промелькнул и растворился в ворохе переговоров, подписаний новых соглашений и очередной волны лесных пожаров в Сибири. О последних говорили так часто и много, что нам начало казаться – в доме пахнет дымом от сгоревших кедров.
Сардина вела себя хорошо. Послушно замирала в синем свете ламп, позволяя нам проводить различные манипуляции. В основном эксперименты над пожирателем проводили Ярик с Юрой. Проверяли, как долго он может провести под водой. Или, что будет, если поранить тварь. Насколько быстро она может регенерировать. Для первого эксперимента понадобилось тащить Сардину в ванную. Зи опутал ее своими волшебными полями, так, чтобы она не смогла высосать из нас частицы. А потом мы совместными усилиями запихнули пожирателя под кран. Заодно проверили, как действуют на нее мыло и порошки. Дихлофос, пестициды, гербициды, крысиный яд, метиленовый и этиленовый спирт. Учитывая, что тварь не ела по причине отсутствия пищеварительной системы, приходилось изощряться. Сломав о ее кожу три иглы, все же удалось найти место, где отсутствовала чешуя. Различные растворы действовали на нее по-разному. Но убить пожирателя даже лошадиной дозой пенконазола не удалось. Хотя именно фунгициды оказались самыми действенными из всего спектра отравы, какую мы смогли найти в магазинах. Юрка вздыхал с сожалением, что нельзя также просто добыть цианистый калий или, на худой конец, зарин. Кажется, он вошел во вкус.
- М-да, - однажды изрек Никитский. – Глядя на тебя, становится понятным, как немцы могли докатиться до газовых камер и концлагерей и тысячами уничтожать таких же людей как они.
- О чем это ты? – тут же набычился блондин. – Хочешь сказать, что я – фашист?
- Хочу сказать, что в человеке не так много возвышенного и прекрасного, как кажется. И любого в определенных условиях можно превратить в убийцу. Ты знаешь, например, многие серийные убийцы в детстве пережили некое потрясение. Развод родителей, частые переезды, сексуальное насилие или побои.
- И что? – в разговор вступила Маша. Она морщилась, то ли от неприятной темы разговора, то ли от черного кофе, который прихлебывала маленькими глоточками.
- При этом многие из них были нормальными детьми. Ну, типа, вполне компанейский парень, который однажды берет винтовку и расстреливает своих одноклассников. Или отличник, смышленый и культурный подросток, забивающий молотком собственную мать. Тригер… щелк, и в сознании что-то переключается, превращая человека в зверя. А, может, внутри каждого сидит… такая вот тварь? Может, не пожиратель и не серийный убийца, но некое темное начало, готовое уничтожать и разрушать просто потому, что ему это нравится?
- Фрейд, - вставил слово Ярослав. Это был один из тех редких дней, когда мы смогли собраться все вместе за столом. Их становилось все меньше. – Дядюшка Зигги давно об этом говорил. Оно, я, сверх-я. А еще он считал, что кокаин полезен для здоровья. Даже великие умы частенько ошибаются.
- Да, но ты же не можешь отрицать того, как много извращенцев и психопатов вокруг? Даже проще. Рейтинги фильмов. Почему все жалуются, что их постоянно понижают? Ты же сам читал тот форум… сколько негатива только потому, что вместо обещанного «эр», создатели сделали кино для детей. Кровь-кишки-расчлененка-секс. Вот что требуют зрители. Нормальные, адекватные люди. Вовсе не каннибалы и насильники, - продолжал рассуждения Алексей.
- То есть? Что ты хочешь всем этим сказать? Что люди – поганцы, заслуживающие смерти?
- Нет. Но иногда нам надо останавливаться и смотреть на самих себя. Фрицы тоже считали, что производя опыты над представителями других народов, они совершают благородное дело. И да, благодаря им наука продвинулась вперед. Особенно медицина. Но стоило ли это того? - Никитский поднялся из-за стола, на ходу бросая: - Я к Сардине. Надо посмотреть, как заживают ее ожоги.
- А он у нас весь такой белый и пушистый! – не нашел ничего лучше, чем зло выплюнуть Юра. – Мы ищем лекарство от этой заразы. Вот и все. Вот и все…
Я почувствовала, как меня начинает тошнить. Слова Никитского застряли в моем сознании, и весь день прокручивались, словно были записаны на бесконечную пленку.
«Что, если… если вдруг?» - не до конца сформулированный вопрос болтался между полушариями. Но задать его кому-то из ребят я не решалась.
- Зи? – кабет, снова ушедший куда-то вглубь себя, вздрогнул. – Прости, не хотела тебя пугать.
- Ты не напугала. Я пытался в который раз связаться с Мо. Что-то не так, я чувствую какое-то волнение между слоями Реальности. Они выглядят иначе. Но мне не хватает знаний, чтобы понять, что именно не так. О чем ты хотела меня спросить, Кира?
- Откуда ты знаешь, что я о чем-то хочу тебя спросить? – немного удивилась.
- Связь, - слегка постучав себя по лбу согнутым пальцем, улыбнулся инопланетянин. – Она работает даже тогда, когда ты этого не замечаешь. – И тут же поспешно добавил. – Если хочешь, я ее разорву. Если тебе это неприятно…
- Нет-нет. Пусть. – Решила я оставить все как есть. Пока связь с кабетом мне не мешала. – Пожиратели… они… чувствуют что-нибудь?
- В смысле? Тепло, магнитные излучения, у них есть рецепторы давления, болевые…
- Нет-нет, я, наверное, неправильно выразилась. – Сложно подбирать слова, когда не слишком-то уверена в том, что хочешь услышать в ответ. – Насколько они разумны? Насколько близки к нам?
- Не знаю. – И все же ответ меня поразил.
- Как это? Ведь вы, кабеты, изучали пожирателей. Даже смогли их одолеть. Для того чтобы одержать победу, надо хорошо знать своего противника. У вас ведь есть телепатические способности, всякие ваши штучки.
- Ты права, Кира. Но Долгая война, как тебе известно, закончилась до моего рождения. Кроме того, никто на самом деле не знает, как мы победили живые тени. Великий Нел-кри достал начальную частицу пожирателя, а потом создал некое устройство, которое соединило всех чудищ в единую сеть.
- «Некое устройство»?
- Да. Так говорится во всех ментальных сферах. Больше ничего. Об исследованиях Нел-кри остались более подробные записи. Он первым понял, как воздействуют на тварей зеркала, как они устроены, как сотворяют себе подобных. Сначала мы долго думали, что пожиратели размножаются как животные или растения, но не нашли никаких половых желез или органов. Таким образом, их даже живыми считать сложно. Нел-кри изучил пожирателей очень скрупулезно, насколько это можно было сделать в условиях Кессии. У нас ведь нет всех этих химических гадостей и искусственных источников света. Главное, мы научились их видеть и убивать. А насчет их разумности… в этом просто не было необходимости.
- То есть, теоретически, они могут осознавать себя, мыслить, как вы или мы…
- Кира, послушай меня. Даже если это так, уже поздно идти на попятную. – Со временем Зи все больше перенимал привычки и людскую манеру разговора. Многие фразы он усвоил из книг, но большинство прилипло к кабету благодаря парням. Вот сейчас он говорил точно как Ярослав. – Можно было думать об этом полгода - год назад. А теперь – или мы перебьем пожирателей, либо они выкосят все человечество. Я читал о вашей Великой войне. Обо всем том, о чем говорил Алексей. Фашизм… так вы это называете? Это плохо, очень плохо. На Кессии убийство одним кабетом другого неприемлемо. Честно говоря, до встречи с вами я не мог даже предположить, что такое возможно. Мой учитель однажды сказал, что лишить жизни существо похожее на тебя – это все равно, что лишиться начальной частицы.
- Откуда он это взял? То есть… он что, кого-то того? – Я красноречиво провела пальцем по горлу.
- Нет, что ты! – искренне возмутился Зи. – Мастер Иё просто умный. Он смотрел много сфер! Никогда такого не говори! Я – да, и поэтому ты имеешь полное право испытывать ко мне негативные эмоции. Но учитель даже не посещал другие планеты во плоти. То есть… кроме Зары. Но он не снимал оттиска.
- Да остановись ты! Поняла. Твой мастер Иё-кра и мухи не обидел. Забудь.
- У нас гости, - в бестеневую комнату ворвался Юрка.
- Кто? – Мы с Зи одновременно вскочили на ноги.
- Не знаю. Машина… остановилась у ворот, - кажется, другу перестали помогать его ежедневные пробеги по лестнице. Отдышавшись, мужчина махнул рукой, жестом предложил следовать за ним.
Остальные уже выстроились у окна, предварительно отодрав узкую полоску картона. Дурацкий фонарь, мешавший мне раньше спать, Ярослав пару недель назад просто разбил с помощью рогатки и камешка. Впервые я обрадовалась тому, что наши коммунальные службы так паршиво работают.
Перед домом, и правда, остановился светлый автомобиль. Марку и номер рассмотреть не удалось. Да и больше меня интересовала не груда металла, пожирающая бензин, а ее водитель. Или водительница? Попыталась припомнить, как называют женщин за рулем. Авто-леди… Наименование не очень подходящее к крупной даме, вылезшей из салона. Коротко остриженные волосы, драные джинсы и разноцветные татуировки. Скорее, авто-пацанка. Или авто-рокерша.
- А я-то надеялся, что это не к нам, - выдохнул за моим плечом Шершнев. Дама неистово забарабанила по калитке.
- Может, это еще одна жертва пожирателей. С форума, – предположила Маша.
- Не-а, как бы она наши координаты узнала? – опроверг догадки жены Буров.
- По ай-пи адресу, - почесал нос Ярослав. Я отчетливо слышала, как его короткие ногти проходят по коже. Темнота частично обострила все мои чувства.
- Тогда, авто-хакерша, - пробормотала. И снова задумалась: а есть ли у слова «хакер» женский вариант?
- Что?
- Да так. Пойдемте встречать. Кем бы она ни была, мой забор мне еще дорог.
Выходили, как обычно. Впереди Зи, принявший облик Изотова. Потом Буров с Никитским. Следом – остальные. Дама приветливо замахала руками:
- Здравствуйте! Я – Веста.
- Очень приятно, - пролепетал кабет, явно непонимающий, как реагировать на данное вторжение.
- Вы ведь знаете об этих… убийцах-невидимках, так?
- Хотя… - Почесал, на сей раз, затылок Ярослав. - Форум исключать нельзя.
- О ком, о ком? – прикинулся дурачком блондин.
- Да, - сделал шаг вперед Зи. – Мы знаем о пожирателях. И будем очень рады, если вы нам поможете в борьбе с ними.
- Отлично! Можно, я войду? – Еще больше оживилась незнакомка.
- Простите, Веста, мы не…
- Я из общества Противостояния Теням. Сокращенно «ПТ». Мы занимаемся изучением этих тварей. Мой коллега увидел запись на одном из сайтов. Мы поняли, что вы тоже сталкивались с ними, и хотели бы найти тех, кто знает больше. Я права?
- Да, - не стал больше отпираться Буров. – Как вы нас нашли?
- Это я дал им адрес, - пробормотал Алексей. Мы все обернулись на него с немым укором. Первой пришла в себя Маша:
- Правильно. Конечно. А что? Вы все толкуете, что было бы отлично иметь соратников, а сами ничего для этого не делаете. Лешка, ты – молодец. Веста, я сейчас Вам открою.
Криво усмехнувшись, Юра пошел вслед за супругой. Иногда против аргументов этой хрупкой женщины ничего нельзя было противопоставить.
Исследовательский центр общества «Противостояния Теням» оказался всего лишь переоборудованным лофтом, который, в свою очередь, был когда-то самым обычным складом. Теперь же помещение разделили на несколько секций, оставив нетронутым лишь кухню. Еще одним новшеством было отсутствие каких-либо осветительных штуковин на потолке и стенах. Зато множество лампочек было вделано в пол.
- Наш мир буквально перевернулся вверх тормашками, - пошутила Веста, когда мы усаживались в ее машину. – Ни одна тень не пострадала, а пожирателям при этом спрятаться практически негде. Гравитация - все-таки отличная штука, даже на безротых действует.
Успокаивающий запах кофе и дешевой пиццы ударил в нос, как только мы пересекли порог исследовательского центра. Лишь спустя несколько секунд в нос проникли другие, менее приятные, ароматы: окалины, жженого пластика и только что отпечатанных на лазерном принтере бумаг.
- Не бойтесь, входите, - улыбнулась Веста. Она явно была довольна произведенным на нас впечатлением.
За ближайшей к нам перегородкой зашевелились, а потом над ней высунулась всклокоченная голова. Длинные волосы собраны в неряшливый хвост, очки съехали на нос. Не удивлюсь, если это местный компьютерный гений или какой-нибудь недоучившийся геолог.
- Веста, ты их уговорила? – с нескрываемым удивлением произнес «гений», а потом заорал на весь лофт: - Эй, народ, встречай новеньких!
- Господи… - раздалось за моей спиной. – А я-то думал, это вы отмороженные на всю голову. Беру свои слова обратно. Вы, ребята, по сравнению с ними сам образец здравомыслия.
- Хватит бухтеть. Первое впечатление бывает обманчиво, - как всегда, вступила в препирательства с мужем Маша.
Но, честно говоря, пока я придерживалась мнения Юрки. Из отсеков, как пчелы из сот, на мед, то есть на нас, начали слетаться сотрудники центра. Из-за особенностей освещения выглядели они довольно пугающе, так что мне невольно вспомнились фильмы о зомби, которые умели вот также вылезать из своих уютных могилок. Не хватало только хриплого: «Мозги». Впрочем, пугаться мы быстро перестали. Сотрудники «ПТ» оказались существами мирными и дружелюбными, а большинство их было представлено молодыми людьми и девушками, чем-то неуловимо похожими на Весту. В их облике чувствовался некий намек на бунтарство (пусть даже оно выражалось разноцветными шнурками на кедах), а во взгляде сквозило нетерпение. Такие требуют, чтобы ты говорил быстрее, употребляют сленг вперемешку с нормальными словами, а не наоборот, и всегда куда-то спешат, словно боятся опоздать на собственные похороны.
Однако среди молодежи нашелся почти пяток довольно зрелых индивидуумов. Один дядечка с аккуратной бородкой и в брюках со стрелками (тоже бунтарство, но уже совершенно иного рода) представился, как «Геннадий Филиппович, кандидат физических наук». Другая женщина лет сорока – сорока пяти оказалась как раз таки тем самым местным чудо-программистом.
- Лариса, - пожала она всем нам поочередно руки.
- Ага, - кивнула я, чувствуя себя растерянной и немного несчастной. Кажется, за два месяца в доме некоторые мои коммуникативные навыки были совершенно утеряны.
Впрочем, нас сейчас же схватили, затянули в глубину гипсокартонного лабиринта, знакомя с устройствами и местной иерархией. Происходило все примерно таким образом: сначала Веста или кто-то из ее сотрудников тыкал пальцем в очередной стол, на котором стоял компьютер или гудела какая-то иная техника, коротко бросал:
- А тут вотчина Никитоса, то бишь нашего старшего по информационным ресурсам. Мы стараемся быть в курсе событий. Кстати, именно Никитка вас и нашел на том форуме. – Указанный высокий парень с модной небритостью на лице помахал рукой в знак приветствия.
- На втором этаже у нас экзекуторы, - улыбнулась одна из девушек; миловидное личико вовсе не выдавало в ней аспиранта одной из кафедр химфака. – Туда только в бахилах и халате.
Мы поднялись по лестнице и остановились перед полупрозрачными дверьми. За ними – настоящая лаборатория. Я впервые увидела столько странных устройств, а еще знакомых по школьным экспериментам колб всевозможных форм и объемов. Наверное, наши лица в тот момент вытянулись, потому что окружающие члены «ПТ» дружно засмеялись.
- Я же говорила, у нас – серьезное учреждение. Не какая-то там любительская шарашка. Все на высшем уровне. Мой муж – владелец косметической компании. Отсюда все это оборудование. Оно, скажем так, несколько устарело, но продолжает отлично функционировать.
- Он знает…? – Ярославу не пришлось договаривать.
- Да. Ким и увидел их первым. Потом рассказал мне. Я, конечно, не поверила. Пока сама однажды не наткнулась на тварь.
- Когда вы успели все это устроить? – глядя на суетящихся в лаборатории людей в белых одеждах, пробормотал Буров.
- Гораздо сложнее было найти соратников. А ремонт сделать – не проблема. Мы уже почти семь месяцев занимаемся тенями.
- Семь месяцев? – переспросил Зи.
- Да, именно тогда я впервые столкнулась с одной из них.
- Значит, вы обнаружили тварей почти одновременно с мастером Иё … - не понижая голоса, ошарашено протянул кабет. Веста переглянулась со своими сотрудниками. – Или даже раньше…
- О чем Вы? – решилась она на вопрос.
Я почувствовала, как кровь отливает от головы. Конечно, эти люди знают о пожирателях, но как они отреагируют на настоящего, то есть разумного пришельца? Мы прятались в моем доме, в том числе и потому, чтобы никто не смог добраться до Зи.
Я не верила во всяческие теории заговора, в то, что правительства стран отлавливают бедных несчастных зеленых человечков и сбивают их летающие тарелки. Истории настоящего «зеленого человечка» ни о чем таком не говорили. Если кто и посещал нашу планету из представителей внеземных цивилизаций, то делали это они тихо, без всяких спецэффектов. Все более-менее разумные пришельцы предпочитали не связываться с глупыми и агрессивными землянами. Да и, вообще, кроме нас хватало разных недоразвитых рас. На последнее замечание Зи я немного обиделась тогда, но вскоре поняла его правоту.
Именно поэтому первым моим поползновением было закрыть ему рот, отшутиться, - в общем, перевести тему разговора на более безопасные рельсы. Но на меня уже никто не обращал внимания. Все смотрели на кабета, который продолжал бормотать:
- А если твари были и раньше? Но учитель Иё не мог их пропустить…
- Значит, это не шутка, - в свою очередь задумчиво произнесла Веста. – Вы и есть – Зи-ку, тот самый кабет из наших записей. Надо же.
Теперь настал черед переглядываться уже нам. Но на лицах моих друзей отобразилось одинаковое выражение недоумения. Кажется, больше всего растерялся сам трехглазый предмет обсуждения. Даже часто-часто заморгал, впервые выглядя, как нормальный человек.
- Кажется, нам следует кое-что вам показать, - решилась стоящая позади начальницы Лариса. – Пройдемте обратно на первый этаж. Если мы хотим победить пожирателей, нам надо раскрыть все карты. До единой.
Эти самые карты открывать решили на кухне. В пространстве пять на девять метров было не протолкнуться. Едва мы уселись за стойку, заменявшую обеденный стол и рабочее место для тех, кто любит совмещать исследования с обедом, то половине сотрудников немедленно понадобилось перекусить или налить себе водички. У питьевого крана даже образовалась небольшая очередь. Лариса принесла один из тех ноутбуков-трансформеров, которые можно крутить, вертеть и превращать в планшет, если потребуется. Экран ожил, на нем появилась милая заставка с котенком и щенком.
- Наш центр раньше занимался совершенно иными вопросами. Все началось с очень странной находки одного из друзей Кима. Он работал при городском музее истории. Ну, знаете, на улице Маршака, - продолжала рассказ Веста. – Эй, Марк, где Сельцев? Позови его сюда. Думаю, лучше, если он сам все расскажет.
Вскоре к нам подошел симпатичный мужичок, представившийся Антоном. Приятное лицо портило большое пигментное пятно, а фигуру – кривоватые ноги. Но было что-то весьма привлекательное в его манере держаться и изъясняться четко, правильно, без этих уже привычных «типа», «вроде», «как бы», и прочих слов-паразитов.
- Здравствуйте, - выговаривая каждый слог, поздоровался с нами Сельцев. – Марк сказал, что ты меня ищешь. Я был в шифровальной, не знал, что у нас гости. Вы те самые, с форума? Веста так горела желанием переманить вас в нашу компанию, всем уши прожужжала. Значит, вы знаете о пожирателях?
- Э-эээ… - А вот я отчего-то начала заикаться. – Да.
- У них один в подвале. Все, как положено. Синие лампы, зеркала, - одобрительно усмехнулась Веста. – Прямо команда «Разрушителей мифов».
- Антон, расскажи о записях.
- Не просто записях, а о Записях, с большой и жирной буквы «Зэ». Благодаря им мы очень много узнали о тварях. Хотя все еще не до конца смогли раскодировать все данные. Веста вам уже рассказала, кем я работал? Так вот, кроме организации выставок, музей сотрудничает с клубами реконструкции, поисковиками, а также проводит свои раскопки на местах. Обычно попадаются разного рода черепки. Посуда, предметы быта, реже – старинные украшения. Но однажды мы нашли нечто странное. Точнее, я нашел нечто такое, что показалось мне необычным. Скелет. Не погребение, а просто останки. Судя по параметру костей, особенностям строения таза… в общем, по известным признакам, останки принадлежали женщине лет семидесяти. Кости пролежали чуть более века, сохранились не только они, но и обрывки какой-то ткани, а также предмет, очень похожий на круглую батарейку.
- Погоди… тогда не было никаких батареек. То есть… - замялся Андрей. – Ты уверен, что предмет принадлежал именно этой покойнице? Может, кто-то просто закопал его рядом с телом, не знаю…
- Уверен. Если бы предмет просто лежал рядом, я бы еще мог ошибиться. Но он был буквально вплавлен в кость. Вживлен, понимаете? К тому же, некоторые позвонки были прочно скреплены титановыми штифтами. Правая бедренная кость была когда-то сломана, и на нее тоже поставили что-то вроде металлической заплаты. Еще раз напоминаю: останки пролежали в земле почти век.
- Пришельцы? – косясь на Зи, сделал вывод Юрка.
- Нет. Мы после провели генетический анализ. Девяносто восемь процентов генов – человеческие. Остальные два принадлежать другому виду. И так называемые молчащие последовательности какие-то не такие.
- Это что за хрень такая?
- Наша ДНК – это огромное поле, но только небольшая часть его засеяна и дает урожай. Остальное - terra incognita. Есть несколько основных теорий, зачем нужны последовательности нуклеотидов, которые не кодируют белки. Кто-то считает, что это – склад всякого генетического мусора: останки вирусов, бактериальных генов, какие-то неудавшиеся комбинации, которые в процессе эволюции просто потеряли активность. Другие считают, что молчащая ДНК – это серый кардинал, именно они управляют и контролируют работу генов, стабилизируют хромосомы, - пустилась в объяснение одна из девушек. Все время разговора с Антоном она стояла спиной к нам, заваривала чай. Но теперь присела рядом, размешивая ложечкой сахар. – Агата Хмельницкая, когда-то была лаборантом кафедры генетики. Теперь вот возглавляю группу местных ботаников.
- Зарийцы считают, что хромосомы – это природный аналог ментальных сфер. Все, что происходило с нами в других Вероятностях, остается в виде… как вы сказали?
- Мусорная ДНК, некодирующая. Хотя оба термина неверны. Там много разного полезного добра, - смилостивилась над нашими неучеными ушами девушка.
- Вот именно, - зато кабет, казалось, готов был вести дискуссию еще долгое время. – Мы называем эти последовательности «благородными». Они – высшее общество, тогда как так называемые кодирующие последовательности – рабочие. Они нужны, чтобы производить.
- О! Надо записать. Никогда бы не додумалась до такого.
- Эй, мы все еще здесь! – возмутилась Веста. – Я понимаю, Гатти, ты нашла благодарного слушателя, но давайте вернемся к записям.
- Да, - согласно кивнул Антон. Хмельницкая сразу потухла, но от стола не отошла. – В общем, останки, если и принадлежали человеку, то точно не нашему предку. Со мной раскопки вели еще трое. Мы решили не объявлять о своей находке. Вывезли втихаря кости, а тот предмет решили изучить подробнее. Один мой друг неплохо разбирался в подобной технике. Но все, что ему удалось – это скачать какие-то маловразумительные данные с чипа. А потом я как-то в разговоре с Кимом упомянул про свою проблему. Сначала они с Вестой мне не поверили. И лишь когда я показал скелет и данные различных анализов, подтверждавших, что никто над ними не прикалывается, - на щеках Сельцева показались ямочки, – наши идейные лидеры сдались. И мы начали копать. Но уже не землю, а интернет. Так нашли Ларису. Она как раз искала работу.
- Когда я увидела «монету», – подключилась к рассказу программистка, делая пальцами кавычки, – то сначала просто не поняла, как вообще, к ней подойти. А после слов: «Расшифруй-ка, что здесь. Не обращай внимания. Мы нашли эту штуку, предположительно в могиле старушки из будущего. Она немного помялась, ну так, а что ты хотела? Выковыривание чипов из древних черепов – та еще процедура», - совсем в осадок выпала. У меня было жесточайшее похмелье, а потому сил сопротивляться не нашлось. Так что следующие четыре месяца я угробила на раскодирование записей.
- И что, что в них?
- Много чего. Куча какой-то личной информации. Знаете, очень похоже на берестяные грамоты. Вроде и понятно, что написано, но язык совсем другой. Проблема была даже не в том, чтобы расшифровать сами записи. Просто… там совершенно иное построение. Никаких отдельных файлов, никаких знакомых расширений. Огромный сплав нулей и единиц. Современные компьютеры видят записи как неизвестный объект. Он как бы есть, но ни свойств, ни что это вообще за штука, выяснить не удавалось. Пришлось создавать специальную программу. На выходе мы получили какие-то куски. В основном – тексты. Ни начала, ни конца, с кучей крякозябр. Но один фрагмент был достаточно обширным. Из него-то мы и узнали о пожирателях и кабетах.
- Во множественном числе? – уточнил Шершнев.
- Угу. Там упоминалась какая-то война. И потом разные имена. Вроде как несколько кабетов побывали на Земле. Дальше не хватало данных. Мы сначала подумали, что это какая-то беллетристика. Но потом поняли – это хроники. Дальше был пропуск, довольно много информации недоставало. И шло повествование о том, как на Земле появились пожиратели. И имена. Наши имена.
- Представляю, какой это был шок.
- О, да. Не то слово. Мы подумали, что просто-напросто переработали, так что начались галлюцинации. Прогнали данные еще раз через кучу утилит. Тот же результат.
- А потом сами столкнулись с живыми тенями, - подала голос примолкшая Веста. – И тогда окончательно утвердились в том, что не зря потратили столько сил и терпения. Ну, дальше все покатилось как снежный ком. К технарям добавились те, кто хоть что-то понимал в загадочном и непознанном. Многие крутили пальцем у виска, принимая нас за психов. Но нам, можно сказать, повезло. Среди тех, кто поверил или сам встретил однажды тварь, нашлось много сообразительных засранцев. Ни о чем таком в записях не говорилось.
- А о нас в ваших записях сказано? – не удержался от вопроса Бурова.
- Да, ваши имена указывались. Но искать вас мы решили без всяких смутных подсказок, по своей инициативе. Только не спрашивайте, что будет дальше. Эти записи не дневник и не биография. К тому же, мы до сих пор работаем над расшифровкой. Тот фрагмент, который нам удалось разобрать, знаете, на что он похож… на краткую статью или введение перед романом.
- А можно мне посмотреть? – неожиданно предложил Зи. – Не записи, само устройство?
- Ну, - Антон с Хмельницкой неуверенно обменялись взглядами.
- Конечно, - решила за всех Веста. Кажется, Сельцев не шутил, называя ее идейным лидером. Для сотрудников «ПТ» эта короткостриженая брюнетка была непререкаемым авторитетом.
Нам снова пришлось подняться. На сей раз не к экзекуторам, а по другой лестнице к настоящей мечте компьютерного гика. Почти десяток мониторов, провода, диски, какие-то железки. Лариса даже не обратила на все это великолепие внимания, сразу направилась к сейфу. Набрав код, вынула из темных недр нечто, и правда, напоминающее плоскую батарейку размером с двухрублевую монету. Одна ее сторона была в многочисленных царапинах, каких-то пятнах и подпалинах. Вторая – была не гладкой, имела множество бугорков, каких-то дырочек, впадинок, каналов.
- Как вы сняли данные? – удивился Андрей.
- Это была отдельная эпопея. Но видите эту дырку. На самом деле это – порт. Нам пришлось самим сооружать подходящий разъем, но после нескольких десятков попыток, проб и ошибок, задача была решена. Настоящий Кракатук, - с гордостью произнес Сельцев.
Тем временем очертания Зи начали подергиваться. Он снимал чужой облик, который с каждым разом отлипал от кабета со всевозрастающей неохотой. Лариса побледнела, но не отступила. Остальные, увязавшиеся за нами сотрудники «ПТ», наоборот, с интересом подались вперед.
Наш инопланетный друг определенно произвел впечатление. Вопрос в другом – какое именно? Некоторые, увидав двухметрового гиганта с плоским носом а-ля Волан-де-Морт и тремя глазами, заметно занервничали. Другие не удержались от восторженных возгласов. Ну да, всамделишный пришелец. Ни какой-нибудь чудак с Галлифрея, а настоящие чудище.
- Вы говорили, что прибор был вплавлен в череп. С какой стороны? – спросило оно вполне нормальным голосом. Только мы с ребятами почувствовали разницу.
- Снаружи. На височной кости, если быть точным.
- Дайте его сюда.
На шестипалую ладонь легла «монета», и на сгибе, между кистью и запястьем кабета начали вздуваться вены. Так, во всяком случае, показалось вначале. Но приглядевшись, я поняла – это не вены, а подвижные усики, которые будто прорастали из-под серой кожи. Прорастали, завивались, оплетая устройство, приникая внутрь него. Когда переплетение нервных окончаний, почти полностью погребло под его собой, Зи закрыло средний глаз. Два остальных глазных яблока, лишенные век, продолжали совершать движения. Справа налево, с лева направо. Как у спящего человека, когда ему снится сон.
Спустя долгие шесть минут кабет очнулся. Он несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Третий глаз его ярко фосфоресцировал в полутемной комнате. Потом свет погас, и Зи окончательно очухался.
- Тебе удалось узнать, что это? – первым спросил Ярослав.
- Да. Это что-то вроде ваших флешек, только с прямым подключением к мозгу.
- Ух ты, как в фантастических фильмах!
- Не совсем. Сюда грузится информация, которую нельзя забывать. Но объем такого носителя весьма ограничен – где-то пара-тройка терабайт. И загрузка осуществляется не снаружи, а изнутри, из мозга. А вот извлечь ее обратно можно только после смерти носителя.
- То есть, это вроде дополнительной памяти? – Лариса все еще была бледной, но профессиональное любопытство победило всякий страх.
- Да. Воспоминания, которые ты хочешь передать потомкам. Или мысли, которые могли бы им пригодиться. Запись велась не беспрерывно. Тут, кстати, не так много информации. Я не стал трогать личные данные. Хотя ясно, что останки принадлежали немолодой женщине, жившей в двадцать втором – начале двадцать третьего века по вашему летоисчислению. Устройство имплантировали ей в возрасте двадцати лет. Тогда они считались революционной технологией.
- Черт… я-то думал, что доживу до таких штучек… - пробормотал Антон.
- А что-нибудь полезное для нас нашлось? – клещом вцепилась в кабета Веста. Ее не смущали ни габариты, ни вид пришельца. – Насчет тех хроник.
- Да. Только это не хроники. Это… - Зи бесшумно зашевелил тонкими губами, подбирая подходящее определение. – Фантазия. Выдумка. Книга. Впрочем, я склонен верить тому, что написано в первой его части. Там говорится о Долгой Войне, о появлении пожирателей на Земле. В общем, о том, что происходило на самом деле. А еще…
- Что?
- Не знаю. Насчет того, что она была не совсем человеком. В записях дважды проскользнула аббревиатура ГМЛ – генетически модифицированные люди. Кажется, та женщина была одной из таких.
Картинка, засевшая в его сознании, была такой яркой, что я уловила ее без всяких настроек связи. Вид откуда-то сверху. Не то какой-то холм, но, скорее, не очень высокое здание. Ночь, луна, вырисовывающая серебристым светом очертания домов и превращающая лежащий внизу снег в блистающую алмазную крошку.
Я видела все чужими глазами, у которых была явно искаженная цветопередача. Но даже она не смогла испортить прекрасной панорамы зимнего города. Странного, без единого светящегося окна, будто навсегда покинутого всеми жителями. А потом взгляд скользнул направо. Рядом стоял какой-то парень, лет на пять-семь младше меня. Чуть раскосые глаза, встопорщенный вверх чубчик.
«Ты привел меня сюда, чтобы читать лекции по астрономии?» - произнес кто-то. Та самая протезированная старушка низковатым, даже с легкой хрипотцой голосом, который все же принадлежал молоденькой девушке.
«Конечно, нет. Просто… иногда я думаю, что мы все похожи на Луну. Все генно-модифицированные люди, а, может, вообще все. Одна наша сторона всегда остается неосвещенной. Никто не знает, и мы сами не знаем, что там? Может большущее черное пятно, гладкий камень или серая чешуя?» - ответил парень.
Я видела его. Не здесь. Гораздо раньше, на одном из рисунков Маши. Он, и правда, чем-то напоминал Ярика.
Змея выпустила ядовитые зубы и попыталась поймать свой собственный хвост. Это почти ей удалось.
Мир теней и тварей
Сан почти сроднилась с коляской. Она частенько выезжала на веранду больницы, старательно мерзла там по несколько минут, рассматривая внутренний двор. День за днем, стараясь делать это в одно и то же время. Прогулка из палаты вниз стала для девушки чем-то вроде ритуала. Или, скорее, обряда для вызова вдохновения. Двор был окружен тремя корпусами, так что глазу особенно не за что было зацепиться. Будь в здании окна, Сан могла бы подглядывать за пробегающими туда-сюда врачами и их неторопливыми пациентами. Но корпуса больницы имели глухие стены. Да и сам двор – ровная площадка со скамейками был ничем не примечателен.
Ничем, кроме нескольких деревьев – невысоких разлапистых рябин. Именно за ними девушка и наблюдала. Точнее, за прилетавшими птицами. Из Сан был так себе орнитолог, но уж синиц от воробьев она отличить могла. Примерно через три – пять дней после начала наблюдений к ним присоединились снегири. Удивительно, но этих красногрудых птичек давно не бывало в их городе. А может, девушка просто раньше не замечала их?
Иногда выдавались ясные морозные ночи. Но чаще шел снег, красиво подсвечиваемый фиолетовыми лампами. Сан могла бесконечно долго смотреть на то, как падают снежинки. Казалось, это вовсе не они летят, а ты сам движешься вверх, к темному небу. А потом замерзшие конечности уже невозможно было игнорировать, и Карпатова возвращалась обратно в палату. Один и тот же путь: коридор, лифт, доставляющий коляску на четвертый этаж, небольшой холл и снова – коридоры, кажущиеся бледно-голубыми, хотя на самом деле они были выкрашены в серо-жемчужный цвет.
Она научилась ловко перебираться из своего «трона» обратно в койку. К тому времени руки немного согревались, а вот мысли, наоборот, начинали походить на куски прозрачного льда. Кристально ясные и совершенно лишенные каких-либо эмоций.
Сан никогда не слыла болтушкой и душой компании, но последнее время охотница совсем перестала разговаривать. Даже встречая на своем пути знакомого из соседней палаты или медсестру, которая заходила к ней, Карпатова лишь вежливо кивала. Звуки ее раздражали. Они были лишними. Все, что было нужно девушке, сейчас находилось внутри ее черепной коробки.
Там была свобода. Там были счастливые люди. Пусть не настоящие, пусть – выдуманные, но они были для Карпатовой живее тех, кто окружал ее в реальном мире. Мертвецы, вот кто все эти двуногие. Они просто не знают об этом… А Сан знала, и это знание, словно огромный камень, давило на грудь. Поэтому она, едва проснувшись, ждала того момента, когда ее коляска вкатится на веранду. Голые черные ветви деревьев напоминали сгоревшие до костей руки, но это был обман. Еще пара-тройка месяцев, и на них появится зеленый ореол молодой листвы. Как год и два, и многие десятилетия назад. И так будет долго, очень долго. Даже когда на Земле уже не будет никаких людей: ни настоящих, ни обитающих лишь в сплетениях серых клеточек.
Сегодня встреча с птицами и рябинами отменялась. Сан уже собиралась открыть дверь, когда кто-то толкнул ту снаружи.
- Диоген Петрович, что-то случилось? - прокашлявшись, произнесла девушка.
Обычно ее лечащий врач навещал больную пару раз в неделю во время обхода. Стандартный осмотр занимал не более трех минут. Все сведения о самочувствии Сан и так поступали к нему в виде электронных отчетов от медсестер и умной техники. Сегодня личных проверок не намечалось.
- Ну, можно сказать и так. Ты ведь у нас – охотница.
Карпатова молча приподняла бровь. Зачем многие так любят повторять и без того заезженные факты? Словно не доверяют своим собственным сведениям и знаниям.
- В общем, наша больница проводит один эксперимент…
Эксперименты… эксперименты. Сан начинала чувствовать себя подопытной крысой, а не человеком. Сколько раз над ней ставили опыты? Сначала природа, наделившая ее генами совершенно чужого вида. Потом жизнь. Ребенком Карпатова была довольно болезненным и слабым, в четыре года заболела тяжелым воспалением легких, еле спасли. Марат, засунувший ее к пожирателю. Михайлов, постоянно гоняющий Сан на пределе выносливости: выдюжит или нет? Бородатый со своей частицей и разговорами о конце света. Каждый так и норовил засадить Сан в герметичную камеру и проверить, насколько она крепка. Или подопытная предпочтет после всех мытарств сдаться. Тогда они смогут поставить очередную галочку и выкинуть ее трупик.
И все же Сан, как послушный красноглазый грызун, проявила интерес:
- Какого рода?
- Тестирование новейшего оборудования. Небольшие приборы для записывания различного рода сведений.
- Типа диктофонов? – не поняла Сан.
- Нет. Их называют считыватели памяти. Может, что-то слышала о таком?
Сан слышала. И даже видела запись настоящей операции по извлечению информации из нервной ткани. Выглядело это омерзительно. Собственно, а как иначе может выглядеть препарирование трупа? Мертвецу на видео отпили макушку, потом загнали в красноватую массу мозга несколько щупиков-проводков. Информации оказалось немного. Все, что осталось от прекрасного (или не очень) внутреннего мира – лишь десятисекундная видеозапись ужасного качества, скроенная из полу-размытых картинок. Считывали были нужны для создания общей базы данных всех уничтожителей. И воспоминания мертвецов служили чем-то вроде наглядных учебных пособий как не надо действовать, чтобы следующим на столе патологоанатома не оказался ты.
Первый такой прибор изобрели около тридцати лет назад. Как и старинные ЭВМ, считыватели были огромными, неудобными в обработке и выдавали информацию в виде сложного кода. Сейчас размер оборудования уменьшился до размеров стандартного наладонника: сантиметров десять в длину и не более пяти – в толщину. Но прогресс не стоит на месте, о чем и поведал Диоген Петрович:
- Это совершенно закрытая программа, специально разработанная для людей, вроде нас. – Врач никогда не употреблял слово ГМЛ, равно как и другие не слишком корректные слова. Насколько смогла разузнать Сан, сам хирург был все-таки ближе к нормальным людям, чем к модифицированным. – С помощью новых приборов мы сможем записывать свои текущие мысли, некоторые визуальные образы, даже электрическую активность областей, ответственных за зрение и слух.
- Меня хотят сделать ходячей видеокамерой?
- Не совсем верно, хотя и близко к истине.
- А уже есть…
Впервые за долгое время девушка почувствовала что-то, кроме ледяного равнодушия. Страх боли и смерти. Самое верное чувство, указывающее человеку, что он еще в этом мире и его сердце бьется не просто из упрямства.
Диоген Петрович понял Карпатову. Поправив свои очки, не делающие его глаза менее круглыми, он присел на стул для посетителей:
- Да, уже шестерым вживлены считыватели. Не стану обманывать – операция серьезная. Прибор медленно интегрируется в нервную систему, но уже через неделю-другую проходят все симптомы вмешательства: головная боль, тошнота и некоторое чувство сдавливания за ухом. Затем пропадают синяки и припухлость, когда восстанавливается кожный покров. На самом деле, по сравнению с тем, что мы сотворили с твоими позвонками, вживление считывателя – совершенный пустяк.
- Я могу отказаться? – на всякий случай спросила Сан. Ответ ей и так был известен. В рядах охотников не было такого определения, как «добровольно».
- Нет, - покачал головой врач. – Прости, девочка, под программу попали как раз те, кто не может по тем или иным причинам служить в полевых условиях. И ты – идеальный кандидат. Почти весь набор кабетских генов, возраст… да что я тебе объясняю?
- Когда операция?
- Завтра. После полудня. Я приду за тобой.
Что-что, а Диоген Петрович никогда не обманывал своих пациентов. На следующий день Карпатову привезли на каталке в большую, ярко освещенную операционную. На лицо напялили маску, и одна из медработниц попросила девушку посчитать от десяти до одного. Сан уснула уже на цифре «семь».
В месте, куда вживили считыватель, до сих пор ощущалась шишка. Спать на левом боку стало почти невозможно. Впрочем, из-за постоянных головных болей и на правом-то едва удавалось отдохнуть. Карпатовой постоянно кололи обезболивающие, которые делали ее дурной. Выныривая из тумана, девушка бралась за планшет. Заодно записывала свои задумки на новейший прибор. Ее все чаще и чаще посещали те странные сны: Сан то бродила по берегу медного озера, то по пустынным улицам родного города. После первых охотница просыпалась посвежевшей, полной новых задумок. Но когда приходил черед вторых, ночь становилась невыносимой. Карпатова могла часами сидеть неподвижно, уставившись в одну точку совершенно пустым взглядом.
Именно в таком состоянии и застал ее Марат.
- Привет! – как всегда, довольный невесть чем, поздоровался он с подругой.
- Ага. – Вот и вся реакция.
- Смотрю, тебе тоже его поставили? - Сан повернула к Алиеву голову. Тот отогнул ухо, чтобы показать повязку во всей красе, такую же, как у самой девушки. – Когда тебя собираются выписывать?
- Числа десятого февраля. Знаешь, мне и здесь неплохо.
- О-па! А кто совсем недавно говорил, что мечтает выбраться из этих стен? – изумился Марат.
Сан не ответила. Тогда ей снилось озеро. Сегодня она снова ощущала, как солнечные лучи пронзают кожу, растекаются жаром по венам. И голод, мучавший ее, на время немного ослабевал. Где находится озеро, и есть ли оно на самом деле, равно как и деревянный дом с большими окнами, Александра не знала. А вот о жизни пожирателей была наслышана и видела их начальную частицу своими глазами. Она все еще была внутри, и белая маленькая змейка ее собственного дара оказывала с каждым днем все меньше сопротивления.
- Я не знаю… - выдавила охотница наконец. – Наверное, меня просто все достало.
И снова замолчала. Марат внимательно смотрел на подругу. Она изменилась. И дело вовсе не упадническом настрое - Карпатова и раньше не страдала от излишнего жизнелюбия. Но перед парнем сидело какое-то новое создание, мало имеющее общее с человеком. Статуя, манекен, который может открывать рот. Слова звучали, но не несли никакой окраски. Словно ветер в проводах запутался и пытается имитировать людскую речь.
- Сан, - Марат решительно позвал подругу. – Что я могу для тебя сделать?
«Оставить меня», - хотела сказать та. Но ответила абсолютно другое:
- Прочти, я тут кое-что накатала.
В руки лейтенанта лег знакомый планшет. Гипсовая маска, служившая Сан лицом, чуть оживилась. Марату ничего не осталось, как раскрыть одну из закладок. Строчки, много строчек текста. Много запятых, многоточий и других страшных знаков препинания, свидетельствующих о том, что его подруга всерьез занялась творчеством.
- Я скопирую файл. Потом тебе напишу ответ, как прочту.
- Нет. – На этот раз маска стала нетерпеливой и злой. – Хочу, чтобы ты прочел все прямо сейчас. Мне важно знать – имеет ли хоть какой-то смысл все это… вся эта… чепуха.
- Если ты считаешь написанное чепухой, то почему отдаешь мне? – растерялся Алиев.
- Не считаю. Я, вообще, окончательно запуталась – что и как мне считать. Марат, - голос Сан мгновение смягчился, а глубине зеленых глаз промелькнуло что-то удивительно приятное. Маленькая звездочка, не иначе. – Марат, просто помоги мне разобраться.
- Это так важно для тебя?
- Да.
Больше вопросов не требовалось. Откинувшись на спинку стула, лейтенант пробегал бесчисленные строчки. Темно-синие буквы на сероватом фоне медленно, но верно превращались в полноценные образы: храбрые космические путешественники, неизведанные планеты. Все то, что так манило самого Алиева в детстве.
Уже дважды медсестра по просьбе Сан приносила кофе и бутерброды. Врач жевал ярко-красную колбасу с хлебом, запивая их то ли тормозной жидкостью, то ли пережаренными желудями, не обращая внимания ни на вкус, ни на цвет. Он провалился внутрь, в потустороннее пространство где-то между очередными абзацами. Двадцать страниц, тридцать, пятьдесят, сто… На сто второй сочинение закончилось.
- А дальше? – тупо спросил Марат.
- Я не придумала еще.
- Так придумывай, чего сидишь!
- Думаешь, это имеет смысл? Я имею в виду не стиль написания и все-такое. Просто… Такое может вдохновить людей? Или они просто посмеются и забудут о моей книге на второй день.
- Ты все это видишь? – задал встречный вопрос Алиев. – Твои кошмары, видения, они имеет к написанному отношение?
В дурацком синем свете, со взлохмаченными волосами и повязкой за правым ухом он выглядел сейчас невероятно прекрасным. Все то время, что он читал, девушка следила за ним, за каждым движением губ, за трепетанием ресниц. Сан попыталась вспомнить, за чем наблюдала с таким же удовольствием. Рассвет. Встающее из-за пелены тумана солнце, которое наполняло пространство теплом и своим золотистым сиянием. Марат, сначала сгорбившись над планшетом, постепенно расправлял плечи, взгляд его из скучающего становился все более заинтересованным. Словно в его тело вливали новые силы. И Сан поняла – она ни за что не хочет огорчать его.
- Нет. Если ты о том, вижу ли я будущее, то точно – нет. Но уверена, оно таким и будет. Полеты между галактиками, новые открытия. После того, как мы победим тварей. – Карпатова постаралась говорить так, чтобы друг не заметил дрожи в голосе. Не заметил ее лжи. И повторила. – Да, все так и будет.
Мироздание бурлило и пенилось, как макароны на слишком сильном огне. Вероятности смещались со своих мест, моменты перепутывались все больше. Любая система стремится к равновесию, к гармонии, к своему первоначальному виду. Сжатая пружина всегда распрямляется, брошенный об пол мяч – подскакивает, теряя лишнюю кинетическую энергию. Вселенная, как волосы на голове – сколько их не стриги и не перекрашивай, все равно отрастут корни. Ну, или повыпадут…
…Старик сидел на берегу небольшой запруды, следя за большущими осетрами. Иногда он бросал в воду кусочки хлеба. Рыбы послушно подплывали, дожидаясь, пока подкормка утонет и принимались обыскивать дно. Самые опытные особи держались подальше от берега, наивный молодняк же хватал добычу, не глядя.
Нет, старику не нужны были эти глупые хладнокровные. У него не было ни сачка, ни удочки. Хотя, захоти старик поймать одного из осетров, смог бы и голыми руками это сделать. Он днями напролет следил за бултыхающимися в воде плавниками и острыми мордами, за блеском чешуи, что почти ослеплял. Но более всего за откладываемыми в воду икринками. Черными, гладкими, упругими. Каждая особь была способна отложить больше миллиона икринок. Но эти осетры были особенными. Старик долгие годы выводил свою собственную породу, отдельный вид, пока не добился идеальных соотношений количества и качества. Так что его осетры приносили лишь тот приплод, который мог развиться в полноценную рыбку. В этой реке они чувствовали себя хозяевами: никаких хищников, сетей и полно пищи.
Очередной осетр отплыл подальше, вовсе не стремясь получить добавку к ежедневному ужину из моллюсков и червей. Старик отложил подкормку в сторону, сосредоточив все внимание на этой рыбине – почти трехметровом монстре. И как только та сорвалась с места, он бросился в воду. Штаны и рубаха из неокрашенного льна тут же промокли, как и кончик седой бороды. Он слишком долго этого ждал.
Пружина сжалась до такой степени, что давить на нее стало просто бесполезно. Только отпустить и отбежать подальше в надежде, что следом не последует выстрел.
В воде, между длинными лентами водорослей запуталась несколько икринок.
- Вот она, - улыбнулся старик, вылавливая одну из них.
На гладкой, лишенной линий ладони, покоилась молочно-белая бусина…
…Вероятности остановились, составив новый узор.
Сан проснулась с бешено колотящимся сердцем. Нет, ей снился вовсе не кошмар. Не озеро и не улицы, по которым свободно разгуливали пожиратели. Но сон явно был необычным. Даже окончательно очнувшись и прекратив судорожно заглатывать воздух, девушка ощущала сладковатый аромат чужих духов и гладкую кожу под пальцами.
Пытаясь восстановить все элементы сна, Сан закрыла глаза. Они только мешали видеть. Темнота - бархатная, теплая, окутала ее с головы до ног. Поймать первую картинку, как змею за хвост и потихоньку вытянуть ту из ее норы.
Длинные рыжие кудряшки. Первое, что отметила Карпатова. У девчонки, крутящейся перед зеркалом в коридоре, были необычайно красивые волосы. Густые, блестящие - казалось, они излучают свой собственный свет.
Сан никогда не привлекали представительницы своего пола. Честно говоря, она и к мальчикам была довольно равнодушна, воспринимая их только в качестве друзей. Они росли вместе с Захаром, деля все секреты и ввязываясь в различные авантюры. Потом к ним присоединился Ванятка, и хотя Сан подозревала, что нравиться Зиньцову, но ответных чувств ни к кому не питала. Пока…
Отбросить ненужные сейчас рассуждения, снова ныряя в воспоминания о сне. Охотница могла поклясться, что никогда в жизни не видела эту рыжую в зеленом свитере и разношенных джинсах. Господи, да кто сейчас носит джинсы? Они вышли из моды лет тридцать назад, окончательно превратившись в такой же хлам, как сиди-диски или газовые плиты.
Снова Сан цеплялась за мелочи, детали, когда надо было ловить нечто, не имеющее с ними ничего общего. Сон – это не набор образов. Это ощущения. Ни один, даже самый страшный монстр не способен напугать тебя так, как чувство одиночество и потери. Ничто не рассмешит, пока ты сам не почувствуешь настроение улыбаться.
Незнакомка повернулась к Карпатовой. Неожиданно ее лицо оказалось загорелым, не красноватым, а имевшим ровный золотистый оттенок. А еще у рыжей не было ни единой веснушки. Большие зеленоватые глаза уставились на Сан, губы расплылись в улыбке. И тогда охотница впервые поняла, что значит – влюбиться.
- Кто ты? – спросила она рыжую.
Нет ответа. Девчонка снова развернулась к зеркалу, наматывая серый длинный шарф на шею. Такие тоже уже лет пятьдесят не носят, что уж говорить о «дутом» пуховике в тон к шарфу. Да и вся обстановка была какой-то древней. Огромные окна во всю стену, деревянные панели на стенах. Вдалеке Карпатова заметила несколько раковин, стоящих рядком, над которыми возвышались капающие краны. Кажется, первый и единственный раз, крутящиеся регуляторы воды она видела на выставке, посвященной старинному быту рядом с ребристой доской для ручной стирки. Тогда охотнице было всего восемь.
- Начало двадцать первого века, - неожиданно произнесла рыжая.
- Что? – то ли вслух, то ли про себя переспросила Сан.
Девчонка продолжала мучить доисторический шарфик, пока окончательно не удовлетворилась результатом и своим видом в зеркале.
- Мое любимое время, - продолжила, словно бы не слыша предыдущего вопроса. – Это школа, в таких учились твои прабабки и прадеды.
- Кто ты? – Может, эта рыжая и безумно симпатичная, но явно чокнутая.
- Если бы все развивалось так, как положено, в две тысячи пятьдесят первом ее бы разрушило от мощного взрыва бомбы. Люди не умеют жить мирно. Так что Третья мировая была лишь вопросом времени. Через шесть лет им надоело бы заниматься ерундой, и на месте образовавшегося котлована выстроили бы новое здание. На сей раз – институт. Первый международный строительный проект, огромное здание, в возведении которого использовали все самые передовые технологии и материалы. Но даже он не выдержал бы испытание Временем. К две тысячи сто семнадцатому институт начали бы перестраивать, а потом бы превратили в общественный центр для помощи голодающим. Увы, не все технологии, и не все материалы одинаково полезны для окружающей среды. Голод захлестнет планету, впервые объединив человечество хоть на какое-то время. Когда поля и сады вновь начнут приносить урожай, а дорогущему мясу найдут дешевый синтетический аналог, центр станет не нужен. Число людей на планете снова перевалит за четыре миллиарда. И из-за растущего населения понадобятся новые школы. Видишь? Рано или поздно мы возвращаемся к началу.
Но все пошло не по плану из-за моего дурного брата. Поэтому теперь на месте прекрасного образца типичного общеобразовательного заведения стоит уродливая больница. Эх... Дети не боялись света. Им не надо было прятаться от невидимых тварей. Они играли в этих коридорах в салки, хотя полы были скользкими, приклеивали жвачки там, где было не положено, нарушали правила, потому что иначе нельзя вырасти, - вздохнула незнакомка. Сан все еще не понимала, почему так хочет узнать, кто она и почему при этом всецело и полностью ей доверяет. - Пойдем-ка, выйдем.
Они не вышли. По законам сна нельзя перемещаться, просто делая шаги и открывая двери. Коридор сменился безлюдной улицей. Вместо надоевшего всем снега, под ногами Сан оказался голый асфальт с трещинками и вздутия от древесных корней. Высаженные у дороги березы, каштаны и тополя тянули их во все стороны, игнорируя желание людей ходить по ровному покрытию. Перли напролом, как бы сказал Жильцов.
Осень. Уже не ранняя, но еще не поздняя. Приблизительно часов четыре-пять, солнце закатывалось девушкам за спины, бросая какой-то уставший, но все равно приятный свет. Незнакомка снова замолкла, просто продолжая идти вперед. Руки – в карманы, нагнула голову, и будто бы совсем не замечала плетущуюся за ней Сан. А той хотелось задать еще тысячу вопросов, на которые она вряд ли бы получила ответы. И все же это лучше, чем просто слушать. Свой собственный голос немного разрушал тот магнетизм, которым обладали длинные золотые кудри и смотрящие сквозь тебя глаза. Сан изо всех сил спешила за незнакомкой, но догнать ее не могла, покуда та сама не остановилась.
- Не важно, кто я, - наконец произнесла она что-то разумное. – Главное, запомни кое-что перед тем, как проснешься. От тебя зависит многое, очень многое. Но прежде чем взваливать на себя ответственность или сдаваться, подумай о себе. Не о тех, кто умрет. Не о тех, кто будет жить дольше, чем ты. О себе. Чего ты сама хочешь, к чему стремишься. Быть человеком, не значит нарушать правила. Равно как и не значит слепо им следовать. Выбор должен исходить отсюда, - рыжая коснулась Сан в районе груди. – И от сюда. – Прикосновение к виску. От прохладных пальцев исходит спокойствие. Нос улавливает смесь запахов: какао, выпечки, раскаленных прутьев камина, бумажной пыли, свежей стружки и почему-то шампуня, которым моет голову Марат. – Следуй за своими желаниями, за тем, что тебе дорого.
Сан никак не могла вспомнить окончание сна. А был ли у него, вообще, конец? Перед глазами все еще стоял образ рыжей девчонки, а ее голос эхом отдавался в ушах. Сейчас было бы неплохо охладить голову, но даже не глядя на часы, охотница знала – за стенами больницы белеет ясный морозный день. В такое время ни один охранник не выпустит ее наружу.
Она была приговорена к вечному заключению в безжизненно-холодном свете синих ламп. И единственным желанием Сан было затушить их, одну за одной. Кое-как неловко перевернувшись на бок, она с головой накрылась одеялом и снова погрузилась в сон. На этот раз без всяких видений.
- Ты поговорила с ней? Зачем? – изумилась голубоглазая.
- Надоело наблюдать за этим цирком. – Как всегда причина оказывается банальнее, чем хотелось бы. Хоть бы раз ее сестра-близнец обосновала свои действия хоть какими-то благими намерениями. Но нет. У нее только два ответа: «Мне скучно» и «мне надоело». Да уж, такая она, богиня Случая. Стерва, каких поискать. – Не бойся, я не выдала никаких тайн. Просто дала хороший совет. Сама знаешь, от хороших советов еще никто не помирал. На то они и хорошие.
- И что теперь? Она… будет писать дальше?
- Откуда мне знать?
Еще одна дурная привычка сестрицы, все время отвечать вопросом на вопрос и таращить свои бирюзовые глазищи. Будто она вовсе ни при чем. И, конечно же, не делала ставку, как все остальные Творцы. Но вытрясти из нее правду сложнее, чем превратить железо в золото. Теоретически возможно, а практически почему-то не выходит.
- Хорошо. В любом случае, мы скоро об этом узнаем. Наш братец недавно заходил ко мне, хвастался, как здорово «ткнул кабета рожей в его же дерьмо».
- Где он только таких выражений набрался? – богиня Случая покачала головой. Строго говоря, в этом споре она держалась нейтралитета. Но все же приятно было видеть, как близняшка улыбается. Они никогда особо не ладили с Пресекателем. Жизнь и Смерть, одно не работает без другого. Но это вовсе не означает, что обоим нравится этот вынужденный союз.
- Он купится. Несомненно, - бормотала голубоглазая. – Ему же так приятно смотреть, как разрушаются чужие мечты. Вина, сожаление, злость. Отличный коктейль для самоубийства. Или убийства. Ты хорошо тогда сработала, с тем парнем. Стоило столкнуть Сан с крыши, стоило. Люди больше слушают других, чем себя, хоть и кажется наоборот. А теперь у девочки есть шанс услышать себя.
- Скажи мне честно, Кар-кре, ты ведь затеяла весь этот глупый спор не для того, чтобы доказать превосходство искусства над эгоизмом, так ведь? Ты просто хотела проучить нашего братца, с самого начала все спланировав. Не так ли?
Голубоглазая только многозначительно улыбнулась. У нее тоже была дурная привычка не отвечать на вопросы.
Ее прервали самым беспардонным образом. Кто-то, не стучась, вошел в палату. Карпатова хотела было огрызнуться и выгнать непрошеного посетителя вон, но осеклась на первом же слове:
- Какого…
- Совсем не рада меня видеть? – хмыкнул седовласый. – Прошлый раз мне пришлось срочно исчезнуть, и мы с тобой так и не договорили. Смотрю, ты занята?
- Да.
Как всегда, при появлении Пресекателя, Сан начинала раздражаться. Аж за ухом снова зачесалось. Врачи говорили, что это очень хорошо. Раз чешется, значит, заживает. Но радости от этого что-то не прибавлялось.
- Можно взглянуть? – А вот противиться ему она еще не научилась. – О, романчик? Главный недостаток всех женских романов – недостаточная жестокость. Они не любят писать о крови, о боли, пытках. Ну, давай, назови мне имя того самого принца на белом коне? Вы же не можете без поцелуев и свадеб в конце. Ну, или хотя бы мелодраматично пущенной слезы, сменяющейся улыбкой. Ведь все всегда должно заканчиваться хорошо, иначе это вовсе не конец. Никогда не понимал этой глупости. Остановка сердца… и тьма навсегда. Все остальное – лишь перевалочные пункты между конечными станциями.
- Значит, самые лучшие книги заканчиваются смертью? – не смогла отказаться от вопроса Сан.
- Самые лучшие, милочка, никогда и не начинаются. Они так и остаются ненаписанными. Кстати, раз уж мы коснулись этой темы, у меня к тебе новое предложение. Надеюсь, ты хорошенько подумаешь, прежде чем ответишь. Но ждать долго я больше не намерен. Думаю, ты оценила все преимущества, которые тебе дает темная частица. Пожиратели рядом с тобой становятся кроткими, словно овечки. Я видел, как ты спасла своих так называемых коллег от их жал и когтей. Смело и безрассудно, как мне и нравится.
Седовласый оперся на стену, скрестив руки на груди. Сегодня на нем была вполне современная форма военного. Правда, Сан не видела такого расположения звезд на погоне. Картину портил шлем с крыльями. В синем свете ламп он блестел, бросая на потолок и стены блики, похожие больше на пятна крови.
- Это ощущение единства, его ничем нельзя заменить. Они ждут тебя. Давно ждут. Разве ты не слышишь их голоса, когда сидишь на ветру? Когда смотришь на падающий снег, а они шепчут: «Ты одна из нас». Ну же, Александра, признайся – быть пожирателем не так плохо.
- Я – не тварь. Я – человек, - насупилась девушка.
- Пока.
- Ты хотел предложить мне новую сделку. Но пока я не услышала ничего нового. – Зуд переместился с головы на спину. Шрам, оставленный скальпелем хирурга, заживал на удивление быстро. А вчера Сан смогла пройтись без посторонней помощи почти двадцать метров.
- Дерзкая. А это мне вовсе не нравится. Ладно, тебе можно простить некоторые… вольности. – Насмешка пропала с лица седовласого. – Слушай внимательно. Повторять не буду. Ты можешь продолжить писать свой великий романчик о победе человечества над пожирателями. Гарантирую, он будет иметь колоссальный успех. Станет бестселлером, как говорили сто лет назад. Но в реальной жизни война закончится именно так, как я и говорил: все люди станут пожирателями. Человечеству придет конец.
- А второй вариант?
- Ты бросаешь свои бесполезные упражнения в прекрасном. Никаких книг, ни строчки больше. И соглашаешься сама стать пожирателем. Тогда люди выиграют. Не одномоментно, но за пару лет точно. Они перестанут прятаться, перестанут бояться света. Никаких уничтожителей больше не появится.
Сан, хотевшая было сказать, что согласна на второй вариант, вдруг закрыла рот. Она чувствовала подвох, но какой, пока не поняла. Словно смотрела на нарисованные гвозди, которые лишь с определенного угла зрения кажутся воткнутыми в плоскую страницу. Не могло все быть так просто. Проигрыш или победа, лишь в зависимости от того, напишет она книгу или нет.
И тогда Карпатова вспомнила последнюю часть сна.
Старика, стоящего по пояс в воде. Он бережно опускает крошечную белую икринку. Необыкновенная редкость, самый великий Дар – стать кем-то, вырасти из головастика в огромную пятиметровую рыбу. Потому что все эволюционирует, все движется и меняется. И потому что…
- Ты жульничаешь, - произнесла Сан также спокойно, как если бы разговаривала с Захаром, а не с богом войны, который может переломить ей шею одним движением мизинца на ноге. – Есть что-то еще.
Эта уверенность, даже наглость были столь не привычны для Творца, что на миг тот едва не растерялся. Он всегда считал людей жалкими, вечно трясущимися под его грозным взглядом существами. Но сейчас бросающая ему вызов смертная вовсе не походила на дрожащую тварь. В ней чувствовалась какая-то удивительная сила, свойственная только его, Пресекателя, племени.
«Кажется, мы проглядели жемчужину. Она сама видит» - Сестрица была права. Темные вероятности раскрывались перед Сан, как бутоны роз. Медленно, неохотно, но все равно неизбежно, пока не оголялась желтая сердцевина. Начальная частица пожирателя делала девчонку сильнее, восприимчивее. Как болезнь, вирус, который встряхивает весь организм, заставляя работать его на полную мощность, а потом завладевает им клетка за клеткой, убивая несговорчивого носителя. И ее убьет, обязательно. Превратит в тень, в черное пятно. Пресекателю даже стало немного жаль эту наивную двуногую. А еще, что очередная забава подходила к концу.
- А ты не дура. Что ж, я расскажу тебе все, - седовласый присел на кровать, жестом приказав передать ему планшет. Открыл какую-то программку и принялся… рисовать. – Видишь эти кружочки? Это моменты жизни. Допустим, твоей. Рождение, походы в школу, воспаление легких, падение с крыши. Все ключевые моменты твоей личной истории. Ты уверена, что все развивается последовательно. Так сказать, от номера один до номера двадцать тысяч триста сорок пятого момента. Но на самом деле, за то время, пока живешь, реальность вокруг тебя сменилась, как минимум, три раза.
- То есть? – Сан смотрела на новую цепочку кружочков. Они чем-то напоминали бусы. Одна нить, еще одна, еще… А внутри красная стрелочка, указывающая неизвестное направление.
- Когда Творец вмешивается в чью-то историю, создается новая Вероятность, то есть в твоем случае, новый вариант жизни. Иногда даже не одна, а больше. Человеческое сознание не способно воспринять смену Вероятности. Вам кажется, что ничего вовсе не поменялось. - Седовласый вдруг схватил Сан за руку, разворачивая ладонью вверх. – Здесь у тебя была длинная белая полоска. В два года ты разбила вазу и сильно порезала руку. Кровь хлестала ручьем. К счастью, твоя мать подоспела вовремя.
- Нет. Не было такого.
- Потому что этого не случилось в этой Вероятности. А до того, как я зашел в палату, шрам был. А еще у тебя была сломана нога. Врачам пришлось подлатать и ее вместе с раздробленными позвонками. Я могу найти как минимум, пять незначительных отличий этой Вероятности от предыдущей. Но, думаю, в этом нет смысла.
- Прошлые жизни… - прошептала девушка.
- Не прошлые, параллельные. Только не задавай мне вопросов, вроде: «а почему я этого не помню» или «а почему я сознаю себя именно в этой Вероятности». Объяснение потянет на хорошую такую энциклопедию. А еще мне придется чертить кучу схем и графиков, а я ненавижу черчение. Есть такое замечательное слово: априори. Просто прими существование разных версий себя как факт и перестань, наконец, тянуться к спине.
Карпатова замерла. Она и не заметила, как завела вторую руку назад, чтобы почесаться.
- Но что происходит в тех вероятностях, которые я… покинула?
- А это вот хороший вопрос. Ты продолжаешь в них существовать. Со шрамами, сломанными ногами. Или вовсе целая и невредимая, бежишь сейчас на очередное построение. Но во всех этих параллельных мирах человечество заканчивает одинаково.
- Так что…
- Я могу прекратить войну. И миллионы людей еще многие века будут коптить небо и разрушать свою планету. Но та Александра Карпатова, что сидит здесь и сейчас передо мной, этого точно не увидит. Жизнь – не книга, она – только кипа черновиков. И в этом черновике хороший финал не предусмотрен.
- Тогда я просто не вижу смысла... – и тут до Сан дошло.
Никто, кроме нее не узнает, что должны были погибнуть. Она станет тварью, застрянет в этом ужасном черновике, пока остальные перевернут страницу и даже не заметят, что читают другую книгу.
- Выбирай. Возможно недолгая и не слишком счастливая человеческая жизнь или шанс на спасение всего твоего вида. По мне, так все очевидно.
Седовласый протянул планшет обратно. Сердце Карпатовой снова заколотилось, на лбу выступила испарина. Но уже не от страха, не от смутного ожидания конца. Файл с недописанной книгой открывался мучительно медленно. Несколько секунд она смотрела на разбегающиеся перед глазами строчки. Только два варианта. Удалить написанное. Это бы заняло не более двух секунд. Или же продолжать, зная, что рано или поздно все вернется к началу – к праху и пустоте.
Александра решительно нажала клавишу…