** Глава XV **
Глава XV, «в коей рассказывается о злополучном приключении Дон Кихота с бесчеловечными янгуасцами».
Повествование начинается с того, что рыцарь «вместе со своим оруженосцем тотчас же направился к лесу, где скрылась пастушка Марсела. Более двух часов прошло у них в бесплодных поисках.». Итак, красавица Марсела, которую односельчане называют свирепым василиском, вынуждена скрываться в лесу. Они считают, что она с помощью колдовских чар привораживает и разбивает сердца влюблённых в неё мужчин.
Здесь следует обратиться к книге священника Льоренте, где, рассказывая историю инквизиции, он пишет, что «Вторым родом проступков, вызывавших подозрение в ереси, были колдовство и ворожба. … всякий человек, предающийся колдовству, становится подозреваемым в ереси и должен быть караем инквизицией как еретик…». А во исполнении указа верховного совета о доносах, каждый, кто знает или узнавал, что кто-то состоял или состоит в числе колдунов или ведьм, обязан был немедленно донести. Вот и вынуждена была красавица Марсела, переодевшись в одежду простой пастушки, жить, скрываясь лесу, ведь по мнению односельчан она привораживает и разбивает сердца.
Но возвращаюсь к Главе XV: «Однако ж судьба совместно с дьяволом, который далеко не всегда дремлет, устроили так, что к той же самой долине приблизились янгуасские погонщики с табуном галисийских кобыл.». Эта встреча обернулась тем, что погонщики избили путешественников дубинками.
Когда герои романа, наконец, очнулись и пришли в себя, Дон Кихот замечает, что всё, что с ними сейчас произошло, это ерунда по сравнение с тем, что случилось с другими рыцарями: «они подвергались таким неслыханным унижениям, каким мы с тобою доселе не подвергались: знай, Санчо, что раны, нанесенные оружием, случайно подвернувшимся под руку, чести не задевают.».
Оруженосец, безусловно, понимает о чём только что сказал рыцарь. Бой, честный, нечестный, но остаётся боем. Оружие, честное или нечестное, остаётся оружием. А вот доносы, следствие, ложные обвинения, применение пыток, унижающих честь и достоинство человека – это приёмы инквизиции. Но всё-таки Санчо возражает: «… при мысли о том, запятнали мою честь палочные удары или не запятнали, а болит тело от их дубинок, которые с такой же силой врезались мне в память, с какой врезались они в мою спину.».
Санчо прав, поскольку он обычный человек и для него нет никакой разницы. «- Со всем тем надобно тебе знать, Панса, - заметил Дон Кихот, - что нет такого несчастья, которого не изгладило бы из памяти время, и нет такой боли, которой не прекратила бы смерть.».
Так, пререкаясь друг с другом, путешественники добрались до постоялого двора, который Дон Кихот назвал замком…
** Глава XVI **
Глава XVI, «о том, что случилось с хитроумным идальго на постоялом дворе, который он принял за некий замок».
Сервантес всё же отдаёт должное арабскому историку Сид Ахмет Бен-инхали, который вновь возникает в романе, говоря про него, что он «повествователь чрезвычайно любознательный и во всех отношениях добросовестный: это явствует из того, что все, о чем мы здесь сообщаем, даже низменное и ничтожное, не пожелал он обойти молчанием, и с него не худо бы взять пример историкам солидным, чей слишком беглый и чересчур сжатый рассказ о событиях течет у нас по усам, а в рот не попадает.».
Путешественников же оставляют на ночлег в чулане, который для хозяев служит сеновалом.
Дальнейшие события лучше прочитать полностью, потому что автор изложил их с большим чувством юмора. Может быть, для того, чтобы снять напряжение от предыдущих Глав, ведь юмор – это Божий подарок, с ним можно пережить многие беды…
** Глава XVII **
Глава XVII, «в коей описываются новые неисчислимые бедствия, ожидавшие мужественного Дон Кихота и его верного оруженосца Санчо Пансу на постоялом дворе, который наш рыцарь, на свое несчастье, принял за некий замок».
Тут продолжаются события предыдущей Главы, которые читать без смеха и слёз невозможно. И в этой же Главе читатель, наконец, видит действие бальзама. Но сначала вот рецепт: «Вставай-ка лучше, Санчо, если только это тебе нетрудно, да сходи к коменданту крепости и постарайся достать у него немного масла, вина, соли и розмарину, чтобы я мог приготовить целебный бальзам…». Когда же Санчо увидел, что Дон Кихот полностью исцелился, то «он попросил позволения осушить чугунок…». Но оруженосцу бальзам, к сожалению, помочь не может: «приступы и позывы, испарина и головокружение довели его до такого состояния, что он уже нисколько не сомневался, что пришел его последний час…». Как уже мной было написано ранее: этот бальзам не может помочь человеку.
Несмотря на то, что Глава написана с юмором, она, конечно, могла вызвать недовольство инквизиции, ведь бальзам был изготовлен из трав, и чудесным образом помог рыцарю. Колдовство, да и только. А уж такие вещи, находились в юрисдикции инквизиции. Поэтому, дальше автор снова продолжает весело шутить над оруженосцем. А дело было в том, что Дон Кихот отказывается платить за ночлег раз это оказался постоялый двор, а не замок, и пришпорив Росинанта, он покидает пределы двора. А сукноделы стаскивают Санчо с осла и на одеяле начинают его подбрасывать. Когда же они, наконец, устают от своей игры, только тогда оруженосцу удаётся оказаться за воротами постоялого двора…
** Глава XVIII **
Глава XVIII, «содержащая замечания, коими Санчо Панса поделился со своим господином Дон Кихотом, и повествующая о разных, достойных упоминания событиях».
Рассказ начинается с жалоб Санчо, как над ним издевались сукноделы, а Дон Кихот успокаивает его. И тут они оба видят «два больших стада овец и баранов, двигавшиеся по дороге навстречу друг другу…». Дон Кихот принимает их за два войска. Но Санчо говорит на это, что «я слышу только блеянье овец и баранов.». Рыцарь возражает ему, говоря, что «страх, овладевший тобою, Санчо, ослепляет и оглушает тебя, …, в том-то и заключается действие страха, что он приводит в смятение наши чувства и заставляет нас принимать все предметы не за то, что они есть на самом деле.». Интересно, что эта фраза вложена в уста главного героя, который якобы помешался умом. Этими словами Сервантес говорит, что инквизиция своими методами, своими указами повергла жителей Испании в страх и в невежество. И здесь снова следует обратиться к книге священника Льоренте, в которой можно прочитать: «мы увидим, как инквизиторы, …, преследуя магистратов и ученых за их взгляды, способствовали тем самым падению вкусов в испанской литературе с эпохи Филиппа II до Филиппа V и в итоге сами оказались на грани полного невежества относительно подлинных норм католического права…»; «узнаем также, как много способствовала святая инквизиция запустению испанской земли, …, именем религии преградив путь расцвету искусств, ремесел и торговли, в коих преуспевали в то время Англия, Франция, Голландия и другие страны, несмотря на их протестантизм.».
Поэтому для меня совершенно очевидно, что стадо овец и баранов – это не что иное, как стадо инквизиции. Поэтому, Дон Кихот «врезался в овечье стадо и столь отважно и столь яростно принялся наносить удары копьем, точно это и впрямь были его смертельные враги.». Конечно, враги, потому что они – предатели. И то, что стадо – враг, подтверждается ещё одними словами, сказанными рыцарем после того, как пастухам с помощью камней удаётся его остановить: «… господь, который всех на свете питает, не оставит и нас, тем более что мы так ревностно ему служим, а ведь он не оставляет и мошек, кружащихся в воздухе, и червей, живущих под землею, и головастиков, плавающих в воде, и, по великому милосердию своему, повелевает солнцу восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.» …