И едешь сквозь города, мимо Айзек билдинг – самого высокого здания в Брно, едешь мимо полей, где острова деревьев замерли посередине. Ярмила рассказывает, что скоро будет «девять кжишу», а ты понимаешь только «девять». «Покажем», – машет она рукой, повернувшись в профиль.
Мимо дороги пройдут насыпи светло-коричневых камней для «цукера», пролетит орёл над канавой, а ты пишешь, смотришь и только остаётся, что удивиться жизни во всех её проявлениях.
Мимо девяти крестов проедет маленькая белая шкода с тремя женщинами внутри, внимательно осмотрит одна из пассажирок деревянные, словно сгнившие старые балки, где распят на девятом деревянном кресте золотой Иисус, страдальчески раскинув руки, обнимая весь мир, склонив голову влево.
– Почему их девять? – спросишь ты.
– Не знаю, – ответит Ярмила, – но тётя знает.
Мимо церквей и костёлов, мимо крестов на куполах. До места, где грустными глазами посмотрит на тебя конь по имени Принц, а у белой козы за деревянными заборами раскосо расположенные глаза кинут на тебя такой же потерянный взгляд, как твой по утрам. И вновь окажешься здесь, как дома, где рыжебородый Мартин, высокий и спокойный мужчина в зелёных вельветовых штанах и светлом пуловере, почесывает бакенбарды, и протягивает тебе руку.
Здесь на столе как далеко дома стоят четыре тарелки: три с пирожными и одна с колбасой, запах которой разносится по всей комнате под разговоры на чешском. И не обязательно понимать, важнее порой слушать, чтобы научиться слышать.
– Так почему их девять? – спросит Ярмила.
И Морушка, седовласая старушка в чёрных очках и лежащими отметинами мудрости на щеках, расскажет историю о том, как мальчик любил девочку, как началась война, и им пришлось расстаться, а родители влюблённой отдали её замуж за другого. Вернувшийся вовремя солдат в день свадьбы убил...
И считаешь, разгибая пальцы: невеста, жених, родители невесты, родители жениха...
–А ещё трое? – изумленно вопрошаешь, смотря на икону Иисуса, висящего на белой стене рядом с Марией Магдалиною.
– Он сам и два священника, - на чешском объясняют они, обсудив между собой и посчитав до конца.
А на обратном пути розовый ангелок из бисера очутится в чёрной дорожной сумке, пара фотографий на плёнке, и гирлянды предновогодние будут плакать в ночи голубыми неоновыми слезами, стекающими по стёклам оставшихся позади домиков.
Здесь тихо. Здесь спокойно. И внутри.
Словно ты – девятый священник.