День памяти:
23.12.1935/5.01 – день кончины (1936 г. – год точно неизвестен)
Кузнецов Николай Дмитриевич родился 4 апреля 1863 года в городе Вязьме Смоленской губернии в семье чиновника.
Его отец Дмитрий Иванович служил смотрителем Екатерининского Богадельного дома, затем в ведомстве юстиции, а примерно с 1870 года – старшим окружным надзирателем при Московском воспитательном доме.
Николай окончил 4-ю Московскую гимназию.
В 1886 году – физико-математический факультет Московского Императорского университета.
В 1887 году окончил третий курс Санкт-Петербургского Технологического института.
В 1887-92 годах учился в Санкт-Петербургской Духовной академии.
В Ярославле, в Демидовском Юридическом лицее защитил степень кандидата юридических наук.
С 1896-го по 1919 год сотрудник Московской Судебной Палаты. Помощник присяжного поверенного, с 1901 года – присяжный поверенный.
В 1908-11 годах – приват-доцент Ярославского Демидовского Юридического лицея.
Автор многих статей в периодической печати, в том числе в либеральной газете «Утро России».
В 1911 году в Казанской Духовной академии защитил работу «К вопросу о свободе совести. Закон о старообрядческих общинах в связи с отношением Церкви и государства», стал магистром Богословия.
По инициативе ректора Московской Духовной академии епископа Феодора (Поздеевского) был избран на должность доцента по кафедре Церковного права МДА, которую занимал в 1911-13 годах.
В 1917-19 годах Н.Д. Кузнецов – организатор ряда церковно-общественных движений среди духовенства и мирян.
С 15 августа 1917 года по 20 сентября 1918 года – член Священного Собора Российской Православной Церкви.
Был одним из самых активных участников Собора: автор многих докладов, прочитанных на Соборе, член Отдела о Высшем Церковном Управлении (хотя был противником восстановления Патриаршества, но после избрания Патриархом митрополита Московского Тихона стал его ближайшим помощником). Был одним из докладчиков по вопросу о благоустроении приходской жизни и соавтором приходского устава.
На Соборе ему было поручено быть представителем Русской Православной Церкви по сношению с новыми властями.
В последующие годы – активный деятель устроения Русской Церкви на Соборных началах. Выступал с публичными лекциями. Много помогал отдельным клирикам и мирянам, давая им юридические консультации.
С 30 января 1918-го по 1919 год – заместитель Председателя правления Совета объединенных приходов города Москвы.
Приход большевиков к власти в октябре 1917 года с первых же дней ознаменовался их наступлением на религию и Русскую Православную Церковь. Антицерковные акции принимали часто совершенно хулиганские формы, сопровождавшиеся грабежами храмов, издевательствами над священниками, кощунством над церковными святынями. Это вынудило наиболее активных церковно-общественных деятелей принять возможные в тех условиях контрмеры. Одним из них было создание Совета объединенных приходов под председательством бывшего Обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода Александра Дмитриевича Самарина и его заместителя Николая Дмитриевича Кузнецова. Этот совет был создан 30 января на Собрании духовенства и мирян. Одной из мер защиты храмов от поруганий, "принятых на вооружение" Советом Союза 18 января, а потом Советом объединенных приходов был набатный колокольный звон для созыва народа к храму, но без оружия! Это не на шутку встревожило власти; они ждали, вероятно, хорошего предлога, чтобы покончить с этим оппозиционным органом, устроив показательную расправу над его составом и другими инициативными лицами из церковной среды.
6 мая 1919 года на собрании Делегации Высшего Церковного Управления для защиты пред правительством имущественных и иных прав Православной Церкви была дана такая оценка его деятельности: "Н.Д. Кузнецов до сего времени являлся почти единственным посредником в сношениях Высшего Церковного Управления с представителями современной власти; все поручения Церковного Управления в данной области он принимал с неизменной отзывчивостью и с полной готовностью помочь всем страждущим и обездоленным; помимо поручений Высшего Церковного Управления, он принимал на себя защиту по церковным делам и по просьбам к нему отдельных членов клира и мирян и никому из обращавшихся к нему не отказывал в добрых советах и указаниях; если не все представления его к современной власти сопровождались желаемым результатом, то это зависело от непреоборимых обстоятельств переживаемого времени и крайне враждебного отношения власти к Православной Церкви, и справедливость требует отметить, что представления Николая Дмитриевича совету народных комиссаров имели своим последствием или отмену, или изменение распоряжений представителей власти на местах и влияли на издание новых, более терпимых распоряжений в отношении церковных учреждений или представителей церковной власти – засвидетельствовать пред Высшим Церковным Управлением о полезных трудах Н.Д. Кузнецова для Православной Церкви и вместе просить выразить ему искреннюю признательность с преподанием благословения Святейшего Патриарха".
Летом 1919 года он участвовал в проведении в Политехническом музее диспутов на религиозно-философские темы. Его участие в них вызвало резкое неприятие со стороны власти.
В июле 1919-го был на несколько дней подвергнут аресту.
26 августа 1919 года вновь был арестован и заключен в Таганскую тюрьму.
Арестован по обвинению в дискредитации советской власти, органы юстиции которой он «завалил своими жалобами». В частности, обвинялся в том, что подал жалобу в связи с оскорблением чувств верующих при вскрытии мощей преподобного Саввы Сторожевского в Саввино-Сторожевском монастыре.
В 1918-1919 годах по инициативе центральной власти ее местные органы по всей стране проводили кампанию по закрытию монастырей и по вскрытию мощей почитаемых Русской Церковью ее святых угодников. Эти вскрытия вызвали протесты верующего народа, а иногда и серьезные эксцессы. Один из них произошел под Москвой в Саввино-Сторожевском монастыре.
Николай Дмитриевич был арестован в связи с инцидентом при вскрытии мощей преподобного Саввы Сторожевского. Он лично подал жалобу в совнарком о том, что один из членов госкомиссии плюнул на святые мощи.
Московский ревтрибунал в 1918 году рассмотрел дела привлеченных по этому делу и вынес приговор. Но в апреле 1919 года следствие было продолжено и к нему были присоединены дела еще ряда лиц, в основном из московского духовенства, которые были обвинены в активной пропаганде религиозной деятельности. Среди них оказались бывший обер-прокурор Синода А.Д. Самарин и Н.Д. Кузнецов, которые "правоохранительными органами" советской власти были признаны "главными вдохновителями всех контрреволюционных организаций, имевших цель... вызвать в самой гуще не совсем осознавших свое классовое положение крестьян и рабочих... активное сопротивление советской власти, чтобы свергнуть ее... и вернуть власть царя, помещиков и капиталистов". А.Д. Самарин и Н.Д. Кузнецов собой, можно сказать, в значительной мере заслонили других привлеченных по делу лиц. И сам процесс получил название "процесса Самарина-Кузнецова", по делу которого проходило 17 человек.
В обвинительном заключении говорилось: "...Кузнецов принимал руководящее участие в Союзе объединенных приходов <...> созыв верующих набатным звоном к храмам, чтобы "дать отпор представителям своей многочисленностью" без употребления оружия – было лицемерным заявлением, ибо "нафанатизированная" толпа несознательных крестьянских масс никогда такому совету не последует <...> а непосредственным результатом такого призыва последует столкновение с представителями власти, насильственные действия по отношению, к которым вызовут ответственные меры со стороны органов власти, возможно и с применением оружия, что действительно имело место в целом ряде мест Советской республики <...> и вдобавок сопровождалось убийством советским работников<...>"
Кроме того, Н.Д. Кузнецов обвинялся:
"1) в составлении и распространении воззваний, призывающих к непризнанию и ниспровержению советской власти,
2) распространении провокационных сведений о деятельности представителей советской власти в связи с декретом от отделении Церкви от государства,
3) в интеллектуальных убийствах агентов соввласти".
Надо думать, что в третьем пункте обвинения имелось в виду, среди прочего, участие Николая Дмитриевича в диспутах на религиозно-философские темы в Политехническом музее в Москве, в которых он по своей эрудиции значительно превосходил оппонентов-безбожников.
11-15 января 1920 года состоялся показательный судебный процесс под председательством Смирнова. Государственным обвинителем выступал Крыленко.
В заключительном слове Н.Д. Кузнецов сказал: "Я всегда боролся за отделение Церкви от государства. Теперь мне приходится страдать за грехи официального Христианства. Вам нужна моя кровь – берите ее. Пусть моя могила послужит напоминанием всем, кто содействует обмирщению Церкви".
15 января 1920 года Московским губернским революционным трибуналом он был осужден по групповому "делу Самарина-Кузнецова. Москва, 1920 г." в "организации контрреволюционного общества под названием "Совет объединенных приходов".
Ревтрибунал постановил: Самарина А.Д. и Кузнецова Н.Д. как "вдохновителей церковной контрреволюции и явных врагов Рабоче-Крестьянской власти расстрелять; но приняв во внимание мощь пролетарского фронта, героические победы рабочих и крестьян над мировой буржуазией и амнистию ВЦИК от 5 ноября 1919 года Самарину и Кузнецову расстрел заменить заключением в концлагерь до окончательной победы пролетариата над мировым капитализмом".
Вскоре этот период конкретизировали – присудили заключение на 25 лет.
24 июня 1920 года постановили не применять к ним амнистии как к активным врагам пролетарской власти.
26 ноября 1920 года ревтрибунал по амнистии сократил срок до 15 лет.
В декабре 1921 года по постановлению ревтрибунала Николай Дмитриевич был освобожден.
Преподавал апологетику на Богословских академических курсах в Москве и участвовал в диспутах на религиозно-научные темы.
Несмотря на прежнее увлечение либеральными идеями, не поддержал обновленчества и решительно встал на сторону патриарха Тихона.
В 1923 году он был вызван в качестве "эксперта" по делу патриарха Тихона в трибунал на процессы "церковников" весной и осенью 1922 года.
На допросе в 1924 году Николай Дмитриевич заявил: "Я после изъятия церковных ценностей в 1922 году вследствие особенно обострившихся обстоятельств по моим взаимоотношениям с православным духовенством стоял в стороне от всяких групп и течений и лишь в конце 1923 года был приглашен епископом Феодором (Поздеевским) для читки бесед в Даниловом монастыре за Богослужениями... Я пошел на это приглашение, так как [владыка] Феодор мне заявил, что согласен с моими мнениями по вопросам церковной жизни, а именно: что следует отбросить всякие политические церковные комбинации и вести исключительно борьбу с безбожием путем соответствующей пропаганды. Я проповедовал у [владыки] Феодора по воскресеньям и некоторым праздникам..."
9 декабря 1924 года Николай Дмитриевич был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму.
Срок следствия по делу продлевался дважды, но в деле новых показаний не появилось. Как говорится в постановлении о продлении срока следствия, "дело возникло на основе поступивших агентурных сведений о том, что б. профессор церковного права гр. КУЗНЕЦОВ имел связь с реакционными церковниками, способствует последним распространению провокационных слухов о гонениях на церковь и ее служителей со стороны Соввласти, своим участием на неразрешенных собраниях созываемых церковниками для вышеназванной цели..."
19 июня 1925 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ он был осужден по статье 73 УК РСФСР по обвинению в том, что "будучи профессором церковного права, поддерживал связь с реакционными церковниками, чем способствовал распространению провокационных слухов о гонениях на церковь со стороны Советской власти".
Приговор: 3 года ссылки в Киргизию.
С 1925 года отбывал ссылку в Киргизии.
Постановлением ВЦИК от 14.01.1926 года срок ссылки был сокращен до 2-х лет.
Последнее его публичное выступление было в 1928 году в связи с выходом Декларации митрополита Сергия (Страгородского). Диспут вызывал яростное негодование атеистов...
Известно, что вышла его работа "Церковь и государство" (по поводу послания митрополита Сергия (Страгородского) от 16(29).7.1927 г. – лекция, прочитанная 21.12.1927/3.1.1928 в Москве).
Вероятно, в 1928 году он получил степень доктора Богословия за работу "Церковь и государство".
15 февраля 1931 года был арестован.
Был приговорен к ссылке.
Начиная с 1931 года отбывал ссылку в городе Кзыл-Орде в Казахстане.
5 января 1936 года (вероятно, год точно неизвестен) скончался в ссылке.
Литература:
1. Голубцов С.А., протодиак. Мученики и исповедники из корпорации Московской Духовной академии начала ХХ века, пострадавшие от безбожной власти в 1920-1930-х годах. Архив ПСТБИ. Машинопись.
2. Глинка Т. Как большевики боролись с Богом// Вечерняя Москва. 1996. 5 фев.
3. Емельянов Н.Е. За Христа пострадавшие// Татьянин день. 1998. Март. № 20. С. 12.
4. Голубцов С., протодиак. Московское духовенство в преддверии и начале гонений 1917-1922 гг. М., 1999. С. 5, 18-23, 24, 28, 32, 35, 36-41, 46-53, 57, 60, 61, 63-65, 69, 70-85, 96, 98, 113, 121, 125, 135, 140, 141, 169.
5. Деяния Священного Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. (Документы. Материалы. Деяния I-XVI). М., 1994. Репр. воспр. изд. 1918 г. Т. 1. С. 75.
6. Осипова И.И. "Сквозь огнь мучений и воды слез...": Гонения на Истинно-Православную Церковь: По материалам следственных и лагерных дел заключенных. М.: Серебряные нити, 1998. С. 221-227.
7. Голубцов С.А., протодиак. Стратилаты академические. М., 1999. С. 218-266.
8. Просим освободить из тюремного заключения (письма в защиту репрессированных). М.: Современный писатель, 1998. 208 с., илл. С. 23-25, 50-52.
9. http://pstbi.ru
Документы:
1. ГА РФ. Ф.353. Оп.3. Д.737.
2. ЦГАМО. Ф.5062. Оп.3. Д.7. Л.9-11.
3. Дело Патриарха Тихона. Т. 9. Л. 177-180.
4.ЦА ФСБ РФ. Д.Р-40873.