«Праздная жизнь не может быть чистою» А.П. Чехов «Дядя Ваня»
Прекрасный фильм «Холодное лето 53 года». Кто не смотрел, сейчас можно наверстать упущенное одним кликом клавиши.
Это была последняя роль Анатолия Папанова. Но мои размышления коснутся главного героя, сыгранного Валерием Приёмыховым (царства ему небесного). Оба актёра играют политических ссыльных.
Герой Папанова по кличке Копалыч, пожилой человек, на берегу реки замазывает днище лодки смолой, а герой Приёмыхова, молодой, здоровый мужчина, пусть и худой до последней степени, сидит близ воды, обняв колени, и равнодушно, безучастно смотрит на унылую растительность, на вечно насупоненное небо, на примитивную жизнь вокруг. Он с грустью и отчаяньем понимает, что выхода из этого круга нет.
- Трудиться надо, - подходит к нему Копалыч, - а то ведь совсем закиснешь.
Офицер Сергей Басаргин из полковой разведки один выбрался из окружения во время войны и, естественно для нашей страны, был осуждён на 10 лет поселения. Это маленькая, заброшенная во Вселенной деревушка на севере реки Колымы, где люди поддерживают жизнь ловом рыбы и содержанием мелкого рогатого скота.
Там известные всем слова «кто не работает, то не ест» - реальная основа основ. В дела рыболовецкой артели все, от мала до велика, вкладывают посильный труд и, как следствие, получают свою долю пропитания.
А сильный мужчина Сергей Басаргин, принципиально, вызывающе отказывается делать хоть что-нибудь. От него остались кожа да кости. Он бросается поднимать выброшенные папироски, унижая себя, подражая шакалу, подбирающему гнилые объедки.
За такую манеру жить, вернее - существовать, его заслуженно прозвали «Лузга», то есть «отброс», «ничто».
Понятно, он дико обижен на советскую власть, на страшную несправедливость и потому принял для себя такое решение. Он ждёт, когда кончатся годы ужаса и придёт нормальная, достойная жизнь. Какая роковая ошибка! Жить нужно каждое мгновение тут и сейчас, а не когда–то там, в призрачном будущем, которого может вообще не случиться.
- Старики артели – предупреждает его Копалыч, - решили не давать тебе ничего из еды. Ведь пропадёшь.
Но даже перед угрозой голодной смерти Лузга не отрекается от своего убеждения.
Какая сила духа! Вера в свою правоту! Верность данному самому себе слову! Всё это – да, но нельзя понять, как он мог выдерживать без труда. Мышцы, а особенно - мужские, созданы, чтобы трудиться. Душа светлеет только от созидания и работы.
Вот Копалыч, в гражанской жизни инженер Николай Павлович Скоробогатов, до войны проработал год за границей. За это страна объявила его шпионом и сослала на десять лет в тьму таракань. Он тоже ничем не виноват. Обижен не меньше. Разбита его семья. Но человек понимает, что трудиться надо.
- Так хочется пожить по-человечески и поработать. Да, да и поработать, - отвечает он на вопросительный взгляд Басаргина.
«Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги», – уверена Ирина в «Трёх сёстрах» А.П. Чехова.
Но она же не приемлет «труд без поэзии, без мыслей». Согласна, труд тупой, не приносящий радости и удовлетворения, выхолащивает духовно. Но бывает, что нужно делать что-то, не приносящее эйфорической радости. Просто нужно и всё.
Я думаю, почему нет у людей желания и азарта поработать, хотя бы для себя лично? Что это - лень, скука, себялюбие? Может, мало закваски от рождения досталось? Может, они не виноваты, что живут без куража, инертно? Говорят, что нельзя ждать от человека то, что ему несвойственно. Ведь не выжимают лимон с целью получить томатный сок.
«Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего», - высказывается Лопахин в "Вишнёвом саде”.
«Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жёны обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат». А.П. Чехов «Три сестры»
«Дурея от скуки, с каждым днём всё больше морально опускаясь от вынужденного безделья, Половцев и Лятьевский по-прежнему коротали дни и ночи в тесной горенке Якова Лукича», - писал М.А. Шолохов в «Поднятой целине». И там же: «Тоска по физическому труду угнетала Давыдова. Всё его здоровое, сильное тело просило работы, такой работы, от которой к вечеру в тяжёлом и сладком изнеможении ныли бы все мускулы, а ночью вместе с желанным отдыхом немедля бы приходил и лёгкий, без сновидений, сон».
«А когда Старцев в обществе, за ужином или чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрёк и начинал сердиться и назойливо спорить.
При всём том обыватели не делали ничего, решительно ничего, и не интересовались ничем, и никак нельзя было придумать, о чём говорить с ними». А.П. Чехов «Ионыч»
И пусть мы не произошли от обезьян, но как верно: «Когда обезьяна взяла в руки палку, она стала человеком, а человек без труда неизбежно превращается в обезьяну».
Без труда мы есть именно те самые обезьяны. Хотя внешность у нас при этом вполне человеческая. Но ведь внешность – это самая последняя характеристика для человека разумного.
Любой вид труда достоин уважения: умственный, физический, труд души. Лишь бы не тунеядство! Можно менять характер; этот процесс подчиняется тем же законам, что и тренировка мышц. Но если качать мышцы удаётся некоторой части людей, то трудиться над изменением характера ни у кого не хватает сил, желания, воли. Леность рождается раньше человека и начинает доминировать с первых дней жизни.
Но самое страшное – наши потомки, наши дети, поскольку все мы в первую очередь выходим из семьи.
«Неотразимо пошлое влияние гнетёт детей, и искра Божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери!» А.П. Чехов «Три сестры».
И там же: «Когда я думаю о будущем (…), я вижу, как я и дети мои становимся свободны от праздности, от гуся с капустой, от сна после обеда, от подлого тунеядства».
Деятельное будущее, ты, безусловно, ждёшь нас. Дождёшься ли?