Она поразила меня в первый же день моего переезда в пансионат.
Миниатюрное существо с редкими, короткими, прилизанными седыми волосами, с огромными внимательными глазами на восковом - без морщиночки - обтянутом кожей лице. Как инопланетянка. Кожа и кости - аккуратный, ровненький скелетик в байковой домашней пижаме.
Я уносила с этажа ненужные после переезда коробки, когда появилась она - со своим пластиковым мешочком с мелким домашним мусором. Не приветствуя, подошла и властным движением всунула свой мешочек в мои коробки, добавив несколько энергичных и решительных фраз на незнакомом экзотическом языке. Это получилось так картинно, что я не только не возмутилась, но даже восхитилась неожиданностью этой сцены. И, не успев опомниться, безоговорочно оттартала и свой, и ее груз в соответствующее место.
А потом она мне стала попадаться на глаза.
Оказалось, что мы живем на одном этаже, и, возвращаясь к себе, можно было видеть в конце длинного холла маленькую одинокую фигурку, задумчиво дефилирующую из одного конца в другой. Что удивительно - если была неподалеку, она стала радостно бросаться ко мне навстречу, обнимая и суетливо наговаривая чиркающие фразы на своем незнакомом языке. Своевольная и достаточно властная, то старалась помочь мне поднести рюкзак, который ей казался слишком тяжелым, то восхищалась связкой ключей с блестящими брелоками, то вырывала у меня эти ключи, пыталась открыть для меня дверь моей студии
Она научила меня обниматься при каждой встрече.
И было радостно обхватывать, поднимать и кружить вокруг себя это тщедушное тельце, и мы обе смеялись, хотя ни черта не понимали, что говорили при этом друг другу. И было странно ощущать удивительное чувство нежности и заботы к этому непонятно лопочущему существу. Откуда она взялась, почему так хочется её порадовать? Она провожала меня до моих дверей, и каждый раз я совала ей всё, что дома первым попадалось под руку - плитки шоколада, кулек с финиками, упаковку сосисок, коробки печенья. Пакет с рисом, оливковое масло... И, видя, как благодарно она все это прижимает к груди, у меня комок поднимался к горлу, душили непонятные сладкие слезы. Что это было?
Кто она, как ее зовут, как здесь оказалась, почему всегда в пижаме - свежая, чистенькая, но всегда в пижаме, одна, всегда в помещении? Не подворачивалось никакой возможности хоть у кого-то что-то из этого узнать в этих блестящих никелем и шелком пустынных коридорах. Напрасно я показывала ей на себя и называла свое имя, ответа не было. Но это всё, в конце концов, понравилось - жить в такой тайне, самой придумывать истории, искать ответа у каких-то высших сил.
Всё было очень, очень странно.
Но недавно, подойдя к лифту, я увидела мою загадочную знакомую одетой по-походному, рядом с невысоким черноволосым молодым человеком с чемоданом. Мы не успели обменяться даже приветственными возгласами - лифт подъехал. И, придержав его створки на минуту, я только успела спросить по-английски: "Скажите, кто Вы? Как её зовут?" И парень на чистом английском ответил: "Я её сын. Её зовут Хо"