Я вышел за ворота нашего садоводческого товарищества, чтобы побродить немного по ближайшему лесу. Вдалеке, на просеке, у трёх развесистых берёз я увидел довольно странную картину. Наша общая для дачного посёлка рыжая дворняжка Данка несла в зубах, нечто продолговатое, свисающее по краям её рта.
Данка всегда избегала встречи со мной. На то были причины, о них поведаю по ходу рассказа.
Теперь она смело подбегала ко мне. Значит, были серьезный повод для этого.
Неужели обычно щепитильная к кормовым подачкам Данка поймала крысу? Зачем?
Я знал, что дворняжка собирала нос складками и фыркнув, пятилась назад,.
когда ей показывали, распростёртый на земле серый комок с грубой шерстью и длинным облезлым хвостом.
На этот раз, когда Данка со своей ношей подошла поближе, я отбросил мысль о мёртвом зловредном грызуне. Это мог быть только зайчонок. Очевидно, собака вспомнила охотничьи навыки своих дальних предков и вспугнула с лёжки зайчиху с её потомством.
Но, нет! У зайчонка ноги и уши были бы подлиннее, а глаз выднелся бы сбоку его головы, как у всех семейства косых.
Данка остановилась в десяти шагах от меня.
- Котёнок!- удивился я, и удивление было более неожиданным, чем при виде зайчишки в пасти собаки.
Но зачем Данке мертвый котёнок? Это, при её –то брезгливости!
Но вдруг ноша в зубах дворняжки дёрнулась головой и пошевелила коротким белым хвостиком.
Значит, котёнок был жив.
Я знал, что Данка никогда не обижала дачных кошек, не говоря уже о котятах.
С уличной кошкой Варькой и с её копошащимся потомством она обычно миролюбиво уживалась, даже облюбовала спать рядом с ними на подстилке в дощатой пристройке к домику сторожки.
И тут случилось то, чего я не ожидал. Данка, задрав голову, не трусцой, а отчётливым широким шагом, как на параде, подошла ко мне и вывалила свою ношу прямо на мои кроссовки.
Мол, получи подарок!
Котёнку на вид было около двух месяцев. Окрас его тела был белый, только на голове наискосок через левый глаз за правое ухо и далее по спине шла лентой чёрная полоса.
Данка стояла передо мной, округлив глаза и высунув лодочкой длинный язык. Будто старалась охладить излишнюю теплоту своего рта после жаркого и тесного шерстистого груза в нём. Я расценил это, как улыбку дворняжки, хотя я мало разбираюсь в мимике животных.
Данка выразительно посмотрела мне в глаза и незамедлительно скрылась за высокими зарослями папоротника.
Я, ветеринарный врач по профессии, старался не допускать в себе какой-либо сентиментальности в отношении с животными, тем более, с их потомством.
К четвероногой братии с клиническими признаками заболеваний или травм у меня был только грубый деловой подход: никакого умиления перед ними, ни слезливого сюсюканья. Сделай всё, что в твоих возможностях и уходи, успокоившись.
Взяв котёнка профессиональным жестом за загривок, пальцами другой руки я прощупал всё его тельце, включая голову и хвост. Всё было в норме, кроме пустого желудка и резкой худобы.
Чуть более внимательно я пропальпировал поочередно передние и задние конечности. Не обнаружил ни переломов, ни припухлости в суставах.
Ощутимые под моими пальцами толчки сердца котёнка были хорошего наполнения и должного ритма.
По известным половым признакам я мимоходом определил, что котёнок принадлежал к особям мужского пола.
Всё! Дальше судьба брошенного отпрыска кошачьего племени не должна меня интересовать. Всегда найдутся сердобольные, которые позаботятся о его судьбе, а если не найдутся, то, что ж, такова жизнь, как говорят французы.
Уже возвращаясь назад, я подумал о дворняжке Данке и почувствовал в себе нечто вроде раскаяния. Сердце собаки не было столь бездушным, как моё. Хотя с точки зрения анатомии и физиологии нет таких понятий как любвеобильное или чёрствое сердце.
Меня особенно удивило то, что подброшенный ко мне котёнок потрусил следом за мной. Он шатался от слабости, падал, смешно ковыркался через голову и издавал слабый писк, но, тем не менее, упорно пытался догнать меня.
Я не соизволил нести котёнка, как несли бы женщины, прижав его к груди, а нёс в прямо опущенной руке, вроде какой-нибудь сумки для покупок. Только старался не сильно сжимать маленькое тельце ладонью.
Покажу внуку, пусть решает, что с ним делать.
Другой бы котёнок на его месте испугался быть повторно сжатым на этот раз не пастью собаки, а рукой человека, но на этот раз он не издал ни звука.
Дворняжка Данка небольшая рыжая собака неопределенного возраста мне была хорошо знакома.
Как-то раз она по своей исследовательской привычке забрела на участок моего соседа по даче, отставного офицера. Тот, опасаясь за свои грядки, только слегка шикнул на неё, но она, отвыкшая от грубого голоса по отношению к ней, так всполошилась, что позабыв об открытой калитке, опрометью махнула через металлический сетчатый забор на проезжую дорогу. При этом она коснулась животом остриёв проволоки в расплетённой сверху сетке.
Старожиха, которую ребята и даже мужики в летах звали Бабой Настей, обходя на своём дежурстве участки, заметила разрозненную цепочку кровяных пятен на каменистой дорожке. Поторопилась по этим следам. Данка сидела возле сторожки и слизовала кровяные сгустки с тех мест на животе и лап, до которых могла достать.
Старожиха знала, что я был единственный среди членов садоводческого товарищества ветеринарный врач, пусть давно на пенсии и не практикующий.
Я тогда, повинуясь зову старожихи схватил маленькую походную аптечку - этакий. чемоданчик, где лежали флакончики растворов перекиси водорода, йода, а также кривые ножницы, пинцет, катушка лейкопластыря и пара марлевых бинтов. Всё это я держал на тот случай, если ненароком сам обрежусь о косу или надо было вытащить занозы от шиповника, а то и оказать первичную помощь моему двенадцатилетнему внуку Ване и другим ребятишкам-сорванцам, которые, гоняясь на велосипедах, при падениях травмировали кожу на коленях.
- Положи, Анастасия, пациента вот на этот дощатый столик у сторожки. Только поддержи собаку за голову.
Разрезы на кожном покрове собаки выглядели как участки кровавых полосок вдоль её тела на животе и медиальных (внутренних) поверхностях лап.
Я убедился, что проволочные острия, заборной сетки не нанесли приникающих ранений в брюшной и грудной полости собаки. Местами обильно кровоточил эпидермис, сами разрезы только в немногих местах затрагивали собственно дерму и подкожную клетчатку.
Собака скулила и переходила на визг, как только я пытался дотронуться до неё.
Я проделал необходиые манипуляции, остановил кое-где кровотечение, остриг ножницами окровавленную шерсть вдоль особенно глубоких царапин. Зажав в пинцете марлевый тампон, смоченный растворомм йода, я обработал все раны на коже собаки.
Данка крутила головой, придавленной к столу руками Анастасии, болтала лапами. Сквозь растопыренные пальцы старожихи смотрел на меня невидящий глаз собаки. Я опасался, что она выдернет голову из-под рук пожилой женщины и сожалел, что поленился надёжно зафиксировать животное с помощью того же бинта, как это рекомендовано при ветеринарных манипуляциях.
- Всё! – с облегчением выдохнул я и не удержался от банальной шутки: - Теперь всё заживёт у ней, как у собаки!
- Ой, спасибо! – показались в улыбке ямочки на щеках у круглолицей, загоревшей на вольном дачном солнышке Бабы Насти.
Освобождённая Данка напоследок изучающе оглядела меня, на этот раз обеими глазами, и с заливистым лаем скакнула в ворота товарищества.
Злопамятная дворняжка с этих пор считала меня виновником пережитой ей боли и, завидев меня, с поджатым хвостом всегда старалась скрыться из моих глаз где-нибудь на задах домов или в ближайшем лесу.
Как говорится, сделай добро…
Жена Грета, встретила котенка с предубеждением. Не хватало ещё ей ухаживать за ним, может быть, у него обнаружатся стригущий лишай или заразные гельминты.
Когда она была в гостях у знакомых, она с видимым удовольствием гладила и даже брала на руки хозяйских кошек. Но иметь у себя постороннего члена семьи, не приносящего видимой пользы, было выше её разумения.
Напротив, внук Ваня прыгал от радости, забыв о велосипеде.
- Теперь у нас вырастет свой кот, как у Витьки Огнёва!
Дома я внимательнее оглядел котёнка. По обеим сторонам его спины отчётливо выделялись два ряда пуговичного размера бледных гематом (кровоподтёков). Это, несомненно, были следы зубов Данки. Значит, прошло немало времени, пока она несла котёнка в зажатом рту.
Слизистая оболочка ротовой и носовой полости моего приёмыша была бледной и суховатой на вид.
На шее у котёнка среди слипшихся клочков шерсти я заметил маленькие, почти игольчатые вмятины. - следы кошачьих клыков. Я вспомнил, как ещё два дня назад дачная ребятня рассказывала, что видели нашу кошку Варьку, крадущуюся по дороге к лесу с каким-то котёнком в зубах. Значит, это был её котёнок. Но для чего она решила его бросить в лесу, было для меня загадкой. Все кошки очень заботливые матери, и на то, чтобы бросить часть своего потомства должны быть веские причины. Это не был голод - кошку обильно закармливали сердобольные дачники.
Между тем, пока я осматривал котёнка, внук Ваня развел энергичную деятельность. Достал из холодильника и налил в блюдце стерилизованное молоко из одного из пакетов, которые привозили к нам на дачу разъездные торговцы. Нарезал тонкими ломтиками варёную колбасу.
- Пока надо воздержаться от корма!- строго прикрикнул я на внука.- По всем признакам он более двух суток не ел и не пил. Для него любая еда окажется пока ядом! - Никакой еды. Только водичка.
Я был уверен, что котёнок довольствовался пока только материнским соском, и, следовательно, он не умеет самостоятельно пить воду, пусть даже из блюдца.
Я набрал в глазную пипетку воду и смочил рот котёнку. Он начал жадно слизывать жидкость тонким бледным язычком.
На другой день мы подпустили котёнка к блюдечку с молоком.
- Пусть он сам лакает!- нетерпеливо говорил, прыгая возле нас Ваня.
- Кошки воду или там, молоко не лакают!- назидательно говорил я.- Это делают собаки, погружая язык в жидкость лодочкой, а кошки только слегка касаются языком поверхности воды. Затем при поднятии языка жидкость сама вследствие возникшего разряжения попадает в рот.
Но котёнок не знал, что такое белеет в блюдечке. Ради любопытства сунул туда лапку с уже сформировавшимися коготками и тут же боязливо отдёрнул её.
Проблему разрешила Грета, как всегда без излишних церемоний.
Она прижала голову котёнка к молоку в блюдце. Тот чуть не захлебнулся, но после отфыркивания вдруг начал жадно всысывать какими-то толчками живительную жидкость. При этом удивлённо водил зеленоватыми глазами со стоящим вертикально зрачком по сторонам и подобно лошади шевелил или как говорят, прял ушами.
Но в итоге он не столько пил, сколько разбрызгивал молоко из блюдечка на себя и на пол.
Всем нам становилось смешно. Даже строгая Грета позволила себе, сложив губы трубочкой, улыбнуться.
Ваня прижал ещё мокрого котенка к себе:
- Пусть поживёт у нас! Назовём его Барсиком.
- Очень оригинальное имя! – нараспев проговорила жена.
Ваня, конечно, не уловил в её словах иронии.
Всё же Грете спустя несколько дней удалось убедиться в чистоплотности Барсика. После хождения по дорожкам нашего участка, прежде чем завалиться спать в построенном для него Ваней небольшом домике из кусков арболита, он вылизывал шерсть на своих лапках. С первых дней он освоился пользоваться туалетом (горкой песка на углу дома) хотя никто из нас не понукал его к этому.
Меня на протяжении нескольких недель беспокоила мысль, почему его, едва оторванного от соска, оставила мать-кошка в лесу, возможно, далеко от нашего садоводческого товарищества. Известно, что кошки не имеют обыкновения подпускать к своим соскам недоразвитого или заболевшего малыша, мол, и так котят рождается с запасом. Да ещё дважды в год! Всё же сердобольная мамаша кормила малыша грудью почти два месяца, и он, побывав, наверное, не меньше двух суток в холодном тенистом лесу не успел умереть от жажды и голода.
Если кошка Варька, уносила котёнка в лес в зубах в дальний лес, значит, она хотела избавиться от него, такого по её мнению неприспособленному к жизни.
Это мы поняли на протяжении первых недель, пока Барсик жил у нас.
Так в древней Спарте бросали недоношенных или родившихся с уродствами детей в пропасть. Воинственному племени требовались только крепкое здоровое пополнение.
Мы не покупали своему найдёнышу специальную еду для кошек, вроде "Роял Канин" или вискас. Не хватало ещё заботиться об этом для приблудного котёнка, да ещё при нашей всегдашней нехватке денег! Клали в его миску то, что ели сами. Кефир, мелко покрошенные вареные яйца, овсяную кашу. Не давали только картошку и хлеб.
Кстати о хлебе. Мы иногда заставали котёнка сосредоточенно мусликающего корочку чёрного хлеба. От белого хлеба он демонстраптивно отворачивался.
Ещё Барсик пытался грызть сырую морковь. Но она не поддавалась его зубкам. Тогда Грета тёрла морковь на мелкой тёрке.
Всё-таки в чём заключались патологические отклонения у Барсика? Почему от него отказалась даже мать-кошка?
Это не касалось его физического здоровья и развития и относилось только, к нервно-психологическим особенностям поведения малыша.
Скорее всего, у него наблюдались симптомы гиперкинеза – повышенной двигательной активности.
В самом деле, котёнок был не в меру подвижен и бестолково суетлив.
Когда пил молоко, то кругами вертелся около блюдечка, работая одновременно и хвостом, поднимая и поджимая его, и ушами, двигая их в стороны любых источников звука и поочередно шевеля ими. При этом ещё переступал лапами, то разводя их в стороны, то прижимая друг к другу.
Наверное, так он вёл себя, когда сосал материнское молоко, расталкивал при этом остальных котят, менял соски, беспокойно теребил живот своей родительницы. Вот это, вероятно, и стало неприязнью матери к нему.
А когда котёнок стал жить у нас на даче, то, увидев на дороге постороннего прохожего или собаку, он с мяуканьем, похожим на урчанье, бросался к ним.
Никакого страха перед неизвестностью, никакой боязни за своё существование.
Может быть, в этом виновата кошка, не научившая своего сыночка чувствовать реальную опасность.
Котёнок никому из нас не давал покоя, мешал каждому заниматься неотложными заботами. Он ежеминутно вовлекал нас в свои кошачьи интересы.
Когда Грета стирала бельё, он как то раз запрыгнул в корыто с мокрым бельём и не торопился выскакивать оттуда, пока мыльная рука женщины не отшвырнула его прочь. Вот и пойми утверждение некоторых знатоков, что кошки не любят купаться!
- Это, прямо какой-то одноглазый бандит! – с раздражением восклицала жена, перекручивая бельё в руках, отжимая воду.
После этого случая Грета неизменно называла Барсика одноглазым бандитом. Спрашивается, почему одноглазым? Потому, что его левый глаз пересекала наискосок широкая полоса чёрной шерсти, и глаз оставался менее приметным по сравнению с другим глазом, находясь как бы в тени на фоне белой шерсти котёнка.
Когда Ваня подкачивал воздух в камеру велосипедного колеса, Барсик хватал и тянул к себе шланг от насоса, грозя его прокусить.
Когда я сидел за компьютером, Барсик проникал в мою комнату, вспрыгивал на стол, и, подражая движением моих пальцев над клавиатурой, сам тыкал лапкой в податливые кубики клавишей. Отгонишь его – снова лезет. Закроешь от него дверь, он скребётся в неё.
Наконец, когда он в очередной раз вскарабкался на компьютерный столик, я слегка щёлкнул его по лбу между ушами. Барсик не испугался, не спрыгнул со стола, только лапой начал глубокомысленно разглаживать место щелчка. И опять потянулся к клавишам. Я сложил указательный и большой палец колечком, намереваясь опять потревожить кошачий лоб щелчком.
Барсик запомнил этот жест руки – включился приобретенный условный рефлекс.
И проказник, мяукнув, спрыгнул прочь, чтобы найти другое занимательное движущее явление.
Барсик мешал моему соседу по даче колоть берёзовые чурбаки. Взмах и звук ударов топора действовал на него завораживающе. Он пытался упрямо сунуть голову под блестящее лезвие.
-Уберите вы его!- со смехом, а скорее, с обидой жаловался отставной офицер.
Когда Барсику удавалось проникнуть под дверцей калитки на дорогу, он бросался к движущейся машине, причем особенно увлекали его крутящиеся колёса. Водители пытались объехать его, прижимали машину к кювету.
Котёнок был непреклонен в своей шалости. Наконец, рассерженные водители хватали шерстистый комок и выбрасывали через забор на наш или на соседний участок.
Я понял, что у нашего приёмыша полностью отсутствовал присущий всему живому инстинкт самосохранения, говоря по-научному, врожденный рефлекс.
Когда я пробовал сделать угрожающий жест рукой перед мордочкой котёнка, тот не соизволил даже моргнуть глазами, как это сделало бы любое другое животное.
Только тогда, когда я легонько провёл ладонью по верху его носа, котёнок соизволил сомкнуть глаза.
Так раз за разом Барсик осваивал науку жизни, то есть приобретал условные рефлексы, необходимые для его существования.
В этом смысле он был прилежный ученик.
Как-то раз он встретил на дороге кошку, идущую по своим делам. Он увязался за ней. Конечно, он не знал, что это была Варька, его мать. Та тоже успела позабыть его или делала вид, что не знает. На всякий случай она оттолкнула его лапой, а в отместку за его дальнешие поползновения укусила его за ухо.
Пробегала по улице Данка. Увидев Барсика, она приостанавливала шаг, понимающе взлаивала, но когда замечала меня, то продолжала, опустив голову,бежать дальше.
Я понял, что котёнок, прежде всего, реагировал на движущийся объект, неважно был ли это человек, животное, катящийся автомобиль или велосипед.
А где же у Барсика, другие безусловные рефлексы, присущие всем животным с рождения. Хотя бы рефлекс на еду и питьё. Казалось, Барсик мог днями обходиться без еды и питья. Но зато, когда перед ним ставили миску с едой, он, крутясь особенным образом вокруг миски, не мог оторваться от неё, наверстывая упущенное.
Грета, видя чрезмерно раздутый живот котёнка, длинными пальцами вкруговую обхватывала его тело и бесцеремонно отбрасывала от миски.
В следующий раз стоило Грете показать Барсику ладонь с отставленным в сторону большим пальцем, как он стремился бежать прочь даже от предлагаемой еды.
Вспоминается такой эпизод. Я строгал доску, положив её на маленький столик. Барсик не при минул воспользоваться движущимся рубанком. Сначала его интересовали белые причудливо изогнутые стружки, он отталкивал их лапами. Потом ему надоела возня со стружками, он подполз на нависающую над столом половинку доски, покрутился на ней, виляя хвостом, но вдруг сорвался с неё, едва успев зацепиться когтями передних лап за край доски.
Я не мог без любопытства наблюдать за происходящим. Барсик пытался вскарабкаться на доску, но тяжесть свисающего с доски тела не давала ему этой возможности. Прыгать вниз с менее чем с метровой высоты он почему-то не осмеливался, хотя я много раз видел, как он храбро спрыгивал с гораздо большей высоты с ветки яблони или даже с крыши сарая.
Надо было видеть его плутовские глаза, на этот раз обращенные к мне с мольбой о помощи. Я решил выдержать характер.
Барсик намертво вдавил коготки в край доски. Пытался подтянуться – нет сил, срываться вниз боялся или не хотел. Шевелил поочередно лапами, но не решался хотя бы на секунду оторвать их от края доски. Смотрел мне в глаза – помоги
Нет, брат, сам выкарабкивайся…
Барсик царапал коготками по поверхности доски, шевелил поочередно лапами, и наконец, сорвался. Обиженный на доску, а может быть, на меня, он, фыркнув, как ни в чем не бывало, побежал на дорогу - гоняться за велосипедами мальчишек.
В один из вечеров, когда уже смеркалось, в моей комнате уж который раз за день появился Барсик. На этот раз во рту он держал нечто, похожее размером на маленького мышонка.
- Молодец, Барсик. Сам начинай зарабатывать себе на корм!
Котёнок выпустил содержимое изо рта, и я с удивлением увидел, что это был не мышонок, а медведка – одно из крупных насекомых-вредителей, обитающих на наших огородах.
Медведка быстро поползла к тёмному месту, намереваясь спрятаться под шкафом и далее, в щель под плинтусом.
Я молниеносно вскочил и не раздумывая наступил на неё. Под тапкой послышался лёгкий хруст, и на полу расплылось желто-коричневое месиво. Взяв веник, всё это я убрал в совок и кинул на колосник в печке: при следующей топке всё сгорит.
Пока я держал совок, Барсик тем временем не оставлял свои проказы, упрямо лез под распущенные метёлки веника.
Ох, уж это медведка! Сколько хлопот это одиозное насекомое доставляло нам! Когда копал огород под картошку, она частенько оказывалась на лопате. Чуть зазеваешься - это чудовище длиною со спичечную коробку, извиваясь, показывая на момент то темно-коричневую грудку, одетую, в хитиновый панцирь, то мягкое сероватое брюхо, тут же, зарывалось в землю.
Если успевал, я разрубал медведку напополам лопатой. Но обе половинки долго продолжали шевелиться, а передняя часть, работая массивными передними ногами, похожими на клешни краба, всё ещё пыталась скрыться в земле.
Помню, не успеешь нарадоваться зеленым всходам посева огурцов, как через несколько дней они без видимой причины желтеют и увядают.
Осенью, когда выкапываешь картошку, то и дело попадаются надкусанные или продырявленные почти наполовину клубни.
Всё это - последствие работы мощного грызущего рта насекомого. Медведка не чурается есть помимо нежных корешков растений ещё и дождевых червей и даже управляется с крупными майскими жуками.
Самое зловредное в медведке – это то, что она не только может жить в земле, прорывая норы, не только быстро бегать по поверхности почвы, но и плавать в глубоких лужах и даже летать низко над землёй.
Рекомендуемые наукой средства борьбы с медведкой гранулы или порошок медветокса или других препаратов действуют слабо – поди-ка отрави её под землёй, когда вокруг столько свежей аппетитной еды для неё.
Крупные птицы: грачи, вороны,скворцы, дрозды и галки при случае могут поедать медведку, но она выходит из своих норок и траншей, когда стемнеет или по ночам.а днём медведка прячется в земле.
Именно тогда можно услышать их характерное призывное стрекотание.
Крупные птицы: грачи, вороны,сороки и галки при случае могли бы поедать медведку, только не летают они в темноте, а днём медведка прячется в земле.
Вот привлечь бы для борьбы с ней сов или филинов, но эти крупные глазастые птицы в наших лесах от соседства дачников перестали водиться.
Барсик, обладая, как все кошки острым ночным зрением и слухом не преминул воспользоваться этими своими природными задатками и наклонив голову и навострив одно ухо прислушивался к подземному стрекотанию насекомых.
А что, если научить котёнка охотится за медведками вечерами или даже ночью, когда они становятся на виду кошачьему глазу. Пусть он приобретёт условный рефлекс на их поимку.
Пока я рассуждал таким образом о добыче Барсика, я заметил, что котенок как-то особенно двигает язычком в полости рта - беспрестанно облизывает дёсны и нёбо.
Я раскрыл ему рот, чтобы посмотреть, в чём причина. В самом деле, на бледных естественного цвета дёснах и нёбе четко обозначались кровоточащие царапины. Вот что значит брать стрекочущую медведку в рот.
О ранках в ротовой полости Барсика я не беспокоился. В его слюне, как у всех живущих, содержится лизоцим – естественное бактерицидное средство, и повреждения слизистой оболочки заживут, спустя несколько дней.
Прошёл месяц- другой. Барсик подрос, движения его стали полностью осознанными. Он уже не стремился бестолково влезать в наши дела. Но зато у него появилась привычка сопровождать кого-либо из нас при прогулках.
Что касается внука Вани, то он заметно охладел к котёнку. У него были более важные дела – устраивать соревнования по гонках на велосипедах, а ещё играть с ребятами в футбол на лужайке близ ограды садоводческого товарищества.
Как-то раз я пошел на станцию, чтобы сесть на ближайшую электричку до нашего города. Барсик увязался за мной. Бежит, поворачивая голову во все стороны, с любопытством оглядывая окрестности и выжидая - нет ли других объектов, чтобы завести с ними знакомство для очередной шалости.
Издали казалось, что котёнок с его черной шерстяной отметиной, проходящей наискосок вокруг глаза и дальше к спине, выглядел как пират из "Острова сокровищ" Стивенсона с его повязкой,закрывающей наискосок глаз.
Я как мог старался прогнать его от себя: грозил руками, бросал в котёнка мелкие камушки, что набирал на дороге. Бесполезно. Так прошли половину пути. Барсик и не думал возвращаться. Не оставлять же его посреди поля – он может потерять дорогу домой, да мало ли что может случится с ним при его безалаберности!
Пришлось положить его в сумку, чтобы довезти до городской квартиры.
На платформе, ожидая электричку, я пустил Барсика немного прогуляться. Но вот опять беспокойство с ним. Он подбежал к краю платформы, смотрит на блестящие сверху рельсы и вот-вот спрыгнет на них.
Я подхватил шельмеца – пусть покопошится пока в тесноте сумки.
Барсик деловито обошёл все комнаты, в квартире, поел всё, что я достал из холодильника. Весь день, пока я был дома, он вёл себя спокойно, как бы объявляя авансом своё благоразумное поведение в случае, если мы его примем в качестве члена семьи. По своей природной склонности к чистоте он как воспитанный джентльмен не оставил следов своего пребывания в квартире.
После возвращения к привычной жизни на даче он несколько раз увязывался за нами и на прогулках, в лесу и тогда, когда кто-нибудь из нас уезжал в город.
Но скоро судьба разлучила нас с забавным одноглазым бандитом, без которого, казалось, мы уже не мыслили жить.
Грета собралась за покупками в соседнюю деревню. Как обычно за ней увязался Барсик. Но вернулась она на дачу уже без него.
Первое, что мне пришло мне в голову было то, что жена решила заблаговременно избавиться от злополучного забияки. Но по её распустившимся на мгновение губам и поникшему голосу я понял, что произошло непоправимое, и не по её воле.
Нет, слава богу, не загрызли нашего бегуна бродячие собаки, не попал он по своему ещё неосознанному бесстрашию под колёса автомобиля.
А случилось самое обыкновенное, что можно было ожидать при его безалаберности, а возможно, и появившейся хитрости.
Котёнок с полпути торопливо вразвалку бежал за Гретой. При свете заходящего солнца чётко блестел его правый глаз и мелькающие на фоне черной дороги его белые ноги. Грета, рассказывала, что пытаясь отогнать котёнка от себя, она махала на него пустой сумкой, топала сапожками – все было напрасно. Наконец, она показала Барсику, обычно безотказный хватательный жест - отставленный от полусогнутой ладони большой палец. Но котёнок только чуть приостановил бег: мол, меня больше на мякине не проведешь!
Проходя деревней, она заметила, как у одного из домов на куче песка резвились аж четверо красивых трёхцветных котят почти такого же возраста, как и Барсик.
А тот не колеблясь, оставил свою попутчицу и как некий пиратс тёмной повязкой на глазу вспрыгнул на песок и наделал переполох в кошачьем семействе – раскидал котят во все стороны. Те пустились наутёк к дому, пролезли под калиткой. Одноглазый бандит ринулся за ними вдогонку и потерялся среди них.
Грета подождала, как она говорила, с полчаса - Барсик не появлялся.
Возвращаясь с покупками и проходя мимо того дома она уже не встретила на песке тех котят и, конечно, Барсика.
Можно было верить и не верить рассказу Греты. В любом случае мы не могли взять на зиму котёнка в свою квартиру, так что такая развязка с котёнком не очень-то огорчила меня, не говоря уже о внуке Ване, почти не интересующимся кошачьим найдёнышем.
Временами я вспоминал проказы Барсика: его пиратскую мордашку с мнимой «повязкой» на глазу, его барахтанье в корыте с мокрым бельём, поцарапанную коготками медведки слизистую оболочку рта.
Но прочь воспоминания. Никакие эмоции не должны поколебать мой бесстрастный взгляд в отношениях с животными. Нет пациента – нет беспокойства, нет проблемы. Как писал и говорил Лев Толстой: «Делай то, что должен, и пусть будет то, что будет».