Констатация

               
    - И как суёмили Ховарда Хьюза смычком Савченки Надежды, то и вылез живорыбицей Башмет из дома Пашкова, поправил беретку оасовца и передёрнул впоперечь затвор ФАЛа, вешая карабинец малый на плечо, оправился подворотничково в Устав и всё бы ничего, но глянул он под ногу, нет ли камешка или Моники какой Белуччи на камешке, и увидел ...
    - Змея ? Мину ? Бабу голую ?!
    Два великих писателя земли русской, симбиотически соединённые пупырями в сиамство, что ныне Тайланд, сидели в яме и неспешно вели добрую беседу под солёную пермяками корюшку и скисшее пыво Лизки Готфрик, возложив свои мощные ноги, обожжённые Вендиго под Монреалем, на сутуло спящих в углу хоббитов. Сэм возвернулся в первобытность штрафником Фриче, не увидевшим результат в пятилетнем сидении толстяка на планере, он уже дыру проёрзал пухлым задом по фюзеляжу, обнажая ребристые элероны и продолговатые лонжероны, но так ничего и не придумал для восславления в веках имени грузинского, ибо был Сэм тайно настоящим грузином, он и хурму с героином таил в глубине кармана, зажёвывая лавровым листом запахи леса, но традиционность и инерция британской рутины так и оставили его потомству как вымышленного обитателя ненастоящего Хоббитона, окончательно разрушенного туристическим визитом Каролин Возняцки из любопытства к культуре.
    - Да, - отпил из стакана Бабченко, подтверждая эмоциональность товарища, постепенно снимая штаны. - И змея, и мину, и бабу голую.
    Прошло два часа. Прилепин устало лежал на трамбоватом усохшей до масенького кусочка говна теннисисткой полу ямы, медленно и как -  то вязко размышляя о насущной дилемме отрешения налимов от пастбищ высокогорья, в эту мысль то и дело властно вторгался бородёнкой пассионарный соратник, требуя какую - то долю смысла, лезли смутные туманные рожи, усы, когти, растущие подземно ногти, пока всё не закончилось диким криком  " душно мне, душно " без аффектации и восклицаний.
    - Гля - ка, - немного изумляясь шепнул Бабченко, водружая так и не надетые штаны на голову, - Шендерович. Нашёлся, лихой и отважный.
    Из глинистой стены вылез заовражный гном, видимо, тот самый Шендерович, небольшой и щетинистый ёжиками нижней частицы лица. Бросил заступ в тело земли, вгрызаясь вовнутрь грунта, встал рядом и тихонько зарычал.
    - Ррррыыыыы.
    - Ты не говори так - то, - попросил Прилепин, только что поняв, что бунташный век и был веком Никона, а не вослед и не потом, - сам не понимаешь, чего говоришь - то.
    - Блаженны нищие духом, ибо удушат змея объятиями баб голых, - возгласил впротяг гном, пугая писателей пророческим даром, так и пырскавшим из глаз. - Блаженны говностраны, где нет достойных событиёв и все вынуждены дрочить на всякую х...ту, типа, - задумался Шендерович, подбирая пример, - сучары Шараповой, блевотной твари и да проклята будет, аминь.
    - Иншалла, - унисонно вскрикнул обращённый исламом в пацифизм Бабченко, упрямо вылавливая терзавшую его затылочную кость вшу. Прилепин промолчал ; его отношения с Богом были укрыты во избежание, ибо в любой момент можно было присесть на двушечку, что так, что эдак, революционным же большевикам не пристало в подобие умаляться анахроничным анахоретам из анархистов, как известно даже радио  " Свобода ", каторжанских по самое Львовское распоряжение Керенского.
   - И в том мина, - заорал, багровея натугой гном, влезая снова обратно в лаз, - в том залог отравления чепухой и глупостью, в том суета уродов, ищущих в сказках умышленные перевёртыши Кэрролла, воспринимаемые говноедами как ошибка или пунктуация.
   Гном ввинчивался в узкий, как манда Ариэльки, лаз, продолжая ругаться и злоумышлять, писатели засохли, возможно, тоже обратившись катышками или назёмом, не суть, хоббиты аннигилировались периодичностью, но заступ, моя милая тоненькая нежно любимая вумат принявшая как надо как раньше как всегда для дома для семьи подачу королевы Датской марки к чёрту запятые и да будет любовь, так и стоит до сих до пор посреди опустевшей ямы, в которую я больше никого не брошу, потому что смысла нет туда бросать глупцов и не читающих книжки гадов, нехай дрочат уровнями, а мы внедрим космотехнологии енотов и Маска в наш с тобой парадигм взаимопонимания и ясного осознания простейшей мыслицы, высказываемой мною прямо сейчас. Цитирую себя.  " Не нравится фюрер ? Давайте сменим ". И в продолжение можно хоть дискуссию, хоть писание святого Адольфа, хоть труды Дарвина, по хер, но любая страна такова, какой её делает народонаселение, а население заслуживает именно ту власть, какая и есть, иначе происходит движение в манду революции сто миллионов тыщ.