Мурлыка
Где и когда это произошло, теперь никто не скажет - годиков прошло с той поры немало. Но то, что деревушка та находилось на очень красивом берегу реки – точно. Крестьяне так и говорили: благодатное место и умирать не надо. Земли хватало всем, рыбы в реке - тоже. Лес рядом. Но до ближайшего села было далековато, а до города… Многие там даже не бывали ни разу.
Конечно, трудились с раннего утра и до позднего вечера. Машин и тракторов не было, единственный транспорт - лошадь. Об электричестве даже не слышали. Многого не было, без чего сейчас жизнь не представляем. А люди были счастливы не менее нашего.
Девочке тогда шёл восьмой год, но она считала себя большой – младшему братику только четыре исполнилось. Ее родители жили в любви и согласии, хозяйство имели крепкое. Но случилась беда: два года назад умер ее папа. Приехали они сюда издалёка, в поисках лучшей жизни, поэтому здесь родных не было. Расставаться с нажитым тяжелым трудом не хотелось, да и полюбила эти края. Могила любимого человека в то время - тоже значимая причина.
Без главы семейства с крестьянским хозяйством управляться трудно. Пришлось продать землю, лошадь. Правда, по хорошей цене. Вдову не обители, не попользовались моментом. В те времена старались жить по божьим законам, но не меньше наказания небесных сил опасались осуждение общины.
У них остался огород, корова и мелкая живность: утки, гуси, куры. Даже небольшое хозяйство отнимало у мамы много времени и сил - по ягоды, грибы девочка ходила с подружками или одна.
Как-то она отпросилась сходить в ближайший лес. Погода стояла хорошая. Здесь возьмет подберезовик, там - подосиновик, но по грибочку корзину быстро не наберёшь. С неполной возвращаться не хотелось. Казалось: вот-вот найдётся грибное место, если ни на этой полянке, то на другой - обязательно.
Не заметила, как ушла далеко от знакомых мест. Когда поняла, тут же повернула обратно. Шла, шла, вроде, той же тропинкой, а знакомых мест всё нет.
Засомневалась: правильно ли идёт? Вернулась. Ходила, ходила, поняла: заблудилась. Никогда такого не случалось. В лес не заходила - все по опушкам. Что делать – не знает. Кликать бесполезно - одна пошла. Тут и темнеть начало. Хоть маленькая, но сообразила, что в такое время можно еще сильнее заплутать. Решила переждать - утро вечера мудренее. Села под дерево, пригорюнилась – не приходилось одной ночевать в лесу. Про маму вспомнила тяжело вздохнула – знала, как она волнуется. Девочка старалась не огорчать ее, всегда слушалась, а вот сегодня получилось нехорошо.
Темнота сгустилась, то вой волков послышится, то хохот кикимор. Горемыка в слёзы. Плакала, плакала… Полнолицая луна поднялась из-за верхушек деревьев, стало светло и не так страшно. Девочка прибодрилась, обхватила колени руками и - уснула.
Она проснулась от того, что кто-то рядом мурлыкал. Глаза открыла - у ног упитанный чёрный-пречёрный кот ластится. Большой, ее Мурка раза в два меньше, но совсем не страшный.
Солнце выше деревьев красуется. Светло, тепло. Птички поют, бабочки разноцветные летают, шмели, пчёлки жужжат.
Девочка удивилась: «Киса, ты здесь как очутилась?
Кот сел, поправил лапой усы, посмотрел на нее и как бы сказал: «Ну, наконец-то, проснулась».
Голоса она не слышала и посчитала – показалось.
Вспомнив, что заблудилась, грустно спросила: «Киса, ты тоже потерялась?»
- Я не киса, я – Мурлыка. И я не потерялся, я здесь живу.
- Ой, понимаю, а голоса не слышу! - снова удивилась девочка.
- Всё правильно, мне не надо говорить. Я могу мысли понимать и передавать.
- А я так не умею.
- Ну, ты еще ничего не умеешь.
- Неправда! Я все могу! Маме всегда помогаю!
- О-го-го! Всё умеет, всё знает, а заплутала… Запомни: так говорят только очень глупые. Когда многое узнаешь, многому научишься, тогда и поймёшь: как мало знаешь и умеешь.
- Конечно, мама умеет больше, но я подрасту.
- Кто бы сомневался, подрастешь. Только умнеть надо уже сейчас. Всё просто: смотри, думай, запоминай.
- А ты только летом в лесу живешь? - поинтересовалась девочка, надеясь, что кот наведывается в деревню.
- Почему же только летом и зимой тоже.
- А кто тебя кормит? – опечалилась девочка.
- Сам кормлюсь.
- Ты значит дикий?
- Мхе, дикий! Скажешь… Может кто-то и дикий, а я – лесной кот.
- Тебе не страшно в лесу одному!?
- Кого боятся?
- Волков, медведей. Леших, кикимор всяких.
- У меня на то и голова, а не чурбан, чтобы с медведями с силой не мерится. Они тоже вряд ли захотят связываться – знают, с кем дело имеют. А всякая нечистая братия - это выдумки.
- И даже леших совсем-совсем нет?
- Совсем нет, ни одного.
- А я так боялась.
- Ага, слышал. Ревела, всё зверьё разбежалось - испугалось: затопишь лес слезами.
- Плакала – ночью в лесу страшно-то как! Мурлыка, а ты дорогу в деревню знаешь?
- Знаю.
- Родненький, мне ее покажешь? - обрадовалась девочка.
- Даже провожу. Думаешь, я битый час с тобой тары-бары развожу от нечего делать. Вот жду, когда домой соберешься.
Девочка встала. И сразу почувствовала голод – со вчерашнего утра во рту маковой росинки не было.
- Есть-то как хочется!
Кот в задумчивости почесал лапой за ухом:
- Хлеба у меня нет, мышей ты не ешь…
- Не ем, – вздохнув, потвердела девочка.
- Что же с тобой делать… А, знаю! Жди, скоро вернусь.
Кот исчез за ельником. Вскоре вернулся с кульком из большого листа лопуха.
- Вот держи… У белки взял. Орехи, чищенные.
Девочка взяла горсть орехов и хотела положить в рот, но остановилась.
- У белочки? А как она? Что она будет есть?
- Не убудет. Назаготовила, как будто три жизни собралась прожить.
- Это неправильно! Это нехорошо!
У девочки задрожали губы.
Мурлыка понял: сейчас разревётся.
- Стоп! Не плакать! Хватит слёз. Ты взамен подаришь ей грибы. Хотя это не грибы… Но хвостатой сойдет. Да… давненько не бегал я на задних.
Кот схватил корзину и исчез в лесу. Вернулся быстро и деловито объявил:
- Всё улажено, можешь есть.
Девочка мигом съела орехи и захотела пить.
Но сказать не успела: кот опередил:
- По дороге покажу родничок. Хороший родничок! Ну, очень хороший!
Действительно, скоро они вышли к ручью.
Из-под корней большого дерева бил могучий ключ. Вода стекала в покрытую изумрудной травкой ложбинку. Из неё ручеёк, серебристой змеёй огибая кочки, журча и сверкая, скрывался в овражке, густо заросшем кустарником. На левом, низком берегу, подступая к воде, красовались крупные тёмно-синие колокольчики, на противоположном, чуть поодаль - белоснежная ромашковая поляна.
Красиво-то как! - воскликнула девочка и от восторга захлопала в ладошки.
Хотела нарвать букет, но Мурлыка остановил:
- Ты их зазря не рви. Пущай растут. Не дело любоваться сорванными цветами. Это, как смотреть на умирающего человека. Ничего хорошего! Истинная красота – в живых! Приятно поглядеть, как они радуются солнцу, дождю, а вечером – как засыпают.
Девочка вздохнула - вспомнила, как тяжело уходил в мир иной ее папа.
- Я не знала, что цветы тоже умирают. Никогда-никогда не буду их рвать!
Она долго не могла напиться - вода была очень вкусной.
Кот терпеливо ждал, а когда она утолила жажду, сказал:
- Теперь посмотри на ручеек маленечко повнимательнее. Видишь желтенькое блестит?
- Вижу. Какой красивый камушек! А взять можно?
- Бери. А чуть подальше еще два, их тоже возьми.
Девочка достала из воды «камушки» и удивилась:
– Какие тяжелые!
- Это самородки. Золото. Оно не для потехи - больших денег стоит! Не потеряй.
Девочка аккуратно завернула ценную находку в платочек, подарок мамы в день рождения, и положила в карман платьишка.
Кот одобрительно наблюдал за ее действиями.
- И это правильно. Подальше положишь, поближе возьмешь.
Пусть твоя матушка отнесёт самородки купцу Афанасию. Он-то знает толк в золоте. Конечно, себя без дохода не оставит, но вас не обидит. Только запомни! Хорошо запомни! Никогда, никому не рассказывай, где нашла самородки! Иначе - беда! Всё ископают, испоганят! Будут спрашивать, говори: шла и на пенечке нашла, а где – не помню. И про меня не рассказывай. Впрочем, … все равно не поверят. Теперь пошли, покажу еще одно заветное место – не дело из леса с пустой корзинкой возвращаться.
И показал! Полянку в березовом леске! А там грибов! Видимо-невидимо! Все «белые», красавцы! Мигом девочка нарезала корзину с верхом.
А грибов на поляне не убавилось. Даже уходить не хотелось.
Только Мурлыка остудил ее азарт:
- Ты не жадничай, не унесёшь. Запоминай дорогу. Потом будешь наведываться. Насобираешь, продай тому же Афанасию. Он рад будет их купить - знает, где на них большой спрос. Грибы хорошо вас будут кормить.
Грибная полянка оказалась не так далеко от деревни. Девочка это с радостью отметила, когда они вышли на знакомую тропинку.
Кот понял: теперь не заблудится.
- Вижу, дорогу найдёшь. Мне не дело на глаза людям попадаться. Прощавай, горе луковое!
Кот махнул лапой - и был таков. Только, когда он исчез, девочка вспомнила, что забыла поблагодарить и крикнула в след, что было сил:
Спасибо, Мурлыка!
В ответ - как эхо:
- Будь счастлива! Не забывай, что говорил!
Надо ли говорить, как рада была мама возвращению дочери.
Тайну красивого ручья девочка даже маме не раскрыла, только по большому-большому секрету рассказала, что встретила Мурлыку, он-то и вывел ее из леса.
Мама не поверила, но смеяться над ее выдумкой не стала: мурлыка так мурлыка, главное – родная кровинушка вернулась.
Как советовал Мурлыка, так девочка с мамой и поступили.
Купец, увидев самородки, не смог скрыть восхищения. За большие деньги купил. Хотя видел: дай и половину, вдовушка все равно была бы рада.
Торговые люди тогда дорожили своим добрым именем - дурная молва была для них подобно смерти.
Когда через день Афанасию привезли две больших корзины отборных «белых», он радовался как дитё малое - не видывал за свою жизнь такого чуда. Ходил, рассматривал и всё ахал. «Товар» оценил, не поскупился. Уговор заключил: продавать грибы только ему. Ну, а девочка всю жизнь помнила о наказах Мурлыки.