Я, ОН, ОНА И ДРУГИЕ.
Иронический детектив.
Глава пятнадцатая. И КАК МОЖНО БЫТЬ ТАКОЙ ДУРОЙ?..
…По-моему, я потеряла сознание. Не могу этого утверждать на все сто процентов, но когда я увидела свет сквозь мокрые от слез ресницы, это был свет из окна в моей спальне на третьем этаже осиновского коттеджа. Рядом с кроватью, на которой я лежала, сидела заплаканная Манечка в свадебном наряде.
-- Что это было? -- прошептала я, пытаясь приподняться.
-- Ты в порядке? Боже, как же ты всех напугала! Видимо, ты действительно сильно ударилась, падая с лестницы. Как ты, Аленька, скажи, если можешь. Я всех выгнала на улицу, так что не стесняйся, если что нужно только попроси.
-- Пить, -- снова прошептала я и прислонилась спиной к стене.
Маня оглянулась, схватила бутылку с родниковой карамазовской водой и поднесла мне.
-- Сможешь прямо из горла?
-- Легко, -- я жадно начала пить.
-- Алька, ну что с тобой случилось, милая моя? Ты можешь хоть что-нибудь объяснить? Я же вижу, что что-то происходит, что ты сама себе не рада. Что случилось, мы же подруги, в конце концов. Ты можешь объяснить? Что тебя так смутило за столом? Кто тебя обидел? Только не молчи, тебе же легче станет…
-- Я просто не понимаю…
-- Что не понимаешь?
-- Как что? Ты еще спрашиваешь? -- голос мой хоть и был еще слабым, постепенно крепчал. – Ты спрашиваешь? А вот как ты мне можешь объяснить весь этот спектакль?…
-- Не поняла, -- теперь остолбенела Маня. – Какой спектакль?
-- Да с этими поцелуями. Почему ты целовалась с Толиком, а не с мужем? Что это – осиновские приколы? Новое модное течение? Может, у вас принято на свадьбах целоваться с друзьями мужей?
-- Какими друзьями? Ты что, обалдела? Ты действительно ударилась головой на лестнице, я все-таки сейчас вызову скорую.
-- Не нужна мне никакая скорая. Мне нужна ясность.
-- Алька, ты что? Я целовалась с мужем. О чем ты говоришь?
-- Как с мужем? А кто тогда Роман?
-- Как кто, как будто не знаешь… Друг Толика, священник, я же тебе все рассказала.
-- Когда рассказала? Что-то я этого не помню.
-- Когда, когда… Ну, когда мы с тобой ругались немного в гостиной, а на тебе еще маска была из водорослей…
-- И что? -- спросила я, копируя краткость изложения мыслей дикого Маугли.
-- А они вошли неожиданно, тогда еще гроза была. Я точно помню, что подошла к ним и все тебе о них рассказала. Что это вот мой муж, Анатолий, руководит фирмой, которая вела строительство нашего поселка. А это его самый лучший друг Роман, священнослужитель. Ты что, забыла?
-- Не забыла… Я просто ничего не слышала, у меня тогда в голове граната разорвалась…
-- Какая граната, Аля? Я точно сейчас вызову скорую.
-- Подожди, -- в моей голове готова была разорваться уже не граната, а целая водородная бомба. – Так Роман не твой муж?
-- С ума сошла! Я же тебе говорю, что он наш очень близкий друг. Мой муж – Толик, неужели еще не понятно…
-- О Боже! -- в ужасе я закрыла лицо руками. – Я полная идиотка! Я же все время думала, что это Толик -- священник и ваш друг, а Де Ниро, то есть Роман твой муж. Что я наделала!
-- Ты действительно идиотка, извини, конечно. Неужели спросить нельзя было, если чего-то недослышала или недопоняла?
-- Тогда я все равно ничего не понимаю, -- я плеснула воды из бутылки на ладонь и освежила ею лицо. Оно просто пылало огнем. – Нет, я не понимаю… Я думала, ты скрываешь от меня Романа, потому что он твой муж и… немного заинтересовался мной при первой встрече… Ну мне так почему-то показалось. И ты ревнуешь… И поэтому он не приходит…
-- Точно головой ударилась! Это ж надо такое нафантазировать… А я то думаю, что с Алей происходит? А ты, оказывается, все на свете перепутала. Просто как в комедии Шекспира, дурдом. Хорошо, я расскажу тебе все с самого начала… Ты знаешь, когда я впервые Ромку увидела, в первую же минуту подумала о тебе. Да что там в минуту… В первую же секундочку… Вот думаю, Альке моей замечательная пара. Я же твои вкусы знаю с юности. Я тогда быстренько твоей маме позвонила, чтобы узнать, что там у тебя в личной жизни, может, ты уже замужем или встречаешься с кем-то серьезно… Мама говорит, что у тебя личный застой, ты вся в работе, выслеживаешь чужих мужей у ресторанов… Все, думаю, заигралась моя подружка в мисс Марпл, надо ее каким-то образом вытаскивать… -- Маня остановилась, чтобы глотнуть воды из бутылки. Лицо ее тоже стало красным, как и мое.
-- И что потом? -- я была в состоянии, предваряющим клиническую смерть.
-- Поговорила с Толиком, он тоже загорелся. Такой, говорит, мужик пропадает отличный. И порядочный, и умный, и веселый, а один, непорядок… В общем, мы решили тебя как-то в Осиновку вытащить, с ним познакомить. А как вытащить, если я тогда в однокомнатной съемной жила? Да с детьми. Целый год ждали. Ты даже не представляешь, что мне за год пришлось пережить. Как только на горизонте у Романа кто-нибудь нарисуется, я тут же к нему с Толиком и с детьми. Всех отваживала. Ему о тебе все уши прожужжала. Все Аля да Аля… Маме твоей каждую неделю звонила… Ты уж не сердись, что она тебе ничего не рассказывала, я ее об этом сама просила. Она ведь тоже переживает, а ты могла все неправильно понять…
-- Я и поняла все неправильно, -- прошептала я.
-- Ну да…
-- А потом?
-- Ну что потом? Потом мы в этот дом переехали, поженились. Вот и решили устроить встречу. А чтобы это как-то не походило на сводничество, я ж тебя знаю, к тебе без фиги в кармане не подходи -- всех распугаешь, решила своих пригласить… Вот они и приехали, это я тебе уже рассказывала. Хоть это ты помнишь?…
-- Ммм…
-- Ну вот. Они приехали, познакомились, и я их попросила помочь мне, можно сказать, немного подготовила.
-- К чему подготовила?
-- К тому, что подружка моя должна скоро приехать, умная, красивая, но одинокая. И замуж не собирается, а годы-то идут… Извини, конечно, что я тебе об этом лишний раз напоминаю, но ведь это правда. Попросила их как-нибудь ненавязчиво тебе на Романа указать. Не знаю уж, получилось у них или нет. Скорее всего, нет.
-- Да не скажи. Они постоянно мне что-то пытались сказать, но я не понимала, куда они клонят. И Алик твой, и Светланка… Да и не слушала я их совсем, своими мыслями дурными была занята…
-- Понятно…
-- А свести эту парочку ты придумала тоже для отвода глаз?
-- Алика со Светой? Да нет, что ты. Смотрю, люди несчастные, одинокие, сами не знают, чего хотят в жизни. Плывут по течению… Светка плачет все время, Алик на бутылки косится… Живут без интереса, по инерции. Вот я и попыталась их соединить и попросила для этого твоей помощи. И им общее дело поручила, и тебя озадачила. Хотела, глупая, убить сразу двух зайцев: и тебя замуж выдать, и их поженить. Но из этого у меня тоже ничего не вышло…
-- А вот в этом ты ошибаешься, подруга. Алик вчера сделал ей предложение.
-- Да ты что? -- Маня даже подскочила на месте. – Неужели сделал? Вот уж не ожидала. Хоть одна хорошая новость. Ведь в последнее время я на них вообще внимания не обращала, только за тобой наблюдала и голову ломала, что происходит…
-- Да, у них уже все хорошо… Так, а что потом было, продолжай.
-- Ну, что было? Ты приехала, а мой буквально на минуту к поезду опоздал. Когда приехал на станцию, уже ни поезда, ни тебя не было. Решил, что ты добралась на попутке. Он же не знал, что я не сообщила тебе адрес… Ну, приехал в Осиновку, мы все ждем, а тебя нет. Стали звонить в Москву. Мама твоя сказала, что ты уехала, встречайте. Мы все были в ужасе. Собрались в гостиной с гостями, устроили совещание. Что делать, где тебя искать? Я стала по всем знакомым звонить, может, кто-то кого-то видел. Вдруг Ромка приезжает. Увидел в наших окнах свет, понял, что мы не спим, и зашел. Пришел весь такой бледный, расстроенный, лица на нем нет. Мы: в чем дело? А он и рассказал, что такую женщину необычную недавно встретил, вот сразу бы женился, без раздумий. А она такой странной оказалась: из машины почти на ходу выскочила, обозвала по-всякому, баллончиком газовым грозила. Ромка говорит: может, я что не так сказал или сделал? Все никак не мог себе простить, что не смог совладать с нервами случайной знакомой. У нее явно какие-то проблемы, говорит, красивая, неглупая, но дерганая и излишне гордая. И как я мог, говорит, ее отпустить? Нет чтобы уговорить, прояснить ситуацию, успокоить… В общем, Аля, говорю же тебе: лица на нем просто не было… Говорил, что очень растерялся. Вообще-то, он не часто теряется. Значит, действительно та женщина его чем-то зацепила…
-- О, нет… -- я снова закрыла лицо ладонями. – Не могу больше слушать...
-- Нет уж, слушай, если сама захотела узнать правду. В общем, он говорит, а мы с моим насторожились. Что, спрашиваем, за женщина? Где познакомился? Когда? В чем она была одета?.. Он все и пояснил. Да это же моя Алька, говорю. Ты что, Ромка, не знал разве, что ко мне сегодня подруга должна приехать? Но тут, как я понимаю, путаница с именами произошла. И ты не Алей представилась, и меня не Марьяной назвала. Просто наваждение какое-то. Короче, мужики ноги в руки и по машинам. Почти всю ночь по дорогам колесили, тебя искали. И в Карамазове были, и в деревни заезжали, и на хутора, что недалеко от шоссе. Ты как сквозь землю провалилась.
-- Ммм… -- продолжала стонать я, раскачиваясь на кровати всем телом.
-- Не нашли, как ты сама знаешь. Впрочем, ты мне еще не рассказывала, где ночевала. Но захочешь, расскажешь, это твое дело. Не могу же я тебе в душу лезть.
-- И что дальше? -- спросила я. Рассказ Мани одновременно и удивлял, и ужасал, и приносил облегчение. Но что хуже всего -- он подтверждал самые страшные подозрения: я была беспросветной дурой!
-- А дальше вот что. Ты позвонила утром. Ромка был еще у нас. Толик поехал на работу, я к тебе. Хотела с Романом, но он заупрямился. Мне говорит так стыдно, не могу ей в глаза смотреть. Она, наверняка, меня презирает и правильно делает. В общем, как хотите, но в ваш дом я больше ни ногой, пока она здесь. Ну вот, теперь уж ты все знаешь… Ты приехала, а Ромка ушел в подполье. Чего я только не делала… Своему сказала: без Романа ко мне в дом тоже не приходи! Или вместе с Ромкой, или никак…
-- И ты могла пожертвовать семьей ради меня? -- воскликнула я.
-- А что тебя так удивляет? Мужчины приходят и уходят, а подруги остаются. Тем более, лучшие подруги и старые, ну не в смысле возраста, конечно…
-- И что Толик?
-- А Толик четыре дня боролся с Романом: уговаривал его, увещевал, а тот ни в какую. Не пойду и все, не могу ей в глаза смотреть… Неловко… И я ему по десять раз на день звонила. Ромочка, говорю, миленький, ну ты же мужчина, в конце концов. Неужели тебя может испугать какое-то глупое недоразумение? Ты же на такой службе, да тебе сам Бог поможет… Он мне: не говори глупостей, Бог тут не при чем. А я не приду… Ты знаешь, Аленька, я даже Севку просила, его уговорить.
-- А уж Севка-то тут каким боком? -- удивилась я.
-- Как каким боком? -- в свою очередь удивилась Манечка. – Только не говори, что ты и этого не слышала. Севка же его сын.
-- Чей сын?
-- Ну, не Толика же. Романа, естественно.
-- О, Боже, -- завопила я и упала лицом в подушку. – Этого не может быть! Когда ты мне об этом говорила?
-- Да все тогда же, во время грозы. Я когда про Ромку рассказывала тебе с болотной маской на лице, то все и сказала: и про самого Ромку, и про то, что с его сыном ты уже накануне познакомилась... А ты знаешь, Алька, -- Маня придвинулась ко мне поближе, -- когда я узнала, что ты в первый же вечер пребывания в наших местах умудрилась встретить и Ромку, и Севу, я подумала: это судьба! Ты представляешь, как неожиданно получилось: приехала ко мне, а встретила их. Уму непостижимо, правда? Чего только в жизни не случается… Жаль, конечно, что он тебе совсем не понравился… Хотя я уже сама не понимаю, понравился или нет. Ты же сама всех на свете перепутала. Понятно, что мой муж тебе понравиться не мог. Хоть у тебя работа и беспринципная, но ты у нас с принципами, это я помню… Ну вот, теперь ты знаешь все. Я понимаю, что ты очень хочешь уехать, но это, безусловно, моя вина. Я не могла даже подумать, что так все получится. Прости, если можешь…
-- Ууу… -- рыдала я, заливая слезами подушку. – Ууу…
-- Ну, перестань, успокойся, пожалуйста. Теперь, надеюсь, между нами не осталось никаких неясностей. Ты уедешь, не волнуйся. И не надо было придумывать падение с лестницы. Платье порвала такое красивое, жалко… И Ромку жалко. Он нормальный мужик, я так надеялась, что он тебе понравиться…
-- Да в том-то и дело, что понравился мне он, -- возопила я, отрываясь от подушки и ударяя кулаком по кровати. – Понравился, понимаешь? Но как же я теперь могу ему на глаза показаться? Если бы ты знала, что я наговорила ему… И этому Маугли тоже…
-- Какому Маугли?
-- Да сыну его, Севке. И обманывать учила, и грозила, и с чертями переборщила… Ууу… Я никогда, понимаешь, никогда больше не смогу выйти из этой комнаты! Я лучше умру здесь от стыда, но не выйду. Достань мне лучше пистолет какой-нибудь или ружье, я не могу больше жить. Манечка, до чего же мне плохо, если б ты знала. До чего же я дура последняя… Даже Светка по сравнению со мной просто нобелевский лауреат…
-- Да нашла с кем сравнивать! Светланка просто девушка из толпы, а ты у нас уникальная, неповторимая. Таких во всем мире раз-два и обчелся. Перестань, Аленька, прошу тебя. Я все устрою. Главное, что он тебе нравится, а остальное уж как-нибудь устаканится… О! -- вскрикнула Маня радостно. – А давай выпьем! У нас что-нибудь осталось?
Она подскочила и бросилась на балкон в поисках мартини, а я услышала звон разбивающегося стекла. Похоже, Манечка нечаянно наткнулась на бокалы, стоящие на полу.
-- Бокалов больше нет, -- все также радостно объяснила подруга, возвращаясь с балкона. – Но это к счастью. Ну, до чего же я за вас рада, ты не можешь даже себе представить! Будем пить прямо из бутылки, опыт у нас уже есть, правда? Давай, начинай первая. Только нужно тост придумать.
-- Да какой там тост, -- проговорила я, машинально принимая из рук Манечки бутылку с остатками вина. – Я тебе праздник испортила, гостей перепугала, всех обидела. Какой там тост…
Тем не менее, я опрокинула тяжелую бутылку и сделала несколько глотков.
-- Вот молодец, -- похвалила подруга. – Сейчас станет легче. А хочешь, я водки принесу? Напьемся, мужиков повыгоняем. Пусть едут продолжать мальчишник к Роману.
-- Мань, так что, получается, они все это время жили совсем рядом, в Севкином доме?
-- Да конечно, а где же еще? Только дом, если уж говорить точно, не Севкин, а Романа. Кстати, это мы с Толиком уговорили Ромку здесь строительство начать, чтоб из виду не упускать… Они просто эти дни старались не попадаться нам на глаза. Мой только на вид грозный, а на самом деле он очень добрый. Очень… Но я-то, правда, иногда к ним ездила по утрам, еду отвозила, уговаривала. Ругалась даже. Ты знаешь, как я могу ругаться? Мало никому не кажется. Что же нам сейчас делать, давай думать…
-- А что там думать? Отправляй мужчин на мальчишник, а меня отвези к поезду, если не хочешь иметь труп в доме.
-- А как же я тебя повезу? Я же выпила? И у меня тоже свои принципы есть: даже после пяти граммов за руль ни-ни. А я выпила гораздо больше. Вот и сейчас добавлю, -- она выхватила бутылку из моих рук и принялась пить намеренно большими глотками. – Все! Теперь уж точно ехать нельзя, -- сказала она, отрываясь от почти опустевшей бутылки. -- Поняла, дорогая мисс Марпл?
-- Недоделанная мисс Марпл, -- поправила я. – Но ты тоже виновата. Почему ты никогда не называла мужа по имени? Все мой, да мой. А кто твой то? Попробуй тут разобраться… У кого угодно крыша съедет.
-- Да? -- удивилась Маня. – Как-то не обращала на это внимания. Когда на севере жила, там все женщины мужей называют только так: мой или мой мужик. К слову «мужик» я как-то не приросла, а вот «мой» осталось. Теперь буду следить за собой.
-- Теперь уже не надо. Поздно.
-- Никогда и ничего не поздно. Главное, что мы с тобой все знаем.
-- Что знаем?
-- О, Боже! Ну то, что вы друг другу нравитесь и боитесь друг друга. Но это уже вторично. Все на свете можно исправить. Я уверена. Ты знаешь, какой у меня богатый опыт по части мужей? Ого-го какой! Давай мы тебя сейчас умоем, подкрасим, оденем и смело в бой пойдем. Согласна?
-- Нет, нет, я же сказала. Только через мой труп. Я не выйду из этой комнаты. Ни за что. Мне так стыдно, так стыдно… Ну, почему я так сама все запутала? Мне нет прощения. Дай еще выпить.
Я взяла из ее рук бутылку как эстафетную палочку, опрокинула и принялась допивать ароматное терпкое содержимое. В этот самый момент в дверь комнаты осторожно постучали, и громкий бас Портоса, то есть Анатолия заполнил собой коридор:
-- Девчонки, у вас все в порядке? Может, объединимся?
Дверь открылась, и на пороге возникла вся осиновская компания. Впереди стоял Манечкин муж (теперь-то я уже точно знала, что это именно муж), за его могучей спиной маячили Светлана и Алик, позади которых стоял все такой же растерянный Де Ниро, то есть Роман.
Роман, который, как неожиданно оказалось, совсем не являлся душевной страстью моей милой подруги. У ног Толика вилял хвостом Барсик, которого крепко держал за ошейник невоспитанный полудикий Маугли, то есть мальчик по имени Сева. Круг замкнулся.
-- О, так они здесь пьют! -- шутливо возмутился громогласный Анатолий. – Мы там мерзнем, можно сказать, от голода пухнем, умираем от жажды, а две наши королевны закрылись в спальне и давят потихонечку. Молодцы, девчонки. А можно мы к вам присоединимся?
Мы с Маней посмотрели друг на друга. Я отрицательно покачала головой, достаточно красноречиво давая понять, что путь в осиновское общество мне отрезан. Манечка понимающе кивнула и произнесла:
-- Еще немного и мы будем готовы. Подождите минут пятнадцать. Аленьке уже лучше. Если бы вы видели, мальчики, как она утром летела с лестницы! Немудрено, что ей стало плохо. Возможно, у нее было даже сотрясение мозга или кратковременная амнезия! Представляете?
-- Так, может, все-таки скорую вызвать? -- спросил Алик, подпрыгивая, чтобы увидеть меня через плечо Анатолия.
-- Я думаю, скорая не нужна, -- пробасил Толик, улыбаясь. – Я так понимаю, Аля таблетку от головной боли запивает. О, и запивка вполне подходящая. И моя супруга дорогая, вижу, тоже пару таблеточек приняла. Вон щечки какие розовые!
-- А вы что думаете, нам погибать тут в одиночестве? Говорю же, через пятнадцать минут мы будем готовы. Ой! А чем это пахнет так? Чем-то горелым. Как дверь открылась, так и запахло. Это не дом горит случайно? Что вы с ним сделали?
-- Это у нас трубы горят, -- Алик был в своем репертуаре.
-- Нет, по-моему, это горелой картошкой пахнет, -- задумчиво произнесла Светланка, но не тронулась с места. – Точно, это картошка… Нужно побежать и выключить плиту. Как вы думаете, мы еще можем ее спасти? Наверно, нет. А и пусть! У нас и так полный стол еды, на целый полк хватит. Или выключить?
Все рассмеялись, даже мои губы невольно растянулись в смущенной улыбке.
-- Так что же вы стоите? Сейчас дом загорится, а у меня еще кредит за него не выплачен, -- возмутилась Маня, смеясь. – Говорю вам: через пятнадцать минут, мы будем за столом. Обещаю. А я всегда выполняю свои обещания. Уж если что задумаю, то так все и будет. Вы хорошо меня поняли? Идите, спасайте хотя бы дом, если картошку потеряли.
-- Ну, давайте, подружки, мы ждем, время пошло, -- пробасил Анатолий и, отступив назад, прикрыл за собой дверь в комнату.
Мы с Маней вновь остались одни.
-- Манечка, ну что мне делать? Я не могу спуститься вниз.
-- Ничего, сможешь. Самое страшное уже позади, неужели ты этого не понимаешь? Мы с тобой никому ничего не скажем, пусть думают, что хотят. Это их личное дело. Давай решим так: сейчас спустимся в гостиную, покушаем, поболтаем, песни попоем… Ты знаешь, как Ромка красиво поет? Это же чудо какое-то! И мой, то есть Толик, тоже поет, но с Романом не сравнить. Они даже меня петь научили, представляешь?!
Я недоверчиво улыбнулась. Лет двадцать тому назад, когда в ее двухкомнатной квартире устраивались вечеринки с песнями, мне удалось послушать пение Манечки. Все песни она пела на одной единственной ноте. Музыкального слуха моя подруга, к сожалению, была лишена начисто. Неужели это лечится?
-- Нет, не могу, -- я снова всхлипнула. – Ты даже не представляешь, что я о нем думала. Это такой ужас!
-- А ты мне потом расскажешь, что думала, хорошо? И мы вместе посмеемся. Уверена, ничего ужасного в твоих мыслях не было, просто небольшое непонимание.
-- Ничего себе небольшое… Да я думала, что он двуличный, лживый змей-искуситель, который только и думает что о женских юбках… А еще…
-- Вот видишь, уже смешно, -- прервала меня подруга. -- А тебе разве нет? И он посмеется, когда узнает. Обязательно завтра продолжим этот разговор. Ты мне тоже должна рассказать все и даже то, где провела первую ночь в Осиновке. Я безумно любопытная. Короче, беги в душ, а мне пока покажи свое платье, возможно, его еще можно как-нибудь спасти.
…Мне опять пришлось подчиниться силе. Принимая душ, я не переставая, думала о том, как испортила всем сегодняшний праздник. В том, что я его испортила, сомнений не было.
Вернувшись в комнату, я застала Маню, склонившуюся над моим красным нарядом со стразами. Я впервые видела подругу в очках, и вынуждена была отметить, что они очень шли ей.
-- Знаешь, -- сказала Манечка, ловко орудуя иголкой, – оно так удачно порвалось, ровненько по шву. Сейчас я по-быстрому вручную зашью, а утречком прострочу на машинке… Может, мне ее в эту комнату поставить? Даже не знаю. А здесь вроде светло… Нужно попробовать...
-- Уж не думаешь ли ты, что я осмелюсь выйти к людям в этом платье, если вообще осмелюсь выйти, конечно?
-- Только в этом, -- безапелляционным тоном ответила Маня. – Только в этом, и никак иначе. И вообще, я в одной сказке читала, что утро вечера мудренее. Ты читала такую сказку?
-- Я не увлекаюсь фантастикой.
-- И хорошо. Увлекайся на здоровье своими детективами, кто против-то? Только ты уедешь отсюда тогда, когда мы поужинаем, поспим, подумаем, позавтракаем и поговорим. И вот тогда примем решение: как скажешь, так и будет.
-- Мань, но ты сама подумай. Ну что я буду здесь делать?
-- Как что, глупая? Во-первых, выйдешь замуж, -- Маня отложила в сторону платье, а я глубоко вздохнула. – Займешься домом. У тебя же такой вкус хороший, а там, сама видела – конь не валялся.
-- А работать где буду? -- спросила я, словно вопрос с замужеством был делом вполне решенным.
-- Как где? Да у нас работы пруд немереный. Мы тут с тобой таких дел наворочаем. Во-первых, можно парикмахерскую открыть, с твоими-то руками… У нас есть одна в городе, да и та при бане. Лишь бы что… А можно даже салон красоты. Представляешь, салон красоты в Карамазове! Ты не думай, желающих быть красивыми у нас в округе немало, да и в санаторий люди приезжают не только для того, чтобы лечиться. Там такие страсти кипят, расскажу как-нибудь… Кстати, психолога у нас нет, особенно семейного, а ты же в этом вопросе профи… Ой, а чего это мы? Ты же кто по профессии? Учительница? (я кивнула) А у нас и школы есть, и детские садики. Ну, это на крайний случай, конечно… А так можешь и в милицию устроиться, если хочешь, или ко мне, администратором по печенью. Классно, да? Можно кружок вести для детей в доме культуры, ты же так много всего умеешь, и дипломов у тебя куча… Можно ателье швейное открыть, опыт у меня есть. Наберем людей, ты будешь дизайнером или еще кем-нибудь, потом подумаем, наберем швей. Я тоже не прочь подработать, кредит же отдавать надо…
-- Мань, а ты своему о деньгах Галины Ивановны уже рассказала? -- спросила я, натягивая чулки.
-- Слушай, я и забыла совсем. И все из-за тебя, между прочим: то у тебя слезы, то водку пьешь, то с лестницы падаешь… Аленька, может, ты поможешь мне его подготовить, чтобы он все правильно понял? А то еще психанет чего доброго…
-- Нет уж, никого готовить я не буду, только перепутаю все. И вообще в последнее время я сильно засомневалась в своих возможностях.
-- И зря. Вот! Все готово, -- Маня с гордостью подняла мое платье. -- Одевайся быстренько и подкрасься, как утром. Красиво было, слов нет! Обалденно.
-- Мань, ты иди к ним, а? Я сама оденусь.
-- Ни за что! Даже не уговаривай. Мы выйдем из этой комнаты только вместе, а вдруг ты опять с лестницы сиганешь или на этот раз для разнообразия из окна выпадешь. Я не буду тебе мешать, собирайся.
Я принялась за лицо, а Маня, чуть помолчав, все-таки продолжила:
-- А представляешь, как маме твоей тут хорошо будет? Природа, ягоды, грибы, старушек полно для компании. Станет огородом заниматься, сад разведет, цветы посадит…
-- Манечка, моя мама всю жизнь прожила и проработала в городе. Не знает, наверное, чем лопата от граблей отличается.
-- Ничего, узнает, дело не хитрое. Зато все время на чистом воздухе, с таким-то зятем (я снова тяжело вздохнула), красотища… А не захочет в земле копаться, будет заниматься детьми…
-- Какими детьми?
-- Как какими? Во-первых, Севка внимания требует. А во-вторых, еще девочку родишь. С двумя-то веселее…
-- Мань, ты забыла, сколько мне лет?
-- Ой, забыла! А сколько? Неужели уже сто? А может двести? И климакс замучил? Я в этом убедилась пару дней назад, такое не забывается… А хочешь, и я с тобой за компанию рожу? Мой только «за». Будем вместе детей ростить, -- она снова произнесла это слово как-то необычно, с ударением на первом слоге с буквой «о». – Ну как же будет здорово, представляешь? В одном поселке живем, в гости друг к другу ходим, дружим домами, шашлыки по выходным делаем... Ты что, Аленька, тут и думать нечего… Ой, как красиво, молодец!
Я уже подкрасила припухшие от слез глаза, причесалась и стояла перед ней, смущенно скрестив на груди руки.
-- Как красиво, -- повторила Манечка. – И ты еще хотела такое совершенство спрятать. Все! Теперь три раза вдохни поглубже и выдохни. Вот так. Ну что, готова? А теперь пошли. Не бойся, все будет хорошо, увидишь!
Я сделала два шага по направлению к двери и остановилась, прислонясь к дверному косяку.
-- Нет, не могу. Как же это трудно. Коленки дрожат…
-- Ничего, Аля, это сейчас пройдет.
-- Маня, а что мне делать с его работой, то есть со службой? Мне же придется бывать в церкви, а я совсем ничего не понимаю в религии…
-- А тебе все объяснят, слава Богу, есть кому это сделать… Да и силком тебя никто никуда не тянет. Сама все поймешь для себя. Главное, чтобы ты приняла решение.
Мы покинули комнату и пошли по коридору. Ноги мои были стопудовыми, стены вокруг плыли, качались и растворялись в дыму от сгоревшей картошки, который заполнил собой уже весь дом. Я находилась словно в полуобмороке.
Дойдя до лестницы, мы начали медленно спускаться, крепко держась за руки. Но, как ни странно, у меня не было впечатления, что я иду по обычной деревянной лестнице. Я спускалась со своей собственной Голгофы. Каким-то образом, будучи поверженной, раздавленной и почти уничтоженной, я избежала казни...
Пролет, еще один пролет, вот уже показалась гостиная, стол, вокруг которого расположились все обитатели осиновского коттеджа. Наконец мы снова были все вместе. Все: я, он, она и другие, включая Барсика.
А может, Манечка права, и у меня все еще будет хорошо? Возраст мой пока не критический, как сказал Алик. Вот возьму и действительно рожу себе девочку. Думаю, мой не будет против...
Мы спустились с последней ступеньки, и все мужчины, сидящие за столом, встали. Даже Севка. Нет, он совсем не безнадежен, и я все-таки смогу сделать из него инфанта, ведь хоть какие-то способности у меня все же должны были быть…
В этом, правда, я сейчас по-прежнему сомневалась, но уверенность любимой подруги вселяла в меня надежду. Мне почему-то стало совсем не страшно. Ну, до чего же я была безгранично глупой! А может, слишком умной?.. Впрочем, кажется, это одно и то же… Никакой разницы. Абсолютно.
-- Добрый вечер, -- тихо произнесла я, сильно, как тисками, сжимая Манину ладонь. – Давайте попробуем начать все сначала…
К О Н Е Ц
И напоследок.
Благодарю за внимание, дорогие читатели.
Хорошего вам дня!
Ваша О.К.