РАССКАЗ.
Нещадно палило полуденное солнце. Дождей давно не было и трава на пологом склоне холма заметно пожухла. Марьюшка выпрямилась, вытерла со лба мелкие бисеринки. По всему косогору она искала растения, обладающие целебными свойствами. Множество крохотных цветов незатейливым сиреневым узором выделялись среди прочих. Собирала она и листочки, и длинные, вьющиеся по земле сухие стебли: все части чабреца годились и в чай, и домашней любимице в корм.
С самого утра Белочке нездоровилось: она тяжело дышала и прикрывала глаза, не хотела вставать… Марья решила оставить животное без выпаса, в полном покое. Напоила её разбавленным молоком, из соски, как младенца. Подкинула охапку свежего сена. Взяла холщовую сумку, нож, ножницы, бутылку воды и пошла в Красный Яр. Там всегда было тихо, спокойно… Большинство жителей деревни пасли своих коз дальше, за колхозными полями с арбузами да кабачками. Марьюшка любила выгуливать Белочку по склонам ближайших косогоров, разделённых меж собой чередой оврагов. В низинах росла «душица» - ещё одно вкусно-пахучее и полезное растение. На плоской вершине холма начинались заросли кустов, посадка абрикосовых деревьев, а ещё дальше, на равнине, - смешанный лес.
2. Поднявшись на вершину холма, Марья направилась вглубь леса. Возле густых зарослей малины послышалась какая-то возня, шум. Молодая женщина осторожно раздвинула высокие колючие кусты и отпрянула. Под ветвистым орешником, сидя на корточках, худенький светловолосый мальчик обнимал за шею хилого козлёнка.
- Зорька, милая, не бойся…- приговаривал он, всхлипывая.
- Не бойся… бабушка быстро: раз - и всё… Тут он принялся реветь и целовать своё сокровище. Козлёнок лизал ему лицо, а Ванюшка – это был соседский мальчик, продолжал:
- Баба Дуня говорит: топор – острый, рука – твёрдая, когда быстро – не больно… раз – и всё. Ваня заревел в полный голос. Козлёнок жалобно заблеял и стал рваться из душных объятий.
Марья наблюдала невесёлую картину и ощущала, как ледяная волна подступает к сердцу…
…Болью прожгло до лопатки от жара тяжёлой ладони. Мария дёрнула плечом, пытаясь сбросить непосильный груз, не успела обернуться, как старушечий голос заскрежетал прямо в ухо:
- «Что, больно? А мне, думаешь, каково?»
Козлёнок, наконец, вырвался и скрылся в чаще леса.
- Зо-о-рька! Зо-о-рька!» - бросился вдогонку худенький подросток.
- «Ваню-уу-шка-а-а!» - вслед беглецам засеменила пожилая женщина.
- «Господи, спаси и сохрани!» - подумала Марья.
3. Дома Мария долго пила свежезаваренный чай с душистыми травами. В голове мелькали образы заплаканного мальчика, тощего козлёнка, всплывали в памяти обрывки разговоров с Евдокией Петровной о нелёгкой судьбе внука, так рано осиротевшего…
Временами молодая женщина досадливо морщилась, сердясь на собственную мягкотелость:
- Тут сама гадаешь: как выжить! А другим помогать… пусть кто может - тот поможет, - окончила размышления фразой вслух Марья и стала убирать со стола. Тарелку с горкой блинов убрала в холодильник, потянулась до верхней полки – поставить на место нетронутое абрикосовое варенье, но банка выскользнула и грохнулась о пол. Собирая разлетевшиеся по сторонам осколки, женщина расплакалась:
- Так мне и надо! Нечего жадничать…
Вытирая пол, на ум пришло, что всё-таки, хоть и одиноко порой, трудно без мужиков - и ей, и Нинке, подруге её, - это хорошо, что нет у них никого… Не успели девоньки замуж выйти вовремя… а теперь на деревне, словно после войны: каждый рот на счету, и все об одном: чем детей накормить…
А ещё: пришла как-то на почту: нет ли письма из Москвы, от брата… А почта - третий день закрыта, во-от та-а-кой замок висит здоровенный и ни надписи, ни записки… Да и брат - что брат, помощник разве? Еле справляется, сам на двух работах, а дети – в обносках… Говорят, там - ещё хуже: зарплаты третий месяц нет… Прилавки – пустые, по талонам, да по карточкам: сахар, мыло, что-то там ещё, да бутылка водки – это в расчёте на один месяц. -
- Нет, не буду просить… здесь проживу… нечего и просить: молоко есть, на огороде – картошка, на косогоре – чабрец да абрикосы, да яблоки в саду. В лесу – малина уродилась… вот бы дождичка ещё, так грибы пойдут… А староста наш, дай Бог ему здоровья, хлебушек из центра регулярно привозит… Куда нам, в Москву… здесь прокормимся…
Так разговаривала Марьюшка сама с собой, вытирая полы по всей избе.
4. Сон сегодня вечером не шёл. Перед глазами мелькали то заплаканный Ванюшка с козлёнком, то простоволосая соседка, которая частенько жаловалась:
- Голодный, Ванюшка-то… Что делать, голодно сейчас, всем голодно… Но Ванюшка болеет, что-то с лёгкими, как бы туберкулёза не было… слабенький, кашляет, малокровие…
При каждой встрече старуха невзначай повторяла:
- «Врач сказал: кушать Ванюшке надо, хорошо надо... Каждый день – кусочек мяса надо. Отварного, свежего бы. Да где ж его взять: свежего-то? Последних кур изрубила, последняя козочка да козлёночек остались… Манятка – молочная коза - грех забивать, без молока - совсем пацан угаснет. А Зорька, маленькая, – на смену… Маньке дотянуть бы, пока Зорька вырастет… Манька, хоть и стара, но молоко хорошо даёт, словно чует – не даст молока – тут и конец её…
Марья не выдержала и, чтобы прервать цепь гнетущих воспоминаний, встала, накинула ситцевый халат и вышла подышать на свежий воздух….
…За полночь через тонкую занавеску легко пробивался лунный свет. Марьюшка и не чувствовала, что подушка вся мокрая… Она смотрела на зыбкую световую дорожку, не отрываясь, долго-долго… постепенно рассеивались с последними ночными лучами тяжёлые думы… На горизонте появились первые вестники зари… ресницы склеились, сон сморил усталую женщину…
5. Ванечка долго ковырял большой ложкой гущу в глубокой тарелке:
- Ба-а… опять гороховый…
- А ты погляди, погляди хорошенько, ещё чё найдёшь там…
- Мясо?! Откуда?! – лицо мальчика исказилось болью… Он вскочил из-за стола и выбежал во двор с криками: - Зорька, Зоо-рька! Зо-оо-ре-е-нь-к-ааа!!!»
Седая женщина отодвинула от себя тарелку, уронила голову на руки. Плечи сотряслись рыданиями…
- «Господи, спаси и сохрани раба Божьего Ивана, Ванюшку мово спаси, душу его спаси!» - причитала она.
В дом влетел Ванюшка, с размаху обнял бабушку, стал целовать, тискать, счастливый, разгорячённый, расспрашивал:
- Мясо – откуда? Ба, это староста принёс, пока я спал, да? Бабушка, скажи, кто?
Евдокия Петровна, утираясь краешком рушника, отнекивалась, но Ванюшка был настойчив и хотел знать: кто его кормилец.
- Да последнюю банку тушёнки нашла в погребе, так припрятала, что и сама забыла…Ешь давай, а то простынет суп-то…
Мальчика радости поутихли, но за стол он сел и за ложку взялся, хотя без прежнего энтузиазма… Поковырял гущу еще с минуту и тихо спросил:
- А кто это, ба, Черныш?
- Да не помню я! – в сердцах прикрикнула бабушка:
- Ешь давай уже, что врач говорил, помнишь? Жить хочешь?! Хочешь?! Ешь тогда и не думай, о чем тебе думать не велено. Животные нам в помощь даны, а не мы им. Ешь, набирайся сил, да вырастешь, опорой мне станешь, меня на старости лет кормить будешь… а там, глядишь, свою семью создашь, да с женой детишек народите, вырастите… а коз заведёте столько, что будут у тебя и любимые, и все остальные.
Ванюшка слушал в пол-уха, взгляд его упёрся в большой кусок розоватого мяса, он медленно положил его в рот и ещё медленнее стал жевать… Когда он заставил себя проглотить, бабушка просияла, а Ванюшка, подняв мокрые глаза, спросил:
- Бабушка Дуня, а как же Бог заповедовал: «не убий»? -4-
Вечером Евдокия Петровна молилась у иконы Спасителя дольше обычного, благодарила за Чудеса и несказанную Милость Божию, а за здоровье Ванюшки особенно: как-никак – кормилец растёт…
6. Этой ночью Ваня впервые с самой весны спал спокойно, не кашлял. Блаженная улыбка озаряла спящего: ему снилась Зорька, они бегали по арбузному полю и прыгали, и было им весело. Но как это нежданно случается и на лазурном небосводе появляются тучи, тень беспокойства омрачила бледное миловидное лицо. Быстро вздрагивали длинные ресницы: в сновидение вор-валась седая старуха и гналась с большим ножом… Ванюшка бежал, что есть мочи по меже, спотыкался и с размаху –бултых - в арбузы… Замер было обречённо, полный отчаяния… но спустя секунду - обернулся, не в силах выдержать силу парализующего страха. Старуха сидела поодаль в полосатом окружии и нелепо вонзала нож в пузатый мяч... И вдруг она уже близко, вот уже рядом… И - протягивает ему с Зорькой алые дольки с чёрными косточками. МалЫе чмокают, хрумкая сочную мякоть, сахарный сок течёт по щекам... и ему уже не страшно, он не боится, а давится от смеха, облизывая сладкие губы… Тут спохватился и спрашивает: «Ба, а ты, а тебе?»
- Да ешьте уже, я уж как-нибудь, чёо мне, старой, надо… - слышится откуда-то издалека голос бабы Дуни, но параллельно врывается и стегает, словно хлёсткой плёткой, сбивая всё веселье, жёсткая назойливая фраза:
- Жить хочешь?
… а сквозь сон слышен звонкий голос деревенского петуха, уцелевшего последнего петуха в доме старосты... но Ванюшке до всего этого нет никакого дела… Он ощущает сахарный вкус как наяву, а главное - Зорька его - жива.
- Ешь! - приговаривает он, пихая в пасть козлёнка очередной кусок арбуза и гладит мокрую морду:
- Жить хочешь? Ешь давай, жуй, глотай!
7. Марьюшка проснулась непривычно поздно и вставать не хотелось… Всё ей надоело: не живёт, а вы-жи-вает... из года в год, который год… Сквозь дрёму слушала она дробь косых струй по стеклу, сквозь липкий прищур разглядела хмурые тучи. В доме пахло сыростью: печку бы истопить…
- Что это я? Дождю радоваться надо: трава теперь поднимется, разрастётся, грибы в лесу пойдут…
Но радости не было…
- Да что это я залежалась! Надо Белочку поить, кормить, выгуливать, доить. Ой, молочка-то как парного хочется… Белочка! – воскликнула Марьюшка и, сев на кровати, всплеснула руками: «Боже! Что я наделала»…
Глядя на икону Богородицы, перекрестилась: «Прости, Мати, Царица Небесная! Прости Христа ради…»
Оделась в буднее, подошла к зеркалу, мельком взглянула.
- А мне всего-то тридцать скоро… - грустная мысль, грустная ухмылка…
Рядом на стене - календарь, оторвала вчерашний лист...
- Ничего, как-нибудь… Бог в помощь… огород прокормит, справлюсь… - приговаривая, утешала себя:
- Пойду к Андрею Викторовичу, может – в школу поможет устроиться… А может, у него самого какая работа сыщется… должно же найтись для меня дело... надо искать… надо найти … непременно надо… - пыхтя, приговаривала она, пока искала резиновые сапоги под старым диваном на терраске, на коленках, наощупь, наконец нашла, одела. Присела на дорожку, помолчала, собираясь с мыслями…
- Надо жить! – тряхнув упрямо головой, повязав косынкой волосы, вышла Марья в ненастное утро и твёрдой рукою захлопнула дверь.
20.09.2017г.
18.12.2017г.
30.12.2017г.