Однажды под Новый год меня забрали в армию. Неделю мы ехали эшелоном из Батайска в Читу. Пили, смеялись, играли в карты, не представляя, в какой направляемся молох.
Последние дни года мы провели сидя на стульях посреди взлётки (центральной части казармы) и глядя в телевизор. 112 человек, небольшой телевизор с фильмом «Бедная Саша», барбариски и младший сержант, который всякий раз, как мы нарушаем тишину, орёт: «Э, гул убили!» Если это не помогает, он даёт команду «Встать!», и все встают. Даёт команду «Садись!», и все садятся. И так пока не установится тишина.
К Новому году нас разделили на четыре взвода. Вечером 31 декабря рассадили за четыре больших стола на взлётке. Из коптёрки принесли коробки с положенными нам сладостями: конфетами, вафлями, печеньем, рулетами и сгущёнкой. Недостаток эндорфинов остро чувствовался уже в первые недели службы. Сладкое приводило нас в экстаз. Из-за банки сгущёнки могла начаться драка.
Конечно, в коробках кое-чего не доставало, поскольку старослужащие (их было 12) уже неделю, с самого получения сладостей, ночами пили чай с рулетами. В итоге на одних столах оказалось меньше рулетов, чем на других. Особо шарые воины стали перемещаться между столами, устраняя эту несправедливость. Другие начали бить их по рукам. Воцарился хаос.
— Гул убили! — заорал сержант.
Мы уже чуть не дрались.
— Смирно! — заорал сержант. — Воздух!
Это значило, что мы должны упасть на спины и стрелять в пролетающий над нами гипотетический вражеский самолёт. Если реального оружия под рукой нет, то из воображаемого. Сотня молодых здоровых ребят бросала вафли и сгуху, падала на спины и из невидимых автоматов Калашникова расстреливала ВВФ противника.
Потом были отжимания, приседания, лягушки, пока наконец количество сладостей на том или ином столе не перестало иметь принципиальное значение. Нам дали пятнадцать минут, мы съели всё, что могли, посмотрели обращение Путина, послушали куранты. Пришёл лейтенант с первыми дошедшими нам письмами от родных. Нас предупреждали, что письма из дому на первых порах заставят нас плакать от переизбытка эмоций. Мы думали, что это сказки народов севера. Первым в роте письмом оказалось моё. Оно было от девушки, с которой я начал встречаться за три месяца до армии, и которая меня оттуда ждала. Нежное послание на трёх листах было написано цветными гелевыми ручками и украшено рисунками бабочек и ангелочков. Я рыдал, как сучка.
То была учебка. К следующему Новому году я служил в танковой части в Кяхте. До дембеля оставалось шесть месяцев. Поскольку мой призыв был вторым, что служил полтора года, мы демобилизовались вместе с последними солдатами, кто служил два года. Иными словами, дедушки до самого последнего дня службы за*бывали нас всяческой х*етой. Среди них были не только те, кто вырос под влиянием тюремной культуры, но и те, чьи детство и юность прошли непосредственно на зоне, поскольку там служили оба их родителя. Отношения между старослужащими и молодыми выстраивались практически по уголовным понятиям. В казарме постоянно звучали песни Круга, Наговицына и мистера Кредо. Не будет преувеличением, если я скажу, что отмотал полтора года от звонка до звонка без вины.
Ко второму Новому году в войсках подруга уже давно перестала мне писать, поскольку собиралась замуж. Зато посылка от мамы пришла: сладости, белая ткань на подшиву, подборка DVD с записанными друзьями новыми фильмами и жемчужина коллекции — мобильный телефон Sony Ericsson k500i (с ICQ!). В новогоднюю ночь я выпил пива, расслабился, заснул у себя на шконке с телефоном в руке и больше никогда его не видел. С тех пор я за контрактную армию.
В дальнейшем мне доводилось встречать Новый год в разных обстоятельствах. 2010 — в одиночестве за компьютером, играя в Need for Speed Underground. 2011 — в компании молодых людей, танцевавших под «Секс и виски, кокс карибский». 2012 — с подругой детства, которая потом вышла замуж за американца и уехала жить к нему, но после развелась и вернулась разочарованной во всём западном полушарии. 2013 — с друзьями из Таганрога и столичной рок-дивой в маленькой однушке на Черныше. 2014 — в квартире с окнами на Неву и Смольный собор, в компании любимой женщины, издателя и наркодилера (только не подумайте чего, это три разных человека). 2015 — в великом коммунальном храме моей памяти на Рылеева, 3, с людьми, которые всегда будут мне близки, даже если наши дороги больше не пересекутся (в чём я лично не уверен). 2016 — на Староместской площади с актрисой души моей и толпой незнакомых чехов. 2017 — с собратом по философии, извлечением экзистенциальной сути новогодней дискотеки 80-х, тазиком вегетарианского Оливье и яблочком. Ну и конечно, с тобой, читатель.
Думаю, мы дошли до того момента, где все, кому неинтересно, отсеялись, и остались только мы с тобой. Я не буду, читатель, желать тебе счастья, финансовой достаточности и здоровья твоих близких, поскольку это то, что любые мало-мальски адекватные люди и так желают друг-другу негласно, по умолчанию. Беглого взгляда, полужеста, нескольких слов достаточно, чтобы почуять Любовь, когда она есть. Вокруг тебя всегда будут люди двух сортов: твоего мировоззрения и другого. Я желаю тебе научиться любить и тех и других. Это очень сложно, и сам я не могу похвастаться тем, что в совершенстве овладел этим искусством. Но убеждён, что именно оно — залог спасения души. Это, конечно, не значит, что твоя и моя души обязательно в опасности. Да и не сказать, что опасность — это обязательно плохо. Ты можешь жить на грани, если уверен в своих силах и в том, что хорошо выучил и понял (что важнее) правила игры. Если это так, то едва ли я скажу тебе что-то новое, говоря, что то влияние, которое ты оказываешь на других, — самое ценное, что может быть в твоей жизни.
Уже не первый год я живу в тексте, и почти не существую без тебя. Попытка объективно посмотреть на мир чревата утратой объекта при отсутствии наблюдателя. Твоя вера в моё существование в сущности определяет моё существование. Поэтому мне совершенно всё равно, как ты отзовёшься о прочитанном: позитивно или негативно. На российском телевидении есть телешоу, которое уже много лет живёт за счёт того, что одни любят его так же сильно, как ненавидят другие. Занятно, что ты сейчас понял, о каком телешоу я говорю. Намеренно не привожу его названия, чтобы не питать лишний раз его силу, но ты угадал верно, я говорю именно о нём. А вот тогда, когда ты угадать не сможешь, это телешоу закроется. Поскольку оно существует в первую очередь в народном сознании, а уже потом на экране. Если оно станет безразлично тем, кто его ненавидит, оно также станет безразлично тем, кто его любит. Помяни моё слово, когда его закроют. Его закрытие будет значить выход целой нации на следующий культурный уровень, будет значить, что те, кто едет в последнем вагоне этого поезда, развернули свои головы в строну локомотива. Конечно, если они все сразу ринутся в предпоследний вагон, начнутся беспорядки, и кое-кого высадят на дальней станции, где трава по пояс. Но при определённом уровне развития можно строить двухэтажные вагоны, где есть даже вай-фай и душ. Кстати, такие уже ходят между Петербургом и Москвой, и в них ездят преимущественно китайцы. Есть в этом что-то. Но вернёмся к метафизике.
Солнце русской словесности и духовно-пророческого ремесла Виктор Олегович Пелевин в книге «Любовь к трём Цукербринам» пишет, что поездов наподобие того, в котором ты едешь, вокруг очень много, и ты в любой момент можешь пересесть. Причём одновременно с этим в твоём восприятии поменяются не только первые его вагоны, но и последние. Поменяется не только твоё будущее, но и твоё прошлое. Конечно же, ты об этом никогда не узнаешь, так как старая версия прошлого в тот же миг перестанет для тебя существовать.
Знаю ли я, что это так? Конечно же, нет, именно по вышеописанной причине. Но в таких вопросах знание отходит на второй план, а на первом оказывается вера. Не религиозная вера, а вера твоя личная, вера в определённый порядок мироустройства, в справедливость, в человечество. Именно посредством этой веры ты выбираешь, как продолжать путешествие. Можешь доплатить соточку и пересесть в купе. Можешь сменить поезд. А можешь использовать самолёт или ракету, если очень захочешь. Можешь даже перемещаться через телепорт, если уверен, что он сертифицирован и переносит не только элементарные частицы твоего биоскафандра, но также и твой дух, а не просто создаёт вместо него копию в пункте назначения.
Читатель, если тебе кажется, что ты понимаешь, о чём я, то, скорее всего, тебе не кажется. В этом случае я желаю тебе крепкой веры, надёжных друзей и нескончаемой храбрости. А если ты вообще не вдупляешь, о чём речь, но всё ещё читаешь, то мои поздравления: ты подобрался очень-очень близко в этом году. Я желаю тебе упорства, мудрости и спокойствия. А ещё удачи — пожалуй, её значение в жизни каждого из нас невозможно переоценить.
2017-й для многих оказался непростым. Кто-то этого не скрывал, кто-то делал хорошую мину при плохой игре, но почти все ощутили, насколько крут был вираж. 2018-й несёт сюрпризов не меньше, но уже отсюда видно, что среди них есть масса приятных и очень приятных.
Встретимся же там, читатель. Да станет благоденствие твоим неотъемлемым свойством, и да царствуют Свобода, Любовь и Рок-н-Ролл.