Цена твёрдой тройки

Людмила Вятская
Нарядные обёртки - фантики-бумажки:
Конфет и шоколадок красивые рубашки.
Я их собираю, глажу утюгом.
У меня в коробке (не в одной, притом)
Хранятся под кроватью от досужих глаз
Бумажные сокровища.
Об этом и рассказ.



Первую  и единственную взятку я получила в 8 лет.
Написав это предложение сейчас, когда мой возраст возвёл те 8 уже в квадрат, почувствовала горькое разочарование. Выходит, и вспомнить нечего?!
Но не буду отвлекаться, а то и эту забуду.

Тогда в наш 2 «Б»  пришёл новый ученик — Рамиль  Камалов. Летом  его семья переехала в соседний дом с лифтом. Единственный семиэтажный в нашем микрорайоне.

Нина Павловна посадила его со мной за парту, и я этому совсем не обрадовадась.
Причины были: во-первых, он был ниже меня,  да, пожалуй, и ниже всех в классе,
во-вторых, носил не по росту длинные брюки, которые ему приходилось постоянно подтягивать, и в - третьих, от него пахло чесноком, потому как на большой перемене он ел принесённые из дома бутерброды с копчёной колбасой.

Мама Рамиля  работала директором магазина, название которого состояло из трёх слов: «Мясо Рыба Молоко». Мы все так и говорили: «Пошли в мясорыбамолоко!»
Именно указанные на вывеске отделы там и были. А пахло в магазине всегда только селёдкой. Молоко было разливное, и ходили  дети  туда (с бидончиком и рублём) не по своей воле, а по заданию взрослых. Получив три литра молока и 28 копеек сдачи, торопились покинуть магазин из-за неприятного запаха. Покупать мясо и рыбу детям не доверяли. Чему  они, то есть мы, были очень рады.

В нашей семье копчёную колбасу не жаловали, или вернее сказать – она не жаловала нас. И варёная-то была только по праздникам. Но история не о колбасе, а о мальчике, который её ел.
Однажды он решил угостить и меня. Я, конечно, отказалась, сказав, что не люблю копчёную колбасу. Но к тому времени я её и не пробовала.

Была и четвёртая причина, по которой я задирала нос перед Рамилем. По итогам первой четверти у него по арифметике вышла двойка! Узнав, что живём мы рядом,  Нина Павловна однажды после уроков подозвала меня к своему столу и дала октябрятское  поручение – подтянуть Рамиля по арифметике «хотя бы на твёрдую тройку». Поручение было октябрятским, а это означало, что отказаться нельзя.

На следующий день, сразу после школы , я пошла к Рамилю домой: заниматься  арифметикой. Жили они, в отличие от нас, в двухкомнатной, а не трёхкомнатной квартире и без соседей. Дома никого не было. Рамиль по-хозяйски открыл замок своим ключом. Это произвело впечатление. У нас двери не запирались.
Квартира оказалась просторной. Больше всего меня поразил  письменный стол.
Он был его. Личный. Так он и сказал: «Личный». Я делала уроки за общим  круглым столом. Потому и предложила  расположиться за таким же и у них, что стоял в центре  комнаты.
Вспомнив, как Нина Павловна, объясняла на уроке задачи, решила следовать её примеру.
- Сначала надо прочитать условие вслух, – объявила я задание, ткнув пальцем на задачку.
Рамиль смотрел на меня и чего-то ждал.
- Читай вслух! – обозначила задание уже конкретнее, пододвинув учебник к нему.

По чтению у Рамиля была тройка, но в тот день я поняла, что Нина Павловна оценку ему явно завышала. Читал второклассник медленно и по слогам, спотыкаясь на каждой фразе, путая ударение слов, теряя строчку. Тщательно исправляя  все его огрехи,  я сама  не уловила смысл  прочитанного, и вынуждена была читать ещё раз вслух.
Выдержала паузу, а потом стала задавать умные вопросы.

- О чём говорится в задаче?
И Рамиль опять смотрел на меня с каким-то ожиданием. Пришлось прочитать ещё раз.
«С выражением», как учила Нина Павловна. Рамиль молчал. Пауза затягивалась.
Пришлось отвечать самой.
Та же история произошла и со следующим вопросом.
- Что нужно узнать?

Написав на листке условие, как это делала Нина Павловна, я ждала, что Рамиль что-то скажет. Но он молчал. Пришлось мне и задачу решить, задав в конце вопрос.
- Ты понял?
На что впервые Рамиль ответил.
-Да!

Почему-то я не рискнула задать ещё один: «А как мы можем это проверить?»
Детская интуиция подсказывала мне, что ответа я не получу.

- Раз понял, то пиши! - отрезала я уже тоном опытного учителя.

И сама записала всё у себя в тетради, решив попутно и примеры.
Рамиль ничего не писал. Он сидел и смотрел на меня. Я  начала складывать свои вещи в портфель, когда он спросил:
- А ты фантики собираешь?
- Конечно! - ответила я, ещё не зная что меня ждёт.
- И я тоже... Хочешь, покажу?

Пока я "переваривала" тот факт, что мальчик собирает не спичечные этикетки, а фантики, Рамиль, не дождавшись моего ответа, достал из письменного стола большущую квадратную коробку, наряднее которой я ничего в жизни не видела.
Она была такой же красивой, как коробочка с мамиными духами «Красная Москва».
Только огромная! Как три коробки из-под обуви. Не успев отойти от первого шока, я получила второй: он открыл её! Там было столько фантиков... И все незнакомые.
Все новые! Я была не в силах оторваться от этих сокровищ, уставившись с таким вожделением, как Али Баба и все сорок разбойников вместе взятых смотрели на свои.

- А можно? ... Посмотреть? – спросила с такой кротостью, которая совсем не была замечена минутой ранее.
- Смотри, – благосклонно разрешил хозяин богатства. – А я твою тетрадку посмотрю, ладно? –  сказал, как будто мы оговаривали это раньше.

Понимая, что парень имеет в виду, я забыла о принципиальности старосты класса и кивнула. Рамиль аккуратно сдул задачки и два столбика примеров, в то время, как я
столь же аккуратно и осторожно рассматривала и перебирала самые верхние фантики.

– А где ты такие взял? - спросила, медленно перекладывая один за другим.
Вопрос, похоже, озадачил Рамиля, хотя для меня он был не праздным.
- Дома, - ответил он.

Я свои получала из новогодних подарков и с разных дней рождения, как в семье, так и у знакомых. А поскольку в новогодних кульках были по одной — две конфеты в квадратных обёртках (типа «Мишка на севере» и «Красная шапочка», иногда «Мишка косолапый» и «Белочка»), и закупались все они с одной какой-нибудь базы, то и фантики у меня и подруг были почти одинаковые. Различались  коллекции только  толщиной пачек конфетных обёрток, и непременным наличием  редкого исключения, который вызывал зависть других.

Его же коллекция состояла сплошь из эксклюзива.
Причём первыми лежали «Красные шапочки» нескольких видов. И девочки, и фасоны шапочек на фантиках были разные. Потом шли «Ну-ка, отними!», где держащими конфету были изображены как мальчики, так и девочки. И собачки тоже отличались друг от друга.
«Белочки» сидели в  клетках и на ветках, держа золотистые орешки разной величины и сорта. Белые медведи (они же "Мишка на севере") в одиночку и семьями гуляли и плавали во льдах...
Моё воображение было взорвано!

Рамиль всё переписал и сказал.
– Спасибо!
Не помню как я ушла домой. Сама или меня попросили. Но бабушка тогда заметила, что я слишком долго занималась с мальчиком.
- Сама двоечницей станешь! – беспокоилась она за внучку.
- Он не двоечник, – неуверенно возразила я.
- Сама же говорила!
- Это только по арифметике... Но он уже исправляется.
- Когда успел?! - хмыкнула бабуля, не зная причины метаморфозы.

На следующий день я бежала в школу вприпрыжку. Я вообще-то всегда туда бежала, но в тот раз прыжки были точно выше. За обложкой учебника по арифметике лежали несколько фантиков, которые я хотела обменять. В глубине души я понимала, что они ни в какое сравнение не идут с его фантиками, но робко надеялась, что он, как некоторые девочки, согласится поменять три моих на один свой.
Рамиль  не стал меняться. Он просто подарил мне фантик от конфеты «Чаровница».
С которого смотрела улыбающаяся красавица с длинной чёрной косой.

На следующий день с утра подарок был немедленно показан всем подружкам, но источник его получения не оглашался. Я никому не сказала, что Рамиль собирает фантики. Это был мой секрет. Причём с какой-то подмоченной репутацией.
Отношение к  подопечному поменялось. Мой задранный нос вернулся на своё обычное место. И стал вынюхивать выгоду от занятий, которые всё больше становились коммерческими.

Всякий раз, когда я предлагала «поменяться» фантиками, Рамиль дарил мне какой-нибудь. Подружки стали шептаться, заподозрив меня в ограблении банка фантиков, а бабушка, узнав про источник роста моей коллекции, так и сказала.
– Не бесплатно, значит, работаешь?!

Время на объяснение задач с каждым днём сокращалось, а на рассматривание коллекции всё росло. И там было на что посмотреть. Некоторые названия были написаны не по-русски. Тогда Рамиль переводил. Не знаю насколько точно, но я ему верила.
Благодаря фантикам я узнала названия новых городов: Луганск, Киев, Одесса, Горький, Воронеж, Ереван. И мечтала побывать в них только с целью пополнения своей коллекции.

В один из дней Рамиль открыл ещё одну коробку. Металлическую.
Она была меньше первой, но тоже квадратная.Там лежали фантики от шоколадок.
Маленькие двадцатиграммовые из серии «Сказки А.С.Пушкина» так врезались в память, что недавно, через столько-то лет,  даже приснились, заставив рассказать о себе...
На каждой обёртке  был изображён фрагмент какой-нибудь сказки и название, чтобы не спутали. Рисунки были изумительны. Там и царевич Елисей на коленях перед хрустальным гробом со спящей царевной, и Руслан, беседующий с Головой, и Балда с чёртом, и золотой петушок на крыше, и старик с золотой рыбкой и, конечно, царевна — Лебедь. Возможно, что сейчас я не все и вспомнила. Но тогда узнала их сразу.

А большую двухсотграммовую плитку украшала  картинка, где молодой Пушкин стоит с гусиным пером в руке, поднятом в порыве декламации вверх, и пытается удержать свою изящную рифму на кончике того самого пера. Розовощёкая Арина Родионовна, расположившись в удобном кресле, такая знакомая и почти родная, улыбаясь, слушает, не отвлекаясь от вязания.

Вид у неё счастливый. А то: Пушкин в шоколаде! Извините, увлеклась.

Вот что интересно, мне никогда не хотелось попробовать конфеты, которые были когда-то завёрнуты в эти фантики. Вполне хватало удовольствия - разглядывать сами обёртки. Обладать таким сокровищем я даже и в мечтах не смела.

Между тем оценки в тетради Рамиля за домашние работы значительно улучшились, правда, у доски отвечать он по-прежнему отказывался. За вторую четверть по арифметике у мальчика вышла тройка. По словам Нины Павловны  «пока слабенькая», но меня она похвалила. Я краснела не от смущения, а от стыда.
«Занятия арифметикой» продолжались.
К концу года Рамиль научился списывать не только мои  домашние работы, но и контрольные писать с моей подсказкой. Его годовая  «твёрдая тройка»  порадовала только Нину Павловну. Сам Рамиль по поводу учёбы не переживал.
А вот что его волновало, я так и не выяснила. Как часто бывает, что за своими  желаниями, мы о чужих и не догадываемся...

- Сегодня покажете табели родителям, где они распишутся, а завтра принесёте в школу, – объявила Нина Павловна на предпоследнем уроке.
По дороге домой Рамиль сделал признание.
       
- Я тебя обманывал. Это не мои фантики. Их Роза собирала.

Информация шокировала. И первая мысль была: «Придётся всё вернуть». Но машинально спросила.
-  Какая Роза?
-  Сестра. Она сейчас в Москве живёт у тёти Фаи. На балерину там учится. Ты тоже будешь балериной?

Вопрос  озадачил. Чёткой связи между фантиками и балетом я не уловила. Но для сохранения коллекции, я готова была пойти и не на такие жертвы. На всякий случай я кивнула.

-  А тебе попадёт, если она узнает, что ты мне фантики  дарил?
-  Нет. Она же их больше не собирает. Они ей вообще не нужны.

Хорошо помню это состояние, когда ты узнаёшь, что предел твоих мечтаний оказывается кому-то совсем не нужен.

-  Вообще???
-  Ну, да. Она мне их и отдала. Но я тоже не собираю. Давай, я тебе их подарю.
-  Все мне???

Дальше моя память отключилась. Наверное, я потеряла сознание. Помню только, как я несла домой эти коробки. Как  бабушка отреагировала на мои сокровища.

- Что-то уж больно дорогую цену купец за тройку заплатил! Другого товара не запросил бы.               

Целую неделю  я была звездой нашего двора. Девчонки толпами ходили по пятам, а я  благосклонно делилась с ними фантиками. И получала от этого удовольствие, ничуть не меньшее того, которое испытала при их получении.

Оказалось, что как только ты получаешь то, что тебе так хотелось иметь, ценность приобретения резко снижается. Возможно, что в курсе политэкономии это явление имеет своё научное название, но я поняла это сама ещё в конце второго класса.

На следующий год семья Рамиля переехала в Москву. А коллекция вот через столько лет приснилась.