Писать я способен долго но небеспредельно. истощенного выбрасывает незримая контролирующая сила на Божий свет..
*
и вот такой весь дырявый и счастливый после творчества я иду по тротуару ниже пламени дороги.. скребу ногами и улыбаюсь растерянно бесцельно глядя вперед. старушки обгоняют меня..
и вот вижу на морозе пляшет возле своих устройств китаец в телогрейке... сердитый суровый и активный... и меня толкнуло к нему.. я поплыл....
- починить нада?
я улыбаясь на него поиграл носками ног он поглядел и все понял..
150, 150. - 300 - показал он пальцем на дыру на каждом кроссовке..
под босую разутую ногу пошла войлочная мягкая тряпочка.. а чавкающий башмак мой пошел в руки мастера узких глаз и большой сноровки.
появились куски изрезанной черной кожи, примерялись поочередно на мои дыры.. затем заплясала машинка нахлобучив на себя мой ботинок. твердая черная пластмассовая нить стяжала его заплату и мое средство для хотьбы.
и запрыгали иглы, катушки ручной машинки...
магическое исцеление наблюдал я долго изящно и царственно поставив ногу в носке на шерстяной лоскуток..
скоро новая кожа засияла на моем ботинке и уже второй брат доделаывался в том же заводе великого азиатского гения..
чувствовал я что и проза моя обновляется подобным образом.. и на нее летят заплаты подпитанные восточной энергией и надежным китайским клеем...
"осене карашо нада" - приговаривал мастер в тужурке...
скоро я с благодарностью поменял обувь на деньги и зашел в магазин погреться пока в руках мастера плясал бонусом уже мой картуз также обшиваемый накладками. обновленный головой и ногами я шел по февральскому снегу не проникающему уже в мои носки. был счастлив и заряжен творческого интернационального оптимизма..
- о.. орех!.. - сказал китаец принимая от меня бонусом сникерс..
солнце давило мне в счастливое лицо.. автобус подобрал меня и увез далеко к новой заштопанной прозы