Елочные игрушки...

Эмануил Бланк
               

                Волка, вернее двух маленьких фарфоровых хищников, скрестивших свои мощные лапы и усевшихся на буфете друг напротив друга,   я слегка побаивался, несмотря на то, что знал их не первый день .

                Появились они, давным-давно, ещё задолго до моего рождения.  У моего прадеда Аврума Вайнзофа , выстроившего в Сокирянах наш большой десятикомнатный  дом ещё до революции, эти блестящие фигурки радовали многих.  И его дорогую жену Цирл, и шестерых детей - двоих мальчишек и четверых девочек.

                Волки - грозные с виду охранники, к сожалению, не сумели справиться со своей сторожевой службой. Не удалось  им сберечь ни прадеда с прабабушкой , ни   моего деда Менделя Зицера, ни Залмана -  мужа бабушкиной сестры Розы, ни ее дочери Ревуси, которой в сорок первом исполнилось всего два годика.

                Очень быстро исчезли они, растворились , безвозвратно сгинув в гетто Винницкой области.  Холодной и страшной осенью-зимой сорок первого года они  стали безвинными жертвами побоев, издевательств и злобных смертоубийств со стороны местных полицаев.

                В мое время, аккурат перед новогодними праздниками, волки добровольно переселялись под елку, удобно прикрываясь ее пушистыми нижними ветками.

                Сидели они сидели прямо на глубоком снегу, состоявшем из многочисленных залежей белой ваты. Рядом  гордо стоял на посту серьёзный Дедушка Мороз, снабжённый солидным посохом и объемистым мешком. Первые годы, я тоже несколько опасался его за внушительные, больше половины моего роста, размеры.

                Только хрупкая добрая Снегурочка, нежным  своим естеством, легко и ловко успокаивала мой детский трепет. Радостно-светлой полуулыбкой она освещала даже самые тёмные уголки, затянутые густой таинственной зелено-иголочной завесой.

                Рядом, чуть позади, я устанавливал, в добавок, ещё парочку ее фарфоровых подружек, кокетливо склонивших головки и  бросавших  исподлобья  свои томные соблазнительные взгляды.

                Но елка, конечно, начиналась совсем не там. После того, как папа вносил домой очередную пушистую красавицу, обильно припорошенную снегом, он давал ей немного постоять.

                Она гордо располагалась в большой зале под восхищенными взглядами  и радостными восклицаниями всех близких. Затем папа прилаживал елку в деревянную крестовину  или большое ведро, наполненное влажным песком.

                Взбираясь на стол, отец устанавливал на самой верхотуре зелёной красавицы блестящий остроконечный пик,  украшенный цветными впадинками разноцветных глазниц. Они смотрели во все четыре стороны как настоящие маяки или локаторы.

                С какой стороны не глядели, обязательно встречались с зелёным, красным и золотистым светом, отраженным от внутренней поверхности тех весёлых стеклянных глазниц.

                Затем наступала очередь цветных лампочек. Появились они у меня не сразу, а годам, эдак, к пяти. Их таинственный свет, льющийся из-за колючих веток, отражался от ближайших блестящих игрушек и настолько завораживал, что можно было глядеть и глядеть на эту сказочную  страну, расположившуюся в тех дремучих заколдованных джунглях.

                Цепочка огоньков, сползая сверху-вниз, как настоящая змея, обвивала всю елку по спирали и первая прокладывала важные направления для золотых и серебряных гирлянд, окружавших вечно зеленую красавицу своими блестящими пушистыми полукольцами.

                Наконец, приходила и наша с мамой очередь. Забыв о большей части содержимого больших картонных ящиков, которое не видели целый год, мы с любопытством, нетерпением и радостными восклицаниями  раскрывали эти удивительные коробки, наполненные разнообразными игрушками.

                Успев подзабыть о большей части сверкающих богатств, мы воспринимали их  как неожиданные и  приятные сюрпризы . Там были, и мягкие фетровые лыжники, и небьющиеся мандарины из папье-маше, и роскошные красные банты.

                На поверхности ящиков появлялись и настоящие драгоценности в виде маленьких блестящих золотых, зелёных и коричневых шишек, россыпи симпатичных  желудей, прикрытых зеленоватыми шляпками, а также удивительных плодов, не имевших никакого названия. Их бока, от полюса к полюсу,  были раскрашены  красными , зелеными, золотистыми, а иногда, и фиолетовыми дольками удивительно ярких и насыщенных цветов.
 
                Ловко разматывая разнообразные нитки, мама быстро нарезала их десятками коротких и длинных отрезков. Прошлогодние ветхие  волокна, грозившие соскальзыванием и потерей красот, безжалостно удалялись.

                Связав новые петельки, мы приступали к настоящему священнодействию. Сначала, развешивались большущие золотые шары, укрепленные надежными двойными петлями, затем , красные, зеленые, синие и золотые шары, что поменьше.

                Смешные изогнутые огурцы, морковки, аппетитные фиолетовые грозди винограда, разноцветные стеклянные бусы, цветные картонные зайчики, медведи и лисички,- чего только не было в этом сказочном зимнем хвойном лесу.

                А длинные розовато-красные, синие и зеленые сосульки ?! Как медленно и завораживающе крутились они, переливаясь всеми цветами радуги?!

                После космических кораблей и длиннющих разноцветных конфет, наступала очередь серебряных и золотых дождиков, крупных снежинок из ваты и бумаги, а также измельчённого разноцветного боя , которым посыпались, и смазанные клеем бумажные поделки,  и роскошные белые  снега.

                Под высоким потолком диагонально перекрещивались разноцветные гирлянды. Длинными зимними вечерами, мы терпеливо вырезали  фигуристые бумажные украшения. Строго выполняли мы все инструкции из многочисленных предновогодних советов журнала «Мурзилка» и разнообразных интереснейших календарей.

                Наша большая столовая комната медленно, но верно насыщалась густым ароматным духом хвои . Синие зимние сумерки, смешиваясь с разноцветным приглушённым сиянием лампочек и отражением подрагивающих веток, будили фантазию, будоражили и начинали тихо-тихо рассказывать удивительные истории.

                В течение ночи, вдруг, раздавались, то тихое шуршание осыпающихся иголок, то лёгкий прощальный звон разлетевшейся по полу игрушки. Любой сон, зарождавшийся в этом колдовском времени , напрочь застывшем и остановившемся от Счастья , превращался в радостный, цветной и волшебный...