На фото сестры Цветаевы Марина и Анастасия.
100 лет Александровскому лету Марины Цветаевой
Пришло долгожданное сообщение о восстановлении домика Цветаевых в Александрове. Музей, посвященный их памяти, был открыт еще в 1992 году, но размещался он тогда в другом доме. В 70-х и начале 80-х годов я водил экскурсии по маршруту Загорск-Александров-Киржач. И конечно, не мог не рассказать о жизни Марины в этом городе, об Осипе Мандельштаме, посвятившем ей знаменитые стихи. Вот, что она сама писала о своей жизни в Александрове:
«Город Александров Владимирской губернии. Домок на закраине, лицом, крыльцом в овраг. Домок деревянный, бабь-ягинский. Зимой — сплошная печь (с ухватами, с шестками!), летом — сплошная дичь: зелени, прущей в окна.
Балкон (так напоминающий плетень!), на балконе на розовой скатерти — скатерке — громадное блюдо клубники и тетрадь с двумя локтями. Клубника, тетрадь, локти — мои.
1916 год. Лето. Пишу стихи к Блоку и впервые читаю Ахматову…»
Я никогда не считал себя поэтом, но поэзия в моей жизни много значит. Первое мое приобщение к высокой поэзии произошло лет в 12-13. Сестра принесла растрепанную книжицу стихов Блока. С этого всё и началось. Оказалось, что мир прозы, который был для меня отрадой и позволял путешествовать во времени, примерять на себя судьбы самых разных героев, без поэзии не полноценен. Она добавляла образность, красоту и главное, что меня пленяло, - отточенную форму.
Я долгое время не очень любил Ахматову. Относился к ее стихам слегка настороженно. Она мне казалась слишком надменной и академичной. Прорвало, когда услышал: Магдалина билась и рыдала. Ученик любимый каменел. А туда, где молча Мать стояла, так никто взглянуть и не посмел.
С творчеством Мандельштама (в самиздатовском варианте) я познакомился в достаточно зрелом возрасте, когда вернулся из армии, то есть в 22 года. До этого знал лишь его переводы сонетов Петрарки. Считаю до сих пор, что эти строки недостижимая, сказочная вершина в мировой поэзии: «Из последней мочи я в горсть зажал лишь пепел наслаждений».
Цветаева – это моя боль и любовь. Чем больше я ее узнавал (через самиздатовские помятые листки до толстых томов собраний сочинений) – тем сильнее она меня брала за душу.
Удивительно, что одно из лучших стихотворений Марины запало в душу и моему 10-летнему Илье:
Рас-стояние: версты, мили ...
Б. Пастернаку
Рас-стояние: версты, мили...
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав
Вдохновений и сухожилий...
Не рассорили - рассорили,
Расслоили...
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-
Заговорщиков: версты, дали...
Не расстроили - растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж, ну который - март?!
Разбили нас - как колоду карт!
М.Цветаева.24.03.1925.)
Блоку Марина посвятила целый цикл стихов, она его буквально боготворила и выделяла из всех поэтов Серебряного века:
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту,
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.
15 апреля 1916
К Мандельштаму она относилась тепло, несмотря на его частые чудачества. Он отвечал ей с не меньшей теплотой. Они часто встречались в Крыму – в Коктебеле, в гостеприимном доме Волошина. Приезжал он и в Александров.
Так родился их поэтический диалог.
Марина Цветаева:
О. Э. Мандельштаму
Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала темней твоих.
Всходили и гасли звезды,
Откуда такая нежность?—
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
Еще не такие гимны
Я слушала ночью темной,
Венчаемая — о нежность!—
На самой груди певца.
Откуда такая нежность,
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?
Осип Мандельштам:
Не веря воскресенья чуду,
На кладбище гуляли мы.
— Ты знаешь, мне земля повсюду
Напоминает те холмы
Где обрывается Россия
Над морем черным и глухим.
От монастырских косогоров
Широкий убегает луг.
Мне от владимирских просторов
Так не хотелося на юг,
Но в этой темной, деревянной
И юродивой слободе
С такой монашкою туманной
Остаться — значит, быть беде.
Целую локоть загорелый
И лба кусочек восковой.
Я знаю — он остался белый
Под смуглой прядью золотой.
Целую кисть, где от браслета
Еще белеет полоса.
Тавриды пламенное лето
Творит такие чудеса.
Как скоро ты смуглянкой стала
И к Спасу бедному пришла,
Не отрываясь целовала,
А гордою в Москве была.
Нам остается только имя:
Чудесный звук, на долгий срок.
Прими ж ладонями моими
Пересыпаемый песок.
1916 г.
Долгое время считалось, что между этой парой была любовная связь. Но Цветаева, уже находясь в эмиграции, написала «Историю одного посвящения», где она достойно ответила одному критику, даже перевравшему сам текст стихов Мандельштама.
Марина Цветаева: «Монашка, думается мне, составная: нянька Надя с ее юродивым смехом, настоящая монашка с рубашками и, наконец, я с моими вождениями на кладбище. От троящегося лица — туман. Но так или иначе — от этой монашки и уезжает в Крым.
He отрываясь целовала — что? — распятие, конечно, перед которым в Москве, предположим, гордилась. Гордой по молодой глупости перед Богом еще можно быть, но строгой? Всякая монашка строга. В данной транскрипции получается, что «она» целовала не икону, а человека, что совершенно обессмысливает упоминание о Спасе и все четверостишие. Точно достаточно прийти к Богу, чтобы не отрываясь зацеловать человека».
Тем читателям, которые мало знакомы с творчеством Марины Цветаевой, напомню, что в знаковом фильме, который под Новый год показывают, хотя бы на одном из каналов телевидения, звучат два романса на ее стихи: «Хочу у зеркала…» и «Мне нравится…»
Стихотворение «Хочу у зеркала…» Марина Цветаева посвятила поэтессе Софье Парнок – своей запретной и страстной любви. По сути всё её творчество с 1914 по 1916 год – лирический дневник, в котором зафиксировано развитие отношений с Парнок. Ей же была посвящена "Повесть о Сонечке".
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда Вам путь
И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,
И Вы — на палубе...
Вы — в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе —
Вечерние поля в росе,
Над ними — вороны...
— Благословляю Вас на все
Четыре стороны!
Об истории стихотворения «Мне нравится…» рассказала родная сестра Марины – Анастасия:
«Многие ищут в этом стихотворении некий подтекст, скрытый смысл, а его просто нет… Мне было 20 лет. К этому времени я рассталась со своим первым мужем и осталась одна с 2-летним сыном на руках. Маврикий Александрович оказался у меня дома случайно, по просьбе друга. Встретившись первый раз, мы проговорили целый день. Маврикий Александрович предложил мне руку и сердце, и я стала его женой.
Когда муж познакомился с Мариной, он был поражён. Её всего 22 года, а у неё уже вышло два сборника поэзии. А ещё у неё прекрасная дочь и замечательный муж. В те годы Марина была счастлива и хороша собой. Маврикий любовался ею, а сестра чувствовала это и краснела. Она была очень благодарна Маврикию Александровичу, что он рядом со мной, любит меня и я не одинока… Именно об этом и Маринино стихотворение. Никакого двойственного смысла в нём нет».
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
В этом году исполнилось 100 лет Александровскому лету Марины Ивановны Цветаевой. Оно продолжалось 3 года и было необычайно плодотворным. Кое о чем я рассказал, а завершу этот очерк одним из моих самых любимых стихов:
Солнце — одно, а шагает по всем городам.
Солнце — мое. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!
В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам…
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!
Март 1919 г.