Глава 4. Стружка.
Мастер-парикмахер – это человек, уборщица без рогов и хвоста, вроде тоже, как человек, но уже второго сорта. Ею помыкают, у неё самая грязная не приносящая ни радости, ни живой денежки работа.
Сорок лет назад, когда пеньюары с фирменным опознавательным знаком «Schwarzkopf» ещё были на пути к России, работали обычными белыми хлопчатобумажными простынками. В общем пользовании они складывались на тумбочку прямо у входа в зал. После стрижки пеньюар по правилам гигиены надо отправить в корзину для использованного белья, но он забрасывался в крохотную коморку, где хозяйка, орудуя широкой волосяной щеткой, чистила забившиеся в ткань волоски и, складывая стопкой, возвращала на тумбочку в зале.
Уборщица, она же подавальщица, по первому сигналу из мужского зала – прибор(!) должна была не мешкая подать металлический набор для бритья. В стаканчике горячая вода, в чашечке помазок с кусочком мыла, всё вместе стояло на миниатюрном подносе.
Маникюрши тоже мастера своего дела, важности в манерах не меньше, чем у тех, что стоят у кресел, пригласив клиентку и уже затачивая ногти, отчаянно били пилочками по эмалированным ванночкам – воды! И это также входило в обязанность бедной уборщицы – наполнить ванночку теплой водой. Для женского зала уборщица с утра варила семя льна, что использовалось при укладке на бигуди.
Самая удачная смена - это та, когда было свободно чьё-нибудь кресло, и Галя могла стать отдельно от наставницы. Совсем другие ощущения, клиенты принимают тебя за мастера, они уже не останавливаются в нерешительности перед стулом стоящим сбоку припёку, а полные доверия плюхаются в предложенное кресло!
Галка оказалась человеком творческим, её совершенно не интересовала сумма на чеках, и не потому, что это был чужой заработок, интерес к дорогой завивке проснётся после того, как она выйдет замуж. А, будучи ученицей и начинающим мастером, она с упоением городила башни из длинных волос и шиньонов в виде буклей или фантазии.
Когда из Ростова вернулась одна из мастериц, со званием – модельер, Галька внимательно следила, как та учила мастеров новой причёске под названием «Стружка». Ничего похожего девочка ещё не видела. Прядкам волос, которые казалось, буквально отглажены утюгом, не очень широким и плоским, придавалась форма той самой стружки, что вылетала из-под рубанка! Голова, обрамлённая невесомыми кольцами, смотрелась оригинально и громоздкие тяжеловесные букли меркли. Галя тронула слегка причёску, она была, не то что, как деревянная, а как металлическая! Добиться такого эффекта в те далёкие годы было не просто. Мастера приложили максимум сообразительности, чья уж светлая голова додумалась в обычный московский лак, добавить мебельного, неизвестно. Но эффект превзошел ожидания: зафиксированная прядь получалась жесткой, упругой и не мялась!
У девочки, которой осталось учиться две недели, загорелись глаза: она сделает эту причёску на экзамен! Старые мастера довольно прохладно восприняли новинку, модель, стоившая 1руб. 70 копеек, как и все длинноволосые причёски, но требующая часа полтора времени, не вдохновляла, за это время можно набрать три химии и заработать гораздо больше.
В те ушедшие года ученицам не принято было ставить пять баллов за практику, четвёрка – это потолок. На высший балл, считала комиссия, может чесать только мастер, но не ученица. А Гале поставили!