После непродолжительного сезона дождей над нами завис антициклон, принеся с собой прохладную ясную погоду. В дождь Пусь мог дрыхнуть на спине между уютными лапами Дебби до полвосьмого, а то и до десяти утра, явно не желая выходить в сырость и мочить лапы, усы и хвост, на что я ему придумал речёвку:
В дождик Пусь гулять не хочет,
Заявляет всем кустам:
«Если дождик спинку мочит,
Пусть без нас гуляет сам!»
Странно, но стоит мне это произнести, как пёс нехотя встаёт и плетётся к выходу, покорно давая надеть дождевик. А тут пришла ясная погода, лето в разгаре, и он начал тормошить меня лапой в шесть утра. Я притворился крепко спящим. Тогда на меня залезли сверху, обняли лапами за шею и начали вылизывать, пока я не «сдался», откинул одеяло и всунул ноги в шлепки. Влада уже к нам привыкла и не просыпалась, когда мы с ним вставали-уходили.
Утреннее время я и сам любил. Ранние часы в Соловье совершенно другие, чем в нашем доме на горе в Загорном. В Соловье кругом лес, из-за него солнце появляется уже достаточно высоко, пронзая хвойники острыми косыми лучами, захватывая полянки и просеки. Воздух успевает немного прогреться. В горах же часто утренние часы очень холодны. Запомнилось, как совершенно прозрачный воздух дрожит и переливается в свете багрового диска солнца, которое поднимается в туманной мгле. Картина восхода так и стоит перед глазами - свет сочится, созвездия искр в росе… В низинах - туман, ещё чуть-чуть, и он начнёт всплывать в небо небольшими белыми облачками… В Соловье всё по-другому. Проще.
Дом еще крепко спит, когда мы с Пусем вылезаем на лестницу. Я сажусь на ступеньку, он – побегает немного, а потом прыгает ко мне на колени, пристраивается, и мы завёртываемся в захваченный из теплой спальни широкий плед, оставив снаружи одни носы.
Не поверите, но наша собачья компания – Пусь, Джека и четверка их сыновей – благодаря круглой полянке в Загорном и найденной ими в Соловье «Неторопливой лужайке» практически не старели. Людям такое не удавалось, хотя Саша Ивин ставил эксперимент, и его испытатели прожили на круглой полянке в палатке полгода. Время по приборам замедлялось, но на организм человека это не влияло, что добавило загадок – мы же считали иначе. Когда на полянке лежали в боксах наши мальчики, то мы все видели показания приборов контроля их состояния – все замедлялось… Возможно, «замедление времени» было связано с их бессознательным состоянием и активная психика испытателей блокировала это эффект, не знаю.
«Неторопливую лужайку», как мы её нарекли, наши собакисы обнаружили недалеко от места, где был муляж башни с воротами. Первым на это обратил внимание Володя Лещенко – оставшаяся после муляжа биомасса была предметом его постоянной опеки, и он туда часто наведывался. Там пытались сохранить «натуральный марсианский клон», привезённый близнецами с погибшего лунного спутника, но ничего не вышло, и биологи куда-то его вообще оттуда забрали. Потом там начались эксперименты с обручами и шариками – пытались понять, как возникают муляжи. Если помните, сами «лужи» после муляжей и остались, вот и решили попробовать обратно их получить. Тоже безрезультатно.
Когда Володя обнаружил, что наши псы часто собираются полежать-посидеть на полянке между кустов, имевшей форму неправильного вытянутого овала, то он пошёл сам посмотреть; и, к своему удивлению, просидел там вместе с собаками до позднего вечера. Все неотложные заботы куда-то растворились, спешить никуда не хотелось, думалось замечательно. В первый раз Володя не придал этому значения, списав на усталость, но когда эффект повторился, то он рассказал мне. Мы вместе с ним повторили опыты, которые я некогда проделывал в Загорном и на вокзале, и установили, что физическое время лужайка немного замедляла.
Врач-ветеринар, который был Службой жизни прикреплён к нашим «уникальным» псам, на очередном плановом осмотре с удивлением заметил, что они… молодеют. Пусе шёл восьмой год тогда, а по состоянию зубов и прочего ему можно было дать от силы года четыре. То же самое показывала Джека. Всех собак наших тщательно просканировали, никаких отклонений не нашли, но теперь врач к ним наведывался ежеквартально и только разводил руками. Я высказал догадку, что подобное место могло быть ещё около озера в Соловье, но там исследователи из «нашей» Службы Безопасности всё ещё занимались феноменом телепортации дрона и остатками пещеры, моё сообщение выслушали и попросили подождать. Даже Володя на время лишился драгоценной биомассы около озера.
Втайне от Влады я просидел на «Неторопливой лужайке» несколько дней вместе с собакисами, но кроме того, что прекрасно думалось, ничего не ощутил. Мы с Володей стали использовать это место для размышлений, потом туда и остальные потянулись, даже Ростислав Петрович бывал во время своих наездов. После одного такого «сидения» с четверкой «мушкетеров» и Марианной он мне сказал:
- Мы тут уже два года башни изучаем, а подвижек нет. Изучение ради изучения не годится. Посиди на лужайке, подумай…
С башнями Меера мы, действительно, возились третий год без особых успехов. Даже стыдно. Но было оправдание – в них не всё сохранилось, было такое впечатление, что часть внутренностей просто исчезла, не оставив никаких следов. Поэтому никак не получалось сложить целое.
Пусь заворочался и вылез из-под пледа.
- Что, выспался? – спросил я.
Пёс посмотрел мне в глаза и повёл носом.
- Ну, идём завтракать, что ли, - предложил я. раскрывая плед, чтобы Пусь спрыгнул с колен, но он не спешил меня покидать.
- Чего ты? – поинтересовался я. – Так хорошо сидели…
Пусь коротко тяфкнул.
Ответ последовал почти сразу – из-за маленького коптера Влады, стоящего на площадке у дома, выскочила четвёрка «мушкетеров». Это было неожиданностью – мы ждали Ханни только завтра. За щенками (мы их так по привычке и звали «щенками», хотя они давно уже взрослые псы-собакисы) выбежала Марианна. Папаша Пусь спрыгнул к сыновьям, а я встал навстречу девочке. Она очень выросла и становилась настоящей красавицей, будучи очень похожей на свою мать – Елену Лель. Увидев меня, Марианна смутилась. Я понял, что ранним появлением она готовила сюрприз нашим малышам, которые её обожали. Я заговорщицки приложил палец к губам.
- Шшш, Марианна, ещё спят все! – шепнул я, ласково прижимая прильнувшую девочку. – Вы давно прилетели? Где Ханни?
- Мама Ханни сейчас подойдёт, и папа Мих тоже, - сообщила девочка. – Мы ночью прилетели!
Марианна села рядом со мной на ступеньку, и я укрыл её пледом. Псы убежали в сторону дорожки и вскоре «притащили» к нам Ханни и Миха.
Я с удовольствием смотрел на друзей. Ханни и так была «смуглянкой», но Куба её превратила в настоящую «шоколадку». У Миха сочетание загара с выгоревшими бровями и рыжими кудрями придавало ему лихой «ковбойский» вид, дополняемый широким ремнём на поясе брюк от геологического костюма и клетчатой футболкой.
После «телепортации» Патрика Мбаа Кашины в полном составе уехали на остров Союза Континентов, где Роман Самоедкин уговорил-таки Миха не спешить на Луну и заняться «земными делами». После недолгих колебаний Мих согласился и передал бразды правления лунной экспедицией Оле Луку. «Земных дел», видимо, оказалось предостаточно – за два года Мих приехал первый раз. Ханни с Марианной и «мушкетерами» в Соловей прилетала часто.
- Рад тебя видеть! – приветствовал я Миха. – И вид вполне боевой! Ну, почём нынче домики?
- А тебе двух мало? – отшутился он. – Могу похлопотать, рядом с Патриком построишь третий.
У Ханни на Кубе было особое задание – она «опекала» своего родового шамана, который после всех приключений «затворился» в своём доме на побережье в Гуане, но её, меня и Самоедкина он туда допускал. Помню, что у меня с Владой получилась серьёзная размолвка из-за того, что Патрик выбрал меня своим учеником. Мне стоило больших усилий доказать ей, что это сделано лишь для того, чтобы я имел когда-нибудь доступ в родовую пещеру. После того как мы с Владой и детьми несколько раз погостили у Патрика в сказочно красивой бухте с белым пляжем, сплавали в море и посмотрели затонувший город, Влада успокоилась и о моём «шаманстве» не вспоминала.
- И с нами по соседству, - вставила Ханни. На побережье в Гуане Ханни поселилась
недалеко от Патрика, в наш последний приезд мы у неё остановились.
Я показал ей на надстройку Вебсика.
- Без нашего «чрезвычайного и полномочного» дома не рассматриваются.
- Он и так у Патрика бывает, - сказал Мих. – А вот выступить перед Союзом Континентов после того землетрясения отказался. До сих пор толком не понимаем, что там угрожало и кому. Зато пригласил весь Союз Континентов к себе в дом-цветок.
- И ты приехал договариваться, как это устроить? – догадался я.
Мих кивнул.
О том, что «камневидение» Патрика серьёзно заинтересовало науку, и в Гуане была создана лаборатория, успешно применившая для подземной локации вместо «ритуального камня» ханнерит, я знал. Вебсик уже сообщил нам, что ханнерит на Луне поможет установить связь с другими мирами, но больше пока никакой информации он не давал. Ханни придумала, как использовать ханнерит для увеличения дальности связи между обручами мыслеречи, в один из её приездов мы поставили такой эксперимент между Загорным и Соловьём, подняв кусок камня на дроне для прямой видимости. На Луне потом его повторил Оле Лук – он смог через обручи и ханнерит мысленно пообщаться с оператором на орбите.
Ханни взяла Марианну, и они ушли в дом, а мы с Михом и собакисами решили ещё посидеть на ступеньках. Слушая Миха, я вспомнил пресс-конференцию, которую проводил Ростислав Петрович после снятия купола – там на несколько порядков меньше народу было, а тут разместить пару тысяч человек…
- А просто небольшую делегацию Вебсик принять не хочет? – спросил я.
- В том то и дело, что нет. И сам Союз Континентов в полном составе не готов явиться. Полный абсурд. Но и я, и Самоедкин чувствуем, что за этим стоит что-то серьёзное. Ростислав Петрович тоже считает, что встреча нужна.
- А сам он где?
- На Марсе. Ты не знал? Разгребает с Деговым наследство от Марсианской автономии.
Наш дед бывал в Соловье редко, мы уже привыкли общаться с ним через его «инфа», которому я тогда «слил» его второй разум. Вопреки моим ожиданиям, того «инфа» не уничтожили, а просто заменили другим с «нормальной» копией. Ион и Зет продолжали свои мотания по внеземным командировкам, недавно опять несколько месяцев на Марсе провели, но рассказывали очень скупо. Слова Миха подтвердили, что история с «форточкой» и Марсианской автономией продолжалась.
- Мда, задачка, - посочувствовал я Миху.
- Один из вариантов, - продолжил он, - это вернуть дом на горе в посёлок а на его месте построить конференц-зал на две тысячи мест, но представляешь, такая махина будет там торчать?
И в это время, как часто бывает, я «поймал за хвост» каверзную мысль.
- Мих… Послушай, а если поискать в подземельях? Мы же до сих пор не знаем, что под замком? Может там подходящая пещера найдётся.
Миха это заинтересовало.
- Пещера? А что, может быть… В пещере Союз Континентов ещё не собирался. Даже прикольно, - хмыкнул он. – Слушай, а что у тебя и Патрика там с подземными народами завертелось?
- Хорошо, расскажу, слушай, - ответил я.
Я рассказал Миху, что в одну из наших встреч на Кубе Патрик показал мне некоторые результаты своего математического моделирования. Он взял за основу попадание в родовую пещеру, считая, что она находится в специфическом месте – в узле пространственно-временных тоннелей. Сам узел Патрик видел в «сетке» гипотетического строения Земли из многоугольников геокристалла, о чём ещё Платон говорил. Мне тогда Патрик сообщил, что без помощи Вебсика он бы не продвинулся в своей математике, но в чём она заключалась, я не поинтересовался.
Суть гипотезы была в том, что, строение земной коры сравнивали с разными правильными многогранниками - с тетраэдром, октаэдром, додекаэдром, додекаэдро-икосаэдром. Своего апогея гипотеза достигла в 70-х годах двадцатого века в идеях Гончарова-Макарова-Морозова, или «русской сетки», как её тогда называли. Так вот, трудами русского исследователя Н.Ф.Гончарова было установлено: если покрыть поверхность Земли сеткой из двадцати равных равносторонних треугольников, то в вершинах, центрах и серединах сторон многих треугольников наблюдаются отмечены очаги древних человеческих цивилизаций и культур. Модель получила название ИДСЗ - модель икосаэдро-додекаэдрической системы Земли. Причину «сетки» авторы гипотезы видели в наличии в теле Земли силового каркаса поля «геокристалла» неизвестной природы. Наблюдаемые свойства оказались в тех же вершинах, центрах граней и рёбер, что и у реальных растущих кристаллов. Было зафиксировано воздействие каркаса на гидросферу, атмосферу, биосферу, магнитное и гравитационное поле Земли, а также на аномалии различной природы.
- Модель хороша, - сказал я Патрику, - но вот с чего, судя по сообщениям Романа, туннели переходов от Земли закрыли? Может, пронесётся по ним некая критическая масса, и весь наш «геокристалл» на кусочки развалится? А так – закрыто и всё, от греха подальше, как раньше говорили.
Патрик тогда посмотрел на меня и ничего не возразил. А через месяц после нашего разговора мы с ним получили косвенное подтверждение возможной опасности такой транспортировки от подземных народов. Они сами предложили установить контакты и обсуждать вопрос. Очень скоро выяснилось, что «подземники» имели представление о местах порталов, которые были для них «табу» - запретом. Они запросили материалы Патрика, изучили их и однозначно сказали, что «родовая пещера» Патрика является для них запретной. Вместе с тем их заинтересовал факт телепортации самого Патрика. Оказывается, они изучали возможность телепортации объектов при воздействии сильных электромагнитных полей, как некогда это делали в «монтокском эксперименте».
В то время Вебсик нашёл и добавил в мою большую кожаную папку записки Н.К.Рериха о подземном народе. В легендах Центральной Азии его называли «агарти», считалось, что он «покинул предательскую землю и нашёл спасение в тайных странах, где он обрёл новые силы и подчинил мощные энергии», как писал Рерих. Другое «алтайское» название подземного народа – Чудь. У Рериха и картина есть – «Чудь подземная». Во время своих путешествий Рерих упоминает Хотан, где подковы лошадей звучали глухо, будто всадники проезжали над пещерами или пустотами. Караванщики говорили о пустых подземных переходах, через которые можно было добраться «до дальних стран».
Мих внимательно выслушал мой рассказ и попросил дать ему текст Рериха.
- Это все очень интересно, - закончил я, - но сам Рерих там же пишет о том, что «народ определяет эти проблемы намного проще: для них всё, что исчезло, ушло под землю». Но это вовсе не значит, что умерло. Земля – это как разделительный слой между видимым и невидимым.
Мы оба прекрасно понимали, что наши подземные народы к «агарти» или к «чуди» никакого отношения не имели – это были сообщества землян, обустроивших в пещерах убежища от ядерной катастрофы, угроза которой в двадцать первом веке стала реальной. Оно создали автономное хозяйство и… адаптировались к подземельям так, что выход на поверхность для них стал серьёзной проблемой. В Союзе Континентов подземные народы имели своё виртуальное представительство, но заявляли о себе крайне редко. По сути дела, наша возня с телепортацией стала первым случаем, когда подземные народы проявили активный интерес.
Из дома уже доносились звонкие детские голоса и весёлый лай. Влада пару раз выглядывала на веранду, но нас почему-то не окликала. Девочки-мальчики наши уже выросли: два года – это два года, это уже серьёзно. Я усмехнулся, вспомнив вчерашнее: Вероника с Ангелиной топают по дорожке, держась за тигрят Бима и Бома, а мои сорванцы Юрик и Ростик готовят «засаду». На их «тарзановский» клич из дома вылетают Дебби и Пусь. Тигрица-биомех мгновенно понимает ситуацию и ложится наблюдать, а Пусь вносит свою долю в общую возню.
Для игр у них был весь дом, кроме бассейна, куда без присмотра заходить строго-настрого запрещалось. Мальчики обожали мой кабинет и пространство под рабочим столом, у девочек любимым местом стал зимний сад, устроенный в уголке «стологостиной» на первом этаже. Часто они исчезали на «чердаке» у Вебсика, причём надолго – Юля мне говорила, что более интересных развивающих игр для детей она не встречала. Вебсик, как понимаю, старался. Стоит ли говорить, что в свои два года наши чада были «очень взрослыми» и «сюсюканья» не переносили. Другим местом развлечений у них был прадедовский дом, который Ростислав Петрович предоставлял внукам и внучкам (он всех четверых считал своими) в любое потребное время. Там их ждал «Сказочник» – простой, в сущности, аппарат, показывающий и рассказывающий сказки. Откуда Ростислав Петрович притащил такую реликвию – не знаю. Юля сказки не любила, а Влада, наоборот, часто присоединялась к детям. Она похожего «Сказочника» помнила по Луне – он был у них в детском секторе. Оформленный под старинный сундучок-шарманку аппарат стоял на столе, слушатели садились вокруг, поочерёдно крутили его бутафорскую ручку и могли не только слушать и смотреть голографическую проекцию сказки, но и принимать в ней участие со «своими» героями.
Обычно родители с маленькими детьми перебрались в один из детских центров на океанском побережье, но мы отказались – лучше, чем тут, им не будет. Даже Служба жизни выдала нам такое заключение, рекомендовав, правда, посещение коллективных мероприятий «для интеграции в социум». В самом Соловье «социум» малолеток формировался довольно вяло, если не сказать, что не формировался вообще. После нас ещё две семьи поселились – и всё. Дети у них были уже восьмигодники, нашим до них далеко. В Загорном ровесники нашим малышам были, там Слава, опять вернувшийся к обязанностям мэра посёлка, периодически устраивал детские и общие праздники на знаменитом «футбольном» стадионе.
История этого стадиона заслуживала отдельного внимания, кое-какие воспоминания Влады и друзей её детства я уже собрал. Придумали ж такое – безопасные ворота, улыбнулся я, вспомнив их рассказы. В Загорном раз в год в честь этого проводили Почётный матч юношеского турнира Всеземельной футбольной лиги, но мы что-то ни разу на него не попали. Оборудование лига привозила своё, а в кладовке стадиона бережно хранилась конструкция, созданная Петерсами – её хотели было даже перенести в Музей спорта, но что-то дело застопорилось. На самом стадионе для любителей «погонять мячик» стояли мягкие имитации ворот, рекомендованные Службой жизни для безопасного применения, и дружно презираемые всеми любителями этого вида спорта: пробить в штангу было не реально. Был тут и эксклюзив – футбольный тренажёр, созданный в те времена инженером Робертом, отцом Эдика. Он до сих пор работал и имел «поклонников». Даже знаменитая лаборатория спорттехнологий профессора Тазьмина им заинтересовалась и рекомендовала к серийному выпуску.
Все это промелькнуло у меня в голове и отвлекло, Миху пришлось повторить свой вопрос.
- Ты полагаешь, что под старым замком в Загорном есть пещеры? Мы нашли документы, что целый подземный город был создан на основе естественных пещер в районе бывшей военной базы позиционного района. Геологи допускают обширные пустоты и даже подземные ходы под перевалами. Вспомни макет, который Вебсик представил на мансарде…
- Он до сих пор там, - вставил я. – А про пустоты лучше всех Штефен Роберт тебе расскажет. Он все горы окрест уже изгрыз своими штреками. Макет Вебсика показывал, на мой взгляд, немного другое – расположение кристаллов в структуре здешнего гексагона и корней-связок между ними. Корни, да, могли расти по естественным пустотам, так проще им. Я бывал в больших пещерах, представляю, как они могут выглядеть.
Небольшой опыт «пещерной жизни» у меня, действительно, был. На втором курсе Института истории во время общей практики мы на Южном Урале изучали Игнатьевскую пещеру и её наскальные рисунки, которым без малого 14 тысяч лет. Тысячи лет назад в пещере проводились обряды поклонения древним богам, а в девятнадцатом веке в ней скрывался старец Игнатий, обладавший целительским даром и бывший, по одной из версий, царских кровей. В его честь пещеру и назвали. Сама пещера тянется внутри скалы длинными залами-коридорами, главный зал тянется на 130 метров и имеет в высоту 8 метров. Вход в пещеру назывался гротом Столба и напоминал арку. От входного грота в основной коридор проходили на корточках по низкому проходу, а в Большой и Дальний залы попадали вообще ползком… Наши исследования, в частности, были связаны с феноменом «духа святого Игнатия», который бродил по темным коридорам пещеры, а в полнолуние выходил к входу пещеры и смотрел на Луну. Конечно, про Вебсика, ханнерит, обручи мыслеречи мы тогда не знали, но приборно зафиксировали ночные шумы пещеры, в которых слышались едва различимые шаги и не внятные голоса, а самое главное – пещера действительно сохранила некий информационно-энергетический образ, который активизировался в полнолуние. Был ли это легендарный старец – неизвестно, но определённая информация на мозг точно шла. Я всё собирался снова посетить Игнатьевскую пещеру, взяв с собой Олега Дегова с его «Паравижном» и наши обручи, но пока не получалось. Да и сам Олег вернулся на Марс.
- Вы завтракать собираетесь? – спросил за спиной голос Влады. Я оглянулся. Ростик и Юрик стояли у неё по бокам, держась за штанины маминых брюк, а сзади выглядывала лукавая круглая морда Дебби. Пусь с Джекой уже ушли к своим мискам и даже не позвали.
- Идём, - ответил Мих, поднимаясь на ноги.
В «стологостиной» было шумно. Миха попыталась расшевелить и вовлечь в общую беседу Марианна, но, видя его задумчивость, быстро отстала. У неё и так было четыре внимательных слушателя двух лет от роду, не пропускавших ни одного слова из рассказа о детском парке в Окинаве. Восторженные глаза наших малышей лично мне сказали об одном – хватит тут сидеть, пора вылезать в мир. Он большой и удивительный, дети должны его видеть. Влада словно прочитала мои мысли – положила на плечо руку.
- Пора вылетать из гнезда, - сказал я ей. – Посмотри, куда летим, хорошо?
Они тихо засмеялась.
- Нам с Виконикой надо закончить серию опытов, а потом – куда угодно.
- «Куда угодно» не пойдёт, - я постарался принять образ мужа времён «Домостроя». Нет, определённая правильность в тех устоях была, что ни говори. – Обсуждаем куда и едем. Мы с Пусем тоже хотим в детский парк! Эй, народ! С какого парка лучше начинать беззаботное детство? Мы собираемся в парк!
Мои слова потонули в общем гвалте и радостном визге малышни. Мих удивлённо посмотрел на меня, но ничего не сказал. Влада объяснила мою метаморфозу Ханни и Юле и неожиданно получила поддержку. Юля тоже считала, что можно немного повременить и за это время определиться, что мы хотим увидеть.
«Виконики» (если кто забыл, - это шутливое прозвище сестёр-близняшек Вики и Ники, которые стали избранницами сердец братьев Петерсов) после достройки филиала лаборатории оказались для Володи ещё больше незаменимыми – сидеть «на двух стульях» и ещё преподавать в нескольких местах у профессора Лещенко получалось плохо. Поэтому филиал был передан нашей Виконике и Юле. Официально это подразделение должно было исследовать биомассу и муляжи, но, как только девушки установили, что супермозг в башне Меера и в «большом» разведчике мог быть создан биомассой, к их исследованиям подключился Вебсик и куча научных институтов Земли и Внеземелья. Их предположение основывалось на том, что спектрограммы пепла, найденного в керамических оболочках его блоков, совершенно не показывали наличие каких-либо металлов. Органический супермозг! Даже представить сложно, но… Я понимал, что их исследования важны для науки и прерывать их никак нельзя, но мне вдруг захотелось «подняться над обстоятельствами». Уже который год идёт, а мы тут как скарабеи перед собой шарик проблем катим. Ладно - мы, но дети-то причём? Я поднял руку, прося внимания.
- Мы просто уже зациклились, - заявил я, когда установилось молчание. – Кристаллы, телепортации и прочее – все это хорошо и прекрасно, но нельзя же подчинять этому свою жизнь? Вон, Марианне есть что рассказать, её с восторгом слушают, а наши девочки-мальчики о чём ей расскажут? О наших опытах, что ли? Где они бывали, и что видели?
- Ну, ты не прав! – почти хором заявили Влада и Юля. – На Кубу же ездили!
- У нас эта Куба - как дальняя дача, - не сдавался я. – Не хотите ехать, так я один с ними поеду. Гай был прав, когда нашего Сашу в «кухонное турне» уволок. Парень мир увидел, а не только наш вечный «испытательный срок».
Но одного меня никуда не отпустили, решили ехать все вместе, когда Кашины будут возвращаться обратно на свой остров. На Кубе и карнавал, и фиеста, и парки детские – есть чего посмотреть. А потом и другие места посетить, мексиканское побережье Атлантики, Японию, например. Влада опять хотела попасть на остров Миядзима.
- Какая тебя муха укусила? – поинтересовался Мих после завтрака.
- Сам не знаю, - честно признался я. – Просто увидел глаза нашей малышни и понял, что так жить больше нельзя.
- Это точно, - согласился он. – Меня самого так Марианна заводит. Бросаю всё и иду с ней. Ну что, продолжим наши беседы?
У Миха была ещё одна задача, которую надо было попытаться прояснить – как Патрик мог оказаться на Кубе при своей «телепортации». Шаман-математик нас с ним уверял, что на Кубе он быть никак не мог. В качестве доказательства он приводил тот факт, что листки с уравнениями он уже имел при себе, значит «визит» на Кубу был после того, как он их записал, а по времени такого не могло быть. Но его на Кубе видел сосед, видел Самоедкин, сохранились записи, словом, отрицать было сложно. Сам Патрик допускал возможность «раздвоения» образа, но Институт времени выдвинул свою версию произошедшего, связанную с разнонаправленным течением времени. Патрик увяз в научных дискуссиях, которые до сих пор мало что дали. Но мне он однажды высказал свою точку зрения довольно кратко:
- О каком течении времени можно говорить, если перенос совершается за его пределами? Я, может быть, вообще не покидал кресла, просто вы меня в нём не видели. А все путешествия были результатом мысленного взаимодействия с кристаллами и между ними.
- Положим, муляжи я видел своими глазами, - ответил я. – О том, что местные кристаллы их создают, мы уже знаем, а вот способны ли они воссоздать тебя на другом конце земного шара – ещё нет. Потом, чтобы «вернуть» тебя в кресло, понадобился Круг, «картина с морем» и Вебсик, это говорит только о том, что «путешествовал» ты в информационно-энергетическом образе, в другом бы Вебсик тебя не вернул.
- А если я был на Кубе в том же виде, в каком Иржи и Елена в доме Вебсика? – возразил Патрик. – Если вообще кристаллы тут ни при чём, а на Кубе произошла визуализация моей информационной сущности? В моих уравнениях переноса понятия «масса», как такового, нет. Можно перенести свойства, структуру, а в конечной точке воссоздать их из того, что там есть. При этом энергетический баланс не должен быть нарушен, вот в чём загвоздка. Вебсик может быть в любой точке нашей Вселенной, не нарушая её энергетический баланс. Что, если я вдруг на время стал таким «вебсиком»?
Я тогда не нашёлся, что ответить, только возразил, что в доме Вебсика до сих пор ни один регистратор не мог сделать записи. Идея была смелая. Я начал искать аналогии в своём мегаинформатории и нашёл сведения о том, что издревле индийские йоги имели учение о путешествиях во времени, названную «аштанга-йогой», об «обмане времени» говорили древние Веды. Правда, насколько я понял, все практики получения информации о будущем или прошлом были связаны с изменением сознания человека.
Я пересказал Миху все это и спросил:
- У тебя есть что добавить?
Мих поскрёб затылок и вздохнул.
- Есть. Некоторые новости у Романа. Они нашли установку, которая использовалась в «монтокском эксперименте», точнее - её остатки, сделали реконструкцию, модель и математически повторили опыт. Под воздействием её полей у человека внутри установки возникали ощущения утраты своего времени, при этом он «исчезал» от наблюдателей. Очень похоже на то, что мы видели с Патриком. И ещё - информация с Плутона. Марьяна Маринкина лишилась памяти, пытаясь исследовать конструкцию из мегалитов, которую Грант Маринкин назвал «порталом». Она применила лазерный сканер и попала под отражённый камнями луч. Забыла всё, как стёрло. Очень похоже на действие наших «шарах» и хронокапель. Сейчас её переправляют на Землю.
- Влада и Саша знают? – спросил я.
- Мы им не говорили, - уклончиво ответил Мих. – Исследования проводились по марсианской программе, сам понимаешь…
Но я не понимал и вопросительно посмотрел на Миха.
- После взрыва лунной базы Марс очень неохотно делится с Землёй новостями, - пояснил он. – Мне приходится в Союзе Континентов иметь дело с представителями Марса, складывается впечатление, что они страшно заинтересованы в пространственно-временных перемещениях, но нас к ним допускать не хотят.
- А как ты думаешь, зачем?
- Думаю, что они или хотят уйти в далёкое прошлое Марса, когда на нем были условия для жизни, или, что более вероятно, вернуться в прошлое или будущее Земли.
- А найти другую планету из серии Суперземель?
Мих пожал плечами.
- До неё неизвестно сколько лететь надо. Зачем искать не понятно где, когда есть рядом? Логики не вижу.
- Мальчики, когда устанете разговаривать, то можете нас догнать – мы уходим на долгую прогулку, - заявила Юля, выпуская собак. Пусь остановился, глядя на меня.
- Иди, иди, погуляй с ними, - сказал я ему. – С ними веселее.
- Уаа, - согласился пёс.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/30/1058