Стеклышки из детства Форма, школа и дюймовочка
Однажды в августе к нам домой пришло новое слово - школа. Я и раньше его знала, но оно было просто каким-то деревянным большим зданием рядом с магазином. Все только об этой школе и говорили. Отец заработал на комбайне пшеницу, ее продали и купили Марусе форму. Я долго плакала потихоньку: мне - то не купили. А лучше формы ничего и не было в свете. Юбка в широкую складку, манжеты и воротничок белоснежные. Для этих манжет и воротника мама достала с самого низа сундука бережно хранимое шитье. Невиданное дело! Мне разве что полюбоваться им разрешалось, а тронуть-ни-ни! Оказалось, что Маруся в эту школу и в прошлом, и позапрошлом году уже ходила, но почему-то для меня только в этом году это стало непереносимым событием. Все лето мы с ней рисовали и вырезали кукол и платья в горох, цветочек и полоску. А завтра она уйдет в школу, а я? Как можно одной без конца переодевать кукол, когда и сказать некому: " А моя лучше"... Словом, решила я себе форму эту сшить. Без нее, оказывается, в школу нельзя. Лучшая мамина юбка из сундука тихонько перекочевала ко мне на печку, где за занавеской в цветочек меленький и стала я ее резать и примерять. И когда все уже было готово, пришли Марусины подружки. Я притихла. Часто так делала, и становилась владелицей многих секретов. Очень они меня расстроили. Я ожидала, что в самом худшем случае получу от матери веником или щепкой, но оказалось, что ожидает меня гораздо худшее. В школе,оказывается, строгий дядька директор есть. Все испортили подружки. Я и читать немного умела уже, и знала,что мне 5 лет. А тут - директор. В мои планы это никак не входило. Что делать? Юбку дошивать отнесла своей любимой тетке Арине. Она даже не заругалась на меня, за материну юбку-то. Она поняла, что я просто не знала, как быть, надо же что-то делать, чтобы Маруся играла со мной в куклы! И тут... Конечно же, чудо!- с далекой Нижней улицы к нам приехал старьевщик. А на телеге его волшебной,чего только не было: и свистульки, и шарики воздушные, и раскраски, и то, отчего моя душа разом обмерла: дюймовочка! Нет, она сначала какими-то металлическими лепестками просто была, но одно-два движения, лепестки открывались и прекрасная кроха оказывалась на виду. Долго Марусю мне уговаривать не пришлось. Конечно, хваленая форма ни в какое сравнение с дюймовочкой не шла. В добавок, еще пять петушков разноцветных старьевщик нам дал. И мы, счастливые, долго смотрели вслед быстро удаляющейся телеге, на которую забрались мальчишки с нашей улицы, и -как дураки!- решили мы, дудели, свистели, барабанили, кто сильнее.
Форму Марусе перешил отец ночью, из старой, Любиной - сестра уже закончила школу. Шил у тетки Арины,чтобы мать не ругалась. А школу я потом все-равно полюбила. К ней новые классы и библиотеку пристроил отец. А директор, Дмитрий Васильевич, часто приходил к нам домой. Я, на печи за занавеской, слушала в это время его разговоры с отцом под патефон с пластинкой "Окрасился месяц багрянцем".