Сашка Охримчук курил, выпуская дым в открытое окно. Жена снова обиделась. Он искренне не понимал - почему. Маманя на батю никогда не обижалась, соглашалась во всем. Они всегда очень дружно жили. Обижался он. Редко, недолго, потом как-то забывалось, да и некогда было дуться - работы у Сашки по дому всегда хватало. Он - единственный ребенок в семье, в зажиточной семье, лет с семи донашивал вещи за двоюродными братьями, сыновьями маминой сестры. И вся мелкая домашняя работа - посуду помыть, прибраться, траву в огороде подергать или за курами убрать - была на нем.
Одно время он очень хотел футбольный мяч, все мечтал, что подарят ему родители на день рождения, но отец решил, что некогда ерундой заниматься - мячик пинать, нужно кроликам травы нарезать, за свиньями убрать и картоху окучить. Батя очень боялся, что сын станет белоручкой, избаловать боялся, поэтому ни доброго слова, ни ласки Сашка так и не дождался. И что батя им гордится, узнавал случайно из ненароком подслушанных разговоров, из вскользь брошенных слов...
Детство - и будни, и праздники пролетело очень быстро, но он не считал детство несчастливым. Он умел просто радоваться солнышку или снегу или отцовскому хорошему настроению, хотя это редко случалось. В четырнадцать он из дома ушел - поступил в суворовское училище, закончил его, а вот офицером стать не сложилось. После тяжелого гриппа вылезло осложнение - аритмия - медкомиссия забраковала. Он в летное хотел поступить, а в летное такой отбор, что держись.
Может поэтому Соня, в сердцах, часто называет его деревянным... Он очень хочет быть нежным, но как пороблено - ничего из себя выжать не в состоянии. Один раз даже к психологу ходил, уже взрослым, но после первого вопроса - видел ли он в детстве свою мать обнаженной, Сашка ушел и больше никогда попыток разобраться в своих психологических зажимах не делал.
Соня обиженно гремела тарелками на кухне, а Саня, курил уже вторую сигарету и не знал, что лучше - сейчас пойти мириться или подождать, пока жена успокоится.
-Саня, не боишься, что никотин сейчас из ушей закапает? Иди есть. - подала голос Соня - кажется уже не обижается. Саня быстренько юркнул в ванную, ополоснул лицо и явился на кухню.
- Соня, ты, это... Извини меня...
- Да ладно... Уже забыла.
Они весело уплетали завтрак, обговаривали выезд на природу. Телефон звонил длинно - междугородний звонок. Ещё ничего не подозревая, Саня снял трубку.
- Сынааа, бедааа - услышал он голос мамы. -Папку в больницу увезли! Помирает он! Тебя велел вызывать! Торопись, сына! Он совсем плохой.- мама зашлась рыданиями.
- Мама, не плачь, я выезжаю! - Саня с такой силой швырнул трубку, что чуть не разбил аппарат.
Соня поняла, что случилось что- то очень плохое. Она засуетилась, но Саня уже схватил сумку и одевался на бегу. " Сонюшка, батя помирает! Я поеду. Всё - потом, ладно? " Он выскочил из квартиры и, тормознув машину, поехал на станцию.
Через три часа на дрожащих ногах, он поднимался к отцу в палату. Строгая медсестра выдала ему халат и бахилы и только после того, как он облачился в эти "доспехи" пропустила в палату.
-Санька, слава Богу, ты успел! - Такими словами встретил его батя.
Саня старался не рассматривать отца. Тот всегда крепкий, упругий и ловкий, исхудал до лиловой прозрачности. Он никогда не мог представить батю стариком, такой был живчик, а тут потерялся от неожиданности, стало невозможно дышать и он, цепляясь за первый-попавшийся повод - помыть фрукты, выскользнул из палаты. Одноместная палата - это нехороший знак. Умирающих, обычно стараются разместить в одноместной палате. Саня долго мыл фрукты, а когда вернулся, ему стало полегче - не дрожали руки, не слезились глаза. Батя прокашлялся и заговорил:
" Надо поговорить, сына. Ты понимаешь, я раньше, как слепой чурбан был - жизнь прожил, а вспомнить то нечего. Радости не было. В армии мечтал, что будет у меня сын, помощник, друг, а когда ты родился, то я тебя в черном теле держал. Как вспомню, аж внутри все печет! Помню на день рождения к Вальке Зайцеву собрались - он тебя на месяц младше и купил я ему в хозмаге заводной катер. Его можно было в воду пускать и он плыл и фырчал почти как настоящий. Ты, как узнал, что это Вальке - в слезы и даже на день рождения с нами идти отказывался, а я тогда разозлился, в угол тебя поставил. А сейчас вспомнил и думаю - чужому ребенку игрушку подарил, а своего все избаловать боялся... Батя вдруг разрыдался, как маленький и Сашка, прижал почти невесомого батю к своей груди, гладил его по спине и говорил"бать, ну что за ерунда? Я не помню ничего этого, считай, значит, и не было".
Пришла медсестра с лоточком - сделать бате укол и Сашка обрадовался ей, как празднику. Его тяготил этот разговор. Что было - то прошло, ворошить прошлое это бабы любят, а он не баба. Тем более, что действительно зла и обид на родителей не держал, не считал себя ни в чем обделенным, а теперь был готов что угодно сделать, только бы батя жил.
Три дня Сашка, изредка кемаря и, выбегая на минутку покурить - в пять затяжек, как в армии, выкуривая сигарету, сидел у постели умирающего . Тот каялся, Сашке было неловко, больно и безумно жаль батю. Он почти не ел, не спал и уже с тоской думал, что скоро будет пахнуть, как бомж, но отойти от бати боялся дольше, чем на пять минут. Маманя сжалилась и сменила его с утра до обеда. Сашка пришел домой к родителям, час стоял под душем, а потом завалился на свой диванчик и мгновенно уснул. Снился ему батя молодой, не седой еще совсем и будто батя уезжает куда-то, а Сашка его провожает на каком-то вокзале. У бати в руках огромная сумка. И вот уже проводница говорит, что поезд отправляется, а батя ему отдает эту огромную сумку и легко запрыгивает на подножку. Сашка раскрывает сумку, а из нее выкатываются футбольный мяч, игрушечный катер, солдатики и надувная лодка и много всякой всячины... Сашка уже не может эту сумку удержать, а из нее все ползут игрушки, вещи... Сашка проснулся. За окном сгущались сумерки.С ужасом вскочил, оделся и побежал в больницу. Маманя сидела у батиной койки и крепко держала его руку в своей руке. Она вздремнула и не заметила, как вошел сын. Батя открыл глаза, улыбнулся Саньке и одними губами сказал "Кажется - все".
На похоронах у бати было немного народу - родные, соседи - друзей у бати закадычных не было, Санька позвонил нескольким сказал, когда похороны, но никто так и не пришел. Соня приехала, а Кольку - сына оставила своей маме.
Попрощались с батей, похоронили, помянули и Сашка с женой собрались домой, хотели маманю забрать, но та наотрез отказалась.
После похорон навалилась на Сашку тоска. Каждую ночь почти батя снится и вроде он живой, и вроде так укоризненно говорит:"Зачем вы меня закопали? Там холодно." Сашка спать перестал, на девять дней накупил снеди, поехал к мамане. После того, как помянули батю, пошел Сашка в церьковь. Священник выслушал внимательно, помолчал, потом сказал, что скорее всего что-то батину душу терзает и не отпускает. Посоветовал больше молится. С тем Сашка и вернулся домой. Дома Колька и Соня смотрели мультик и пели песню про Чунга-Чангу. Пели мимо нот. Услышали, как Сашка вошел и бросились к нему.
-Папка приехал! - вопил Колька , он побежал в свою комнату и принес раскраску - Папка, смотри, как я машину раскрасил - Колька с такой радостью совал раскраску Сашке, ожидая отцовского одобрения, но Сашка так устал... Он кисло улыбнулся, потрепал Кольку по плечу и сказа
-Сына, я устал чего-то... Иди поиграй... Соня смотрела на него как на больного, потом пощупала лоб - Выглядишь ты неважно - она погладила Сашку по голове - пойди приляг, или покормить тебя? Но Сашка от еды отказался и, ополоснувшись под душем, завалился спать.
Опять снилось черте что. Вроде бы он бреется, а из зеркала на него смотрит батя. И нехорошо так смотрит. И он начинает метаться, а кругом зеркала и во всех зеркалах он не своё лицо видит, а батино... И жуткий во сне батин смех... Опять проснулся в холодном поту. Вышел на кухню, выпил воды и уставился в окно. Глухо бухало сердце. Он не заметил как на кухню вышел Колька.
-Папа, ты плакал?
- Нет.
- Тебе больно?
-Больно, Коля.
- А что у тебя болит?
-Душа у меня болит, сынок.
-Папа, хочешь, я тебя обниму, и все заживет? Мы в садике играем в обнимашки... - Колька обнял его маленькими ручками и крепко сжал.
- Ну что - тебе легче - спросил он, не разжимая рук. Сашка замер, а потом вдруг из глаз закапали слезы... Было нестерпимо жаль себя, отца, мать, Кольку, весь мир, которому так не хватало вот таких обнимашек, которые лечат душевную боль. Сашка обнял сына и поднял его на руки. Он ходил с Колькой по кухне, рассказывал ему какие-то смешные случаи из своего детства и Колька вскоре уснул. Сашка отнес сына в кровать, а сам до утра сидел на кухне и смотрел в окно. На душе было пусто. Когда Соня проснулась, Сашка уже ушел. Он поехал на птичий рынок. Колька давно клянчил щенка, а Сашка отнекивался, ворчал, что, мол, через день наиграешься, а родителям потом возись с собакой. Сашка, вдруг, в то утро понял, что Колькина мечта о щенке так похожа на его мечту о настоящем футбольном мяче, а каяться и просить прощения в старости Сашке не хотелось. Больно это очень, да и не нужно никому.