Когда она сказала, дай определение Бога, я понял, что пропал.
Нет, все бы ничего, но определение.
Сэр, Бог – это все, что нас окружает.
Как бы не так, сэр.
Но я так не сказал.
И она была не сэр.
— Простите?
— Вы пропустили три моих занятия. Кон-стан-тин. Три. Вы меня не уважаете?
Я подумал, что ее чёрные как чёрный квадрат Малевича волосы кем-то тоже нарисованы. Волосы женщины, волосы древней старухи, которой на вид лет восемьдесят, не могут быть такими Чёрными.
И я подумал, что Лонда крутые. Или Шарцкопф. Боже, какие они чёрные. Ни единого седого волоска.
— Вы… прекрасно знаете, чем вам грозит незачёт.
Я знал. Меня не допустят к экзаменам. И если я не успею их вовремя сдать, меня выгонят.
— Поэтому… я пойду вам навстречу. Один ответ на один простой вопрос. И зачёт у вас в кармане. Прямо сейчас.
Я сидел в ее вытянутом кабинете на третьем этаже. В окнах шумела весна. Смеялись студентки. Бог всюду. Он…
— Вопрос простой. И вы, как человек умный… Просто ответьте мне на него. – Ее глаза загорелись, пахнуло тяжёлыми духами, но не это заставило меня отшатнуться. Какой-то демонический хохот плясал в ее бледных, почти мертвенных чертах.
В конце концов, вы можете подумать, что впечатлительный студент стал жертвой разыгравшегося воображения, к тому же женщина, была на самом деле очень старой, со всеми присущими возрасту чертами и странностями.
Но я не замечал в себе склонности к мечтаниям, особенно эзотерического, потустороннего толка. Что за вздор? Мой отец работал прозектором во втором городском морге и я частенько помогал ему по работе.
Видишь этого мужика? Утонул пьяный в озере, думал, что переплывет. Не доплыл десять метров, Константин. Всего десять метров. – И он откидывал замызганную ткань, чтобы дать мне получше разглядеть вздувшееся тело.
На Бога надейся… – вздыхал отец и говорил дальше как священник: никогда не плавай пьяным, если не умеешь ходить по воде. Понял?
Я кивал.
Если не умеешь ходить по воде.
Что тут непонятного?
Он не умел.
— А если не ответите… – Она теперь не смотрела на меня, словно знала, отвечу я или не отвечу, а ее рука, сжимающая подагрическими пальцами тонкую чёрную ручку с золотым пером на кончике вычерчивала вновь и вновь какую-то фигуру на пустом листе бумаги.
Конечно.
Краем глаза, чтобы она не заметила (но кажется, она заметила), я взглянул туда, в этот лист.
Чуть глаз не вывихнул, потому что шею сгибать нельзя, – заметит.
Она рисовала крест.
Чей-то крест, даже в объёме, хотя из лекций по черчению я знал, что объём рисуют не так. Изометрическая проекция креста выглядела убого. Висеть на таком – сущее мучение.
— … тогда вам грозит сами знаете что. – Она начала штриховать одну из поверхностей креста.
— Да.
Я сказал да. Что ещё я мог сказать? Оправдываться глупо. Прикинуться дурачком? Что-то подсказывало мне, не стоит. Поэтому, просто да.
— Да? – Как-будто удивилась она. – Тень усмешки слегка коснулась ее впалых щёк. – Все говорят да…
Я подумал, что на ее месте, будь я на лекции, я бы вставил «бараны».
Или овечки.
Когда рушится жизнь, остаётся юмор. В конце концов, от неё зависела моя судьба.
— Дайте определение Бога.
И, там внизу, на ступеньках Альма Матер, внезапно умолк заразительный смех. Все умолкло.
Ветерок, касавшийся длинной тюлевой занавески, застыл, словно пытаясь уловить окончания брошенных ею слов.
Что?
Я сидел на твёрдом высоком стуле, положив руки на колени. Не приближаясь, дабы не нарушить ее пространство и не отдаляясь, выказывая тем самым пренебрежительность.
Готовность ответить на любой, самый каверзный вопрос без промедления – приходит с опытом, а я к третьему курсу считал себя опытным человеком.
И мне бы просто встать, поклониться и уйти.
Но я стал отвечать. Опытный человек.
Слов я не замечал, они как ноты, выстроенные согласно неведомому строю полились нескончаемым потоком: Бог, говорил я, этот тот, кто умеет ходить по воде, а не тонет в десяти метрах от берега, перебрав креплёного вина. Он может, сказал я ещё, и не такое.
Конечно, я добавил про космос, про дух, триединство, бессмертие, царствие, и всю эту ерунду, а она смотрела на меня чёрными- пречёрными глазами и я растворялся в них, тонул, а волосы, они опутывали меня, мои руки, ноги, грудь, тело, давили, тонкие их нити, переплетаясь, врезались в мою плоть и я чувствовал все яснее – не доплыву. Воздуха не хватит.
И в тот момент, когда мои лёгкие выдавливали последние молекулы слов, грозя неминуемым коллапсом, она встряхнула своей гривой, напряжение, растущее с каждым моим словом, оборвалось. В форточку пахнул ветер, донёсший давно растаявший смех.
— Ерунда, – сказала она, прикрыв веки. – Он не такой.
Я обмяк.
На секунду перед моим взором пронеслись распухшие ступни лежащего на столе пловца.
Он разный, подумал я.
И такой тоже.
Она вдруг глянула на меня, словно прочитав мысли.
— Вы же знаете, что будет дальше? – спросила она.
Я кивнул.
Некоторые не доплывают. Даже если очень стараются. И пьяные и трезвые, это не имеет значения.
— Давайте зачётку.
Я протянул ей серую книжку.
Важна только одна деталь.
Но мало кто обращает на неё внимание.
Перо скрипнуло и я подумал, как это оказывается просто – подписать смертный приговор.
— Давно я такой ерунды не слышала, – сказала она, закрывая зачётку. – Вы свободны.
Пошатываясь, я вышел в коридор. Спустился на этаж, в полусознательном состоянии свернул в узкий коридор, где никого не было.
Там открыл зачётку, чтобы прочитать то, что я и так знал. Удостоверится в заключении эксперта.
Что происходит с теми, кто не доплывает.
На пятой строке чуть смазавшимися чернилами чёрного цвета было аккуратно выведено: «Зачёт».
И ниже приписка: «Откуда вы знаете про крепленое вино?»
Я встряхнул головой.
Отец так говорил, подумал я. Когда в последний раз ходил по воде.
© 2019 Сергей Милушкин
***
Роман Сергея Милушкина «Заражение» скачать 1-й том бесплатно:
https://www.litres.ru/sergey-milushkin/zarazhenie-tom-1/