ГЛАВА I
Приглушенный свет накрыл темным покрывалом углы комнаты, наполняя их волшебной таинственностью. Зимний вечер рождал полумрак, меняющий образы от каждого колебания электрического света. Сейчас он был похож на огромного черного кота, свернувшегося кольцом по периметру всей комнаты, протянувшего расслабленные лапы к источнику света. В детской люльке посапывала крошечная внучка, за стеной слышался голосок играющего внука. Падающие за окном крупные хлопья снега контрастировали с внутренним теплом дома и плавно погружали в гипнотические воспоминания...
Как давно это было.
Вы когда-нибудь слышали, как говорит океан? Девочка, лет шести, резво сбегала вниз.
В разнузданную дикую природу поселка подводников Рыбачий органично вплетались жилые дома, детские площадки, магазинчики, любимая пельменная и конечно же хлебный магазин. Маленькое, уютное помещение вмещало в себя деревянные стеллажи с горячими ржаными и пшеничными буханками, наполняя помещение пьянящими ароматами настоящего хлеба, того самого, который невозможно было донести до дома не слопав половину. Но сейчас девочку интересовал не хлеб, а полочки с пирожными. Песочное, чудные корзиночки и неизменно коричневые с двумя кремовыми «глазками» картошки. Боже, какой незабываемый вкус...Девочка протянула мелочь продавщице, осторожно приняла в руки обернутую снизу серой бумагой желанную сладкую картошку и побежала дальше вниз, туда, где ее ждал океан, желающий продолжить начатую в момент рождения девочки беседу. Следуя знакомой дорогой девочка уловила запах морской воды, приносимый порывами берегового ветра. Девочка ускорила свой бег, казалось, ее ноги в прочных кожаных сандалиях, переставали касаться земли. Ни кочки, ни попадающиеся камни, ни резко уходящий вниз откос сопки, не могли изменить маршрут девочки, или затормозить ее бег.
Солнечный свет, встреченный бегущей к берегу рябью морской воды, смешался с океаном, окрасив его в серебряный цвет, домчался до берега, оттолкнулся от волны и резко ударил по глазам ежедневной гостьи...Девочка рассмеялась, так было всегда. Иногда, когда солнца не было видно, океан приветствовал свою подругу шумом накатывающих волн и долетающими брызгами. Огромный черный валун, рожденный землетрясениями, казалось всегда терпеливо ждал свою маленькую приятельницу. Его поверхность всегда была теплой, как-будто он старался накопить короткое солнечное тепло, чтобы щедро отдать его при встрече. Девочка вскарабкалась на валун, используя знакомые выемки и выступы, удобно устроилась, свесив ножки и принялась, смакуя, лакомиться пирожным.
Океан, наполняя до краев Авачинскую бухту, шептал... На противоположном берегу бухты привычно располагался небольшой старый поселок Тарья, который принял в эту жизнь девочку. Древнейшая гряда вулканов замыкала кольцо вокруг бухты. Давно погасшие сопки были покрыты яркой зеленью лиственных лесов. Вулканы действующие пребывали в состоянии либо глубочайшего сна, и демонстрировали снежные голубые шапки в любое время года и, выдыхали легкий белесый пар, либо находились в состоянии задумчивого пробуждения, и как недовольные исполины, которых безвременно разбудили, пыхтели паром черным и шапки были розовыми...
Съеденная картошка оставила медленно ускользаемое послевкусие... Девочка соскользнула с валуна и, осторожно ступая по буйно заросшей береговой линии, пошла к воде. Шепот усилился. Присев на корточки девочка протянула ладони к волне и зачерпнула пригоршню. И прежде чем сполоснуть сладкие руки в соленой воде, девочка по привычке всмотрелась в кусочек океана в своих ладонях. Вода в руках была абсолютно прозрачной, но переведя взгляд на материнскую поверхность океана, она неизменно видела воду темную, бурлящую рожденной белой пеной. Девочка всегда ощущала мощь тяжелой воды. Это ощущение рождало состояние благоговения, осторожности и бесконечного родства. Океан говорил... В завораживающем шепоте можно было различить едва уловимые звуки, как-будто океан пытался освоить человеческое произношение. Он звал девочку по имени...СИЛЬНАЯ...
Женщина сидела у окна...
Оторвавшись от воспоминаний она прислушалась к звукам в доме. Внучка продолжала крепко спать, внук время от времени издавал звуки, похожие на армейские команды. Солдатики и игрушечная военная техника были активными участниками его игр.
«Сильная» - таково содержание ее имени. Океан дал первую силу. Он знал, что она понадобится девочке в ее дороге. Женщина поднялась в свою комнату, тихонько отодвинула дверцу шкафа и достала пластиковую бутылку с тихоокеанской водой и маленькими донными камушками. Спустя сорок лет она узнавала запах и вкус океана...
ГЛАВА 2
Мама
-Лера...
Голос мамы не обещал ничего хорошего.
Обычно, оказавшись на улице, о скором возвращении домой никто даже думать не начинал. Мир распахивал настежь свои объятия и растворял в себе каждого, кто влетал в них с разбегу. Две подружки именно так и делали.
Если бы кто-нибудь догадался рассказать им, что вокруг много опасностей, что с маленькими девочками, в необузданной дикой природе, может случиться все, что угодно страшного и невосполнимого, что гулять надо у подъезда с такими же детьми в песочнице и приходить вовремя на обед... Но так почему то случилось, что никто до этого не додумался... И две неразлучные подружки, с одинаковыми именами, вылетали одновременно на улицу и, на всех парах, совершенно без тормозов, врывались в мир приключений.
Но в тот день случилась небольшая корректировка. Полет был прерван небольшим событием, заставившим задуматься о грозящих подзатыльниках, вынудившим скоренько вернуться домой в свои комнаты и притвориться ветошью...
-Лера!
Голос звучал громче и было понятно, что даже совершенно глухая ветошь не могла не реагировать. Смирившись с тем, что подзатыльник неизбежен, девочка вышла из комнаты. Мама стояла возле распахнутой входной двери, в которую заглядывала посторонняя женщина. В глубине подъезда раздавались чьи-то горькие рыдания.
-Вот моя дочь Лера.
Женщина уставилась на маленькую девочку, скромно стоящую в сторонке с опущенной головой. Наступившая тишина была гнетущей.
-Как ваша дочь? Она вместе со своей подружкой избили моего сына.
-Как избили?
-Руками, ногами и скинули под откос...
Мама потеряла дар речи. По всей видимости она пыталась сообразить как две шестилетие малявки могли сотворить что-то подобное избиению. Первой пришла в себя женщина. Она развернулась назад и взорам открылся вид рыдающего тринадцатилетнего парня. Подзатыльник все-таки случился, только автором его была женщина, а адресатом ее сын. К маме речь вернулась еще не скоро, зато очень скоро подружки вновь неслись навстречу миру.
-Мама, почему меня назвали Лерой?
-Не знаю...мы были уверены, что родится мальчик и у нас было два варианта Александр и Валерий. Наверное мы были не готовы к дочери. Да и что-то типа Машеньки тебе не подходило?
Задуматься о своем имени девочку заставила одна ситуация. В Рыбачий приехала новая семья, в которой была девочка. Дети во дворе легко принимали новеньких и окружали их опекой. Так случилось и с этой девочкой. Сгуртовавшись, дети соображали во что бы поиграть. Решили в «Школу». В процессе игры новенькая расплакалась. Оказалось, что она очень не любит свое имя и не хочет, чтобы ее звали по-настоящему. Детская компания была очень отзывчива на любые проблемы и игра пошла по новому руслу. Решено было всем переименоваться. Лера решила взять себе имя Елена, оно так часто звучало в любимых сказках. Но... просуществовать под новым именем получилось ровно пять минут. Отторжение чужого имени началось сразу же и мощно.
Мама была всегда. Дома постоянно вкусно пахло. Стремление к чистоте было почти маниакальным. Влажная уборка каждый день. Субботы были особенными - «Генеральная уборка». В детской комнате располагались самодельные книжные стеллажи от пола до потолка и во всю стену. Книг были сотни. Каждая полка была дополнена бордюрами, спасавшими от массового книгопада во время частых землетрясений. С понедельника по пятницу стеллажи служили стеной препятствий в различных играх девочки, и только по субботам этот приключенческий мир разрушался занудной необходимостью протирать влажной тряпочкой каждую книгу.
Еще мама работала на заводе в инструментальном цеху и дочка любила прибегать к ней на работу. Шумные звуки кислородного завода, железные лестницы, цеховые просторы являлись замечательной основой для игр.
Мама вязала. Постоянно. Вязала и распускала. Вещи были очень красивые.
Мама могла и умела все. Вероятно детдомовское детство родило в ней особое отношение к семье. Она обладала каким-то особым даром — быть МАМОЙ!
И только странное ощущение тоски, исходящее от мамы, настораживало девочку.
Случалось это тогда, когда папа уходил в автономку.
ГЛАВА 3
Папа
Мама стояла у окна, напряженно вглядываясь в даль. Девочка тихонечко подошла, встала рядом. Ей не надо было отслеживать направление маминого взгляда, она знала куда смотреть. Четырехэтажные дома, стоящие в линейку, образовывали собой улицу, которая в свою очередь, размещалась на откосе сопки. Улицы плавно искривлялись, заполняя все пологии выступы, будто огромная рыба мостится на илистом дне, разбрасывая колкие камушки, и устраивая блестящие бока в расщелинах острой вулканической породы. Несколько таких улиц образовывали террасы, плавно заполняя собой склон давно потухшей сопки, и спускаясь к скалистым берегам Авачинской бухты с базой атомных подводных лодок Тихоокеанского флота.
В семье часто звучало слово «автономка». Девочка никогда не спрашивала его значения. Она его ощущала: дом на некоторое время погружался в тишину, когда мама смотрела в окно, потом возвращалась привычная суета, и на несколько месяцев жизнь бурлила в привычном режиме ожидания возвращения папы.
А пока, мама и дочка стояли у окна и не спускали глаз с поверхности воды, постепенно поглощающей в свои недра маленькую подлодку, утаскивающую за собой папу... Глаза начинали напрягаться в попытке разглядеть и не потерять из виду перископ...Потом все — вода смыкалась представляя взору зеркальную гладь воды, подернутую легкой рябью, спешащую к берегу, чтобы ударившись о каменистый берег, взрывом брызг передать «до свидания». Папа ушел в «автономку».
Жизнь проходила своим чередом. Мама утром спешила на работу, брат отправлялся в школу, а маленькая девочка получала сладкую возможность спать. Проснувшись, бегом направлялась на кухню, где ее традиционно ждал термос с горячим завтраком и вкуснейший бутерброд с колбасой, который сопровождался чаем из второго термоса.
Девочка обожала мгновения, когда открываешь термос, а оттуда вырываются пары чудесных запахов и можно запросто отгадать содержимое.
Камчатка — страна вечнозеленых помидоров! Так в далеком будущем будет называть родину девочки ее муж. А пока ни о каких помидорах не думалось. Самыми обожаемыми лакомствами были конфеты, привезенные в мешках с большой Подмосковной земли, куда семья отправлялась каждое лето в отпуск к бабушке и дедушке. А еще клубника, ее тоже привозили с южных просторов необъятной Родины, настоящая, выращенная под палящим солнцем. Продавали ее в маленьких корзинках — ящичках, прямо с машин. Девочка вместе с подружками любила стоять в очереди за ароматнейшей ягодой, схватить две корзиночки и бежать домой, чтобы вручить маме. Какая же вкусная была ягода, когда откусывая маленький кусочек, раздавливаешь его о небо, наслаждаясь растекающимся соком...
В доме копились корзиночки. Мама наполняла некоторые из них клубками и клубочками разноцветной пряжи, с торчащими из них спицами. Но корзиночек становилось много.
Вернувшись как-то с завода домой, мама не обнаружила аккуратно сложенную стопку корзиночек, приготовленную для выброса. Открыв дверь в детскую комнату, мама замерла, боясь пошевелиться, пытаясь понять и осознать назначение аккуратно расставленных по всему периметру комнаты корзиночек. Мыслительному процессу очень мешали бабочки. Самые настоящие камчатские бабочки. Природа Камчатки очень разумно использует погодные условия, свойственные этой земле. Каждый солнечный луч короткого лета идет в дело. Разнообразие флоры и фауны удивительно. Бабочки, казалось, появлялись из ниоткуда. Только что их не было и вдруг они заполняют пространство. Над пушистыми одуванчиками и душистыми травами порхают малюсенькие бабочки, уступая место настоящим гигантам с потрясающими расцветками. И если за маленькой надо было побегать и проявить натренированную ловкость в поимке, то большущую можно было сбивать прямо в полете.
Мама стояла посреди настоящего инсектария. В корзинках была земля с посаженной травой и цветочками, мисочки с водичкой, порезанные яблоки. Каждая корзиночка была заботливо укутана многослойной марлей, на что ушел весь мамин запас. Для дополнительного обогрева горело несколько настольный ламп. И посреди всего этого великолепия на полу сидела дочь, подставляющая руки под летающих насекомых.
Мама всегда знала, что сказать, но не в этот раз. Она тихонечко вышла и прикрыв дверь, пошла покурить. Она всегда курила, когда надо было подумать...
Но самым удивительным было то, что этот инкубатор для бабочек просуществовал всю осень и зиму. За это время бабочки благополучно освоились в новых условиях, а некоторые даже стали размножаться. Хорошо себя чувствовали и ночные мотыльки. С наступлением тепла весь разноцветный выводок был выпущен на волю...
Приближалось время возвращения папы.
Мама сказала, что лодка уже пришвартовалась, и наше полугодовалое ожидание входило в новую стадию.
Мы прислушивались к шагам на лестничной клетке и представляли, как открывается дверь.
Шаги, знакомые до боли, заставляли срываться с места и нестись в коридор. Замирая в нетерпении девочка не сводила глаз с входной двери...
Папа! Он всегда улыбался, он знал, что мы стоим и ждем...Иногда мы спускались к большой воде и встречали возвращающиеся лодки на пирсе, но чаще мы ждали дома.
Знаете как ходят моряки? Широкой раскачивающейся походкой, как-будто до сих пор в волнующемся океане, папа заходил в дом. В руках были две неизменные огромные консервные банки с потрясающим содержимым. Одна щедро делилась маленькими шоколадками, недра другой при открытии источали пьянящий густой запах соленой тараньки.
Спустя десятилетия девочка будет помнить вкус самого грандиозного лакомства — тараньки.
Передав маме свою ношу, папа раскрывал свои объятия и дочка наконец могла сорваться с места и бесстрашно подпрыгнув, влететь прямехонько в руки отца. Папины руки...Как же хочется туда вернуться.
ГЛАВА 4
Брат
-Пойдем, выйдем...
В дверном проеме обозначались три фигуры, лет тринадцати... Позы не предвещали ничего хорошего. Брат кивнул и стал обуваться.
Девочка выглядывала из комнаты, чувство страха постепенно растекалось по организму. Шестилетняя девочка интуитивно понимала, что произнесенные слова, это угроза.
Парни ушли. Девочка смотрела на закрытую дверь немигающими глазами.
Как-то, проснувшись утром, Лера, наскоро перекусила, схватила железное ведро и помчалась на берег бухты. После отлива обнажались огромные валуны, увешанные гроздьями крупных тихоокеанских мидий. Они давно интересовали девочку, и как любая навязчивая идея, не давали покоя.
Через некоторое время девочка сидела на полу детской с кухонным ножом в руках. Рядом располагалось ведро, доверху наполненное свежими мидиями.
Она была настолько занята, что совершенно не расслышала, как повернулся ключ в замочной скважине, и старший на семь лет брат Гена уже несколько минут стоял в дверном проеме, молча наблюдая за манипуляциями сестренки огромным ножом. Девочка была совершенно поглощена своим необычным занятием — орудуя ножем, как рычагом, раскрывала мидию за мидией.
-Сестренка, а ты что делаешь?
-Глаза ищу...
Брат, глянув на часы, удалился. Через минуту тринадцатилетний парень сидел рядом с маленькой девочкой на полу и расковыривал кухонным ножом мидию.
Через некоторое время процедура вскрытия ведра мидий была закончена, глаза не найдены, но научное любопытство удовлетворено.
Брат ликвидировал последствия и через несколько минут на обед пришла мама. Она совершенно не могла понять, откуда в квартире стойкий запах свежей рыбы...
Девочка приняла решение. Оглянувшись вокруг ее взгляд зацепился за стоящие в углу коридора зимние палки.
В прошлом году ей очень захотелось научиться кататься на коньках. Коньки были велики, девочка маленькая, со льдом в гиперзаснеженном климате проблема. Но упрямству девочки можно было позавидовать. Возвращаясь со школы Гена еще издалека наблюдал странные движения знакомой шапочки. Она то появлялась из-за огромного сугроба, то пропадала. И только подойдя ближе, он мог лицезреть падения сестренки каждый раз, как только ей удавалось кое-как встать на ноги, обутые в тяжелые коньки. Через минуту девочка стояла на ногах, опираясь на лыжные палки, а брат поддерживал чувство собственного достоинства сестры за шкирку. Шапочка получила возможность проплыть вдоль гряды сугробов ни разу не исчезнув.
Парни стояли возле подъезда и о чем-то оживленно беседовали. Дверь подъезда распахнулась и из него вылетело нечто непричесанное с лыжной палкой в руке посреди лета. Оттолкнувшись от бетонного крыльца девочка запрыгнула на одного из незваных гостей и с криками: «не смейте обижать моего братика», принялась размахивать палкой, разгоняя, как ей тогда показалось, обидчиков. Все остались живы. Напряженная обстановка сменилась весельем.
Далекое детство.
Гонки с горы под рамой знаменитого велосипеда «Орленок» и, брат бежит рядом. Сугробы размером в гараж и норы...и брат с лопатой, зорко следящий за обрушением снежного наста...
Балаганы из мебели и покрывал — брат рядом...езда по квартире в пододеяльниках — брат рядом. Разъяренные родители — брат впереди...
Тогда это казалось естественным. Но придет будущее...
ГЛАВА 5
Лера + Лера
Вы когда-нибудь смотрели в человека, как в зеркало? Нет, не в отражении дело...
Семья в очередной раз переехала. Поселок тот же, Рыбачий, улица другая, дом другой, и, как оказалось, жизнь другая.
Папино командование снова предложило улучшить жилищные условия...Так судьба привела девочку на новую улицу со странным названием «50 лет ВЛКСМ», дом 3, второй этаж во втором подъезде в двухкомнатную квартиру.
Очень сложно вспомнить первую встречу. Скорее всего это было в компании на пустой грунтовой площадке с боку дома. Память выдает лишь совместные воспоминания, как будто не было первой встречи, а были просто Лера + Лера. Подружка жила в том же подъезде на первом этаже, как раз под квартирой второй подружки.
Спустя много лет, пришел интерес к этимологии слова «друг»...соратник, дружина, добро, следующий за тобой...Потрясающе, именно так и выглядела дружба двух маленьких девочек.
Неразделимое целое. Даже, когда расходились по домам, оставалось нечто невидимое и растяжимое, что оставалось неразрывным...
Сейчас уже не вспомнить, чья мама первая ночью заглянула в спальню к детям и подняла тревогу...
Полная луна освещала береговую линию океана, вода рокотала где-то неподалеку, собираясь с силами для возвращения. Прилив приближался. Тишину ночного покрова разорвали резкие звуки бронированной техники, ломающей невысокие кривые березки, покрывающие сопку, прожектора прочесывали берег сверху. Рев со стороны океана сообщал о приближении сторожевых кораблей, лучи света заставляли расступаться ночь.
Две маленькие девочки стояли среди покрытых водорослями валунов. Края платьиц были приподняты вверх, образуя своеобразные корзинки, заглянув в которые, можно было лицезреть копошащихся морских гадов: ежей, звезд, раковин с обитателями и без...Прожектора били по глазам. Привыкнув к свету девочка смогла рассмотреть приближающегося по берегу человека...Походка была знакома...Папа.
Через огромное временное расстояние бесконечно изумляет одно, как не имея часов в комнатах, не умея определять время по стрелкам, обе подруги умудрились выйти в ночи в одно и то же время...
Зима. Вырубленные ледяные колодцы со ступеньками для выхода из подъездов. Снежные сугробы с высоты детского роста, казались горами.
Упираясь головой, работая руками в вязанных варежках на резинках, девочка разгребала снег, утрамбовывая его, продвигалась вперед и вниз. Следом двигалась на четвереньках подружка. Позади увязалась Лариска. Вперед — глубже, опять вперед. Обвал.
Две Леры меняют тактику и начинают движение по кругу, уплотняя и утрамбовывая снег, формируя пещеру. Как только помещение становится достаточно вместительным, девочки рассаживаются и начинается волшебство страшных историй...- В черном-черном подземелье... Через несколько минут начинается рёв Лариски. Успокаивать ее не пришлось, так как сверху появился просвет, тонкий слой снега начал пропускать дневной свет. Это Гена лопатой аккуратно снимает слой за слоем. Зоркий постовой всегда следил на поверхностью снежного покрова, пока две юные сталкерши пробивали себе глубинные ходы...
Единственное время, когда на улицах никого нет — пурга. Настоящая, ветреная, снежная, завывающая. Ну, почти никого. Две Леры преспокойно карабкаются на сопку с санками. Чем выше заберешься, тем потрясающей съезд. Дорога в гору представляла собой просеку довольно широкую с поворотами и меняющимся градусом наклона.
Добравшись на запланированную высоту, девочки садятся на санки, образуя «паровозик». Первые санки неожиданно рванули вниз. Девочка не успела зацепиться веревкой, санки развернуло и затормозило. Подружка исчезла за поворотом. Лера выровняла санки и отправилась следом чуть притормаживая и внимательно вглядываясь в санный путь, быстро слизываемый метелью. За очередным поворотом след исчез.
Сойдя с санок Лера наклонившись искала полозья, стремительно заметаемые снегом. Чуть видимые следы санок говорили о том, что санки свернули с маршрута и уходили в сторону деревьев. Огромный сугроб вокруг березы вызывал огромное желание его раскопать. Лера привычными движениями начала работу, через минуту ее взору предстала картина: санки абсолютно четко врезались в ствол дерева, что и вызвало обвал снега, подружка спокойно сидела на санках, обнимая дерево. Справившись с аварией, девочки водрузились на санки «паровозиком» и совершили головокружительный спуск с горы.
/Продолжение следует/