ИЛЛЮСТРАЦИЯ. Понтий Пилат. Фрагмент картины «Христос перед Пилатом» Михая Мункачи (1844 - 1900)
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
_______________________________________________________
М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Роман. Гл. 2. «Понтий Пилат»
ДОЛЖНОСТЬ ПОНТИЯ ПИЛАТА. "В белом плаще с кровавым подбоем..." - так мы романтически встречаемся первый раз в романе с Понтием Пилатом. К моменту создания «Мастера и Маргариты» о Пилате Понтийском написано было уже не мало: приходилось учитывать все свидетельства(отметание ненужных Автору сведений тоже считается "учитываением"). К настоящему моменту о Пилате написано ещё больше в немалой степени благодаря роману. А что стоит за этим образом исторически? За пределами Евангелий даже само существование Пилата долго подвергалось сомнению: вымысел или реальность?! Зато, так сказать, литературно – мифологически этот начала нашей эры римский военный и чиновник сделал беспрецедентно головокружительную карьеру!
Оговоримся сразу: прокуратором исторический Пилат не был. Звание «прокуратор» – было введено в 44 году н.э. уже после отставки Пилата – римского префекта и именем кесаря правителя Иудеи c 26 по 36 годы н.э. Соответственно Пилат мог быть пятым правителем - префектом, но не прокуратором. Путаницу со званиями первыми создали сами древние иудейские историки. Описывая поворотную точку европейской истории - распятие Христа позже самого события, – когда уже было введено звание «прокуратор», – иудейские историки, в своих сочинениях не затрудняясь тонкостями, примерно с одним смыслом именовали присланного из Рима правителя Иудеи: префект - правитель - прокуратор - наместник. Вопрос о формальном звании Пилата представляется иудейским историкам не очень существенным: для них главное было - описать учинённые евреям притеснения. Поэтому, не оспаривая древних историков, мы, по возможности, будем рассуждать о деяниях человека на определённом месте.
С исторической точки зрения «п и л а т» – совсем не имя, а третье почётное прозвище римского гражданина, который в чем-то достиг успеха. Есть ещё не вполне подтверждённая и для романа о Мастере не существенная, но красивая версия, что «Пилат» – это производное от “pilum” – «метательный дротик»: возможно, опять намёк на в чём-то отличившегося в военных упражнениях гражданина Рима - предка Понтия Пилата.
В христианских Евангелиях Понтий Пилат называется "hegemon" - "игемон", что ближе к русскому неопределённому обращению к имеющему власть -- «начальник» или «господин». Из Евангелий взяв титулование римского наместника "hegemon", Булгаков избежал не нужного ему научного сведения воедино разных и одинаково неясных именований должности Пилата древними историками. В «Мастере и Маргарите»: «Прокуратор обратился к кентуриону (Марку Крысобою) по-латыни:
- Преступник называет меня "добрый человек". Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить. <...>
- (Крысобой - Иешуа) Римского прокуратора называть -- игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять. Ты понял меня или ударить тебя?
Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло: "- Я понял тебя. Не бей меня."
Через минуту он вновь стоял перед прокуратором. Прозвучал тусклый больной голос:
- Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ?
Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по гречески:
- Я, доб... -- тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, -- я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие...»
Выходит, что автором "Мастера и Маргариты" любая "силовая" должность в любом государстве сразу - "в лоб" противопоставлена естественному чистому состоянию души - "добрый человек".
"БЕЛЫЙ ПЛАЩ С КРОВАВЫМ ПОДБОЕМ" и РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ. В древнем Риме белые одеяния с красной каймой (как на иллюстрации) носили только римские сенаторы, но не управляющие провинциями или наместники. По логике вещей, находившийся на военной службе Пилат в походах с доспехами носил короткую военную хламиду иногда целиком красную, чтобы не из возможных ран кровь не была - не "давила" психологически. В мирное время не рядовой воин мог носить - одежды не бедного римлянина. В далёкой от Рима провинции призванный вершить и суд именем Рима мог ли префект носить одеяние римского сенатора? (До этого звания Пилату было ещё слишком близко на социальной лестнице!)Этого нельзя наверняка ни утверждать, ни отрицать, но вообще-то такое своеволие было опасно: доносчиков тогда тоже хватало.
В сенаторское с красной каймой одеяние самовольно "облачили" Пилата средневековые художники - христиане (подобно как на иллюстрации выше). Такая одежда в живописи эффектно выделяла римского наместника среди евреев: цели искусства перекрыли временную историчность. По сравнению с изощрённо сложными с обилием тяжёлой парчи одеяниями еврейских священников скромные белые с красной каймой одеяния римского наместника выглядят как обнажённое лезвие боевого меча перед разукрашенной золотом и каменьями рукоятью парадного кинжала. Потому что вслед за каноническими Евангелиями христиане - художники Европы были благосклоннее к Пилату, чем к еврейским священникам! Что и передаёт контраст одежд на картинах: хороший художник всё должен учесть!
С известными произведениями религиозной живописи на тему жизни Христа культурные люди поколения Михаила Булгакова были знакомы хотя бы по копиям и гравюрам: не могли быть не знакомы, потому что тогда к евангельским сюжетам даже атеисты относились серьёзно: как к части истории духа Европы. Образно говоря, - в бога можно не верить, но произведения искусства на евангельские тексты есть бесценные произведения искусства - слепок морального совершенствования человечества. В о п р о с по ходу дела: а что такое искусство?
И с к у с т в о - не документальная копия жизни. Соответственно и художники, и вслед за ними писатель Булгаков имели право на полотнах либо в романе одевать Пилата соответственно художественной задаче. Вслушаемся в музыкальный ритм строки строки первого явления Пилата в "Мастере, - ведь это прекрасные белые стихи: «В белом плаще с кровавым подбоем...» Стоп! Зачем Пилату при описанной жаре ещё и плащ?! Кажется, назвав лёгкое одеяние (см. иллюстрацию) плащом автор романа ловко ускользнул от вопроса: имел ли право Пилат на одеяние сенатора?!
В конце концов, вся древняя история во многом - реконструкция того, чего точно мы не знаем и уже никогда не узнаем, но пламенно желаем представить. Зато мы знаем, для чего реконструируем: для того же нашего совершенствования, - чтобы, отразив самих себя в прошлом, иметь опору для моральных оценок настоящего. Одежда меняется, человек совершенствуется в научно техническом отношении. А вот дух человеческий сильно ли изменился за 2 тысячи лет?!
___________________________________________________
ИСТОРИЧЕСКИХ СВИДЕТЕЛЬСТВ о Пилате не просто мало: с к у п ы е с т р о ч к и. (За пределами Евангелий меньше, чем о Пилате свидетельств только об Иисусе!) Вот в знаменитом романе «Мастер и Маргарита» «Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала» – «б ы л ч е л о в е к о м начитанным (но не добрым!) и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту (Ивану Бездомному) что… место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых "Анналов", где говорится о казни Иисуса, -- есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка...». Речь Берлиоза – лукавая полуправда – 50 % на 50%.
ПЕРВЫЙ «БЕЗБОЖНИК СССР» -- нарком Просвещения А.В. Луначарский – пародией на которого во многом является Михаил Александрович Берлиоз! – обладал по антирелигиозному вопросу действительно солидной эрудицией: слабые места в истории христианства Луначарский знал на "ять" или на "все сто", по выражению Иванушки Бездомного. Например, 44-ю главку 15 книги Анналов историка Тацита солидные учёные склонны были признавать вставкой - до определённого довольно позднего времени нахождения доказательств подлинности. Но не будем забегать вперёд: расскажем по порядку.
_____________________________________
"АННАЛЫ" ПУБЛИЯ КОРНЕЛИЯ ТАЦИТА. Древнеримский историк, известнейший писатель античности Публий Корнелий Тацит (середина 50-х — ок. 120 г. н.э.) писал свои Анналы через 80 лет после распятия Иисуса. В Анналах перед 44 главой идёт речь об уничтожившем Рим пожаре в июне 64 г. н.э. Слухи возлагали ответственность за пожар на правящего императора Нерона (император с 54 по 68 гг. н.э.): «И в о т Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощрённейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. (т.е. император остроумно обвинил в поджоге -- сектантов -христиан)
<<< Х р и с т а, от имени которого происходит это название (т.е. - х р и с т и а н е) казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат>>>; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиблее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих...
Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их… распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты... И хотя на х р и с т и а н а х лежала вина... все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона». (Анналы. Книга 15, Гл. 44) – в начале пассажа взятое в тройные угловые скобки, - либо больший кусок текста, - или всю 44 главу целиком считали поздней вставкой, хотя преследования христиан Нероном не подлежат сомнению. Соответственно спорам о вставке, вместе с Иисусом и само существование Пилата считалось спорным. Но теперь физическое существование облечённого властью некоего римлянина Пилата уже неоспоримо: археологами был найден обломок каменной стелы с именем - Пилата.
__________________________________________
ИИСУС И ИЕШУА. Когда есть христиане – должен был быть у них и какой-то изначальный предводитель?! Имя Иешуа среди древних иудеев было весьма распространено, как в России имя "Иван"; как и казнь на кресте была тогда обычной. Таким образом решение спорных вопросов: есть ли вставка в 44 главе 15 книги Анналов и всё ли в той главе написано самим автором Корнелием Тацитом? - для отрицания, либо утверждения Конкретной личноности предводителя христиан почти ничего не даёт. Ссылка на Тацита – пустой номер совершенно в духе Берлиоза - Луначарского. Потому что историк Тацит рисует подробную картину воцарения, борьбы и нравов римских императоров. Всё остальное у Тацита – только фон для этой картины.
Воспользовался ли из Анналов Тацита богатым материалом из жизни римских императоров Булгаков? Воспользовался в самой незначительной и не слишком актуальной для романа мере. Так в "Мастере и М-те" на балу у сатаны император Нерон и Гай Калигула («герои» повествования Тацита) теряются в массе других злодеев. На этом пока оставляем в покое Тацита. Но может быть, Булгаков воспользовался другими древними свидетельствами? Кто из ближайших к Тациту по времени историков ещё упоминает Пилата? Упоминают двое: Филон Александрийский (ок. 20 г. до н.э. — ок. 50 г. н.э.) и Иосиф Флавий (37 г. н.э. — ок. 100 г. н.э.).
__________________________________________
ФИЛОН АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ «О ДОБРОДЕТЕЛЯХ (КНИГА I: «О ПОСОЛЬСТВЕ К ГАЮ»)» - в этом сочинении Филон Александрийский изобличает зверства преемника Тиберия и на троне – Гая Калигулы. Ради невыгодного представления деяний Калигулы, Тиберий просто благодетелем народным у Филона выходит! Тиберий-де усмирил даже зверства Пилата... Избегая разных трактовок, которым дают возможность "рваные" цитаты, пассаж Филона про Пилата имеет смысл процитировать полностью. Филон рисует довольно развёрнутую картину, на которой, вроде бы, лежит отсвет реальных событий.
«О ПОСОЛЬСТВЕ К ГАЮ», глава 40: «О д н и м из людей Тиберия был Пилат, ставший наместником Иудеи, и вот, не столько ради чести Тиберия, сколько ради огорчения народа, он посвятил во дворец Ирода в Иерусалиме позолоченные щиты; не было на них никаких изображений, ни чего-либо другого кощунственного, за исключением краткой, надписи: мол, посвятил такой-то в честь такого-то. Когда народ всё понял — а дело было нешуточное, то, выставив вперед четырех сыновей царя... стал просить исправить дело со щитами и не касаться древних обычаев...
ТОТ (Пилат) стал упорствовать, ибо был от природы жесток, самоуверен и неумолим; тогда поднялся крик: “Н е п о д н и м а й мятеж, не затевай войну, не погуби мира! Бесчестить древние законы — не значит воздавать почести самодержцу! Да не будет Тиберий предлогом для нападок на целый народ, не хочет он разрушить ни один из наших законов. А если хочет — так скажи об этом прямо приказом, письмом или как-то иначе, чтобы мы более не докучали тебе, избрали бы послов и сами спросили владыку”.
Последнее особенно смутило Пилата, он испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правления, поведав о... бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости. И этот человек, чье раздражение усугубило природную гневливость, оказался в затруднении: снять уже посвященное он не отваживался; к тому же он не хотел сделать хоть что-нибудь на радость подданным; но вместе с тем ему были отлично известны последовательность и постоянство Тиберия в этих делах.
Собравшиеся поняли, что Пилат сожалеет о содеянном, но показать не хочет, и направили Тиберию самое слезное письмо. Тот, прочитав, как только не называл Пилата, как только не грозил ему! Степень его гнева, разжечь который, впрочем, было непросто (сиё удивительное, противоречащее всем прочим характеристикам Тиберия, «открытие» целиком на совести Филона!) описывать не буду — события скажут сами за себя: Тиберий тотчас, не дожидаясь утра, пишет Пилату ответ, где на все корки бранит и порицает за дерзкое нововведение, и велит безотлагательно убрать щиты и отправить их в Цезарею...» — события древним историком изрядно художественно подкорректированы!
По ФИЛОНУ - кесарь Гай Калигула – ненавидит еврейский народ, не желающий обожествлять его. Суд Калигулы назван – театром и тюрьмой одновременно. Из ненависти к тирану настоящего-Калигуле историк вопреки всему приписывает тирану прошлого - Тиберию достоинства чуть ли не кротости, Пилат же избран вроде как "мальчиком для битья" - для наглядного изображения коварства и трусости римлян.
Филон – апологет иудаизма, поэтому он и делает соотечественника Калигулы римлянина Пилата «козлом отпущения». Но в этом отрывке две правдивые детали всё-таки стоит выделить:
- П е р в о е: при всей неприязни к Пилату, историк признаёт, что на выставленных щитах не было ничего оскорбительного конкретно для евреев, - это был просто римский обычай, соблюдавшийся постоянно.
- В т о р о е: очерняющие наместника письма Тиверию от евреев, без сомнения, "летели". (По форме образцом такого доноса императору Рима можно считать и выше цитированный отрывок самого Филона!)
Однако, есть у Филона и совершенно не правдивые детали. Так, без всякого сомнения, Тиверий в защиту только и исключительно несчастных евреев не "строчил" - и даже не думал строчить гневный разнос Пилату: Пилат лишился места за совсем другую историю – за избиение саматирян (об этом речь впереди), о чём старый император Тиберий даже не успел узнать, потому что умер (16 марта 37 г.).
Согласно Иосифу Флавию дело было так: по жалобе саматирян сместил Пилата Сирийский наместник - Луций Вителлий, наместник Сирии, (с 35 по 39 гг. н.э.), военная сила за которым была значительнее пилатовой. Данные Вителлию ещё от Тиберия полномочия были не вполне ясны (император любил оставлять себе возможность попутно – менять решения).
______________________________
ЗАБЫВЧИВОСТЬ ИСТОРИКА ФИЛОНА. Всеведущий Филон Александрийский отчего-то забывает, что у Понтия Пилата (наместник Иудеи в 26/27–36/37 гг. н. э.) именно накануне казни Христа возникли другие очень веские причины опасаться малейшего, хотя бы и ложного доноса на себя Тиверию: по обвинению в государственной измене Риме пал - был убит выдвигавший Пилата его покровитель – сенатор Луций Элий Сеян (ок. 20 г. до н.э. – 18 окт. 31 г. н.э.).
После добровольного удаления Тиберия на остров Капри за императора фактический правитель Рима Сеян в 31 году по указу Тиверия вдруг казнён якобы за заговор против императора, свидетельством чему было только обвинение самого Тиверия: со всевластным императором не спорят! Даже имя Сеяна было приговорено к забвению. Поэтому, видимо, Филон и не называет Сеяна: не было его никогда... Что создало некоторые проблемы историкам будущего.
ПОЗЖЕ Филона писавший Тацит, к удаче будущих историков, уже не счёл нужным соблюдать запрет произнесения имени Сеяна в своих «Анналах», каковым ценным для науки сообщением Булгаков совершенно пренебрёг: не понадобилось для замысла романа. Эпизоды с возмущением евреев против щитов и проведением водопровода в «Мастере» упомянуты в разговоре Пилата с первосвященником Каифой бегло и без исторических объяснений. Знает читатель древнюю историю – хорошо; не знает – тоже ничего: исторический колорит в принципе соблюден. Не на этих событиях сделан акцент в романе: акцент сделан на столкновении Пилата с Каифой, - которое в его романной форме место в истории вообще не имело и едва ли могло иметь.
_________________________________
ИСТОРИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ВЫМЫСЕЛ. В деле о свидании Пилата с Каифой мы сталкиваемся с парадоксом: с противоречием между историей, как сухой хроникой событий, и художественным произведением, работающим через эмоциональное подключение читателя. Для символического описания вражды Рима с Иудеей в романе необходима была схватка двух известных исторических персонажей именно в год казни Иисуса. Для этого Каифа и Пилат подходили: при всей дипломатичности внешних отношений у них едва ли имелись поводы для симпатии к друг другу.
Столкновение Пилата и Каифы в "Мастере" это – символ столкновения культурного Рима с фанатично дикими иудеями, какими Рим и считал всех жителей Израиля. А вот сами иудеи считали иначе: по меркам иудеев все римляне были "погаными язычниками". Здесь попытаемся встать на точку зрения не романного Пилата, но любого просвещённого римского чиновника, каким и представляется Пилат в Иудее.
Представим возможные брюзгливые рассуждения римского чиновника: "В о д о п р о в о д а этим отсталым евреям, видите ли, не надо, - не надо чистой воды и мыться тоже не хотят! Какие-то нелепые древние законы дороже гигиены... Пьют грязную воду и мрут от заразы как мухи. Варвары!" Как иначе мог думать, считавший себя цивилизованным, и любящий мыться римлянин?! Но разве на этой теме сделан упор в "Мастере"?! Булгакову в романе не особенно нужные исторические детали были отодвинуты в сторону (в орнамент основного сюжета), что не возбраняется в художественном произведении. Вопрос только в том, насколько и многие древние хроники являются не документальными свидетельствами, а – художественными произведениями?!
РАЗГОВОР КАИФЫ И ПИЛАТА В РОМАНЕ – НАСТОЯЩАЯ ДУЭЛЬ представителей разных цивилизаций может быть иллюстрацией к теории комлиментарности русского историка Льва Гумилёва. Знатный еврей, служитель бога Иеговы Каифа и римский гражданин - язычник, добившийся положения "своим трудом" на поле брани - точно, абсолютно и совершенно до презрения к друг другу некомплиментарны. Что ярко живописано романе:
« - Знаю, знаю! - бесстрашно ответил чернобородый Каифа, и глаза его сверкнули. Он вознес руку к небу и продолжал: - Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
- О нет! -- воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось все легче и легче: не нужно было больше притворяться. Не нужно было подбирать слова. - Слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти...»
Случайно ли Каифа здесь обличает Пилата почти словами Филона Александрийского?! А вот Пилат угрозы Каифе изрекать едва ли мог себе позволить после гибели своего покровителя Сеяна. Поэтому имя Сеяна в романе и не упоминается: история с казнью Сеяна портила замысел дуэли двух вне зависимости от внешнего чуждых мировоззрений.
______________________________
ЩИТЫ С ЭМБЛЕМОЙ ИМПЕРАТОРА. В романе словесная дуэль прокуратор - первосвященник дуэль продолжается: на выпад Каифы Пилат в гневе отвечает встречной угрозой: «И н е в о д о ю из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания...» - как мастерски Булгаков "дополняет" Филона, словно прочитал проявившееся между филоновых строк!
Выставление щитов с эмблемой римского императора едва ли было со стороны Пилата оскорблением именно евреев: так римляне всегда делали - всегда выставляли в завоеванных странах свои щиты либо значки императора. Пилат был не первый наместник Рима в завоёванной Иудее. И уже до Пилата случались бурные прецеденты неприятия евреями новшеств такого "римского" типа. Не знать об этом новый префект не мог, однако не мог он и пренебречь римскими законами. Пилат оказался в весьма двойственном положении: что ни сделай, - тебе грозят неприятности; или с одной стороны донос на тебя может к императору "полететь", либо с другой.
В романе подчёркивается: Пилат при выставлении щитов (или значков по Иосифу Флавию) с вензелем императора в Иерусалиме даже не присутствовал. Резиденция прокуратора располагалась во дворце Ирода Великого, в городе Кесарии, откуда он и управлял Иудеей посредством гонцов (на что времени требовалось значительно больше, чем ныне при звонке по мобильнику!).
_____________________
ИЕГОВА - ПРОТИВ РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА и СТАЛИН - ПРОТИВ ВСЕХ. Отчего же, спросим, евреи за рамками романа так взбеленились из-за каких-то там щитов с вензелем или значков на копьях? Потому как подоплёка конфликта — те же национальные р е л и г и я и в е р а. Безмерно гордясь своею верою в единого бога, избранный народ - иудеи презирали многобожие Египта и прочих язычников, в том числе римлян. Которым по капризу истории с евреями приходилось - такая досада! - серьёзно считаться. Но и римляне тоже считали себя избранным народом — призванным просвещать: нести свет цивилизации отсталым народам, так сказать. Замечаете, как эпизод древней истории под пером Булгакова вдруг становится современным?!!
В РИМЕ по закону почитались изображения лучшего из ныне живущих – кесаря императора. А в Израиле строго запрещались изображения не только людей, но и животных. Таким образом в случае с любым выставленным символом императора получалась дуэль: божество Иегова против до обожествления почитаемого императора. Непризнание римского императора «высшим из людей» В Риме считалось караемой казнью изменой. А что следовало в СССР 1930-х за критику Отца Народов - Сталина?.. Таковы аналогии. А теперь для окончательного совмещения из «Мастера» словесной дуэли Пилат – Каифа с древней историей по совету всеведущего Берлиоза ещё раз обратимся к очередному древнему историку — к Иосифу Флавию.
__________________________________________
______________________________________________________
ИОСИФ ФЛАВИЙ (ок. 37 — ок. 100 н.э.) — ЕВРЕЙСКИЙ ИСТОРИК И ВОЕНАЧАЛЬНИК, известен дошедшими до нас на греческом языке трудами — «Иудейская война» (о восстании 66—71 годов) и «Иудейские древности» — история евреев от сотворения мира до Иудейской войны. Флавий рождён в аристократической священнической семье в 37 г. н.э. — именно в год смещения с должности правителя Иудеи и Самарии Понтия Пилата. Следовательно, мог знать недавнее прошлое из уст очевидцев своей среды: близких к Каиафе, то есть.
Из Флавия узнаём, что при Тиберии его наместником в Иудее был некий Валерий Граат. За 11 лет наместничества он сместил-поменял 4-х первосвященников. Избегая длинных цитат, действия Грата можно бы прокомментировать так: «Я, р и м л я н и н, не имею права входить в ваш иудейский храм, но мне это и не нужно. Всё равно евреи будут делать то, что я хочу, или я их...» После возвращения Грата в Рим от него следующему прокуратору Пилату «в наследство» достался первосвященник Иосиф, прозванный Каиафой, которого Грат не успел сместить. Следовательно?.. Следовательно Каиафе разумно было хоть внешне дружить с новым наместником. Обратимся отрывку сочинения самого Флавия.
ИОСИФ ФЛАВИЙ «ИУДЕЙСКАЯ ВОЙНА» Книга 2. Гл. 9: 2-4: «2. В Иудею Тиберий послал в качестве прокуратора Пилата. Последний приказал однажды принести в Иерусалим ночью изображение императора‚ называемое римлянами signa << S. – боевые знаки римских войск: изображение орла и изображение под ним императора на щитах либо на особых древках >>.
Когда наступило утро‚ иудеи пришли в страшное волнение; находившиеся вблизи этого зрелища пришли в ужас‚ усматривая в нем нарушение закона (так как иудеям воспрещена постановка изображений в городе); ожесточение городских жителей привлекло в Иерусалим многочисленные толпы сельских обывателей. Все двинулись в путь по направлению к Кесарии к Пилату‚ чтобы просить его об удалении изображения из Иерусалима и об оставлении неприкосновенной веры их отцов. Получив от него отказ‚ они бросились на землю и оставались в этом положении пять дней и столько же ночей‚ не трогаясь с места (с точки зрения физиологии – весьма сомнительно! а если так было, то без помощи римлян было бы немало умерших от ожогов солнца.)
3. Н а ш е с т о й д е н ь Пилат сел на судейское кресло в большом ристалище и приказал призвать к себе народ для того будто‚ чтобы объявить ему свое решение; предварительно же он отдал приказание солдатам: по данному сигналу окружить иудеев с оружием в руках. Увидя себя внезапно замкнутыми тройной линией вооруженных солдат‚ иудеи остолбенели при виде этого неожиданного зрелища. Но когда Пилат объявил‚ что он прикажет изрубить их всех‚ если они не примут императорских изображений‚ и тут же дал знак солдатам обнажить мечи‚ тогда иудеи‚ как будто по уговору‚ упали все на землю‚ вытянули свои шеи и громко воскликнули: скорее они дадут убить себя‚ чем переступят закон. Пораженный этим религиозным подвигом‚ Пилат отдал приказание немедленно удалить статуи из Иерусалима.
4. В п о с л е д с т в и и он возбудил новые волнения тем‚ что употребил священный клад‚ называющийся Корбаном‚ на устройство водопровода... Народ был сильно возмущен‚ и‚ когда Пилат прибыл в Иерусалим‚ он с воплями окружил его судейское кресло. Но Пилат‚ уведомленный заранее о готовившемся народном стечении‚ вооружил своих солдат‚ переодел их в штатское платье и приказал им‚ смешавшись в толпе‚ бить крикунов кнутами‚ не пуская‚ впрочем‚ в ход оружия. По сигналу‚ данному им с трибуны‚ они приступили к экзекуции. Много иудеев пало мертвыми под их ударами‚ а многие были растоптаны в смятении своими же соотечественниками. Паника‚ наведенная участью убитых‚ заставила народ усмириться».
РАЗБЕРЁМ ОБВИНЕНИЯ ФИЛОНА против римского префекта. Пилат потратил на благоустройство города (как раз на акведук с водой!) жертвенные деньги - дар богу из храмовой сокровищницы. (Эпизод дублирован: Иосиф Флавий. Иудейская война; Иудейские древности). Использование священных денег в мирских целях оскорбило иудеев: собравшись на площади они протестовали (выражаясь современным языком: произошла несанкционированная демонстрация).
Тогда Пилат велел смешаться с толпой переодетым в гражданское солдатам. Которые, рассеивая толпу, многих поранили и нескольких убили. В общем, вроде, правдоподобно. Но, если речь идёт о храмовых деньгах, отчего ни слова о первосвященнике Каиафа? В последнем труде Флавия – в «Иудейских древностях» задним числом сгущены краски жестоких деяний Пилата, но убрано неправдоподобное пяти дневное лежание народа. Сравним?!
«ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ. КНИГА 18» ГЛ. 3: 1-3: «1. КОГДА ПРЕТОР ИУДЕИ ПИЛАТ повел свое войско из Кесарии в Иерусалим на зимнюю стоянку, он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем закон наш возбраняет нам всякие изображения. Поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, который внес эти изображения в Иерусалим, и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Кесарию и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения.
Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои просьбы, то он дал знак и солдаты окружили их. Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Иудеи, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допускать такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима [императорские] изображения и доставить их в Кесарию».
Что Пилат ночью тайно велел внести значки императора – правдоподобно: евреи и в прошлом восставали против подобного, и жестоко платились за это. Но если Пилат желал оскорбить, тогда не логичнее было бы внесение значков днём на виду?.. Скорее всего префект «пропихивал» римский обычай: увидят утром уже установленные значки – побузят и смирятся. Вышло не так гладко, как он предполагал... Б ы в а е т!
ПРОДОЛЖИМ ЦИТИРОВАТЬ «ИУДЕЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ»: «2. З а т е м Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги святилища. Водопровод питался ключами, находившимися на расстоянии двухсот стадий от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план. Как то обыкновенно бывает в таких случаях, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами (важная деталь не слишком большой "мирности" и покорности евреев!). Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел им окружить толпу со всех сторон.
Толпа, в свою очередь, получила приказание разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал воинам условный знак и солдаты принялись за дело гораздо более рьяно, чем то было желательно самому Пилату. Работая дубинами, они одинаково поражали как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей. Иудеи, однако, продолжали держаться стойко; но так как они были безоружны, а противники их вооружены, то многие из них тут и пали мертвыми, а многие ушли, покрытые ранами. Таким образом было подавлено возмущение...»
ИЗ СРАВНЕНИЯ ТЕКСТОВ ВЫХОДИТ, что в более поздних «ИУДЕЙСКИХ ДРЕВНОСТЯХ» (итоговый труд Флавия) больший упор делается на подробностях возмущения народного: евреи выразили своё возмущение сначала рабочим... (стрелочник всегда виноват!) Все описанные историком мелкие подробности этого столкновения только отвлекают от сути - от вопроса о якобы незаконном употребления священных храмовых денег.
ПРОБЛЕМА В ТОМ, что самовольное взятие Пилатом храмовых денег совершенно не правдоподобно! Без открытого взлома храма (что не преминул бы зафиксировать тот же Флавий!) Пилат туда даже войти не мог: подтверждённый Тиверием закон строжайше воспрещал иноверцам – не иудеям переступать порог храма под угрозой казни. С л е д о в а т е л ь н о, деньги были изъяты с согласия... первосвященника Каифа?! Без него либо его ближайших приближённых никак! Первосвященник и прокуратор вынуждены были договорится: им это было и выгодно, дабы обоим удержаться на своих местах подольше. Другое дело, что едва ли первосвященник уступил прокуратору храмовые деньги с радостью!
ВОПРОС: могли ли местные протестующие иудеи не знать, что храм не осквернён и деньги взяты с ведома храмового начальства?! Едва ли могли не знать. Следовательно, их протест был направлен и против руководства храма тоже, что, выгораживая «своих», тактично обходит историк Флавий. Каифа и его преемникам было выгодно перед своим народом всё задним числом «свалить» на Пилата. Не удивительно и то, что и последующая вызванная жестоким избиением самарян отставка Пилата в начале 37 г. н.э. повлекла и смещение со своего поста и Каифа: его дальновидная хитрость на сей раз его же и подвела. Потому как избиение самарян без первосвященника на втором не весьма приглядном плане действия тоже не обошлось.
______________________________________________________
ИЗБИЕНИЕ САМАРЯН. СОГЛАСНО ФЛАВИЮ ДЕЛО БЫЛО ТАК: «1. Т а к ж е и самаряне не удержались от возмущения. Их смутил некий лживый человек, который легко во всем влиял на народ. Он побудил их собраться к нему на гору Гаризим, которую они считают особенно священною. Тут он стал уверять пришедших [отовсюду] самарян, что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея.
Самаряне вооружились, поверив этой басне, и расположились в деревушке Тирафане. Тут к ним примкнули новые пришельцы, чтобы возможно большею толпою подняться на гору. Однако Пилат предупредил это, выслав вперед отряды всадников и пехоты, которые, неожиданно напав на собравшихся в деревушке, часть из них перебили, а часть обратили в бегство. При этом они захватили также многих в плен, Пилат же распорядился казнить влиятельнейших и наиболее выдающихся из этих пленных и беглецов.
2. К о г д а этим дело кончилось, представители верховного совета самарян явились к бывшему консулу <Луцию> Вителлию (с 35 по 39 гг. н.э.), который теперь был прокуратором сирийским, и стали обвинять Пилата в казни их погибших единоплеменников, говоря, что последние пошли в Тирафану вовсе не с целью отложиться от римлян, но для того, чтобы уйти от насилий Пилата.
Тогда Вителлий послал Марцелла (после Пилата префект Иудеи в 36-37 гг.), одного из своих приближенных, в Иудею, чтобы принять там бразды правления, Пилату же велел ехать в Рим для ответа перед императором в возводимых на него обвинениях. Проведя в Иудее десять лет, Пилат поехал в Рим, так как не смел ослушаться приказания Вителлия. <<Перевес в военной силе был на его стороне>> Но раньше, чем Пилат успел прибыть туда, Тиберий умер...» («Иудейские древности» Кн.18. Гл.4: 1-3)
В ЭТОЙ С ВИДУ ЯСНОЙ ИСТОРИИ МНОГО НЕДОМОЛВОК. Римские войска под начало Пилата имели право вмешаться в действия самарян только при открытом с оружием призыве к мятежу. Если посланные Пилатом войска усмиряли мятеж, тогда, по логике вещей, не смещать, а награждать должны были бы римские власти Пилата?.. Самарянский храм разрушили ещё во II в. до н.э. — сами иудейские правители–первосвященники. С тех пор между иудеями и самаритянами вражда отражена даже в учении Иисуса. Нахождение сосудов могло обернуться восстановлением самарянского храма, что было безразлично Риму, но очень невыгодно иудейским первосвященникам.
На избиение ищущих сосуды самаритян Пилата мог склонить прокуратора Каифа: он мог обрисовать действия самарян как мятеж против Рима. Флавий честно свидетельствует, что и другие римские прокураторы полагались на информацию и советы первосвященников. В о п р о с: не растерявшиеся самаряне успели пожаловаться Вителию на одного Пилата или и на Каиафу тоже?.. - это было бы логично. В любом случае Каифа отправили в отставку вслед за Пилатом.
«3. ПОСЛЕ ЭТОГО (после избиения самарян) Вителлий... прибыл в Иерусалим как раз во время праздника Пасхи. Так как он был встречен радушно, то Вителлий... разрешил держать первосвященническое облачение и все к этому относящееся в храме, предоставив надзор и охрану этих вещей священнослужителям, как то было некогда раньше... (ранее облачение находилось у римлян, которые выдавали его первосвященнику только на праздники 3 раза в год).
Вителлий разрешил иудеям хранить облачение у себя и запретил вмешиваться в это дело начальнику стражи... Этим он расположил народ в свою пользу. Затем он сместил первосвященника Иосифа Каиафу и назначил на его место Ионатана, сына бывшего первосвященника Анана. После этого Вителлий вернулся обратно в Антиохию» («Иудейские древности» Кн. 18. Гл.3:3) – обычная история об обычной смене власти.
У наместника Сирии Вителия были не имеющие отношения к Пилату серьёзные полномочия от Тиверия: этими полномочиями Вителий воспользовался более широко (за это судьба и с ним самим скоро зло пошутила!). Кроме того, смерти старого и больного Тиберия приходилось ожидать: пока ещё Пилат доедет с жалобой... Естественно, и первосвященника Вителий сменил по себе.
ЗАМЕТИМ: Вителий делает весьма льстящие тщеславию иудеев уступки, а Пилат строит водопровод в первую очередь для блага римских солдат, ну, и для евреев тоже. Хоть на малость, но Пилат более устремлён к благам цивилизации, которые, по мнению римлянина тех времён, несли и общественное благо. О Пилате из трудов Флавия мы ничего более не узнаем. Да и вообще исчерпаны все не легендарные сведения о Пилате. Ещё короче сведений о Пилате - супер короткое свидетельство - упоминание Флавия об Иисусе комментариев и споров породило – бескрайнее бурное море.
_______________________________________
_____________________________________________________
СВИДЕТЕЛЬСТВО ФЛАВИЯ ОБ ИИСУСЕ НЕОТДЕЛИМО ОТ СВЕДЕНИЙ О ПИЛАТЕ. В «ИУДЕЙСКИХ ДРЕВНОСТЯХ» сразу после истории со значками императора и водопроводе идёт свидетельство Иосифа Флавия об Иисусе (то самое, с упоминания которого Берлиозом начинается «Мастер...») – Книга 18. Гл.3:3:
«ОКОЛО ЭТОГО ВРЕМЕНИ жил И и с у с, ч е л о в е к м у д р ы й, если его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Х р и с т о с (равнозначно - мессия или посланец Бога). По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его (Иисуса)к кресту. Но те, кто раньше любили его, не прекращали этого и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нем и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его имени» (Иуд. древн., Кн.18. Гл.3:3)
Долгое время многие историки считали, что этот рассказ Иосифа Флавия об Иисусе и распятии его Понтием Пилатом — позднейшая вставка, сделанная благочестивым христианином переписчиком: не мог верующий фарисей - историк Флавий называть Иисуса – Христом и убеждать своих читателей в его воскресении из мертвых: евреи в такое категорически не верили. А вот христиан такая версия весьма устраивала: в начале IV в. Евсевий Кесарийский в «Церковной истории» уже христианства цитирует рассказ Иосифа об Иисусе дословно тексту «Иудейских древностей» Флавия.
И ТОЛЬКО В ХХ В. НАШЛАСЬ ЕЩЁ И ДРУГАЯ РУКОПИСЬ СО ВСТАВКОЙ ТЕКСТА ИЗ ИОСИФА ФЛАВИЯ: «Всемирная история» христианского епископа Агапия, жившего в Х в. в Египте, где тогда уже господствовал ислам. Согласно средневековой традиции Агапий излагал мировую историю от Сотворения мира и до его последних дней с обильными цитатам историков – предшественников.
Цитирует Агапий и Иосифа Флавия. В переводе с арабского, на котором писал Агапий, цитата получается такая: «В это время был м у д р ы й ч е л о в е к по имени И и с у с. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. О н и р а с с к а з ы в а л и, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса...»
Текст кажется похожим на традиционную версию этого отрывка из «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. Но в главных акцентах текст этой цитаты из Агапия отличен от ранее известного варианта:
- По рукописи Агапия Иосиф Флавий не утверждает, что Иисус был Христом (Мессией), а пишет о том, что так считали ученики Иисуса, - это весьма важно.
- НЕ САМ Флавий называет Иисуса Христом: именно ученики своего учителя считали Христом - мессией на основании того, что будто бы видели его живым на третий день после распятия. Тонкое, но тоже очень существенное различие! Для Флавия Иисус — только мудрый, добродетельный человек. И Агапий, и Флавий ничего не говорят творимых Иисусом чудесах. Таким образом вариант текста Агапия наилучшим образом соответствует фарисейским убеждениям Иосифа Флавия.
И ВСЕ ПРОЯСНЯЕТСЯ. Агапий, переводил на сирийский с ему доступного на мусульманском востоке древнегреческого перевода «Иудейских древностей». Вдали от христианской Европы этот сирийский перевод «Иудейских древностей» обработке христианскими переписчиками не подвергался, поэтому и сохранился первоначальный текст Флавия - б е з х р и с т и а н с к о й корректировки.
Ценная для истории рукопись Агапия была дважды открыта. Впервые она была издана в Париже еще в 1910 г. профессором арабистом Тартусского университета Александром Васильевым на арабском и с переводом на французский. Тогда на эту публикацию не обратили внимания. Вторично и уже с огромным интересом вариант свидетельства о жизни Иисуса от Агапия открыт в начале 1970-х гг. Вот тогда окончательно и разъяснилось, что до сего момента в Европе переписывалась, а затем издавалась (на греческом языке с 1544 г.) и переводилась только под корректированная христианам версия текста Иосифа Флавия. Отсюда возникли и сомнения в подлинности.
___________________________________________________
ТЕПЕРЬ НЕ ПОРА ЛИ НАМ ВЕРНУТЬСЯ на Патриаршьи пруды? По форме Миша Берлиоз оказывается прав: да, есть вставка – подчистка. По сути – история о христианских вставках лишний раз подтверждает существование Иисуса вместе с Пилатом. Не верующий в Христа редактор советского Миша Берлиоз существование Пилата не отрицает, возможно, считая сей вопрос несущественным. Поэтому Берлиоз и слышит от Воланда историю именно о Пилате: не надеется ли Воланд, что так для Берлиоза история будет более правдоподобна?!
По народным поверьям дабы призвать дьявола, надо хоть чертыхнуться – три раза. По тем же поверьям поведение прибывшего в наш мир чёрта либо дьявола в определённой степени зависит от личности его призвавшего. Это как в «Фаусте» Гёте: ты – мне душу, а я до смерти исполняю все твои желания. Когда же призывание было, а договора о продажи души за определённую мзду не было, поведение дьявола грозит быть непредсказуемым, вот и получил Берлиоз непредсказуемую "интересную историю" начавшуюся с рассказа о Пилате и кончившуюся попаданием самого Берлиоза под трамвай.
Ну, тут уж Берлиоз, знаете-ли сам виноват: разве он «Фауста» не читал?! Первый Нарком просвещения Луначарский знаменитую поэму Гёте своей рукой переделал в бездарнейшую революционную пьесу, где доктора Фауста изобразил типичным народным тираном... П р о с т и т е, мы слегка отвлеклись от древних историй!
ВОПРОС: знал ли Булгаков о парижском открытии рукописи Агапия в 1910 г.? – остаётся открытым: вполне мог знать. Ведь Михаил Булгаков - попович: его отец - преподаватель Киевской духовной академии интересовался не только по долгу службы историей христианства, но и по собственному почину сравнением различных религий. Михаил Булгаков мог и сам до истины докопаться через сравнение текстов Тацита и Флавия, соответственно вместе с автором романа мог «знать» и его персонаж Берлиоз. И ещё с большой вероятностью знал о версии текста Агапия первый безбожник СССР нарком просвещения А.В. Луначарский: с 1904 по 1915 находясь в дореволюционной эмиграции, Луначарский только в 1915 г. выехал из Парижа в Швейцарию. Все воспоминания приписывают будущему наркому бурный интерес ко всем новейшим открытиям. Так как же он мог пропустить в прессе дебаты об открытии не подкорректированного христианами текста Флавия?! Другой вопрос, что Луначарскому – уже Наркому просвещения не всегда выгодно было признаваться в чём-то...
___________________________________________________
ПИЛАТ И "ВЛИЯТЕЛЬНЫЕ ЛИЦА" ИЛИ - КТО БОЛЬШЕ ВИНОВАТ В КАЗНИ ИИСУСА? В рукописи Агапия существенное отличие заключается не только в отношении Иосифа Флавия к Иисусу, но в оценке роли Пилата в казни Иисуса. В традиционной версии: «П о н а с т о я н и ю наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту...» - ответственность возложена на "влиятельных лиц" из евреев.
У Агапия: «Пилат осудил его <<<Иисуса>>> на распятие и смерть». Таким образом всю ответственность за казнь добродетельного Иисуса "неподчищенный" Иосиф Флавий возлагает на Понтия Пилата без какого-либо упоминания об участии в деле иудейских «влиятельных лиц». При сопоставлении этого варианта текста с содержанием Евангелий, заметно, что Иосиф Флавий явно обеливает инициаторов казни Иисуса из числа иерусалимской знати и священнослужителей. Это как раз вполне соответствует как религиозным убеждениям Флавия, так и его общей концепции нарастания справедливого недовольства в Иудее накануне восстания 66—73 гг. из-за неправильной политики римских наместников, в череде которых самой зловещей фигурой Флавий рисует - Понтия Пилата.
Только Пилата-де, да другого наместника Иудеи Вентидия Кумана (в 52 г.), отстранили от должности за злоупотребления... Как выясняется из труда самого же Флавия, Кумана наказали за недостаточную жестокость, благодаря которой самаряне чуть не учинили новое восстание. Позицию Рима здесь можно обозначить так: хоть добро твори, хоть жестокости, – чтоб было всё спокойно и никто бы не жаловался... Вместе с не попавшим в тон императору Куманом при нём иудейского первосвященника тоже в цепях отправили в Рим объясняться (Иос. Фл. Иуд. древн. Кн. 18. ГЛ. 4: 2; Кн. 20. Гл. 6: 1—3). Помиловали – только в ссылку отправили Кумана, спасся от казни и первосвященник.
Таким образом, роль "римский перфект - иудейский первосвященник" выходит тесно парная: эту мысль древние историки М.Булгакову подарили, надо думать. По логике немало неприязни должно было накопиться в душах любителей власти и неволею партнёров – из разного народа, и разных религий. Отсюда несоответствующее внешней стороне истории в "Мастере..." бурное объяснение Пилата и Каифы великолепно демонстрирует скорый взрыв накопившегося неприятия и неприязни между евреями и римлянами вообще: такой взрыв случается не только в романе, но и в истории. Так через 10 лет после отставки Пилата разразится жестокая Иудейская война (66 – 77 гг. н.э.). Всё это без прямых упоминаний в романе - психологически прекрасно укладывается в романной дуэли Пилат - Каифа
При постоянных волнениях в Иудее и префекты, и позже – прокураторы (суть должности одна), и первосвященники менялись в среднем через 2-4 года. Должность перфекта была не «сахарной», и любители лёгкой безопасной карьеры из Рима в Иудею служить не рвались. Назначались префектами исключительно прошедшие действенную военную школу личности: от привыкших к профессиональной жестокости приходилось ли ждать ангельской кротости?! Что не забыл учесть Михаил Булгаков. Вот в "ММ" не верящий, что "все люди добрые" Пилат язвительно спрашивает Иешуа:
– А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, – он – добрый?
– Да, – ответил арестант, – он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.
– Охотно могу сообщить это, – отозвался Пилат, – ибо я был свидетелем этого. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, – тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев.
Заметим ещё, что казнь Иисуса у Иосифа Флавия особых эмоций не вызывает: он просто обозначает ответственность Пилата в данном случае. Казнь Иисуса – ничто в сравнении с притеснениями римлянами правоверных евреев: а тут ещё какой-то Иисус вмешался...
________________________________________________________
— И т а к, — заговорил негромко Пилат, — что можете вы сказать мне о настроении в этом городе? <…> Можно ручаться, что беспорядки более не угрожают?
— Ручаться можно, — ласково поглядывая на прокуратора, ответил гость, — лишь за одно в мире — за мощь великого кесаря.
— Да пошлют ему боги долгую жизнь, — тотчас же подхватил Пилат… — Так что вы полагаете, что войска теперь можно увести? <…> Послезавтра я… и сам уеду, и — клянусь вам… я отдал бы многое, чтобы сделать это сегодня.
— Прокуратор не любит Ершалаима? —добродушно спросил гость.
— Помилосердствуйте, — улыбаясь, воскликнул прокуратор, -- нет более Безнадежного места на земле... Эти праздники — маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев... Фанатики, фанатики! Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году! Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. Все время тасовать войска, читать доносы и ябеды, из которых к тому же половина написана на тебя самого! Согласитесь, что это скучно. О, если бы не императорская служба!..
— Да, праздники здесь трудные, — согласился гость.
Мастер и Маргарита. Гл. 25. Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа.
УМЫВАНИЕ РУК ПИЛАТОМ. Теперь нам осталось коротко разобрать умывание рук Пилатом перед казнью библейского Иисуса (не перед казнью Иешуа в «Мастере»!). История вкупе с психологией говорят: где есть массовая, государством санкционированная вера в божество, там обычно являются удостоившиеся явления этого божества лица, большею частью из посвятивших себя хождению по святым местам. Около времени явления Иисуса пророков в Иерусалиме было немало. К проческой деятельности "пристраивались" и недовольные существующей властью: иного пути повести за собой массы тогда просто не было. Обычным делом были и казни и пророков, и лжепророков (кто их разберёт!) с ведома первосвященников: именно их власти угрожали новые учения. Как относился к казням народ в целом? Как и во все времена: как к бесплатным зрелищам. И вот в канун Пасхи – искупления Израиля, когда город полон богомольцев, новоявленный пророк проповедует - ч т о?
Новоявленный пророк проповедует, что держатели старой религии - ф а р и с е и (книжники - законники) давно осквернили себя. Фарисеи такое терпеть, конечно, не собирались. А вот римскому ставленнику в праздничные дни разборки при скоплении народа были невыгодны особенно после истории со щитами. Что касается первосвященника Каифы...
Когда речь идёт об ущемлении священных прав религии, повседневная выгода-невыгода её чиновников отступает. Первосвященник - личность и чиновник с немалыми амбициями - в том числе вполне мог желать ещё раз воспользоваться прокуратором как оружием, чтоб гнев народный не обратился на самого первосвященника. Ведь он уже раньше уступил упрямому римлянину в вопросе о храмовых деньгах?..
В вопросе о мотивах казни Иисуса все источники сходятся: арестованный Иисус молчал либо прямо не возражал в ответ на обвинение, что он объявлял себя царём Израиля и сыном божьим в то время, как сомнения в божественном происхождении единственно императора Рима считались изменой. Но каждый ли иерусалимский нищий размышлял об этом денно и нощно?! По обвинению в измене римскому императору Иисуса и казнили. Исторический (по Тациту, Филону Александрийскому и Флавию) Пилат уступил Каифе: без особых колебаний и высоких эмоций утвердил казнь, дабы избегнуть новых возмущений этих разнузданных диких фанатиков - евреев. И у древних историков рук напоказ Пилат не мыл: зачем театральные жесты, когда не было особых колебаний?
______________________________________
УМЫВАНИЕ РУК. ПИЛАТ + ИСТИНА. Эмоции и сомнения о правомочности содеянного начинают одолевать Пилата уже в христианских Евангелиях. Именно е в а н г е л и я вносят в картину перед казнью Христа значительную поправку: уступив евреям, Пилат тут же сделал ответный ход: демонстративно умыв перед толпой руки, провозгласил:
«”НЕВИНОВЕН Я В КРОВИ ПРАВЕДНИКА СЕГО; Смотрите вы.” – “И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наши”» (Мтф. 27:24, 25). Рассудим этот поступок как без сомнения бывший: как бы это выглядело?
В далёкие от нас времён распятия Иисуса времена к ещё не обесцененным рекламой символическим жестам вроде умывания крови с рук относились серьёзно. Ещё того серьёзнее относились к возложению пролитой крови на потомков: «И о т в е ч а я (на жест и слова Пилата) весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших...» Весь народ сей момент так дружно сказать не может: за него могут сказать избранные представители, как это обычно бывает и бывало. Кто же эти избранные представители: уж не опять ли первосвященник с окружением?!
СПРАШИВАЕТСЯ: для кого вообще был сделан эффектный жест умывания рук, - для народа? Если предположить большое скопление народа, то ясно видеть умывание наместником рук над обычной чашей могли лишь первые ряды. А кто был в первых рядах близко к римскому наместнику? Без сомнения – опять-таки первосвященники и иудейская знать.
Простая толпа была дальше за оцеплением римских солдат (что чётко отражено в Мастере). И вот тогда без всякой апелляции к высшей истине сцена становится вдвойне правдоподобной: «Д а б у д е т распят!» – желание храмовой знати в первую очередь. Тогда с политической точки зрение пилатово умывание рук переводится как: «В с в о и х беспорядках вы сами виноваты. И не я – наместник, а вы сами будете отвечать перед кесарем!»
Подозревавшему двойную игру Каиафы (ЧТОБЫ ЭТО ПОНЯТЬ, надо ли было особенно много ума?!) римскому наместнику было разумно напоказ – на всякий случай – отмежеваться от него. Мы не отрицаем, что умыванием рук Пилат мог апеллировать одновременно и к высшей истине. Но ведь – «Что есть истина?» – вопрос остаётся по сей день открытым. Евангелия открывают нам вариант приближающегося к истине события, так сказать, за пределами политики. А еврейские историки могли совершенно исключить из своих сочинений жест умывания по уже оговорённой выше причине: к выгоде честного имени сородичей, без открытой лжи просто умалчивали невыгодное первосвященникам. Но вполне мог быть кто-то помнящий: сохранивший и передавший эту память. От такого помнящего эпизод и мог дойти до евангелиста, цель которого была противоположна еврейским историкам: ради очернения евреев Пилат в Евангелиях изображается чуть ли не провидцем.
_______________________________
ДРЕВНЕЕВРЕЙСКИЕ ИСТОРИКИ и ЕВАНГЕЛИЯ. И тут -- между еврейскими историками и Евангелиями -- Михаил Булгаков оказывается в трудном положении: включить в роман умывание рук Пилатом - значит, либо пересказывать Евангелия, либо вступать в противоречие с их трактовкой события. Включение умывания рук сделало бы роман просто подражательным пересказом, кроме того, копирование евангелий вообще не входило в замысел Булгакова. Исключение эпизода с умыванием рук на фоне антирелигиозной пропаганды 1930-х граничит с позицией Берлиоза - Луначарского. Ну и что: кто такой Луначарский на фоне древних историков?! И вслед за Тацитом и Филоном Александрийским и Михаил Булгаков опускает этот эпизод: можно обойтись и без него. И не только обошёлся, но и усилил сцену объявления казни!
__________________________________________________
ОБЪЯВЛЕНИЕ ТОЛПЕ О КАЗНИ ИЕШУА в "МАСТЕРЕ". «В п е р е д и себя Пилат площади уже не увидел - ее съела толпа. Она залила бы и самый помост... если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую - не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост... Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет! Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост.
Л и ш ь т о л ь к о белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: "Га-а-а..." Она… стала громоподобной и, продержавшись несколько секунд, начала спадать. "Увидели меня", -- подумал прокуратор. Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны. "Э т о их ввели на помост... - подумал Пилат, - а стоны оттого, что задавили нескольких женщин, когда толпа подалась вперед".
Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: "Именем кесаря императора!"
Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик - в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты: "Да здравствует кесарь!"
_____________________________________________
Мастер и Маргарита. Глава 2. Понтий Пилат
В "Мастере..." утверждая приговор не перед кучкой знати – перед толпой, Пилат боится смотреть на осуждённого, на стороне которого истина. Эту истину прокуратор сердцем человека чувствует, но не хочет себе самому признаться: политику - чиновнику признавать высшую истину не выгодно и весьма опасно. Потому что римский наместник и гонимый пророк - разные "роли".
Голос произносящего приговор прокуратора «летит» над толпой: видеть его могут не все, слышать крик – очень многие. Кто не разобрал: тому перескажут. Пилат – наивысшая точка толпы, которой он кричит. Хотя сам Пилат себя в этой толпе грязных фанатиков не мыслит. С этой точки зрения Пилат на помосте – контрастен в современной части романа молчащему памятнику Пушкина в Москве. Пушкин-памятник уже знает Истину, до которой каждый доходит сам, и за которую часто платят не чужою – своей жизнью...
ГЛУПОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ: Пилат мог умыть руки перед толпой прямо на помосте... Простите! Но о такой бездарной, пошлостью отдающей мещанской мелодраме вместо великолепной ершаламской части "Мастера и Маргариты" и говорить не хочется! Это было бы как раз в духе претендующих на вселенский символизм бездарных пьес наркома Луначарского. Но не в духе Михаила Булгакова.
_______________________________________________________
«НЕ ВИНОВЕН Я В КРОВИ ПРАВЕДНИКА СЕГО» (Мф 27:24) – слово «праведник» попало в в текст евангелий как мнение самого евангелиста – христианина.
«НЕ ВИНОВЕН Я В ЭТОЙ ОСКВЕРНЯЮЩЕЙ ПРАЗДНИК КРОВИ!» – так могло в действительности звучать. Потому, как действительно был обычай отпускать одного из смертников на Пасху: и римские прокураторы делали это ради своей популярности. Отпускал осуждённых и Пилат, о чём дружно сообщают все четыре евангелиста. Если же прокуратор не особенно виновен в казни Иисуса, тогда виновны сами евреи. Среди которых рьяно ратовал за приговор Каифа... Как же он мог допустить, чтобы после этого Пилат преступника отпустил?! Зададим тот же вопрос наоборот: а мог ли Каифа Пилату запретить?.. Точно такая же и в наше время у политиков дружба - как перетягивание каната.
_____________________________________
ОМОВЕНИЕ ПИЛАТОМ РУК И ТРАГЕДИЯ "ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ" поэта - К.Р. У Михаила Булгакова была ещё одна причина избегать в романе сцены с омовением рук Пилатом: эта сцена уже была использована в до 1917-го очень популярной в России пьесы. Речь идёт о трагедии "Царь Иудейский" (1912 г.) известного поэта "К.Р" - Великого князя Константина Константиновича Романова (1858-1915), двоюродного дяди последнего русского царя.
К.Р. - поэт, потомственный военный, тонко чувствующий политическую обстановку и искренне и глубоко верующий христианин. Как военный и политик К.Р. пытался представить царственному племяннику Записку, что подобная обстановка в стране неизбежно приведёт к кровавым последствиям. Племянник мер никаких не принял.
Как убеждённого в спасительной силе христианства К.Р. волновало вырождение веры в России в формальные церковные обряды: когда нет веры, что остановит убийства?! И К.Р. задался целью веру поддержать силой искусства. К.Р. пишет о последних днях жизни Христа трагедию, - по сути священную мистерию, тут же запрещённую к постановке Святейшим Синодом (духовная цензура!). Нам трудно сейчас понять: почему Синод запретил чётко по канве канонических евангелий написанную трагедию? Увы! ответ один: народ должен был верить как ему указали, а не умствовать.
Родство с царским домом помогло К.Р. добиться разрешения только на несколько постановок "Царя Иудейкого" в Эрмитажном театре, куда пускали по особым билетам - элиту общества, разумеется. Но запрет на постановки не касался печати: быстро ставшая популярной драма издавалась, переиздавалась, и была переведена более чем на 10 языков.
В России запрет на постановку удавалось обходить: например, читая отрывки драмы со сцены без костюмов и без игры - в концертном исполнении, как ныне говорят. Были подобные чтения и в Киеве, во время учёбы Михаила Булгакова в гимназии и в университете. Да и в любом случае, как мог Булгаков не поинтересоваться трагедией своего ближайшего предшественника на интересующую его, Булгакова, тему?!
К.Р. вводит в трагедию из Иосифа Флавия сюжет с казнью в Риме выдвигавшего Пилата сенатора Сеяна: Пилат в реальной опасности. Не будь казни Сеяна, он бы помиловал Иисуса. И Пилат отступается:
Г о л о с 1-го фарисея. На крест! <...>
Г о л о с 3-го. Распни! <...>
Г о л ос П и л а т а (с горькой насмешкой). Царя ли вашего распну? <...>
Г о л о с 3-го фарисея. Не нужно Царя нам!
Г о л о с с а д д у к е я. Царь у нас единый: кесарь.
Г о л о с П и л а т а (после молчания)
Я умываю руки в знак того,
Что неповинен я в крови невинной.
За Праведника вам держать ответ!
Г о л о с н а р о д а. Пусть кровь Его на нас и детях наших!
Как видим, трагедия К.Р. "нечаянно" бьёт и по положению дел в России: у чиновников были основания для запрета трагедии! Каждое крупное литературное произведение рождает аналогии с настоящим моментом: в "роли" фарисеев оказался запретивший трагедию Святейший синод, и едва не ещё более жёсткая критика била в "в лоб" царю. (Увы! не прошибло!)
На фоне жестоких фарисеев и равнодушных римлян (автор пьесы к язычникам снисходителен!) Пилат становится одним из центральных интересных действующих лиц. Поставив Пилата в гораздо более, чем евангельские, тяжёлые условия выбора, К.Р. трусость префекта резко без всякого снисхождения осуждает: чем тяжелее выбор, - тем более чести приносит жертва... Позиция истинного христианина - автора трагедии, которому Пилат послужил как бы зеркалом для выражения его идей. И совсем не так поступит Михаил Булгаков.
Сохранив как у К.Р. эффектную сцену с умыванием рук, Булгаков как бы подхватил бы тему за К.Р. Но Булгаков писал не драму, а роман, где о казни Сеяна не упоминается: в Иершалаимской части "Мастера" - минимум исторических деталей. И это делает сцену выбор прокуратора как бы всеобщей для всех времён: едва-ли не у каждого в жизни был какой-то тяжёлый выбор. Автор романа не отказывает прокуратору в запоздалой человечности: совершенно осудить Пилата значит - осудить всё человечество: в "Мастере" всё человечество вместе с автором оказывается как бы между Пилатом и Иешуа. За барьером человечности остаётся только Иуда - предатель.
Даже Каифа у Булгакова - персонаж неприятный, но фанатично защищающий устои, с его точки зрения, единственно истинной религии: цель оправдывает средства. О! после Каифы многие и многие на Земле мыслили сходно! И такой ход даже при минимуме исторических деталей делает Иершалаимскую часть все-историчной: эта история тянется до настоящего времени.
________________________________________
ТАК ЛИ НЕОБХОДИМА ЛИ БЫЛА КАЗНЬ ХРИСТА?! МОРАЛЬ ОТ ФАРИСЕЕВ. В трудах Иосифа Флавия много любопытных подробностей. Флавий в «Иудейских древностях» рассказывает, как в 62 г. н.э. другой пророк - И е ш у а (!!!) бен Анан вновь предсказывал несчастия: «Г о р е городу, народу и храму!» Первосвященники отправят его для утверждения смертного приговора к Лукрецию Альбину, очередному прокуратору (в 62 – 64 г. н.э.). Римлянин Лукреций Альбин счёл приведённого одержимым манией: т.е. неподсудным по закону об сознательном действии - измене и просто отпустил. Но отпущенный нечаянно был убит камнем из катапульты: римлянам это было незачем. Что отсюда следует? Мораль от фарисеев ясна.
Мораль от фарисеев ясна, и можно сделать вывод, что Пилат мог бы, как до него Валерий Грат, сместить первосвященника. И как после него сделал Альбин, Пилат мог бы помиловать Иисуса?.. Кажется, что теоретически мог бы, потому что всех тонкостей дела мы уже никогда не узнаем. И древних текстах, и ныне на христианских сайтах Пилат не выглядит особо кровожадным: не кровожаднее Каифы, самих евреев и всех прочих императорских чиновников Рима.
Надо думать, что после тщательного изучения выше перечисленных источников в глазах Булгакова сильно поколебался пьедестал необыкновенности, действиям Пилата приданный стараниями отчасти Иосифа Флавия и в основном - стараниями евангелистов в канонических Евангелиях. Ведь именно христианские евангелисты резко противопоставили Пилата сначала евреям и уже во вторую очередь – не озабоченным божественной истиной римлянам, блага земные (блага цивилизации) ценящих выше небесных.
ВОПРОС: А НУЖЕН БЫЛ В «МАСТЕРЕ» ПИЛАТ – ПРОСТО РИМСКИЙ СТАВЛЕННИК и не более? Кого бы он своей фигурой символизировал – римскую знать–чиновничество?.. Тогда в философский роман Булгакова превращается в просто исторический: слабый, потому как сведений мало, и вторичный, потому как многие уже обрабатывали эту тему. И Булгаков уходит в сторону и от древних историков, и от Евангелий, и вообще от политики:
«О н (Пилат)... м о л ч а л, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать... Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил:
- Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее.
- Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина?
И тут прокуратор подумал: "О, б о г и м о и! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше..." И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. "Я д у мне, я д у!" И вновь он услышал голос: -- Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти...»
_____________________________________________________
ЧИНОВНИК И ЧЕЛОВЕК. ПОНТИЙ ПИЛАТ - просто римский ставленник не стал бы вести разговор об истине с нищим евреем. Поэтому автор «Мастера и Маргариты» низведённого с сотворённого древними историками пьедестала римского прокуратора возводит на несколько иной пьедестал.
Версию Евангелий Булгаков обновил по методу Достоевского: Пилат – просто страдающий человек; Пилат как символ ч е л о в е ч е с к о г о страха перед властью, именно поэтому Пилат и – наивысшая точка толпы, которой и за которую он кричит желанные слова. Именно поэтому кричащий Пилат на помосте противопоставлен молчащему памятнику Пушкина в московской части романа.
В "МАСТЕРЕ" ПИЛАТ есть как бы символ страха погибнуть за истину – олицетворяющий страх всего человечества во все времена символ: «Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное-как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: "Закон об оскорблении величества..."» – или 58-я статья о врагах народа. Психологически здесь без разницы.
ПИЛАТ И "БОРИС ГОДУНОВ" ПУШКИНА. Возвратимся к романному спору - дуэли Пилата с Каифой. Сцена спора Каифы с Пилатом ещё раньше сцены с искусно манипулирующим толпой Пилатом на помосте, почти явно переходит в романе как бы в анти-сцену из пушкинского «Бориса Годунова». У поэта Пушкина его предок боярин П у ш к и н говорит боярину Басманову: «З н а е ш ь ли, чем сильны мы...? Не войском, нет, не польскою помогой. А мнением; да! мнением народным». Чем же кончается сей разговор бояр о мнении народном? «Б а с м а н о в. ...Коня! Трубите сбор. Л о б н о е м е с т о...» И в сознании должных бы помнить «Годунова» читателей Пилат в романе оказывается на лобном месте своей совести. Пилат вдруг оказывается в роли "маленького человека"!
ВЫВОД. При всей изумительной исторической точности отдельных деталей, роман «Мастер и Маргарита» весьма далёк от исторических хроник Тацита, Филона и Флавия. Да и не нужно роману с ними сливаться. Методом аллюзий - отзвуков темы «Мастер и Маргарита» подхватывает определившие путь русской литературы пушкинские темы. Так в конце «Бориса Годунова» узнав о злодеянии – убийстве новым правителем детей Годунова «народ безмолвствует» – народ отступается от убийцы. Так в идеале. В политике частенько совсем иначе, что и рисует Булгаков.
Вот в «Мастере» ещё перед сценой на помосте Пилат пытается склонить Каифу помиловать Иешуа: «Л и ц о первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору... скалясь, и ответил:
- Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? -- И тут Каифа грозно поднял руку: -- Прислушайся, прокуратор!
Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, -- тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.
- Ты слышишь, прокуратор? -- тихо повторил первосвященник, -- неужели ты скажешь мне, что все это, -- тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с головы Каифы, -- вызвал жалкий разбойник Вар-равван?»
____________________________________________
ВЕРА И ПОЛИТИКА. В романе оба – и Каифа, и Пилат – политическими средствами пытаются решить вопрос за пределами политического. Каифа фанатично защищает старую веру с собою вместе: так и должен был действовать первосвященник в те далёкие времена, как представляется. Временный выигрыш для Каифы здесь возможен и состоялся. Пилат же уловками пытается утвердить мерцающую ему истину. Что избранным методом совершенно безнадёжно: Истина Так утверждаться не должна хотеть! Когда же человек поборет в Пилате политика будет уже поздно:
- Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы... допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи? -- Да, да, -- стонал и всхлипывал во сне Пилат. Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача! <...>
- Мы теперь будем всегда вместе, -- говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. -- Раз один -- то, значит, тут же и другой! Помянут меня, -- сейчас же помянут и тебя! Меня -- подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя -- сына короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы.
- Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, -- просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне...» (Эн-Сарид — другое название Назарета).
ПАРАДОКСАЛЬНО! Но теперь они - Пилат и ИИСУС - действительно всегда вместе благодаря друг – другу: фигура умывающего руки Пилата выделяет из всех неизвестных пророков именно Иисуса. Сюжет становится зеркален, что усиливает эффект на читателя. Что ещё в древности почувствовал талантливый новеллист евангелист Матфей: только у него есть умывание рук. И именно это умывание рук отмёл Булгаков как удачный, но уже использованный сюжетный приём: нет умывания рук, но есть жгучее человеческое раскаяние – пытка на помосте – на лобном месте собственной совести.
____________________________________
ЛЕГЕНДАРНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПИЛАТА. Происхождение Пилата якобы - от короля звездочёта и дочери мельника красавицы Пиллы является откровенной романтической легендой, что, в отличие от некоторых нынешних литературоведов, уже знал Булгаков. Просто поэтично красивая легенда устраивала писателя более суховатой истории:
- Во п е р в ы х, легенда избавляла от противоречия с древними хрониками.
- Во в т о р ы х, легенда о мнимом происхождении Пилата согласна с образом не слишком исторического Пилата в "Мастере", где Пилат - эффектная легенда и яркий сценичный образ.
Ещё более напоказ сногсшибательнее происхождения Пилата представляется романное заявление, что И е ш у а - "сын неизвестных родителей"! Родители Иисуса в Евангелиях не менее прославлены, чем он сам! В романе же Иешуа говорит, что не помнит родителей... Булгаков делает всё, чтобы указать: евангельский сюжет берётся им ещё до его канонизации Евангелиями. В романе показан некий равный Иисусу проповедник до написания Евангелий. Пилат тянется к истине интуитивно, как суждено искать истину любому не очерствевшему сердцем человеку.
__________________________________________
ИСКОМАЯ ИСТИНА КАК "РОЛЬ" ЧИТАТЕЛЯ. Взгляд на на евангельские ещё не отредактированные Евангелиями события просто человека - это взгляд из толпы: из толпы в пушкинском "Борисе Годунове", и из той - из ершаламской толпы тоже. Толпа - её поведение по сути во всех временах одинаково: Пилатом убийство Иуды -- месть предателю для толпы понятнее и ближе красивого, но бесполезного жеста с умыванием рук.
В этой же толпе, на описанной в романе площади как бы находятся все читатели (или в разгар репрессий 1930-х на площади перед Кремлём?..): требуется составить о событиях собственное, не Евангелиями или пропагандой о врагах народа внушённое мнение. Когда не составим -- окажемся снова на Патриарших в компании Михаила Александровича Берлиоза -- однофамильца знаменитого композитора. Вместо живого человека - его тень-двойник. Вместо истории - даже не легенда, но "интересная история" на уровне анекдота. И приходится начинать всё сначала: " Ч т о т а к о е и с т и н а?"
В нашем случае искомая истина сокрыта совсем не в убеждённости в гениальности романа "Мастер и Маргарита", хотя это и не подлежит сомнению. В нашем случае истина колеблется на гранях между историей, романом и личным отношением к вопросам веры - в нашем личном восприятии. В какой роли участников евангельской трагедии мы себя можем представить: в роли Иешуа? Каифы? Пилата? Или одного из безликой толпы?.. А вдруг найдём в своей душе задатки всех этих "ролей" вместе?..