Утро началось обычно, все сделали вид что вчера ничего не произошло, и мы двинулись в Нимфенбург.
Мы уже не раз бывали во дворцах королей, которые в зависимости от их финансового состояния, в большей или меньшей степени старались подражать тогдашим законодателям моды – французским королям, где копируя, а где могли, старались перещеголять друг друга, поэтому ничего нового мы не ожидали там встретить.
Самое интересное во всём этом – была (как по мне), история, связывавшая события тех времён и, может быть экспонаты, которых мы не могли увидеть в других местах, поэтому я взял нам с Нелей аудиозапись и слушали объяснение.
Всё это готовил Саша, который носил с собой конспект и, как личное откровение, время от времени, делая нам одолжение, что-то изрекал, как будто отрывал от себя, но здесь нужно было сдать рюкзаки, и он говорил по памяти.
Ладно, мне бы только название услышать, да какой-нибудь проспектик взять – сам найду. В ножки кланяться не стану, кое-что прочел, что-то помню!
Хороша, конечно, «ложка к обеду», так будет ужин!
История замка Нимфенбург, неразрывно связана с его парком. В 1664 г., когда возле построенного центрального здания, Генриета Аделаида Савойская разбила маленький цветочный сад, который в скором времени пришел в полное запустение.
Здания по обе стороны от центрального были вспомогательными: для прислуги, кухни, пекарни и мастерских.
Но в 1701 г., Макс Эмануил продолжил строительство замка и заложил новый парк, по плану Чарльза Карбонета, бывшего ученика Андре ле Нотреса, создателя парка Версаль.
В 1715 г., было принято решение продолжать расширение барочного комплекса Нимфенбургской резиденции по единому плану.
11.11. 1747 г., в эпоху правления баварского курфюрста Макс III Йозефа Баварского, в замке «Грюнер Шлёссль» в Нойдеке была основана первая мануфактура с гончарным и формовочным цехами и художественными мастерскими. В 1761 г. фарфоровая мануфактура переехала в специально построенное для этого здание в северной ротонде замка Нимфенбург, служившего летней, которое завершило собой сложный архитектурный ансамбль замка.
Фарфоровая мануфактура в Нимфенбурге является одной из последних в мире мануфактур, изготавливающих каждую отдельную деталь, исключительно в процессе ручного производства.
Мануфактура подверглась сильным разрушениям во время Второй мировой войны, но была восстановлена благодаря стараниям братьев Боймль, которые с 1912 г. были законодателями стиля фарфорофых изделий. Сегодня куратором является герцог Франц Баварский, а для работы над эскизами привлекаются талантливейшие дизайнеры из разных стран мира.
В парке Один из залов. Нимфенбургское блюдо
Но сначала сам дворец, в котором есть зал зеркал, музей фарфора (Nymphenburger Porzellan-Sammlung Baeuml), зал с портретами красавиц тех времён.
Зал красавиц, среди которых портрет Лолы Монтес (графини Ландсфельд).
О галерее красавиц или как её называют немцы Sch;nheitengalerie в Нимфенбургском дворце я будет интересно полюбоваться дворцом и гуляйте дальше...
Основная черта бидермейера — идеализм. Эта тенденция уходит корня -ми в особенности национального немецкого быта, в первую очередь бюргерства. Бидермейер - стиль провинциальный, хотя в этом стиле работали и столичные художники, в Берлине и Вене. Официально тогда были признаны другие направления, неоготика и «прусский эллинизм» в Берлине, стиль «альтвин» (в переводе — старовенский), в Вене.
Проник бидермейер и в Россию. Его влияние есть в работах русских мастеров, А. Г. Венецианова и В. А. Тропинина.
В России бидермейер - это мода пушкинских времен. Это редингот, жилет и цилиндр у мужчин, трость, узкие брюки со штрипками. Иногда — фрак. Женщины носили платья с узкой талией, широкими декольте, широкими юбками в форме колокола, шляпки. Вещи были просты, без сложных украшений, с чертами классицизма и ампира
Зашли в зал карет и парком пошли в сторону Амалиенбург.
Замковый парк нередко называют мюнхенским Версалем. Это излюбленное место для прогулок как мюнхенцев, так и многочисленных туристов, но сегодня их немного, потому что начался мелкий, но занудно моросящий дождь.
Э-эх, прокачу! Есть счастливцы с зонтиками.
Амалиенбург.
Небольшой охотничий дворец построен в 1734-39 гг. По заказу курфюрста Карла Альбрехта для его супруги, страстной охотницы Марии Амалии.
В Амалиенбурге общее движение архитектуры в сторону уменьшения размеров апартаментов достигает крайней точки своего развития. В целом павильон Амалиенбург считается одним из самых удачных образцов придворной архитектуры.
Охота велась с круглого балкона наверху и заключалась в отстреле дичи, пригнаной загонщиками к дворцу.
Дворец Амалиенбург в парке. Кухня Амалиенбурга.
Хоть Саша и настаивал на том, чтобы обойти все объекты Нимфенбурга, но дождь и голод оказались убедительней, и мы пешком пошли в находящийся в заповеднике неподалёку охотничий ресторан.
Мы договорились о встрече с Лилей и Алексеем в 17:00 и времени у нас достаточно.
По приходу, расселись за одним столом и начали заказывать, причём Саша и Марина, как «специалисты», рекомендовали нам что взять.
Потом меняли заказ!
Я бы просто спросил, что рекомендуют, и взял это, но нужно учитывать гонор и стараться сохранить спокойствие в группе.
«Специалисты» понимают лучше, знают больше и стараются это продемонстрировать, а кроме того, у меня появилось ощущение, что они не хотели бы, чтобы наша встреча состоялась – ревность что-ли.
Но всё обошлось, мы вкусно поели, оставили деньги и поехали на Мариенрлац.
Договорились о том, что моим опознавательным знаком будет трубка, но в 17:00 на площади собирается много народа послушать бой часов, посмотреть представление кукол и я, раскурив трубку, начал ходить в толпе вокруг Мариинской колонны, где мы договорились встретиться.
Мы не виделись 45 лет, вполне могли не узнать друг друга, и я ревниво проверял нет ли ещё кого-нибудь, кто был бы с трубкой.
Я, в цивилизованной Германии, борящейся за здоровье и блюдущей предписания, был один.
На втором кругу вокруг колонны, передо мной, загораживая дорогу, остановилась невысокая блондинка и смотрела в глаза, а рядом кто-то фотографировал. Я понял, что это Лиля и мы обнялись и расцеловались. Фотографировал Алексей – муж Лили, которого я узнал по присланной когда-то фотографии.
Неля ходила в стороне неподалёку и, увидев, что мы встретились, подошла тоже. Мы познакомились, иначе это не назвать, и начали новую страницу нашего знакомства.
Нам не нужно было показывать город, но новую синагогу, которая находилась рядом с площадью, решили посмотреть.
Мы встретились. Новая синагога Мюнхена.
Лиля, как еврейка, бывает в синагоге. При входе, который охраняют ребята из Израиля, требуется показать документ, поэтому Алексей внутри ещё не был.
Площадь перед синагогой среднего размера со скамейками, на которых сидели люди и с препятствиями, против возможного проникновения машины со взрывчаткой.
Синагога и весь культурный комплекс построены в современном стиле и, с размахом. Здесь хотят построить новое, а в Берлине восстановить старое!
Мы попросили охранников впустить нас, чтобы посмотреть, как внутри, и они, услышав наш иврит, задав несколько вопросов, проверив документы, позволили нам войти и в сопровождении одного из, них осмотреть всё.
Алексей шёл с нами и проявил знание некоторых пунктов иудаизма, который, оказывается, он тоже изучает.
Дочь их – Таня была волонтёром, строила какие-то домики в Негеве, но с нами не связалась, хотя я передал Лиле, во время одного из разговоров, номер нашего телефона.
Возможно, постеснялась!
После синагоги мы побродили базарчиком, где в садике можно было поесть и выпить пива, но мы были после плотного обеда, а Лиля с Алексеем рассказывая о своей жизни, не проявили интерес.
Лиля разговаривала с Нелей, а Алексей со мной.
Для того, чтобы встретиться, он отказался от какой-то подработки. Они с Лилей – инженеры, работали в авиационном К.Б. в Санкт Петербурге, но уехав в возрасте около 50 и, не освоив языка, вынуждены работать где удастся.
У Алексея хорошие руки, он не ленив и находит удовольствие в том, что делает, но немецкие законы, ограничивают эмигрантов, получающих пособия по безработице, в возможности ещё что-то заработать, соседи присматривают, а доносительство награждается.
Правда, есть люди, которые ему стараются помочь другими способами.
На одной из боковых улиц, где было много больших, современных магазинов, мы зашли в какое-то знаменитое кафе, которое порекомендовали им дети.
Приятная атмосфера, тихая музыка, лёгкое, ненавязчивое обслуживание, много интеллигентной молодёжи, много мест, которые никто не торопится освобождать, уступая следующим, никто никому не мешает разговаривать.
При заказе дают какие-то карточки, одну из которых я хотел спрятать для своей коллекции, но оказалось, что по ним, каким-то образом, рассчитываются.
Посидели мы очень хорошо, поговорили откровенно – иди знай, когда ещё увидимся. Самое главное, в чём мы хотели убедиться, что они не падают духом.
Решили собираться домой, и ребята вызвались нас сопровождать до нашего пристанища.
Приехали, ещё поговорили у входа – расходиться не хотелось, появилось печальное ощущение, что мы, возможно, больше не встретимся, а этому верить не хотелось.
К нам они подняться не захотели – было уже поздно, а у них завтра рабочий день. Мы распрощались в надежде, что встреча эта, лишь начало нашего знакомства! Ёж и Рахель кормили Рони в Макдональдс, а Марина с Сашей пошли в универмаг. Так закончился третий день нашей поездки!