Этим же вечером мы приехали в Париж, оставили вещи в отеле и направились в уже известное мне место обиталища «вайнеров». Мы заглянули в подвернувшуюся по дороге лавку и экипировались там всем необходимым для скромного ужина в стиле «A la Russe». Так меня попросил Маттиас.
Мой коллега, как и ожидалось, легко влился в компанию, и наше общение протекало в дружеской и непринуждённой обстановке, как писала прежде советская пресса об очередной встрече делегации ЦК КПСС с представителями зарубежной компартии.
Своими манерами и пристрастиями он наглядно опровергал расхожее мнение о том, что немцу сильно не поздоровится от того, что русскому доставит удовольствие. Мне кажется, что представители этой нации более близки нам по характеру, темпераменту и отношению к жизни, нежели чем другие европейцы, не говоря уже о представителях иных рас и континентов.
Когда в содержимом бутылки уже не просматривалась жидкая фракция, а кривая градуса настроения ещё не достигла своего насыщения, Вайнер предложил посетить како-нибудь бар по соседству. Возражений не последовало, и мы вышли на улицу.
Время приближалось к двенадцати, и ночная жизнь вступала в свою активную фазу. К тому же была пятница, а в такие дни улицы Парижа особо многолюдны.
Бар, куда привёл нас Вайнер, не отличался особой изысканностью и был умеренно наполнен изрядно подогретой алкоголем публикой сомнительного вида. Характерным было также то, что его посетители обладали, преимущественно, афро-европейской наружностью.
Плохо угадывающиеся в темноте лица посетителей и их малоразличимые фигуры наводили на мысль о том, что название и сюжет полотна, предшественника и, возможно, прототипа для известного шедевра Малевича, был навеян чем-то подобным. Ритмичная музыка, сопровождаемая отрывистыми, гулкими басами и подстанывающим рэпом, дополняла внезапно возникшее ощущение присутствия в сцене из американского боевика, разворачивающегося в питейном заведении где-то в предместьях Гарлема.
Моих приятелей, похоже, эта обстановка ничуть не смущала, и, в отличие от меня, они чувствовали себя здесь довольно комфортно. Вайнер расположился у стойки бара и завёл разговор с хозяином. Судя по всему, они были знакомыми.
Маттиас и Ольга пустились в ритмичный танец, причём Тамик своими движениями напомнила сцену недельной давности в метро. При виде этих поз мне стало как-то спокойней.
Я сидел за столиком, потягивал свой коктейль и наблюдал за публикой, снующей вокруг и внезапно предстающей в нелепых позах, выхваченных из темноты короткими вспышками света.
В какой-то момент Ольга присела за соседний столик и стала увлечённо беседовать с каким-то незнакомцем, а Маттиас привлёк в свои объятия подвыпившую экстравагантную мулатку с отвязанными, пошловатыми манерами, и через некоторое время я уже видел, как он кружил её в танце.
Ну вот, кажется, все нашли себе занятия по душе – подумал я и посмотрел на часы. Был уже третий час ночи, и мне следовало подумать об обратной дороге. Мой самолёт вылетал утром, и мне хотелось хотя бы несколько часов отдохнуть перед выездом в аэропорт.
Я попрощался с товарищами и, поймав в такси, вернулся в отель.
О том, как закончился этот вечер, я узнал из рассказа Маттиаса, поведанного им мне уже значительно позже. Мы встретились с ним через несколько месяцев, когда тот приехал в Санкт-Петербург на выставку, в которой наш филиал принимал непосредственное участие.
Маттиас плохо помнил, как оказался в отеле той ночью, но утром следующего дня обнаружил, что оставил в доме «вайнеров» свой зонтик. Он обрадовался этому неожиданному поводу увидеться вновь и, инстинктивно догадавшись о правилах этикета, принятого у русских, купил водки. С этим универсальным входным билетом он снова навестил моих приятелей.
Со слов Маттиаса уикенд, проведенный в обществе «вайнеров», и, особенно, общение с Ольгой оставили у него неизгладимое впечатление. Позже он периодически обменивался с ней письмами по электронной почте, и при наших встречах просил передать ей и Алексею огромный привет.
Много лет спустя, когда Маттиас уже работал в другой компании, я встретил его на одной из выставок. После объятий и моего традиционного вопроса – как дела - он достал свой бумажник и вынул оттуда щепку, о которой я уже давно забыл.
- Дерево всегда со мной, и удача тоже!
Я был очень тронут. Свой экземпляр я, к сожалению, не уберёг.