Прошло более 60 лет, а ничего не изменилось.
Сидим за столом, каждый занимается своим. Я всю ночь варил на электрической плитке ножки и головку козленка. Сижу и разделываю варево на холодец. Мамуля постелила газетку и разделывает большую селедку, которую купила вчера в автолавке. Автолавка сейчас навещает нас один раз в три недели. Хозяева получали лицензию при условии, что будут обслуживать отдаленные деревни. Коля и Вера обслуживают нас много лет. Селедка оказалась великолепной! Мамуля чистит и приговаривает.
- Какая жирная! И брюшки крепкие не расползаются, и позвоночник легко отделился вместе во всеми косточками. И слабосоленая, прелесть!
Посмотрела на меня. Задержала взгляд. Голос стал другим.
- Я приготовила чистую тарелочку положить чищенную селедочку. А ты ее взял и кидаешь в нее мелкие кости!
- Я взял первую попавшуюся. Я сейчас дам тебе другую, вот эта годится?
- Эта большая, а я приготовила меленькую.
- Тебе не все равно?
- Мне удобно маленькую. Помой руки от своего холодца и найди мне маленькую. У меня ноги болят вставать и искать маленькую тарелку. Я приготовила какую хотела , а ты взял.
Так, чувствую - сейчас начнем очередной бракоразводный процесс. Так знакомо! Я не менее упрям и капризен. Беру пресловутую тарелочку, выбрасываю в помойку косточки, кладу в раковину и выхожу из дома. Надо переждать, потому что мне уже так хочется сказать, что для селедки можно взять тарелку и по больше, раз уж я взял эту маленькую. Ничего не случиться! А если я начну говорить, то это будет громко, раздраженно авторитетно как правильный ответ, на вопрос, с который не справился студент. Через пять минут захожу. А маленькой тарелке красиво нарезанная селедочка. Но лицо любимой женщины красное, глаза мокрые, речь напряженная голос осипший.
- Ты!.... псих ненормальный, срываешь на мне зло, швырнул тарелку в раковину. Я спокойно попросила дать мне другую МАЛЕНЬКУЮ ТАРЕЛКУ. А ты истерику устроил!
Тут уже я отпустил тормозя. И сказал все, что чуть раньше говорить не хотел. Именно таким тоном, которым говорить с любимой женщиной не надо. Но в эти секунду предо мной уже не любимая, а противня, злая, капризная.
Нет смысла пересказывать все то, что мы сказали друг другу в этом неадекватном состоянии. Мамуля говорит о всех подобных стычках которые приходят ей на память сопровождая это обобщениями типа, ты всегда портишь всем настроение, ты всегда всех оскорбляешь. «Ты всегда» или « Ты всю жизнь» - это ее главное оружие. Она как будто знает, что это для мнея самое обидное обвинение. Представляете? Живем 60 лет, а тебе сообщают, что я все это время порчу настроение и оскорбляю. В ответ начинаю орать типа, зачем со мой живешь.
В молодости происходило примерно такое же. Мамуля любит иметь свои вещи и не переносит, когда их трогают. Она со всем не жадная в полном смысле этого слова. Но обостренное понятие «мое» проявляется в мелочах. Это ее душевный комфорт. Она знает где лежат ее вещи, знает, что они в порядке. И ее напряжение направлено только против меня, потому что я перманентно разрушаю ее порядок в течении всей жизни. Он любит и ценит меня, поэтому несет всю жизнь крест - терпит рядом источник беспорядка. Она устает, поэтому иногда ее раздражение прорывается. « Ну сколько можно хватать мои очки своими грязными руками!» Ну а из меня своя дурь. « Ты! пожалела для меня какие- то очки!»
Через час мы счастливые лакомились вареной картошкой, только что схватившимся холодцом и вкусной селедочкой с маленькой тарелочки. У моей любимой женщины бывает плохое настроение, когда она проголодалась, а поесть можно только через несколько минут. Но нет счастливей человека, чем она после вкусной трапезы в компании с любимым человеком.