Потом, за 22 года в Арктике мне достаточно часто и много приходилось встречаться с белым медведем. Но все последующие встречи как-то подстёрлись в памяти. Или помнятся не так ярко как та первая.
В 1977 году я впервые работал отдельно от основной промерной партии. Нужно было сделать съемку дна со льда на подходах к полярной станции РНС (Радио Навигационные Системы) Малая Бараниха. Район для целой промерной партии маловат, а для одной пешей группы в самый раз.
Нас забросили на полярку вертушкой, там мы и разместились. Плюсов сразу несколько: во первых - жилая полярная станция, во вторых - кухня с поваром. Минус один: практически отсутствие какой либо техники. Всё пешком. До галса 3-5 километров, 10 по галсу, 3-5 назад.
На станции был трактор Т-100. Но его на морозе надо завести. А это не так быстро и не так просто. Постоянно он не работал. Потом в кабину надо было затолкаться вчетвером, плюс тракторист. Итого пять. И тем не менее несколько раз он нас назад подвозил. Но, в основном конечно, надеяться надо было только на себя.
В группе нас было четверо: я, Серёга Савицкий и двое молодых ребят после армии. Серёга был наш постоянный «клиент» на ледовых промерах. Летом он работал в старательских артелях, зиму бичевал, а на весну до прмывного сезона работал у нас. Так работали многие. Но были из этих многих несколько человек как бы «нашими людьми». Серёга был из них. Таким не надо ничего объяснять не в быту, не на галсе.
Механика ледового промера пешими группами имеет свою специфику, но, впрочем, достаточно проста. В запланированном под промер районе, на льду разбиваются и закрепляется вехами несколько парралельных магистралей. Так чтобы вехи образовывали квадраты 5 на 5 километров. Расстояние между галсами при масштабе съемки 1 : 25 000 - 250 метров, между глубинами 125. Галс от магистрали отбивается под прямым углов секстаном, а далее тросовый отмеряет расстояние тросом и выдерживает направление по створу из кусочков толи.
Отмерили 125 по створу, рабочие бурильщики сверлят во льду дырку, я замеряю глубину лотом, записываю и на следующую. Туда обратно 10 километров, восемь дырок на километр, на 10 километров 80 дырок. Это дневная норма.
Однолетний, осенний лёд без торосов и подсовов, в конце февраля, в марте, достигает толщины метр-70 (170 см), метр – 90(190 ст). Бурили ручным буром с машинкой Казанцева: свитая в спираль стальная полоса удлиняется трубкой на которую и надевается машинка. Зубчатая шестерня во втулке с двумя горизонтальными ручками надевается на трубку бура и приводится во вращение двумя вращающимися ручками с такими же шестернями. Рабочие левой рукой берутся за горизонтальные ручки машинки, а правой вращают ручки с шестернями. По мере заглубления машинка, при необходимости, переставляется по трубе.
Заточка бура – это отдельная статья. Кто занимался зимней рыбалкой, тот меня поймёт. Тупой бур, это полведра лишнего пота и тележка мата.
Как вы думаете сколько времени уйдёт у опытных рабочих, с хорошо заточенным буром, что бы просверлить лёд метр 80 (180 см)? Более менее ровный не торошенный, без подсовов. Если не знаете то вряд ли угадаете. 18 секунд !
Морозы в ту зиму стояли очень сильные. Не могу и припомнить ещё хотя бы одну такую зиму. От февраля по самые последние числа апреля – 50-52, 50-54, 51-53. Буквально по пальцам можно было посчитать дни, когда температура поднималась выше минус 48 градусов, по Цельсию, естественно. Поморозились мы практически все. Нос, щёки. И не одной пурги: «мороз и солнце».
И к концу марта молодёжь начала «нервничать». Сначала просто роптали, потом хуже. Потом просто:
- Вывози нас начальник. Всё мы больше работать не будем.
Ну, объяснил ситуацию руководству, заказали вертушку и прислали мне молодого парня, тракториста - Сергея Промётова и Володю Чумакова.
Володя Чумаков персонаж колоритный, о нём отдельно как ни будь расскажу, всю жизнь по «поляркам». Сидел и на острове Четырёхстолбовой, и на мысе Шелагский, и на острове Шалаурова. Роста небольшого, в чём душа держится. Но полярник с большой буквы, без иронии.
Прилетели как полагается с рюкзаком, то есть с двумя. Конфисковать не конфискуешь, убедить высокими идеями и ответственностью перед партией и народом – то же не прокатывает. В общем два дня «запурговали». С поляркой вместе.
На третий день я решил всё же вывести группу на галс. Ни сколько для плана, сколько выгулять немного - показать рассказать. В общем, обкатка.
И всё же есть в природе закон подлости, это точно. Ведь всегда на галс таскал с собой карабин. Всегда, но только не в тот день. В тот день карабин я не взял. Типа – «далеко не пойдём, покажу- расскажу, проветримся и домой».
Прошли ровный лёд и подошли к заторошенному. Впереди Серёга Савицкий тросовый, вперёд идущий. Я с «буровых дел мастерами» сзади: показываю, рассказываю. Вышли на небольшую полянку ровного льда, среди торосов. Серёга почти её уже прошёл, стал подходить к впередилежащим торосам. И вдруг присел, - Андрейч! – почти шёпотом.Я подумал с животом у него что-то, была у него такая слабость, и направился к нему. Я ему на встречу, а он ко мне не карачках.
- Что случилось, Серёг?
- Посмотри, - и показывает себе за спину.
Я поднял голову и увидел его. Матёрый, огромный медведь, с лампасами (длинные волосы в виде гривы на передних лапах) стоял на краю торос, в 20-25-ти метрах, и смотрел на нас.
Страха не было, просто страху сейчас не было ни места и ни времени. Он будет потом. До дрожи в голосе и коленях. Потом.
Вот также, мы с моей женой в нашей Тверской Соснухе, выщли на косолапого. По весне, ещё и снег не полностью сошёл.
Шли с города в деревню пешком. В то время, весной проехать по дороге можно было разве что только на тракторе. Из за поворота вышли, смотрим: вроде как двое на дороге, плечом к плечу, метрах в 50-80 впереди, но как то широковато стоят. Присмотрелись – медведь. Следы нюхает. А перед нами кто-то (солнышко пригревает, дорога тёплая) босиком прошёл.
Я ещё курсантом был, при форме. – Пошли, - говорю, - нас же двое.
Но жена меня за рукав и за поворот. – Обойдём через Ионино. И вот когда мы уже направились в обход, и прилично уже удалились до меня дошёл страх, до дрожи в коленках.
И сейчас нужно было с достоинством отступить. Буровым крикнул, чтоб стояли, «не с места». Потихоньку начали пятиться с Серёгой к ним. Потом все вместе тихонько стали «отползать».
Только б не побежал ни кто! К счастью смелых не нашлось.Минута, две...., пять.
Он не спеша пошёл за нами. Мы прошли торосы, вышли на чистый лёд, в полутора километрах дымила трубами полярка. Он вышел на последние торосы, понюхал воздух и остановился. Дальше он не пошёл. Но провожал нас взглядом почти до самой полярки.
Не знаю что бы было если б кто-то… Боюсь себе даже представить.
И вот тут-то, за 200 метров до станции, до нас дошёл страх….. Тот самый – до дрожи в голосе и коленках, до нервного смеха.
Потом встречали много раз: и на вездеходах, и в воде на катере, и через планшырь на пароход заглядывали когда в лёд вмерзли. Но там другое дело, при техники и при оружии. Да и все они были как-то поменьше. А такого огромного, как в тот раз, мне больше встречать не приходилось.