Нет, я не думала о смерти, сама мысль о ней приводила меня в настоящий ужас, но вместе с тем вся последовательность последних лет и особенно последних месяцев все чаще стала подталкивать меня к этой навязчивой душевной слабости, которая как я думала, никогда и не при каких условиях не будет мне грозить. Ведь если взглянуть на меня со стороны можно было только захлебнуться от зависти. К двадцати пяти годам я обладала наверное всем о чем может мечтать современная девушка: прекрасное воспитание и образование – заслуга не столько моя, сколько беззаветно любящих меня родителей, вложивших в меня душу с ранних лет, которые в свою очередь так же были не последними людьми. Неустанная забота моей матери в сумме с постоянными напутствиями и всяческой поддержкой моего отца дали более чем блестящий результат. Молодая, но отнюдь не глупая. В самом расцвете сил и возможностей, которые я вполне успешно использовала для разносторонней реализации в жизни и просто для наслаждения и удовлетворения своих потребностей. Красный диплом одного из самых престижных университетов страны, полученный мною исключительно собственными силами, открыл для меня все двери в которые я пожелала бы войти. Тем не менее входить в них я пока что не спешила. Необходимо было все хорошенько взвесить, прежде чем связать свою жизнь с определённым местом, да и последнее лето выбило меня из колеи, но об этом чуть позже.
За своим внешним видом я так же следила, не позволяя себе ни алкоголя, ни сигарет, ни каких иных одурманивающих или приводящих в искусственный экстаз средств. Исключительно здоровый образ жизни. Пробежки по утрам, контрастный душ, привычка с раннего детства. Три раза в неделю занятия по фитнесу с личным тренером, пусть симпатичным и привлекательным, но которого я воспринимала исключительно как наставника, так как самосовершенствование стояло превыше всего остального. Но, к сожалению, ударение было сделано на физическое, внешнее и как я стала понимать весьма временное. Конечно, осознание своей смертности было у меня достаточно давно, чтобы привыкнуть и смириться с этой мыслью, а затем спрятать ее в самый-самый дальний ящик и не доставать. Я помнила как тихо и мирно ушли из жизни родители моих родителей, пройдя целиком и без остатка все, что выпало на их нелёгкую долю. Но то, чему мне пришлось стать свидетельницей в начале этого лета незаслуженно, подло и жестоко нарушило гармонию моей жизни и совершенно разладило моё радостное и уверенное мироощущение. Добавлю одну важную деталь, я отнюдь не была домашним и с трепетом охраняемым цветком, росшим внутри барьера семейной оранжереи. На протяжении всех моих лет, так или иначе, мне приходилось сталкиваться с грубостью, в различных ее проявлениях, с подростковыми разборками и даже драками в школе, кознями, интригами и хитростью моих соперниц, развязностью и нахальством так называемого «сильного пола», предательством подруг и людей, которым я доверяла. Но все эти неприятные моменты я преодолевала легко и уверенно, становясь от этого только сильнее. Весь тот опыт, все сложности, которые периодически я для себя искала и которые мне подбрасывала судьба, давались мне по относительно низкой цене. И все шло по своей колее в меру спланированной, в меру спонтанной до того рокового и ужасающего своим откровением дня.
Это было прекрасное, светлое и солнечное утро в самом начале лета. Недельная череда дождей прекратилась, и на небе сияло солнце, отражаясь в бесчисленных лужицах и играя тысячами бликов. Молодая и свежая зелень, напитавшись влагой, благоухала и кружила голову. После пробежки, освежающего душа и быстрого завтрака, которые были моим неизменным и ежедневным утренним ритуалом, я направилась на парковку, негромко напевая себе под нос какую-то песню. Несмотря на ранний час, мегаполис уже вовсю жил своей неуёмней и ненасытной жизнью, увлекая в водоворот событий, дел и встреч миллионы своих обитателей. В то время я работала в музее современного искусства, где начала подрабатывать ещё год назад, будучи студенткой, увлекавшейся неординарными и необычными проявлениями творчества. Словно все было только вчера я помню, что в тот день начиналась арт-выставка малоизвестного, но, безусловно, талантливого итальянского фотографа Альберта Спинучи под названием «Свет и Тени» Мне предстояло помочь с размещением композиции и настроить источники освещения. Дойдя до своей красавицы марки «Audi» я дотронулась до дверной ручки и замерла.
Меня захлестнуло очень сильное и непривычное ощущение, словно весь мир вокруг взяли и поставили на паузу лишь для того, чтобы продемонстрировать мне невероятный факт того, что все происходящее уже переживалось. Не смею судить сколько раз, но все это уже было. Абсолютно точно. Эта мысль была настолько чиста и ярка, словно солнечный диск, застывший в этом причудливом и странном стоп-кадре. Клянусь, это длилось лишь мгновение, но исполненное и насыщенное глубочайшим смыслом. Подобно некой тайне, которая находясь в шаге от разгадки, всеми силами старается запутать и ускользнуть, этот волшебный миг стал исчезать, оставляя меня в замешательстве и растерянности, посреди реальности происходящего, в которой я уже участвовала. De ja vu, помнится так называется чувство того, что все уже было, даже если вы находитесь в совершенно новом месте. Но дело в том, что это было не ощущение, а чёткое и твёрдое знание, не допускающее никаких сомнений. Это утро, этот двор, эти блики на лужицах, эта предстоящая выставка. Наверное, даже добравшись до здания музея и впервые взглянув на снимки, я бы с точностью сказала, что уже держала их в руках и они мне знакомы. Мне показалось, что не стоит садиться в машину, ни за что на свете не надо никуда ехать. Ни в коем случае не стоит объезжать пробку, которая образуется чуть позже по пути моего следования на узкой двусторонней улочке и выезжать на широкий проспект. Но что я могла сделать? Или напротив не сделать. Прислушаться к этому явному предостережению, основанному на сиюминутной и сюрреалистичной заминке, вызванной осознанием того, что все происходящее повторяется бесчисленное число раз. Если рассуждать здраво, то это, несомненно, полная чушь, вздор и нелепость. Я буквально представила себе, как пишу объяснительную на имя директора, излагая причины неявки на работу. Вообразила, как оправдываю свой прогул более чем расплывчатыми и неясными причинами. Это меня рассмешило, и отбросив все предрассудки вместе с нелепыми опасениями я всё-таки открыла дверцу машины, устроилась поудобнее в мягком и комфортном водительском кресле и повернув ключ зажигания начала своё движение к неминуемому и неизбежному.
Преодолев большую часть пути, я застряла в пробке, посреди бесчисленного множества таких же куда-то спешащих водителей и пассажиров. Дороги, построенные около полувека назад, были совершенно не способны пропускать через себя весь тот поток автомобилей, сигналящих и гудящих каждое утро и в вечерний час пик, когда уставшие и вымотанные люди двигались тем же маршрутом по своим домам. Время шло, но затор двигался невероятно медленно и, преодолев за полчаса не более двухсот метров я начала понимать, что опаздываю. Убедившись, что на тротуаре нет прохожих я мысленно согласилась с тем что поступаю неверно и готова к штрафу, если мой манёвр окажется на плёнке камеры дорожного наблюдения. Свернув, я добралась до съезда во двор и исчезла в переплетениях тесных и узких улочек, окаймлённых с двух сторон бесконечными рядами припаркованных в разрешённых и запрещённых местах всевозможных машин. Пробравшись через дворы на широкий и просторный проспект, я с радостью набрала скорость и ехала с полной уверенностью в том, что если и не доберусь до музея заранее, то точно не опоздаю. С неявкой вовремя, а тем более пропусками у нас было строго, а в мои планы никак не входило потерять место из-за такой глупости, как утренняя пробка. У всех были трудности с тем, чтобы добраться до работы. Многим приходилось просыпаться за несколько часов только лишь для того, чтобы преодолевать изо дня в день утомительный путь от домашнего крыльца до цеха, до офиса, до магазина и до других всевозможных и самых разнообразных точек обмена сил и времени на гораздо более низкий денежный эквивалент. Но, что поделать, такова жизнь думала я, лавируя в потоке металлических коробок самых разных ценовых категорий и степени механической эксплуатации, от видавших виды помятых и чуть ли не разваливающихся на ходу авто, до новеньких, блестящих роскошью и недоступностью элитных марок. Все, как и в человеческой жизни, с той лишь разницей, что роль транспортного средства выполняет наше тело, внутри которого, как я искренне верила, есть так же своеобразный водитель в виде души, божественной искры, назовите его как хотите. И который продолжит своё вечное странствие, даже после того, как созданная гениальным творцом техника из плоти и крови, обратится в прах. Раньше о подобных вещах я не часто размышляла, но сегодня мысли приняли именно это направление.
По мере своего продвижения сквозь столичное столпотворение скорость потока вновь упала и стала недозволительно низкой. Понимая, что опоздания избежать не удастся, я решила позвонить своей начальнице и предупредить о задержке. К счастью она была в добром расположении духа и отнеслась к моей ситуации с пониманием. Но все же рекомендовала не затягивать и в случае необходимости оставить машину на какой-нибудь стоянке и доехать на метро, благо, что до работы оставалось каких-нибудь две три станции. Но метро! Слишком долго мне приходилось пользоваться этим чудесным видом транспорта. Все пять лет, пока длилась учёба, я каждое утро спускалась под землю, чтобы добраться до университета, а посему прекрасно представляла, что там сейчас происходит. Машину мне подарил отец в знак уважения моих стараний и сил, потраченных на достижение заветной цели – красного диплома, являвшего собой абсолютное доказательство того, что я не теряла времени в пустую. Не отступала перед трудностями, не предпочитала вечеринки с сокурсницами прилежной и добросовестной учёбе. И когда я впервые увидела свою ласточку, стоявшую возле подъезда, перевязанную белой атласной лентой и моих родителей, счастливо улыбающихся и державших друг друга за руки, я дала себе слово, что не подведу их, не разочарую, не разобью возложенные на меня надежды. И уж точно без крайней на то необходимости не спущусь в подземку. Толкающийся, вечно куда-то спешащий живой поток из плотно прижатых людей под сводами глубоких и душных станций. Поезда, в которые невозможно втиснуться из-за невероятного количества народа, которым уже переполнены вагоны. Бесконечные переходы и переплетения эскалаторов, несущие к неведомой цели нескончаемую человеческую очередь. Ну, уж нет, мне этого хватило до конца дней моих. Так что буду продвигаться не спеша и аккуратно дальше по забитой дороге, здесь, по крайней мере, над головой широкое небо, а если повезёт, то солнце, а не мрачные своды подземелья с их фальшивым и искусственным освещением.
Мои размышления о преимуществах жизни автомобилистов прервал резкий и протяжный звук промчавшейся по выделенной полосе кареты скорой помощи с включённой и вопящей сиреной. Я слышала истории о том, как медиков специально нанимали знаменитости, или просто достаточно обеспеченные люди, используя их как некое специальное, беспрепятственное такси, но все-таки я предпочитала не думать о людях плохого. Не все же ведь кругом мошенники и негодяи, есть и те, кто честно, изо дня в день исполняет свой долг при любой погоде, как те же врачи, например. Да и мало ли, вдруг, на самом деле кому-то прямо сейчас нужна экстренная помощь. Скорее всего, впереди произошла какая-то авария, это объяснило бы, почему широкий и просторный проспект движется не быстрее виноградной улитки.
Предчувствие того, что я должна стать свидетельницей чего-то неординарного и неизбежного с новой силой нахлынуло на меня. Может быть, стоит иногда прислушиваться к интуиции и глубинным ощущениям, неспроста же они даны дополнением к комплекту из всевозможных инстинктов, желаний, мыслей и эмоций. Приблизительно так я думала провожая взглядом машину спасателей, следовавшей за скорой, на двери которой я узнала синий треугольник в оранжевом круге, впечатанный в белую звезду. Следом за ними проследовали два экипажа с сотрудниками полиции, проследовав за врачами и службой спасения. Похоже, что-то серьёзное, думала я, и нехороший тяжёлый комок начал подниматься к горлу. Внутри все похолодело и стало сжиматься. Наверняка очередное происшествие, коих десятки, а может и сотни случаются ежедневно на московских дорогах. Кто-то спешил, никого не замечая вокруг, а другой не пропустил, будучи стопроцентно уверенный в своей правоте – вот и встретились. Лишь бы ничего действительно серьёзного. Я лишь дважды лицезрела последствия подобных эксцессов, с содроганием и тревогой проезжая мимо истерзанного металла, оттащенного на обочину. Ведь за каждым таким случаем была чья-то судьба, чья-то надломленная жизнь. Одно дело читать о несчастных случаях в интернете или смотреть по новостям, тоже не сильно приятно, но относительно безопасно для психики. В таком виде они не столь чудовищны своей беспощадной реалистичностью. Ведь мне не знакомы лично те люди, с которыми приключилось очередное несчастье, они где-то там, очень далеко, в другом мире, в ином измерении, отстранённые от меня спасительным экраном монитора. Подобные известия, словно некий хищный зверь отгороженный надёжными стальными прутьями. Жутко, хоть и интересно. В действительности же все совсем иначе, все любопытство сводится к одному единственному вопросу: «Что же случилось?» и от этой томительной неизвестности перед ответом становится не по себе. А этим солнечным утром среди хаоса и суеты огромного города произошло следующее.
Когда я подъехала к скоплению машин, мерцавших специальными красно-синими огнями, я, наконец, увидела причину их появления, и лучше было никогда этого не видеть. Это была авария, не пустяковое столкновение, которое причиняет вред лишь металлу и кошельку владельцев, а трагедия из тех, что ломает и перекраивает линии жизни. Сначала я увидела грузовик, высокий, мощный и тяжёлый, на кабине которого была отчётливо видна внушительного вида вмятина от сильного удара. Он пересёк сплошную линию, и теперь стоял, будто бы виновато отвернувшись от той нелицеприятной и жуткой картины, которую, скорее всего и сотворил. Его водитель активно жестикулировал, куда-то показывал руками, пожимал плечами и давал объяснения полицейскому, который сдержанно и терпеливо записывал все в протокол. Рядом с многотонным гигантом, сложившись почти вдвое, тускло поблёскивало на солнце то, что осталось от какой-то небольшой легковушки. Картина столкновения представляла собой крайне печальное зрелище. Покорёженная, погнутая и смятая конструкция восстановлению явно не подлежала, ее путь закончился здесь и видимо совсем недавно. Передние колеса выгнуло дугой, двигатель был вдавлен в салон сокрушительной силой фатального столкновения. Осколки стёкол алмазной крошкой были рассыпаны вокруг, а чуть поодаль, лёжа на носилках, было сокрыто то, что ещё совсем недавно думало, чувствовало, мечтало и к чему-то стремилось. Было очевидно, что все усилия врачей оказались безуспешны. Человек был мёртв. Холод пробежал по спине, мне захотелось как можно скорее проскочить это место горя, но машина, за которой я крайне медленно следовала, вовсе остановилась, и мне пришлось тоже встать. Между мной и скорбным объектом, пугающим своей неподвижностью, были считанные метры, и я старалась изо всех сил не смотреть в его сторону. Но в какую-то секунду любопытство перевесило здравомыслие и чувство безотчётного страха перед силуэтом погибшего, и я повернула голову, чтобы одним глазком посмотреть на несчастного. И именно в этот момент внезапный порыв ветра, словно невидимой рукой, отвернул тёмный покров от лица жертвы. От неожиданности и близости духа смерти я вскрикнула, но ещё больше меня поразило то, что на асфальте лежала девушка, совсем молодая, наверное, моя ровесница. Боже, какой ужас – первое, что пронеслось в голове, но это было лишь начало ожидавшего меня кошмара. То, что я разглядела потом, до сих пор не укладывается в полную и правдоподобную картину произошедшего. Скорее всего, из-за сильного эмоционального потрясения и под влиянием моей природной впечатлительности все исказилось в нереальные, перенасыщенные противоречивыми деталями воспоминания. Сколько раз я пыталась себя в этом убедить? Но, вспоминая тот эпизод, вновь перед глазами предстаёт лицо той несчастной, и не потому, что у меня отменная фотографическая память, а потому что оно невероятно сильно напоминало мою собственную зеркальную копию. Невероятное сходство было во всем. Средней длинны кудрявые волосы точно такого же огненно-рыжего оттенка, как и у меня. Этот факт незамедлительно привлёк мое внимание, заставив внимательно изучить все остальное. Только в отличие от моей укладки, пружинившей и подрагивающей при каждом повороте головы, причёска жертвы столь страшного стечения обстоятельств как-то брошено и произвольно колыхалась на ветру, словно осенняя трава. Инстинктивно и совершенно автоматически я открыла зеркальце, расположенное над сиденьем и тщательно осмотрела своё отражение, рефлекторно дотронувшись пальцами до виска. Сходство было феноменальным. Такой же правильный овал лица, тонкие скулы, аккуратный небольшой нос, высокий лоб на котором в отличие от моего застыло неприятного цвета пятно правильной геометрической формы. Со смешанным чувством я поборола в себе желание выйти из машины и заглянуть в навсегда застывшие глаза жертвы дорожной трагедии. Вдруг они оказались бы такого же редкого жёлто-зелёного кошачьего цвета? Тогда это стало бы последней каплей, которая могла переполнить и опрокинуть чашу моего психического равновесия. Но и без того я увидела достаточно, чтобы с твёрдой уверенностью сказать, что ни о какой работе сегодня не могло быть и речи. Ползучий поток продвигался дальше, оставив позади тяжёлое само по себе, а так же шокировавшее своими неестественными совпадениями место. Я уже набирала номер начальницы, чтобы попросить отгул, а лучше отпуск, когда краем глаза заметила фигуру спасателя. Очевидно, он тоже меня увидел и теперь ошарашенно, торопливо и как-то неловко озирался то назад, смотря на погибшую, то пытался вновь отыскать меня в потоке. Но этого я уже не увидела, так как без оглядки продолжила свой путь вперёд.