Ну, вот, продолжу свои воспоминания с того самого момента, как я рассталась с Жоркой и приехала в Зиму. Что там произошло, ты уже знаешь, механик мой уехал домой, сказав на вокзале на прощание: береги ребенка. Я пришла в общагу, повыла немного и сказала себе: хватит, разгребай одна результаты совершенных поступков. Прежде всего, доказать себе и всем, что хоть и дура, но не конченая.
Уволилась с работы, приехала домой, стали с сестрой готовиться к вступительным экзаменам в Томский инженерно-строительный. Поступили, отучились 2 месяца, я пошла в деканат, чтобы перевестись на заочное обучение. Но первокурсники, оказывается, не имеют права переводиться ни на вечернее обучение, ни на заочное. Вот никому и ничего я не доказала, опять очередной облом. А в копилке два предательства, потому что Стеров оказался тоже предателем.
И вдребезги разбитая, абсолютно неустроенная жизнь. Стеров прислал мне 2 письма, в первом интересовался, как мое здоровье, во втором звал приехать. И я поехала…Поехала в неизвестность, не написав родителям, с мыслью, что все это должно прекратиться, не поверишь, но я хотела умереть.
Да, в общем-то, ты прав, Толя, во многом, но этот мой первый мужчина вел меня по жизни и помог стать тем, кем я, в конце концов, стала. А то, что он уехал тогда, теперь-то я точно знаю, что ему надо было убедить своих родителей, чтобы они приняли меня, но он сначала, как приехал, им ничего не сказал, пока старшая его сестра не нашла и не прочитала мое письмо и только тогда, я думаю, он и написал, чтобы я приезжала.
Поверь, я ни разу не спросила его об этом. Я ни разу не сказала ему, что люблю его.Но он меня любил и поддерживал меня, заставил учиться, принял и очень хорошо относился к моим родителям, за что я благодарна ему по сей день. Принял моих новых друзей, моих родственников, наш дом всегда был открыт и для его друзей, и для моих.
Осень 1961 года. Поезд Томск-Москва. Еду в край болот и деревень (так я представляла Белоруссию). Ни спать, ни читать не хочу и не могу, а в голове одна мысль: может, закончить все разом? Да, я бы, наверное, так и сделала, но смалодушничала и оставила на потом, решив, что это сделать никогда не поздно...
Встретил меня Стеров со своим дядькой, он жил у них на квартире в частном доме. Там встретила тетя, стол был уже накрыт, чистенько и уютно. Стены оклеены обоями, у нас-то, если помнишь, стены белились. Тетя Нюра... До конца своих дней буду с благодарностью и любовью вспоминать ее, это была сестра моей свекрови.
На следующий день на пароходе по Березине поехали в деревню. Деревня стояла на самом берегу, где толпились встречающие и взоры всех были, естественно, направлены на меня, на маленькую сибирскую пигалицу, худенькую и напуганную... На берегу собралась вся семья Стерова, вот только тогда я узнала, что у них 10 детей. Я знала, что у них есть еще младшая сестренка, которой было 6 лет, Раиса.
Брат Валера (по паспорту Аверьян), на тот момент он служил в армии, потом сестра Мария. Думала, что это и все. Но когда они стали меня окружать и называть свои имена, я просто была в шоке. После всей этой шпаны подошел отец, красивый, с окладистой бородой и усами, большой и голубоглазый. Обнял меня, и я едва не заплакала. Потом всей толпой пошли домой. Я шла, как сквозь строй, казалось, вся деревня вывалила на улицу, сидела на лавочках, стояла группками.
Но Стеров шел, обняв меня, а рядом шел отец. Дома была мать, две ее сестры с семьями и еще кто-то. Накрытый уже стол, где стояли графины с самогонкой и граненые двухсотграммовые стаканы. Мать обняла меня и заплакала (не ждала она такую, не стандартную в деревенском понятии, невестку).
Вот тогда-то я попробовала "колдуны", которые не смогла проглотить. И еще "бульбяшники", которые тоже оценила гораздо позднее. Самогонку наливали почти полные стаканы и выпивали. Я потом еще долгие годы не могла представить, как можно вообще пить такое?! А потом запели...
Я просто была в шоке, такого мощного пения в компании я вообще никогда не слышала, у нас дома тоже были гулянки и тоже пели, но такого, с переходами, на подголосках, на два голоса, и чтобы все мужики пели?! Я была в шоке. А песни старинные , деревенские, c непонятными для меня некоторыми словами, но настолько красивыми, что я навсегда полюбила эти песни.
Надо сказать, что вся деревня была певучая, молодежь тоже пела. По ночам, то в одном, то в другом краю деревни слышны были песни. Деревня была дворов на 100, по тогдашним меркам, немаленькая. Красивая, вся утопающая в садах, у нас-то ты помнишь, какие были деревни, а тут…
Это была старообрядческая деревня, со своим укладом и порядками, с соблюдением постов и праздников. На горе над речкой стояла церковь. Так красиво по праздникам звонил колокол! На противоположном берегу была белорусская деревня, там же был и сельсовет, управление этими деревнями. Люди все были дружны: и белорусы, и кацапы (так называют здесь старообрядцев).
На следующий день мы со Стеровым, взяв с собой младшую сестренку Раиску, (она прицепилась ко мне и не хотела оставаться дома), пошли прогуляться по деревне. И снова, как на эшафот, как сквозь строй! Короче говоря, своим появлением в кацапской деревне, я оживила ее жизнь, дав населению темы для обсуждения.
Почему я, какая-то приезжая хохлушка (так называли русских, но не староверов) и настоит ли мать, чтобы я приняла ту веру. Ну, то есть, перекрестилась. Что я и "нехлемяшка", в переводе с их языка означает некрасивая: худенькая, маленькая, с короткой стрижкой (что категорически запрещалось по их законам), и что разве мало в деревне своих дородных, сильных и красивых, ну и так далее...
Об этих разговорах я узнала позднее, потому что рано утром, мы уехали в город. Стерову надо было на работу, а я осталась с тетей Нюрой. Вот она меня немного познакомила с обычаями и устоем староверской деревни. Что нужно перекреститься, чтобы не приставали, что в святые праздники нельзя работать, что пить воду из ковша, что стоит на крышке ведра с водой обязательно в перевернутом виде, нельзя. Нужно зачерпнуть воду и налить в другую кружку и что на поминки ходят со своими ложками, мисками, кружками...
А я ее спрашиваю: "как же мне вести себя у вас, в вашем доме?" А у меня, говорит, живи, как и жила, это в деревне соблюдают эти обычаи. Самое главное, вижу, что Леня тебя любит и он никогда тебя не обидит. Я его очень хорошо знаю, он жил у меня 3 года, когда учился в техникуме. Мы часто и много с ней говорили, я привязалась к ней, как к матери и на всю жизнь. Потом, когда мы ушли на квартиру, мы часто ездили к ней, у меня это была просто необходимость, как глоток свежего воздуха.