Вообще, только с виду она выглядела миниатюрной и хрупко-женственной. На самом деле это был бульдозер с декоративной розочкой на капоте. Беспросветно упрямая, она и в этот раз отказалась ехать вместе. А уезжал я в Тулу. На гастроли с театром, названия которого уже никто не помнит. Да это и не важно.
Как-то после окончания утренней репетиции решил рвануть в Ясную Поляну – когда ещё представится такой случай – прикоснуться к ауре Льва Николаевича. Не то, чтобы лучше один раз увидеть мемориальный музей, чем восемь раз прочитать «Отца Сергия». Но всё-таки.
Приехал в пол пятого, а музей закрывался в пять. Всё. Упёрлись вредные тётки – говорят, касса до четырёх. Сколько я не упрашивал - что из Москвы специально, что сам в прошлом работник музея, что Толстого люблю, что больше нет возможности сюда приехать – ни в какую.
До сих пор не пойму, почему Л.Н. меня не впустил к себе (а в том, что это так, я не сомневаюсь). Видимо, действительно не любил он музыкантов, о чём бы мне следовало догадаться, прочитав «Крейцерову сонату», статьи его о музыке, да и дневники Софьи Андреевны. Хотя ни флейты, ни барабана я с собой не принёс и пришёл отнюдь не после бала.
В тот раз я задержался в тульских местах – приятель давно звал меня пожить у него в деревне под Тулой. Был конец августа, тепло, и я согласился. Леса там есть потрясающие.
Все говорят в связи с Тулой: мол, оружие, самовары, чернозём. А сходите в еловый лес, пособирайте рыжиков, послушайте дятла, испугайтесь внезапно вспорхнувшей лунью, полежите, усталый, на зелёном паласе мха, суньте голову в густую бардовую бруснику, и вы поймёте, что тульские места предназначены не только для самоварного чаепития под стоны закованной Левшой блохи.
Вы видели когда-нибудь клин улетающих на юг журавлей? Нет, не в кино, а под Тулой? Так съездите и посмотрите – это не менее интересно, чем сидеть на одурманенном тигре где-нибудь в Тайланде. Клин этот живой, неспешный и печальный. Аффект прощания. Вот есть, знаете ли, разные психологические тесты, в которых предлагается рисовать корову, разлуку, свободу и по рисунку определять индивидуальные качества испытуемого. Думаю, что если бы всем, кто хоть раз наблюдал улетающих журавлей, предложили нарисовать печаль, - рисунки были бы одинаковые.
Журавлиная стая только на первый взгляд кажется однородной. На самом деле, журавли в ней самые разные. По возрасту. Есть сильные и взрослые, а есть ещё вчерашние птенцы, совсем недавно впервые вылетевшие из гнезда. Вот им как раз труднее всех. Можешь – не можешь, а лететь надо. Такова программа этого поэтичного биоробота по имени журавль.
Однажды – как раз в мой приезд – случилась драма как раз с таким маленьким журавлёнком. Летел клин, и вдруг как-то нелогично, нарушая красоту фигуры, из него выделилось маленькое звено, оно забарахталось в небе и стало хаотично спускаться, как микро-вертолёт, у которого что-то произошло с редуктором. Журавлёнок спланировал на соседний с нами деревенский двор, огороженный почему-то металлическим плетнём. Спланировал, и совершенно спокойно встал на ноги, оглядываясь и совершенно не понимая, что делать дальше. А во дворе у хозяина – он в это время мылся в бане - было много детишек. Они набежали, окружили журавлика, по-детски не соображая, что у того и без них самый настоящий птичий шок. Кто-то попытался его погладить, кто-то принёс кусочек хлебушка и конфету, кто-то стал улюлюкать, а некоторые – есть и такие, злобные детишки – топать на него и пугать.
Неизвестно, чем бы закончились детские забавы, если бы во дворе не появился хозяин – здоровый мужик лет пятидесяти с красным распаренным лицом, в рубахе на голое тело, из-под которой виднелись остатки листьев от дубового веника. От хозяина пахло пивом и ещё чем-то – у каждого опытного парильщика свои секреты в бане. Он без удивления посмотрел на журавля, разогнал ребячью стаю и сразу же, не думая долго, стал мастерить из всего, что под рукой, огородку для птицы.
Никто не знал, что делать с журавлиным тинейджером. В дальние страны на Жигулях его не отвезёшь, зоопарка рядом нет, все близкие родственники журавля уже далеко. Да и чем кормить его? Хозяйка, жена человека из бани, женщина сердобольная, но основательная, даже пошла в библиотеку – читать про этот самый журавлиный корм. Оказалось, ест журавль много чего – зёрна, вегетативные части растений, насекомых, червяков разных, мелких грызунов, лягушек, ящериц и даже змей. А ещё ему полезен творог. Ну, это-то совсем просто. Даже в магазин не надо ходить, своя корова есть. А от неё творога – хоть на весь журавлиный клин. Разве что на лету корова журавля не прокормит – не летают они, коровы.
В общем, узнали про журавлиный корм и успокоились. Решили оставить журавля до весны. Пусть живёт в тёплом хлеву с коровой в «отдельной комнате». Кто знает. Может и протянет зиму при хорошем уходе.
Так и было. Всю позднюю осень и зиму журавль был главной достопримечательностью всей деревни. Познакомились с ним все. Никто не приходил без подарка – каждый нёс ему что-нибудь поесть. Съедобное сразу клали ему под клюв. А что не годилось – то корове.
Журавль, конечно, птица. Но разве можно сравнить его с курами, утками и гусями?! Он – индивидуальность. Фактически, домашний зверь, хоть и робкий. А у каждого домашнего зверя есть свой хозяин. Хозяин и был – тот самый, из бани. Несмотря на свой довольно угрюмый характер, отягощённый вечным перепоем, он полюбил журавля, больше всех проводил с ним время, кормил и даже гладил того, совсем привыкшего, по крыльям. Бывало, за пивом (журавль за зёрнышками и червячками) они долго о чём-то размышляли, не ссорясь, но выказывая телом свою точку зрения – журавль качался с ноги на ногу и кивал клювом, а хозяин слегка невпопад махал рукой и крутил головой в знак отрицания. Иногда, когда спор заходил в тупик, хозяин грузно вставал, и, отворачиваясь, уходил, всем своим видом говоря журавлю: «А шёл бы ты… к корове». Но долго не злился, возвращался опять, и беседы возобновлялись с прежней размеренностью.
Журавль не болел, но и не ждал ничего. Жил себе и жил, не зная, что будет дальше. Он даже не понимал уникальности своего положения. Много ли на свете журавлей, знающих, что такое зима?
Зима, между тем, пройдя свой холодный новогодний экватор, ближе к весне зачернела подтаявшим снегом. Было понятно, что долго ей не протянуть. Мальчишки ещё катались на лыжах, тропинка к колодцу была глубокая, вся в снежном лабиринте, нос утром щипало от мороза, но солнце недвусмысленно давало понять: всё, хватит, скоро весна. А что такое весна? Для кого как. Для кого – грязь и бездорожье, для кого – радостное настроение и полная грудь счастья. Для журавлей – дорога домой.
В своём коровнике журавлик о приближении весны ничего не знал. Снег мелькал в щелях между досками уже половину его жизни, и хоть бы был он там всегда – без разницы. Но к середине марта под Тулой стало прямо-таки припекать, и журавля решили выпустить на свет божий. Он нехотя, медленно и коряво, очень похоже на артиста-комика вышел во двор словно на сцену и не оглядываясь на солнце и забор стал тыкать клювом в подтаявший совсем снег. Так, за тыканьем, он провёл несколько дней, привыкая к свету и свежему, без коровы, воздуху.
А 29 марта случилось чудо возвращения журавлей. Клин изменил направление острия и теперь, весной, двигался в обратном направлении, на север. Небо опять закурлыкало, покрылось махающими точками и стало чуть выше, предоставив дополнительное место стае птиц. Увидев всё это, журавлик первый раз за всё время выгнул шею назад, задрал клюв в направлении летящих птиц, захлопал запылившимися крыльями и не вокально, с непривычки почти громко и картаво закричал.
Как насчёт мистики? Верите?
…Словно услышав крик журавлёнка, от клина отделилась небольшая группка птиц: две из них стали кружить над двором, где пасся зимний гость. Сделав несколько заходов, они опустились и встали рядом с журавликом. Целоваться журавли не умеют, но спустившиеся с неба окружили постояльца, стали тереться об него и тюкать, всячески выказывая свою почти не-птичью радость.
Удивлению много повидавших на своём веку деревенских не было предела. Вновь. Как и осенью. Сбежался народ – посмотреть на чудо журавлиной судьбы. Забросали лужи под ногами журавлей семечками, хлебушком и кто чем мог. Нашли фотоаппарат и стали фотографировать, пока журавли не улетели дальше.
Но они не улетели, по всей видимости собираясь вить гнездо где-то здесь, поблизости.
…Вечером, считая прилёт журавлей поводом более чем весомым для того, чтобы выпить, хозяин, предварительно поправившись в бане, позвал друзей. Слазил в подвал за первачом («казёнку» он не пил из принципа). Приняли крепко. Скудных запасов чайной колбасы и хлеба для закуски явно не хватало. Тогда хозяина осенило. Он вышел во двор, где что-то обсуждали журавли. Суматошными движениями он поймал всех троих, скрутил им головы и тут же принялся коряво и грубо их ощипывать. Шашлык сделать, правда, так и не успел, завалившись в пьяный сон прямо во дворе, весь в перьях и мартовской холодной грязи.