Челночная «дипломатия»
Челнок – рабочий орган...
постоянно перемещается
туда и обратно по основе,
создавая ткань.
БСЭ
Часть первая. Челноки на перепутье
«Джентльмен в поисках десятки»
(Савелий)
Всё-таки заместитель начальника областного управления – это вам не гриб –поганка! Это сейчас можно хихикать по поводу разных там должностей при недоразвитом социализме, ибо любой уже сложившийся или даже ещё недоделанный «новый русский» за раз может «спустить» такую сумму, какую в застойные годы номенклатурный пузач не то, чтобы в руках, даже в мыслях не держал.
Время, к которому относятся описанные ниже сoбытия – не события, но эпизоды, - начало лета 1991 года, последнего года единого и нерушимого Союза братских народов. Герой, он же и жертва случившихся приключений- некто Савелий Борисович Фруктов (урожденный Самуил Беркович), к тому времени занимавший упомянутую в самом начале повествования номенклатурную должность.
Шел к этой должности обладатель всех порочащих совслужа качеств – беспартийный иудей – Савелий Фруктов мучительно и долго. Не то, чтобы Савик был карьеристом, нет. Не было у него столь необходимых для совершения успешной карьеры качеств: настырности, изворотливости, конформизма. Но ещё меньше был он похож на нормального еврея - умелого и целеустремленного к собственной выгоде. Короче, у Савелия просто не было иного выхода, кроме как, если не шагать семимильными шагами, то хотя бы ползти вверх по карьерной лестнице. Что он, в меру своих сил, превозмогая врожденную лень, и делал. Перестройка и связанная с ней либерализация общества в конечном итоге помогли ему всплыть на уже упомянутую дважды номенклатурную поверхность.
Увы, воспользоваться сполна прелестями руководящей должности было уже нельзя. Казавшийся ранее солидным оклад в условиях быстрого «одерев»янения» рубля потерял свою значимость.
Страна, как блохами в старой овчине, кишела разного рода кооперативами, ООО, ЗАО, НПО и другими образованиями с неизменным «О» в их названиях. Там уже делались та-акие денежки, за которые, как говаривал незабвенный сын лейтенанта Шмидта
М.С. Паниковский, власть можно было купить и продать, но уже по новой цене... Что, собственно, и делалось.
Автор понимает, что последнее утверждение может бросить тень на Савелия. Нет и ещё раз нет! Он был чист и абсолютно стерилен: никто Савелия не покупал, так как его власть никому и даром не была нужна.
...Девяносто первый год был годом самой большой массовости «челночного движения». Именно движения, а не бизнеса. Бизнес начался позже, когда произошла селекция в самом «движении» и все случайные или ослабленные особи (подавляющее большинство) согласно теории Дарвина были вытеснены на обочину прогресса.
В том же году весь городишко «двинулся» в прямом и переносном смысле в сторону ближайшей к нему польской границе. Несмотря на участие в нём денежной слагаемой, процесс челнокования больше напоминал натуральный обмен времён раннего средневековья. Оттого и облик участников этого процесса отошел на несколько столетий назад, к приматам, от которых согласно теории того же Дарвина, собственно, и произошли люди.
Читатель, вероятно, уже с нетерпением ждёт увязки сказанного выше с героем повествования и начала обещанных событий (эпизодов). Извольте.
Всё же какая-то власть у Савелия ещё оставалась, а именно, управление подчинёнными непосредственно ему клерками из аппарата объединения. Начиная с мая упомянутого года , среди сотрудников солидного учреждения начался массовый падёж. Вчера ещё здоровые, крепкие и розовощёкие молодые и средних лет люди один за другим стали отбывать на «больничные». У не имеющих достаточных знакомств во врачебном мире началась эпидемия среди родственников, заставляющая их просить отпуска «за свой счёт».
Многолюдный, несмотря на бесчисленные сокращения штатов, аппарат объединения поредел – в отделах оставались единичные управленцы, чьи заявления на отпуск ещё не были рассмотрены руководством.
...Конечно, у прямого и твёрдого, как гвоздь, околономенклатурного Савелия и в мыслях не было заняться каким-то бизнесом. По старой привычке он ещё увлеченно, как любимой женщине, отдавался своей бумажной деятельносьи, пока не понял, что его самоотверженность уже никому не нужна. Даже руководство на всех уровнях, подчиняясь велению времени и держа нос по ветру, бросилось подбирать всё, что плохо лежало, но хорошо пахло...
Тут ещё домашние извели стонами и упрёками о том, что другие люди, как люди, промышляют на всех углах, наряжаются в модные шорты, тенниски, кросовки, смотрят «видики»... А здесь отец семейства ходит в свою контору, протирает штаны, и не ударит палец о палец, чтобы шагать в ногу со временем. Лишенный всякой предприимчивости и твёрдый в своих дурацких убеждениях Савелий устоял бы во всех обстоятельствах, если бы не Вован.
Вован.
Читателю, вероятно, знаком образ дяди Васи из ЖЭК»а – то ли слесаря, то ли столяра, то ли... Вован был именно электриком участка. Но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из читателей (даже с хорошей фантазией) вообразил себе жэковского работягу, похожего на Вована.
Ну где вы видели управдомовского «дядю Васю» - молодого, стройного, круглолицего и румяного, с раскидистыми бровями, жгучими цыганскими глазами , с неотразимыми кавказскими усами, одетого , как денди лондонский? То-то, не видели. А Вован в ЖЭКе действительно работал.
И спрос на дежурного электрика в жилом фонде со стороны его жильцов (правильней сказать, жилиц) был выше, чем даже на сантехников, хотя статистика свидетельствует, что унитазы ломаются чаще, чем горит проводка... Рассказывать подробней, почему женская часть проживающих интересовалась Вованом больше мужской? Или догадливый читатель всё понял сам?
В ЖЭКе Вован оказался потому, что там ему, приехавшему в город из райцентра, легче было приобрести крышу над головой. Ради этого многие тогда работали дворниками .Так что электрик с комнатой в служебном фонде было не так уж плохо.
Нетрудно также догадаться, что Савелий жил в зоне обслуживания электрика Вована, а Вован работал в зоне действия чиновного Савелия. Тут-то молодой Вован втёрся в доверие к зрелому Савелию и стал последовательно карабкаться по карьерной лестнице , пока не стал управдомом.
Ко времени настоящей истории Вован ещё находился на одной из ступенек упомянутой лестницы и, вполне естественно, испытывал к Савелию самые добрые чувства. Ему –то и принадлежала идея прокатить начальника в очередной челночный рейс, хоть разок поделиться с ним радостями свободного предпринимательства.
Сам Вован уже мог считаться ветераном челночного движения. В его послужном списке было бессчетное число поездок в шляхетную Польшу, лапотную Румынию, солнечную Болгарию, в Югославию и даже к турецким берегам.(кожаные куртки из Турции – самый ходовой товар). Понятное дело, что с балластом вроде Савелия Борисовича, пускаться в дальние странствования было бы чистым легкомыслием. Поэтому руководящего Саву Вован решил взять в рядовую поездку, по облегченному маршруту в истерзанную челноками соседнюю Польшу.
- Борисыч, готовьте товар на маркет. Чем больше хороших вещей, тем больше шансов их продать и вернуться с приличным профитом – выдал просвещенный Вован один из постулатов теории челночного бизнеса. Слово «профит» он недавно услышал из уст одного американца, недавнего райпотребсоюзного работника. Оно ему очень нравилось и в произношении и в смысле «поимения» .
Руководствуясь этим немудрённым, но энергичным указанием, Савелий и вся его семья бросились на заготовку товарной массы. Прежде всего были выданы на-гора купленный по блату и впрок разнообразный советский дефицит: столовые и чайные сервизы, хрустальные вазы, бокалы и даже два тоже хрустальных рога... Почему и зачем два рога? Это Савина супруга купила ему подарок к сорокалетию, чтобы хоть таким образом компенсировать мужу свою супружескую верность. Затем были извлечены из тайников электротовары – всякие миксеры, соковыжималки, кофемолки, кухонный комбайн- купленные по счастливым оказиям, но ни единожды не пользованные. Электроутюги, грелки, вентилятор, дрель, даже электромотор- всё это чуть ли не до потолка заполнило детскую комнату свёртками и коробками, когда с инспекцией о готовности к походу явился командор пробега Вован.
Оглядев беглым, казалось, отсутствующим взглядом груды вещей, Вован сурово произнёс:
- Где же товар? Не вижу товара... Что вы собираетесь делать с этой выставкой достижений народного хозяйства? Позволю себе заметить, Борисыч, что мы поедем не на десятитонном КАМАЗе, и даже не на грузовом УАЗике. А поедем мы вчетвером на «Жигулёнке» третьей модели. Туда не спрячется даже половина всех этих ваших «трудовых сбережений».
Ладно, отберите всё компактное, чтобы поместить в две сумки – это ваша квота. Мне и то достанется места меньше, чем вам... – великодушно закончил Вован.
Что означает уметь «готовить товар» Савелий узнает попозже, когда кортеж будет уже по ту сторону границы, а пока...
Пока же ранним погожим утром Савик стоял с двумя тяжеленными битком набитыми сумками у своего подъезда в ожидании Вовиного «пикапа». Подъехавшие к его дому «Жигули» гораздо в большей мере, чем даже Ильф и Петров, убедили Саву в том, что автомобиль – это не роскошь, а средство передвижения. Возможно, машина и не была такой старой, но выглядела, как пожилой питбуль, побывавший в десятках схваток с себе подобными: весь в шрамах и с рваным ухом. «Жигуль» тоже был весь в мятинах и дырах, а правая задняя дверца - вообще деформирована от прямого попадания бампера неизвестного автомобиля.
Тем не менее, как утверждал её водитель Толян, (и это оказалось святой правдой) его «лялечка» увезёт и привезёт всех без дорожных перебоев, в целости и сохранности.
Несколько слов о Толяне. Тот оказался убеждённым холостяком лет под тридцать отроду. Жил Толян один в квартире отбывшего в заграничный вояж брата. Работал водилой у крутого бизнесмена и свободное от «хозяина» время использовал новенький BMW для соблазнение падких на «красивую» жизнь девчонок. Толян оказался к тому же философом и всю дорогу вовлекал Савелия в рассуждения «за жизнь». Чем, объективно говоря, скрашивал однообразное вначале движение по дорогам родины к её неприступным рубежам.
"Серый"
После того, как Савелий втиснул свои баулы в транспорт, машина тронулась, чтобы подобрать последнего участника пробега Серёгу. Впрочем, об этом имени сразу пришлось забыть, так как прозвище «Серый» вполне заменяло ему имя. Вован же по старой памяти (они были знакомы с детства) ласкаво называл Серого «кабаном». Это с учётом несколько пышноватых телесных форм Серёги. Серый был из семьи достаточно большого начальника, руководившего энергоснабжением всей области. Поэтому Серый выглядел интеллигентней своих друзей-подельников, хоть и достаточно инфантильным.
Дела у Серёжиного папы пошли вкривь и вкось, как у многих не сумевших мимикрировать советских деятелей. Чтобы восполнить всегда приличного размера личный денежный баланс, Серый пристроился в компаньоны к шустрому Вовану, ибо сам необходимой тогда хваткой не отличался.
(продолжение...)