ПРОТИВОСТОЯНИЕ (часть 1)
«Они и не подозревают, что скоро конец всему… всем ихним «прогрессам» и болтовне! Им и не чудится, что ведь антихрист-то уж родился… и идет! – он (Достоевский) произнес это с таким выражением и в голосе и в лице, как будто возвещал мне страшную и великую тайну, и затем, окинув меня быстрым взглядом, строго спросил:
- Вы мне верите или нет? Я вас спрашиваю, отвечайте! Верите или нет?
Он стукнул рукой о стол так, что я вздрогнула, и, возвысив голос, прокричал, как мулла на своем минарете:
- Идет к нам антихрист! Идет! И конец миру близко, - ближе, чем думают!» (1873 год)
( Из воспоминаний писательницы Тимофеевой В. В.)
Коронационные торжества закончились, и сразу, на следующий день – 28 мая 1896 года в Нижнем Новгороде открылась 16 –я Всероссийская художественно-промышленная выставка – самая грандиозная в истории России, превысившая по площади не только предыдущую – Московскую 1882 года на Ходынском поле, но и знаменитую Всемирную выставку 1889 года в Париже.
«Наша задача, — говорил на её открытии министр финансов Витте, — наглядно представить России и всему миру итоги того духовного и хозяйственного роста, которого достигло ныне наше отечество со времени Московской выставки 1882 г... Последние годы отмечены чрезвычайным ростом нашего отечества. Перед лицом этой правды, наглядно показанной здесь, на песчинке обширной русской земли, не может не охватывать патриотическая радость».
В заключении министр подчеркнул «глубокую государственную мудрость» правления последних русских государей – Александра Третьего и Николая Второго, проводивших политику промышленного протекционизма – поддержку русского производителя.
Выставка продемонстрировала лучшие достижения начавшегося промышленного подъема в Российской Империи: первый в мире радиоприемник (грозоотметчик) сконструированный Поповым А.С.; первый русский автомобиль Яковлева и Фрезе;
первую в мире гиперболоидную стальную сетчатую башню – предтечу будущей телевизионной башни на Шаболовке конструктора Шухова (едва не расстрелянного большевиками во время её строительства в 1921 году)… Каждому желающему на выставке предоставлялась возможность совершить полет над Нижним Новгородом на воздушном шаре, полюбоваться произведениями графики, скульптуры и архитектуры, картинами выдающихся передвижников: Репина, Сурикова, Маковского, Мясоедова, Шишкина, Левитана…
«Обойдя витрины отделов, - говорил председатель Нижегородского ярмарочного комитета Савва Морозов, - вы невольно убеждаетесь, что Россия быстрыми шагами идет вперед, что целые отрасли промышленности у нас могут с успехом заменить иностранцев. Вы чувствуете совершенно невольно прилив сил, энергии, приобретаете сознание, что время даром не ушло, не потеряно»...
Выставка, территорией в 250000 саженей, была «городом в городе» со своим водопроводом, электрическим освещением, электрической железной дорогой…
Для фабричных рабочих, студентов, учащихся вход был бесплатным, как и проезд для иногородних граждан со всех концов империи по железным дорогам и рекам(183 маршрута!) туда и обратно. Около Выставочного городка появилась специальная железнодорожная станция «Нижний-Выставка».
Фотограф Максим Дмитриев, представивший на выставке собственный павильон, оставил для потомков уникальный альбом выставочных фотографий, чудом не уничтоженный повсеместно большевиками, и сохранивший для нас истинное лицо царской России.
Добротные павильоны в русском и восточном стилях, своими замысловатыми, кружевными орнаментами, выполненными искусными резчиками по дереву, напоминают сказочные терема, замки, миниатюрные городские башни, восточные шатры - ни одна архитектурная деталь 172- х павильонов не повторялась!
Искусственные бассейны, роскошные, многоярусные фонтаны, аккуратные дорожки, аллеи цветов, освещаемые в темное время суток праздничной иллюминацией, многометровый обелиск на центральной площади, с двуглавым орлом на вершине, и гордо развивающиеся флаги российской империи над колоннадой главного входа, так напоминающего ВДНХ и Парк им. Горького, что возникает мысль об архитектурном плагиате…
Неужели это и есть «отсталая, лапотная» Россия с её «вековым мракобесием», «лучиной», «темнотой»?
Или это неведомая потомкам цивилизация, «русская Атлантида», навсегда утерянная, оболганная, забытая?
Современное восприятие дореволюционного прошлого России основано на большевистских мифах, представлявших его в крайне негативных красках. Десятки лет в головы россиян со школьной скамьи вдалбливались «кровопийцы капиталисты»,
« бездельники помещики», « трусливые, бездарные царские генералы», « рабочие, стонущие, под гнетом буржуазии», «безземельные крестьяне, пухнущие с голода», «поголовно безграмотное население», и, конечно же, «царские сатрапы» во главе с «душителем, вешателем - «кровавым» царем»!
Мрак, деспотизм, и звон кандальный…
Разрушено понимание национальных, религиозных, монархических основ русской культуры, забыты героические эпохи, национальные герои, и вся история собственной страны воспринимается русским народом во сто крат хуже, чем она была в действительности.
Но, воспоминания тех, кто жил в эпоху Николая Второго, открывают совершенно иной мир, начисто стертый из генетической памяти большинства россиян.
« В начале ХХ века Россия жила жизнью необыкновенно широкой и деятельной, число людей работающих, здоровых, крепких всё возрастало в ней"- писал Иван Бунин.
"Отовсюду, как бы выпирало молодую русскую талантливость, все расцветало... В воздухе веяло обновлением, и, казалось, вся Россия пробуждалась, грезила какими-то сказочными, радужными снами…» - вторит ему писатель Скиталец (С.Г. Петров).
Годы правления Николая Второго:
- это небывалый ренессанс в литературе ( Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Ф. К. Сологуб, Н. М. Минский, В. Я. Брюсов, А. А. Блок, А. Белый, В. И. Иванов, Н. Гумилёв, С. Городецкий. А. Ахматова, О. Мандельштам, И. Северянин, В. Хлебников, В. Каменский, В. Маяковский, Н. Клюев, П. Орешин, С. Клычков, С. Есенин…),
живописи ( С.А. Коровин, В.А. Серов, М.А. Врубель, М.В. Нестеров, И.И. Левитан, Н.К. Рерих, Васнецов, Борисов-Мусатов. П. Кончаловский…),
музыке – Римский-Корсаков, Кюи, Ляпунов, Калинников, Танеев, Мясковский, Лядов, Глазунов, Аренский, Гречанинов, Чесноков, Ипполитов-Иванов , Гедике, Черепнин, Рахманинов, Скрябин, Прокофьев, Стравинский…
архитектуре – Ф. Лидваль, П. Сюзор, Г. Барановский, Ф. Шехтель, И. Фомин, А. В. Щусев, В. М. Васнецов, А. Померанцев, В. В. Шауб, Н. Поздеев, В. Шервуд…
(«Одним из чудес света» назвал французский писатель Поль Валери необыкновенный взлёт русского искусства в царствование Николая Второго ) ;
это интенсивное развитие отечественной науки - открытия в области физики, химии, биологии, медицины, физиологии, психологии, географии (Лебедев, Менделеев, Тимирязев, Циолковский, Жуковский, Чаплыгин),
появление первых «нобелевских лауреатов» (Павлов, Мечников),
новых наук - космонавтики, геохимии, биохимии, радиологии…
развитие исторической науки (Ключевский, Корнилов, Виноградов, Виппер, Тарле),
востоковедения (Рерих, Сыромятников),
русской религиозно-философской мысли (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. С. Соловьев, П. А. Флоренский)!
Это индустриализация страны, модернизация промышленного производства ( даже Ленин признавал, что "с конца XIX века, промышленное развитие России происходило быстрее, чем в любой другой стране»), сельского хозяйства, изменения в социально- экономической и политической сфере, повышение уровня грамотности и образования населения, небывалый строительный бум;
рождение воздушного и подводного флота; тысячи километров железных дорог, соединивших центр Российской империи с её далекими окраинами;
первые автомобили, и развитие телефонии, первые гидроэлектростанции, и оросительные каналы в пустынях Средней Азии…
Николай Второй был истинным христианином - человеком совести, души и чести, последним нравственным правителем 20 века.
Всеобщий мир, торжество православия, процветание России – вот основные задачи, которым целиком и полностью была посвящена его деятельность.
С первых же дней своего правления Государь издал ряд актов, направленных на существенное улучшение жизни простого народа: повсеместно учреждаются дома трудолюбия для бедных, предоставляется оплачиваемая работа, пропитание, жилье.
Выделяются значительные суммы для оказания помощи нуждающимся ученым, писателям, публицистам, их вдовам и сиротам (1895 г.)
Офицерам, солдатам увеличивается содержание, пенсии, продолжительность отпусков (считалось, что солдаты из крестьян очень тяготятся замкнутой казарменной жизнью).
В начале 1896 года учреждается новый устав, видоизменяющий» прежние условия эксплуатации изобретений к выгоде самих изобретателей и развития промышленной техники”.
«Император Николай II отметил первый год своего царствования особенною заботой о нуждах просвещения , - писала газета «Русская Мысль», - в этот же год Высочайшее повеление вновь создало у нас и высшее женское образование(открывается первый в России Медицинский женский институт в Петербурге ).
Каждый монарх, в особенности у нас, вносит в управление нечто новое, соответствующе духу самого Государя, и русское общество исполняется надеждой, что царствование Императора Николая II будет животворить нашу школу и нашу общественную самодеятельность».
«Бесшумно совершилась большая перемена в способах проведения законов и министерских циркуляров, - так характеризовал в Британской Энциклопедии первый год царствования Николая Второго сэр Д. Мэкензи Уоллэс - автор книги о России, - Походя на своего отца во многих чертах характера, молодой Царь имел более мягкие, гуманные наклонности, и был в меньшей степени доктринером. Сочувствуя стремлениям своего отца — созданию из святой Руси однородной империи — он не одобрял основывавшихся на этом репрессивных мер против евреев, сектантов и раскольников, и он дал понять, без формального приказания, что применявшиеся дотоле суровые меры не встретят его одобрения».
Личность Государя Николая Александровича внушала благоговение не только россиян, но и всех народов Западной Европы. Осенью того же года, впервые после восшествия на престол, Государь с семьей выехали за границу.
С волнением ожидала приезда русского Царя Франция.
Его визит в молодую республику, находившуюся в то время в дипломатической изоляции, имел для неё огромное значение. Встречи с президентом Франсуа Феликсом Фором, заключение русско-французского союза способствовали восстановлению контактов республиканской Франции с европейскими державами.
«Предстоящий приезд могущественного монарха, миролюбивого союзника Франции, - говорил молодой политик Пуанкарэ, - будет видимым увенчанием усилий нашей мудрости и нашей настойчивости; он покажет Европе, что Франция вышла из своей долгой изолированности, что она достойна дружбы и уважения».
«Этот первый визит, такой парадоксальный в своей новизне, такой естественный по своим побуждениям,- писал в передовой статье «Temps», - визит самого мощного, самого абсолютного монарха на земле — самой молодой из республик».
Французы готовились к встрече императорской четы в течение двух месяцев. Желающих посетить в то время Париж было так много, что пришлось перенести на неделю начало школьных занятий. Девятьсот тысяч приезжих переполнили французскую столицу с её собственным двухмиллионным населением. Желающие поглазеть на русского монарха, снимали окна в домах парижан от вокзала до посольства России - пять тысяч франков за окно! Шпалеры войск, на всем пути следования высоких гостей, сдерживали многотысячные толпы восторженных людей. Приветственные клики - «Да здравствует Царь! Да здравствует Царица! Да здравствует Россия!» не умолкали. Гимн российской империи – «Боже, Царя храни!» - был на устах у всех – солдат, простого народа, и даже звучал на органе Нотр – Дама.
Всё русское пользовалось повышенным спросом:
французы умывались мылом «Le Tsar», носили одежду от магазинов «подарок Царя», приобретали сувениры, посуду с царскими гербами, конфеты, и даже новый сорт сыра – франко-русский!
Особой популярностью пользовалась известная игрушка «мужик и медведь», в виде Царя и президента Франции Феликса Фора, и, конечно, на плакатах, флагах, посуде были портреты Государя, Государыни и великой княжны Ольги (десяти месяцев от роду)!
Большинство француженок, родившихся в октябре 1896 года, в честь дочери русского Царя, были названы именем Ольга, считавшейся по традиции покровительницей сирот и бедных детей.
Сразу после её рождения Николай Второй распорядился в разных городах российской империи (от Петербурга до Якутска) открыть на личные средства Великой Княжны учреждения для сирот, оставшихся « без призора и пристанища». В «Ольгинские детские приюты трудолюбия» (названные в честь святой Ольги) принимали детей без различия вероисповедания, сословия или звания, обучали Закону Божию, грамоте, несложным ремёслам. Мальчиков – слесарно-кузнечному, столярно-токарному, переплётному, шорному и сапожному; девочек – кройке, шитью, вышиванию, вязанию. Приюты находились под непосредственным Его Императорского Величества покровительством, и содержались на личные средства императорский семьи.
После октябрьского переворота 36 российских «ольгинских приютов» были ликвидированы большевиками. Об их огромном воспитательном значении практически не упоминалось в советских исторических и педагогических научных работах.
Деятельность Царской Семьи на благо русского народа стремились вытравить из памяти россиян.
Николай Второй с Семьей гостил во Франции неделю. Закончился визит 27 сентября большим парадом французской армии под Шалоном.
«Франция может гордиться своей армией..., - заявил Николай Второй по окончании праздника, - Наши страны связаны несокрушимой дружбой. Существует также между нашими армиями глубокое чувство братства по оружию». Это были единственные, касавшиеся политики, слова, произнесенные русским монархом перед отъездом из Франции.
«Это было все, — но это было много. Слова эти мгновенно разнеслись по войскам; у многих офицеров — отмечали газеты — были слезы на глазах. «Мы переживаем исторический момент», говорили они… - писал Ольденбург , - Приезд государя «пробил лед», Франция «восстановила свой ранг среди держав», как писали «Нейесте Нахрихтен». Она стряхнула с себя подавленность поражения, тяготевшую над ней двадцать пять лет, почувствовала себя полноправной великой державой».
Авторитет русского самодержца был так велик в Европе, что в России русские монархисты всех слоев общества испытывали невероятный подъем патриотических чувств.
В это же самое время либеральная пресса, ненавидевшая « самодержца - деспота», возмущенно иронизировала:
« Истратили 8 миллионов франков, выпили 10 миллионов литров вина». …
Злобные выпады в адрес царя распространялись и в революционных прокламациях. Верхом низости и пошлости выглядела издевательская листовка по поводу рождения младенца – великой княжны Ольги Николаевны. Её автором оказался В.И. Ульянов, основавший в 1895 году «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», в состав которого входили непримиримые враги православной России Цедербаум (Мартов), Крупская, Елизаров (муж сестры Ульянова), Г.М. Кржижановский...
Своей основной задачей они считали руководство стачечным движением в Петербурге, а также дискредитацию царской власти в рабочей среде. Нелегальная литература ( было выпущено более 70 листовок) раздувала любое недовольство, использовало в революционных целях! Реформы не нужны, только революция – государственный переворот, свержение самодержавия и уничтожение монархии!
В конце 1895 года Ульянов с товарищами был арестован и помещен в тюрьму на год.
Членам раскрытого полицией марксистского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», по сути своей, экстремистской организации, были вынесены удивительно мягкие приговоры - всего лишь три года ссылки вместо ожидаемых десяти.
История семьи Ульяновых, как нельзя лучше, опровергает большевистский постулат о том, что добиться высокого социального статуса в Российской Империи могли только аристократы, рожденные с «серебряной ложкой во рту».
На самом деле энергичные, талантливые, трудолюбивые люди в Российской империи имели все возможности сделать великолепную карьеру.
Так, например, выдающийся деятель, тайный советник, кавалер ордена Андрея Первозванного (высшего органа Российской империи) граф М.М. Сперанский был родом из бедной семьи церковного причетчика.
Герой наполеоновских войн, генерал от кавалерии, граф, и кавалер ордена Св. Андрея Первозванного, украшенного алмазами, Алексей Петрович Никитин (1777-1858) был сыном капитана, взятого рекрутом по призыву.
Покоритель Кавказа, генерал от инфантерии, генерал-адъютант, граф и кавалер ордена Св. Андрея Первозванного Николай Иванович Евдокимов (1804-1873) - сын прапорщика, взятого по набору рекрутом.
Академик Императорской Академии наук, историк литературы, цензор, профессор Санкт-Петербургского университета, тайный советник и кавалер ордена Белого Орла - Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) – бывший крепостной графа Шереметева.
Генерал Иванов Николай Иудович - русский военный деятель, генерал-адъютант, генерал от артиллерии, был сыном штабс-капитана, выслужившегося из солдат сверхсрочной службы.
Генерал М.В.Алексеев, начальник штаба Верховного Главнокомандующего (1915-1917) был сыном простого солдата, выслужившегося до офицерского чина.
«Социальные лифты» работали исправно в Российской империи почти двести лет, с тех пор, как в 1722 году Петром Первым был учрежден «табель о рангах», согласно которому :
лицам недворянского происхождения звание « личного дворянина» присваивалось на военной службе за выслугу первого, самого младшего, обер-офицерского звания - фендрика (позже называемого прапорщиком, во флоте - мичманом, у казаков - хорунжим),
«потомственное дворянство» (передаваемое детям по наследству) присваивалась уже в чине »капитана «;
на гражданской службе его можно было получить, достигнув « чина коллежского асессора» (соответствовал военному чину »капитана») ;
а также при награждении любым орденом Российской Империи лиц, даже не дослужившихся до этих чинов! То есть «потомственным дворянином» мог стать любой, проявивший героизм солдат, крестьянин или разночинец!!!
Так, крестьянин Осип Комисаров, спасший жизнь Александра Второго, (оттолкнул руку с пистолетом потенциального убийцы Каракозова), был возведён в дворянское достоинство с фамилией Комиссарова - Костромского.
Распространенный анекдот тех времен:
Встречаются два немца:
- Вы слышали, в русского царя стреляли.
- Да, слышал. А не знаете ли, кто стрелял?
- Дворянин.
- А спас кто?
- Крестьянин.
- Чем же его наградили за это?
- Сделали дворянином.
Безродный чувашский крестьянин Илья Николаевич Ульянов, внук крепостного, дослужился до чина действительного статского советника, что соответствовало в то время военному чину генерал-майора, и получил право на «потомственное дворянство»! Потомственными дворянами стали его дети.
Прадедом Ленина с материнской стороны был Мойша Ицкович Бланк ,живший в селе Староконстантиново Житомирской губернии. Он имел солидный дом, активно торговал, в частности, спиртными напитками. В силу склочного, неуживчивого характера, имел проблемы с местной еврейской общиной, мошенничал, занимался шантажом, вымогательством, и даже был обвинен в краже чужого сена…
На Мойшу Бланка завели уголовное дело, но вскоре «спустили на тормозах», учитывая особые заслуги перед властями - «стукачество».
Мойша был груб, мстителен, не сдержан, жесток, свиреп и непримирим. Не мог ужиться даже с собственными сыновьями – Абелем и Израилем (Срулем). Скандалы и драки были частым явлением в семье.
Так, в 1816 году отец семейства требовал от властей арестовать старшего сына Абеля, который его, якобы, избил. Неадекватное поведение Мойши Бланка объясняли возможным психическим заболеванием.
Нескончаемые отцовские дебоши стали причиной перехода сыновей в православие, дававшее им возможность как можно дальше уехать из родного дома.
При крещении сыновья Мойши получили новые имена: Абель - Дмитрий Дмитриевич, Израиль – Александр Дмитриевич. Спустя несколько лет, братья с успехом закончили учебу в Петербургской медико-хирургической академии. Через десять, по примеру сыновей, православную веру принимает и Мойша Бланк.
В царской России не принято было вычислять процент «чужой» крови. Имели значение лишь религиозные различия. Каждый, принявший православие, считался русским человеком. Тем не менее, в семье А.Д. Бланка, пытаясь скрыть своё еврейское происхождение, разговаривали исключительно по-немецки.
Александр Бланк в 1829 году вступает в брак с Анной Ивановной Гроссшопф из смешенной шведско-немецкой семьи.
У них рождается шестеро детей, в том числе и мать Володи Ульянова - Мария Александровна. Послужной список Александра Дмитриевича обширен: тут и должность врача-акушера, и полицейского доктора, ординатора Мариинской больницы, инспектора Пермской врачебной Управы, инспектора госпиталей оружейного завода города Златоуста. Благосостояние его растет, и на Урале, по неподтвержденным данным, он становится владельцем 300-400 душ крепостных крестьян.
После отставки, в 1847 году уже «потомственный дворянин» А.Бланк покупает деревню Янсалы (Кокушкино), что в 42 км от Казани: большой, помещичий дом с белыми колоннами, землю в 462 десятины(503,58 га), мельницу, и 39 крепостных душ.
“Характером Александр Дмитриевич был крутоват, - пишет М. Шагинян в своей повести »Семья Ульяновых», - любил настоять на своем”
Патологические черты характера отца - Мойши Бланк передались ему по наследству: так, он любил проводить странные эксперименты - «…на ночь заворачивал дочерей в мокрые холодные простыни, чтоб укрепить (?) им нервы». Как и Мойша Бланк, Александр Дмитриевич был злопамятен и жесток. Например, ему ничего не стоило приказать поймать облаявшую его собаку, доставить повару, « чтоб немедленно изжарил ее к столу, с картошкой…», и заставить отужинать ею своих дочерей.
Эта наследственная « неуравновешенность» характера проявилась у его внука, выразившись в неукротимой раздражительности и приступах гнева, сопровождавших мальчика с раннего детства…
По воспоминаниям близких родственников, «…Владимир был непослушный, своевольный, шумливый, вспыльчивый. Он поздно научился ходить и часто падал. Упав, плакал, кричал во все горло, и был подвержен вспышкам ярости, которые часто заканчивались злой выходкой. Его сестра Анна вспоминала, что он любил ломать игрушки». Причем делал это «хладнокровно, методично, старательно»…
«В его приступах ярости было какое-то исступление, неистовость, будто в него вселялся злой дух разрушения» (Роберт Пейн. «Ленин»).
Раздражительность сохранилась и в зрелом возрасте.
"С Лениным… было невозможно работать: он заводился по любому пустяку" – вспоминал Плеханов
"В спорах глаза Владимира Ильича становились холодными и жестокими, в них нельзя было смотреть без содрогания. Когда же он начинал кричать, лицо его болезненно искажалось, изо рта вылетала слюна" - Мартов.
Владимир Ильич нередко впадал в “состояние ража, бешенства, неистовства, крайнего нервного возбуждения, - писал бывший большевик Н. Валентинов («Встречи с Лениным»),
- и следующее за ним состояние изнеможения, упадка сил, явного увядания и депрессии… Глаза молодого Владимира, «маленькие, очень некрасивые …то выражали колючее презрение, непроницаемый холод, глубочайшую злость, то делались похожими на глаза злого кабана».
Доставалась и супруге – Н.К. Крупской – Ленин срывался, хамил и обзывал её публично »мымрой».
«Семейство Ульяновых не любили в Симбирске. – вспоминал в эмиграции их земляк Липский( его старший брат учился в Симбирской гимназии вместе с Митей Ульяновым) - Дети были все очень малорослые, картавые, золотушные, выскочки и подхалимы, зубрилы и отличники. Их били, а они доносили, за это их опять били, а они опять доносили. Дружить они старались только с инородцами. Во-первых, потому, что сами-то выкрестами числились, а во-вторых, потому, что любили верховодить и бахвалиться... В Симбирске никто не удивился, что все семейство в бунтари и висельники пошло: с детства по ним тюрьмы плакали... Антихристово племя!»
Мария Александровна Бланк, «обладавшая исключительными педагогическими способностями» имела огромное влияние на детей. «…Редкий случай, когда мать в условиях православия, царившего в стране, вырастила и воспитала трех сыновей-убийц. (Александр - террорист, Владимир - тиран, уничтоживший пять миллионов россиян, по приказу Дмитрия были расстреляны 60 тысяч солдат и офицеров русской армии, сдавшихся в плен в Крыму.) Она освободила свой дом от икон и религиозных книг, открыв путь нечистой силе, - писал Альфред Мирек (Красный мираж. Палачи великой России),
- И тут же последовала реакция сына Владимира. В 10 лет он сорвал с себя нательный крест и объявил, что перестал верить в Бога…».
Это был его первый шаг на пути к созданию собственной богоборческой, коммунистической религии, где божеством стал Маркс, а «Капитал» заменил Библию.
С помощью новой религии он и его сторонники будут расшатывать, и разрушать оплот христианского православия - Российскую империю, варварски уничтожать памятники русской культуры, храмы и монастыри, вытравят православную Веру у миллионов русских людей, и установят режим государственного атеизма.
Вряд ли мог предположить глубоко верующий Илья Николаевич, что «воинствующие безбожники»- бесы и дьяволята - последователи сына Владимира – разрушат крест на его могиле, уничтожат Никольскую церковь, где крестили своих детей Ульяновы;
а спустя всего лишь год после его скоропостижной кончины, на вырученные деньги от продажи золотой медали, полученной в университете за работу по зоологии, старший сын Александр купит динамит для убийства Помазанника Божьего – Государя Александра Третьего…
Идеи Герцена, Огарева, Чернышевского во второй половине 19 века вдохновили студенчество на создание многочисленных и разрозненных революционных кружков. Старший брат Владимира Ульянова Александр вместе с сестрой Анной – студенткой» бестужевкой», становятся членами "Террористической фракции" "Народной воли". Молодые террористы были уверены – чудовищные массовые убийства приведут правительство в замешательство, заставят паниковать, создадут удобный момент для "выступления народных масс». Александр Ульянов в программе «Террористической фракции» писал:
«Террор есть столкновение правительства и интеллигенции, у которой отнимается возможность мирного культурного воздействия на общественную жизнь. Террор должен действовать систематически и, дезорганизуя правительство, окажет огромное психологическое воздействие: он поднимет революционный дух народа… Фракция стоит за децентрализацию террористической борьбы, пусть ВОЛНА КРАСНОГО ТЕРРОРА РАЗОЛЬЕТСЯ ПО ВСЕМ ПРОВИНЦИЯМ(!) , где система устрашения еще более нужна как протест против административного гнета».
Что может быть проще? Ради счастья «угнетаемого народа» просто выйти на улицу и убить любого человека, который по тем или иным причинам не нравится Саше и Ане Ульяновым, лишь бы поднять террором «революционный дух»…
Первой жертвой был выбран Государь - Александр Третий. Версии, по которым решили убить именно его, обросли легендами.
Основной является банальная месть. Саша, якобы, мстил царю то ли за свою «незаконнорожденную» сестру Аню, то ли за казнь Дмитрия Каракозова, который, по преданию семейства Каракозовых был его отцом:
«У Дмитрия Каракозова был серьёзный роман с Марией Ульяновой, – рассказывает его внучатая племянница Татьяна Каракозова, - он и был настоящим отцом Александра Ульянова. Каракозовы и Ульяновы жили в одном доме в Пензе.
Дом был большой, деревянный. Каракозовы занимали половину, в другой половине жил Илья Николаевич Ульянов с женой Марией. В досоветское время коммуналок в России не было, и, скорее всего, Каракозовы и Ульяновы состояли в каком-то родстве. Судя по всему, Мария Александровна была не просто женщина любвеобильная, а обладала какой-то магической силой – за ней это признают. И Дмитрий не смог устоять, хотя Мария Александровна и была на пять лет старше. Между ними завязались отношения, похоже, довольно серьёзные. Не прекратились они и после того, как Илью Ульянова перевели в Нижегородскую мужскую гимназию и Ульяновы уехали из Пензы. К тому времени у Ильи Николаевича и Марии Александровны уже была дочь Анна, а 31 марта 1866 года родился мальчик, отцом которого был Дмитрий Каракозов. Вероятно, Дмитрий Каракозов предпринимал какие-то действия, чтобы узаконить свои отношения с Марией Ульяновой, но расторгнуть церковный брак не получалось, и он решился на отчаянный шаг – отправился в Петербург к царю с надеждой выпросить высочайшее разрешение на развод Марии и Ильи Ульяновых. Аргументация была более чем серьёзная: они с Марией любят друг друга, у них родился сын, и он, Каракозов, как дворянин не может не жениться на ней. Свидетельств об аудиенции нет. Можно предположить, что последовал отказ. Для Каракозова это был конец всему, и импульсивный молодой человек, потерявший рассудок, раздобыл пистолет – в то время это сделать было несложно. Что произошло потом, с той или иной степенью достоверности известно… Дмитрий Каракозов никакой не террорист – террориста из него сделали. – В исторической литературе существует только официальная точка зрения на Каракозова: революционер, террорист-одиночка… нигде, ни в каких архивах нет документов, свидетельствующих о причастности Каракозова к революционным кружкам»
Покушение было назначено на 1 марта 1887 года. Приготовили динамитные шашки и свинцовые пули, начиненные стрихнином. Однако, бдительные полицейские сумели предотвратить преступление: злоумышленники были схвачены и заключены в крепость.
В апреле 1887 Мария Александра спешила в Петербург - ходатайствовать перед Государем за воспитанного ею террориста, которому грозила смертная казнь. От Симбирска до Сызрани, где можно сесть на поезд, надо было добираться на лошадях. Путешествие стоило дорого. Дабы разделить расходы, Владимиру поручено искать попутчиков. Но никто их жителей Симбирска не пожелал сесть в одну карету с матерью преступника! От семьи Ульяновых отвернулся весь город, никто из знакомых не выразил соболезнования, ни грамма участия, даже старый учитель - друг Ильи Николаевича, приходивший когда-то каждый вечер играть в шахматы.
Данный факт вызвал бурный гнев молодого человека.
Навсегда запомнит и возненавидит он « врагов революции» - «мещан», «буржуев» и »вшивых интеллигентиков» этих маленьких, тихих, провинциальных городов Российской империи…
«Ни одна либеральная каналья симбирская, — говорил Владимир, — не отважилась высказать моей матери словечко сочувствия после казни брата. Чтобы не встречаться с нею, эти канальи перебегали на другую сторону улицы».
Жестоко пострадает Симбирск в годы «красного террора». Дворянство, которого в процентном отношении с другими слоями населения, здесь проживало больше, чем в остальной части Российской империи, будет уничтожено на корню. Древнейшие дворянские фамилии - Трубецкие, Толстые, Долгорукие – все, кто не успеет уехать за рубеж, будут истреблены. Та же судьба постигнет духовенство, русских офицеров, чиновников, интеллигенцию, простых людей без чинов и званий.
Их будут пытать, и расстреливать в симбирском ЧК, облюбовавшем под свой штаб «особняк Керенского», где когда-то в семье директора Симбирской гимназии рос глава будущего Временного правительства Александр Федорович Керенский…
По делу террористов были арестованы и осуждены двое детей М.А. Ульяновой – Александр, приговоренный к смертной казни, и Мария - на пять лет ссылки, которую отбывала в селе Кокушкино, Казани, Самаре. В отношении остальных членов семьи государственных преступников карательные меры не принимались!
Нетрудно представить, что было бы с детьми (будь у неё таковые) той же Фанни Каплан, полуслепой женщины, обвиненной в покушении на Ленина, расстрелянной 3 сентября 1918 года без суда комендантом Кремля, тело которой сожгли в железной бочке.
Тогда же в Петровском парке большевиками было расстреляно ещё 300 «заложников». Среди них - священнослужители (епископ Ефрем Кузнецов, настоятель Собора Василия Блаженного И. И. Восторгов), министры Внутренних дел Российской Империи Николай Маклаков и Алексей Хвостов, директор Департамента полиции Российской Империи Степан Белецкий, председатель Государственного Совета Российской Империи, министр юстиции Иван Щегловитов, офицеры армии и полиции, к покушению на Ленина никакого отношения не имевшие.
«Что касается Петрограда, - писал один из очевидцев, - то при беглом подсчете количество казненных достигает 1300, хотя большевики признают только 500, но они не считают тех многих сотен офицеров, прежних слуг и частных лиц, которые были расстреляны в Кронштадте и Петропавловской крепости в Петрограде без особого приказа центральной власти, по воле местного Совета; в одном Кронштадте за одну ночь были расстреляны 400 чел. Во дворе было вырыто три большие ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».
«В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, - сообщал английский военный священник Ломбар лорду Керзону, - и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой…»
Массовые казни коснулись не отдельных личностей, а всех слоев населения, тех, кто не относился к беднейшему крестьянству или рабочим: инженеров, купцов, священников, правых социалистов-революционеров, студентов и даже гимназистов. По всем городам, селам и деревням России прокатилась волна убийств.
Погибли тысячи невинных людей. Тысячи взяты заложниками за покушение на Ленина и Урицкого. «За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников», - объявила советская власть о начале целой кампании террора.
«После принятого 5 сентября 1918 года постановления Совнаркома «О красном терроре», только за два месяца (!) было арестовано около 32 тысяч человек, в том числе в тюрьмы и лагеря брошено более 20 тысяч ни в чем не повинных людей, а 6185 расстреляны».
Удивительна »человечность» большевиков по сравнению с «деспотичным и кровавым» царским режимом!
8 мая 1887 года, в день казни брата, в Симбирской гимназии Владимир Ульянов сдает выпускной экзамен по алгебре.
После окончания гимназии, получает золотую медаль отличника, похвальную характеристику и поступает в Казанский университет, где освобождается от платы за обучение на основании собственного прошения и свидетельства о бедности!
В действительности семья Ульяновых денежных трудностей не испытывала:
После смерти Илья Николаевича 5 апреля 1886 г. М.А. Ульяновой и всем её несовершеннолетним детям была назначена пенсия – 1200 рублей в год, остались банковские накопления, деньги, вырученные за продажу дома в Симбирске, и ежегодные доходы с имения Кокушкино. Ясно, что администрация университета просто пошла навстречу студенту Ульянову, учитывая отличный аттестат гимназии, и великолепную характеристику, написанную её директором Фёдором Михайловичем Керенским.
Императорское правительство России согласилось принять в университет брата человека, который был врагом царского режима.
Его младшая сестра - Ольга Ульянова осенью 1890 года поступила на физико-математическое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов в Санкт-Петербурге.
Младший брат - Дмитрий Ульянов в 1893 году принят на медицинский факультет Московского университета.
И опять же остается лишь удивляться «кровавости» царского режима…
После октябрьского переворота под руководством В.И. Ульянова (Ленина) в 1918 году советская власть запретила своим »классовым врагам» (детям, так называемых »лишенцев») получать высшее образование, поступать в университеты, институты, училища.
10 июля 1918 года была принята большевистская конституция, где провозглашалась так называемая «народная власть» (на самом деле она полностью принадлежала большевицким вожакам), якобы, гарантировавшая демократические права всем гражданам РСФСР. Однако статья 65 лишала избирательных прав многих категорий граждан:
лиц, использовавших наемный труд, живущих на нетрудовой доход (например, на проценты с вкладов), Кстати, под данную категорию попадало все семейство Ульяновых…
купцов, частных торговцев, служители религиозных культов, монахов, бывших полицейских, работников спецслужб, земледельцев, применяющих наёмный труд; крестьян, занимающиеся наряду с земледелием, скупкой и перепродажей;
и даже лиц, предоставлявших в пользование имеющуюся у них сельскохозяйственную технику!
«Дело доходило до умопомрачительного абсурда, - пишет профессор Карпенков, - когда партийные вершители судеб народных составляли списки лишенцев, в которые попадали не только уважаемые и любимые народам опытные учителя и врачи, но и те, кто защищал своё отечество…
В чёрные списки лишенцев попадали не только крестьяне и торговые работники, но и множество опытных, высококвалифицированных специалистов: агрономов, учителей и врачей, – к которым с большим уважением и любовью относилось местное население. Так, в Самарской губернии были лишены избирательных прав 36 агрономов. В Тамбовской губернии лишенцем стала учительница за то, что проживала в хате священника. Не спасло её от такой печальной участи и то, что её родной брат служил в Красной армии. В городе Самаре лишили избирательный прав опытного учителя, проработавшего в школе более шести лет, несмотря на то он был избран членом городского совета. Лишенцами становились и бывшие офицеры Русской армии, служившие в рядах Красной армии и получившие боевые награды. Возмутительно и то, что в списки лишенцев заносились солдаты и офицеры запаса, никогда не воевавшие на стороне белых. Даже известные учёные, по воле обезумевших партийцев оказались лишними в своей стране. Так, академик Ипатьев, член ВЦИКа, высшего органа советской власти, оказался в списке лишенцев. Многие крупные специалисты в области экономики, работавшие в советском правительстве во главе с профессором Абрикосовым, были также отнесены к лишенцам…», ибо «Наука была для них источником дохода!»
Им приклеили позорное клеймо - «бывшие», «социально-чуждые». Это были отверженные, изгои в своей стране: им запрещалось занимать руководящие должности, их выселяли из коммунальных квартир, не выдавались продовольственные карточки, не начислялись пенсии. Сыновей «лишенцев» не призывали в армию, используя только в качестве «дармовой рабочей силы» на стройках «социализма», детей выгоняли из школ…
Помогать отверженным, было запрещено. Все помощники и защитники сами моментально становились «лишенцами».
С течением времени, «лишенцы» умирали от голода, или становились арестантами, которых впоследствии расстреливали либо ссылали. Немногим счастливчикам удалось бежать за границу.
Большевистские идеологи, создавая образ Ульянова - «несокрушимого борца» с царизмом, распространяли легенды о том, что, якобы, «за участие в революционном движении студентов в декабре 1887 г. он был арестован, исключен из университета и сослан в деревню Кокушкино Казанской губернии». На самом деле, так называемое, «движение» было всего лишь сходкой в актовом зале университета.
В начале декабря 1887 года студенты обнаружили в своей среде тайного осведомителя полиции, стукача Милонова, изгнали из студенческой среды и «поставили вне закона чести». Видимо, «поставили» достаточно сурово, поскольку «судьи» Милонова вскоре были арестованы. В актовом зале университета в тот же вечер собрались их возмущенные товарищи. 39 студентов - участников сходки, были задержаны полицией на одну ночь, дабы выявить зачинщиков. Владимир Ульянов в число инициаторов сходки не входил. Утром 5 декабря все студенты покинули полицейский участок, но никто не вернулся в университет, ибо при поступлении, согласно существующим правилам, подписали обязательство «не состоять членом и не принимать участия в каких-либо сообществах»
Исключены они были не по инициативе «деспотичной и жестокой» администрации учебного заведения, а по собственному прошению. И уж совсем смешны рассказы о »суровой ссылке» в имение собственного деда А.Д.Бланка, в котором семья Ульяновых и ранее ежегодно проводила летние месяцы.
В декабре 1895 года, Владимир Ульянов, как и другие члены «Союза за освобождение труда», был арестован и более года провел в доме предварительного заключения на Шпалерной улице Петербурга. Ужасную, невыносимую жизнь »узников тюрьмы народов» красочно описывали советские писатели, изображали кинематографисты. Но, по воспоминаниям Анны Ульяновой политический преступник Владимир Ульянов особых жизненных трудностей не испытывал.
«Условия тюремного заключения сложились для него, можно сказать, благоприятно… даже желудок его, — относительно которого он советовался за границей с одним известным швейцарским специалистом, — был за год сиденья в тюрьме в лучшем состоянии, чем в предыдущий год на воле». На помощь старшему брату из Москвы в столицу срочно слетелись мать и сестры - Анна и Мария.
«Мать приготовляла и приносила ему 3 раза в неделю передачи, руководствуясь предписанной ему указанным специалистом диетой».
« Свою минеральную воду я получаю и здесь: мне приносят ее из аптеки в тот же день, как закажу», — сообщал Ленин сестре Анне в письме от 24 января 1896 года. Кроме лечебной воды, Владимир Ильич получал платный обед и парное молоко. Спал на собственном, домашнем белье. Носил не тюремный халат, а любимый костюм-тройку с белоснежной рубашкой.
В Российской империи ношение арестантской одежды было обязательным только для виновных в бродяжничестве, в случае неприличного вида собственного наряда. Тюремный паек в конце 19 века был таким же, как солдатский: ежедневно полагалось 127 граммов мяса, 30 грамм сала, 800 граммов хлеба. На завтрак давали кашу, чай, на обед - суп или борщ с мясом, кашу, овощное рагу, на ужин - рыбный суп.
Кроме того, за счет пожертвований благотворителей, заключенным предоставлялись ежемесячная субсидия на питание.
Арестанта, находящегося под следствием, до суда и приговора, не разрешалось обременять какими-либо работами. Лишь в случае его собственного желания подзаработать, поскольку труд заключенных оплачивался, и денежное вознаграждение перечислялось на специально заведенную сберкнижку.
В царской тюрьме заключенный мог приобрести ремесленные навыки; обучиться "чтению, письму, священной истории, катехизису, грамматике и арифметике".
При Московском губернском тюремном замке (Бутырской тюрьме) проводились для арестантов особые курсы "по разным мастерствам, естественным наукам, как-то: химии, физики, физической географии… и вообще по общеполезным знаниям, с тем, чтобы при чтениях этих показывались следующим людям, географические карты, и делались некоторые физические опыты".
Анна Ульянова привозила брату в заключение огромные тюки книг из различных библиотек столицы - Владимир собирался писать книгу «Развитие капитализма в России»
Заниматься литературой царское правительство арестантам не запрещало. Чернышевский в Петропавловской крепости написал свой роман «Что делать?», Морозов в Шлиссельбургской — «Откровение в буре и грозе», Писарев - стихи .
В камере номер 193 Ульянов провел четырнадцать месяцев, а когда узнал, что заключение близится к концу, и впереди его ждет трехлетняя ссылка, заметил с сожалением: «Рано! Я не успел еще собрать все нужные мне материалы!»
В православной Российской империи тюремное заключение рассматривалось не только как ограничение свободы, но, в первую очередь, как возможность духовного перевоспитания преступника - с этой целью ему оказывалась духовная поддержка, помощь в нравственном исцелении искалеченной души. Ведь « Господь хочет спасти любого грешника, и только Дьявол – погубить». Именно поэтому тюрьмы в Российской империи были открыты для общественности. Заключенного в любое время мог посетить священник или представитель прихода, делегат от сельской общины или городского сообщества. Под их поручительство арестант мог быть освобожден. Средний срок заключения в царской России составлял 2,5 месяца.
Лениным была создана огромная карательная система наказаний. В 1918 году он подписывает декрет о создании первого концлагеря для политзаключенных на Соловках, и становится основателем системы концлагерей ГУЛАГА с принудительным трудом и бесчеловечной системой эксплуатации;
учреждает ЧК с ее практикой массовых расстрелов без суда и следствия, за "недоносительство", убийство заложников.
Он же является автором чудовищной 58 статьи УК. Даже в конце жизни, полупарализованный, когда, казалось бы, любой нормальный человек задумывается о Вечном, Ленин в письмах наркому юстиции Курскому, приказывает ужесточить шесть статей УК РСФСР (статьи с 58 по 63):
«расширить применение расстрелов по всем видам деятельности меньшевиков и социал-революционеров…» - то есть речь уже идет о своих бывших партийцах, товарищей по ссылке…
Зачем и ради чего? Ответ может быть один - ради сохранения своей коммунистической (узурпаторской) власти, ради уничтожения любой свободной мысли, ради торжества утопической ленинской идеи о создании общества, где жизнь человеческая ничего не значила…
После четырнадцатимесячного тюремного заключения за призывы к свержению государственного строя, Владимир Ильич должен был отправиться в ссылку, в Сибирь.
Воображение рисует, как будущий «вождь мирового пролетариата» бредет в изнеможении по грязи и слякоти Сибирского тракта, стынет в лютые морозы в дырявом арестантском армячке, гремит железными кандалами на растертых до крови, голых ногах… а рядом в кибитке, под теплой медвежьей шкурой едут держиморды - жандармы, в шубы по носы закутанные… Ну, как тут не послать проклятия «прогнившему» царизму!
Но 12 февраля 1897 года «деспот» Николай II повелел всех ссыльных и каторжан отправлять в Сибирь только по железной дороге.
«Наши родственники возымели дерзкую мысль коллективно хлопотать о том, чтобы нам разрешили всем ехать не “по этапу”, - вспоминал соратник Ульянова Мартов, - а вольными пассажирами за свой счет. Добившись этого только для отдельных лиц, в том числе для В. Ульянова, они для большинства остальных добились другой, доселе неслыханной льготы — разрешения перед отправкой в ссылку побыть четыре дня на свободе для устройства своих дел»!
В конце февраля 1897 года третьим классом с Курского вокзала Москвы в Красноярск выехал молодой человек. Небольшого роста, худощавый, с «маленькой, клинообразной бородкой», с большими залысинам на голове. Партийная кличка « Старик» соответствовала его облику: «Ульянов молод был только по паспорту, - вспоминал А. Потресов, – На глаз же ему можно было дать никак не меньше 40 лет. Поблекшее лицо, лысина на всю голову, редкая рыжеватая бородка, взгляд из-под лобья, немолодой, сиплый голос… У молодого Ленина, на моей памяти, не было молодости. И это невольно отмечалось не только мною, но и другими кружковцами, его знавшими. Недаром в «Петербургском Союзе борьбы… его звали «Стариком», и мы не раз шутили, что Ленин даже ребёнком был, вероятно, таким же лысым и старым».
«Старик» Ульянов шумно ссорился с железнодорожными начальниками на каждой остановке поезда:
- Немедленно прицепить дополнительный вагон! – требовал он, по - барски, грассируя, - третий класс ужасно переполнен, душно!
Толпа пассажиров внимательно следила за происходящим.
- Прицепите вагон! Ну его к черту! - не выдержал, в конце концов, железнодорожник в Самаре, и политический преступник В.И. Ульянов комфортно устроился в двухместном купе нового вагона первого класса.
Соседом по купе оказался красноярский врач Владимир Крутовский - помощник врачебного инспектора, часто помогавший сибирским ссыльным. Во время совместного чаепития, Крутовский, выказавший симпатии народовольцам, обратил внимание на нездоровую вспышку гнева со стороны Ульянова.
Агрессию Владимира Ильича удалось погасить лишь с помощью дельного совета: не ехать в суровый Иркутск, а получив справку по «болезни» в Красноярске, добиться ссылки в Хакасию, Саяны - Минусинский уезд.
Медицинская комиссия Красноярска, с легкой руки Крутовского, «обнаружила» у В.И.Ульянова «верхушечный процесс в легких», и сделала заключение - климат Туруханска молодому человеку противопоказан! Местом ссылки власти назначили ему село Шушенское – «сибирскую Швейцарию», предгорье Саян. Зимы здесь были мягкими, температура в январе не опускалась ниже 20 градусов, лето - очень жарким, позволявшим крестьянам выращивать арбузы на почве.
Так, благодаря встрече с доктором Крутовским, ссыльному Ульянову удалось беззаботно провести три года на сибирском курорте. По иронии судьбы, сам хитроумный врач в 1938 году был репрессирован, тяжело заболел, и умер в тюрьме.
На содержание ссыльных царское правительство выделяло 8 рублей в месяц - казалось бы, малые средства! Однако, воспоминания Н.К. Крупской (партийная кличка »Минога»), с которой в мае 1898 года Владимир Ильич обвенчался в церкви, говорят об ином: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за своё „жалованье“ — восьмирублёвое пособие — имел чистую комнату, кормёжку, стирку и чинку белья — и то считалось, что дорого платит...
Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе — в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, — тоже на целую неделю... Но молока и шанег было вдоволь...»
А ещё были огурцы, свёкла, кислая капуста, сибирские пельмени, ватрушки…
"Эк вас разнесло!", - ахнула приехавшая в Шушенское новоиспеченная тёща Елизавета Васильевна.
Но Анна Ульянова, беззастенчиво пишет: «Видны также из писем Владимира Ильича его большая скромность и невзыскательность в жизни, умение довольствоваться малым; в какие бы условия ни ставила его судьба, он всегда пишет, что ни в чем не нуждается, что питается хорошо; и в Сибири, где он жил на полном содержании на одно свое казенное пособие в 8 р. в месяц, и в эмиграции, где при проверке, во время наших редких наездов, мы могли всегда установить, что питание его далеко недостаточно».
«Здесь тоже все нашли, что я растолстел за лето,- пишет сам Владимир Ильич матери спустя четыре месяца ссылки,- загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу, все питерские болести побоку!».
. «Своих политических врагов режим отправлял на жительство в места "не столь отдаленные" нередко без охраны, за казенный счет. Получал каждый по 8 рублей жалованья в месяц. Никто не принуждал отрабатывать эти приличные деньги на лесоповале, на "химии", в рудниках и так далее. За восемь рублей ссыльные могли не только снимать нормальное жилье, но и питаться так, как сегодня не снится нам, свободным гражданам, семьдесят лет пытавшимся безуспешно претворить в жизнь заветы Ильича….» -Лев Колодный (Ленин без грима)
С приездом Елизаветы Васильевны молодожены сняли «полдома с огородом… за четыре рубля. Зажили семейно. … мы с мамой вдвоем воевали с русской печкой. Вначале случалось, что я опрокидывала ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла».
Надежда Константиновна - молодая особа двадцати девяти лет, и её мама Елизавета Васильевна - пятидесяти пяти, оказались неспособными самостоятельно вести хозяйство.
«Хозяйка я была плохая, - не скрывала Крупская, - ...как-то… помнится, приехал из своего путешествия по Японии Марк Тимофеевич (Елизаров) - муж Анны Ильиничны, обедал у нас. Посмотрел он, как мы хлопочем около кухни… и говорит: "Лучше бы вы "Машу" какую завели".
Вот и в Шушенском борцы с «угнетателями трудящихся» "наняли девочку, которая теперь и помогает маме по хозяйству и всю чёрную работу справляет". «Наконец мы наняли прислугу, девочку лет 15, за 2,1/2 р. в месяц+сапоги,»
Сами же гуляли на свежем воздухе, много читали, катались на коньках, принимали в гости ссыльных, пели под гитару, собирали грибы, охотились…
«Он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой был в Питере», — сообщала Крупская Марии Александровне Ульяновой в письме от 22 мая 1898 года, открыто признавая, что ссылка для неё - одно удовольствие.
«Вообще теперешняя наша жизнь напоминает «форменную» дачную жизнь, только хозяйства своего нет. Ну, да кормят нас хорошо, молоком поят вволю, и все мы тут процветаем. Я еще не привыкла к теперешнему здоровому виду Володи, в Питере-то я его привыкла видеть всегда в довольно прихварывающем состоянии» (письмо от 26 июня 1898 года).
В то время, как хозяева развлекались, «худющая, с острыми локтями», тринадцатилетняя девочка Паша рубила дрова; потрошила, добытых барином на охоте, зайцев, птицу; готовила пищу, убирала дом, стирала, чинила белье, трудилась в огороде...
А молодые «революционеры», по воспоминания Крупской по ночам « никак не могли заснуть, мечтали о мощных рабочих демонстрациях, в которых мы когда-нибудь примем участие». Пока же Владимир Ильич «воевал» с куропатками и зайцами. « Он был страстным охотником, завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было! (Крупская)
То есть при »кровавом» царском режиме, политический преступник мог свободно приобрести оружие и разгуливать , где пожелает!
»Я взял в Шуше кутенка, и надеюсь к будущему году иметь охотничью собаку, - писал Ульянов матери, - Везти же сюда, из России стоить будет страшно дорого…»
Молодая, игривая, рыжая Дженни (Женька) породы ирландский сеттер, как и все щенки, безумно любила хозяев:
носила палки, выслеживала птиц для Владимира Ильича, прыгала от счастья каждое утро при встрече с Надеждой Константиновной, преданно заглядывала в глаза, лизали руки, но в душах молодых «борцов за справедливость» места себе не нашла, и, по окончании ссылки, была безжалостно брошена в Шушенском за дальнейшей практической ненадобностью.
Охотился же Владимир Ильич в любое время года: » До сих пор преобладали осенние деньки, когда можно с удовольствием пошляться с ружьем по лесу. Я и зимой, вероятно, не оставлю этого занятия. Зимняя охота, например, на зайцев не менее интересна, чем летняя, и я отношу ее к существенным преимуществам деревни».
Как-то «была осень, пора, предшествующая ледоставу. По реке шла шуга - ледяное крошево, готовое вот-вот превратиться в броню. На маленьком островке спасались застигнутые ледоставом зайцы. (Как тут не вспомнить русскому человеку про деда Мазая! - В.С.) Владимир Ильич сумел добраться в лодке до островка и прикладом ружья набил столько зайцев, что лодка осела под тяжестью тушек. - Надежда Константиновна рассказывает об охотничьем подвиге антипода некрасовского деда Мазая с завидным благодушием, – пишет Владимир Солоухин, - Способность испытывать охотничье удовлетворение от убийства попавших в естественную западню зверьков для Ленина характерный штришок".
Сентиментальностью революционеры не отличались.
«Сентиментальность ( то есть чувство жалости, сострадания, милосердия, привязанности, любви!), - по словам Ленина, - есть не меньшее преступление, чем на войне шкурничество».
«Рабочие и крестьяне, - по его мнению, - нисколько не заражены сентиментальными иллюзиями господ интеллигентиков...".
Любые проявления чувственности, в первую очередь, были чужды им самим: когда в 1915 году в Берне скончалась мать Крупской - Елизавета Васильевна, Ленин и Надежда Константиновна пережили потерю без слез, поминок не устраивали, и прах той, кто долгие годы окружал заботами семью, так и не был ими востребован из бернского крематория.
Недостаток эмоций был характерным для Володи Ульянова с раннего детства.
"Эти заболевания чисто генетического происхождения, и проявляются они чаще всего в детстве, правда, сначала не слишком заметно, - говорит известный российский психиатр А. Федоров, - И лишь потом болезнь приводит к деградации личности вплоть до полного слабоумия. Это судьба очень многих маньяков… такие дети очень жестоки - мучают животных, запросто вышибают сверстникам зубы или глаза, не испытывая ни малейшего страха или раскаяния, бросают в родителей чем попало. И при этом, между прочим, они могут хорошо учиться - умственные способности страдают в последнюю очередь".
Он был абсолютно равнодушен к искусству; не любил посещать музеи и картинные галереи, не интересовался скульптурой, живописью, литературой.
«…кроме "Фауста" ни одну другую вещь Гёте Ленин не знает, - вспоминает бывший большевик Валентинов ("Попытки узнать Ленина), - Он делит литературу на нужную ему и ненужную, а какими критериями пользуется при этом различении - мне неясно. Для чтения всех сборников "Знания" он, видите ли, нашел время, а вот Достоевского сознательно игнорировал. "На эту дрянь у меня нет свободного времени". Прочитав "Записки из Мертвого дома" и "Преступление и Наказание", он "Бесы" и "Братьев Карамазовых" читать не пожелал. "Содержание сих обоих пахучих произведений, заявил он, мне известно, для меня этого предостаточно. "Братьев Карамазовых" начал было читать, и бросил: от сцен в монастыре стошнило. Что же касается "Бесов" - это явно реакционная гадость, подобная "Панургову Стаду" Крестовского, терять на нее время у меня абсолютно никакой охоты нет. Перелистал книгу и швырнул в сторону. Такая литература мне не нужна, - что она мне может дать?»
»..Мы редко ходили в театр... Обычно пойдем в театр, и после первого действия уходим. Над нами смеялись товарищи: зря деньги переводим» - вспоминала супруга.
«Одна из воспоминательниц описывает, как в Швейцарии отправилась в горы на воскресную прогулку с Владимиром Ильичем. Задыхаясь от крутого подъема, поднялись они на вершину, уселись на камне. Казалось, взгляд Владимира Ильича впитывал каждую черточку горной альпийской красоты. Молодая женщина с волнением представляла себе, как поэзия наполняет душу Владимира Ильича. Вдруг он вздохнул и произнес: «Ох и гадят нам меньшевики!»…» ( Василий Гроссман »Всё течет»)
«Интерес к человеку ему был совершенно чужд, - писал мемуарист В. А. Оболенский, близко знавший молодого Ленина, - Общаясь с ним, я всегда чувствовал, что он интересуется мною лишь постольку, поскольку видит во мне более или менее единомышленника, которого можно использовать для революционной борьбы. Поэтому он считал нужным ко мне заходить, беседовать со мной, иногда спорить. Моя личность с ее чувствами и переживаниями его абсолютно не интересовала. Будь я тогда социалистом-народником или либералом, я бы для него просто не существовал. Холодность Ленина к людям бросалась в глаза. Помню, как однажды кто-то мне сказал, что Ленин и Потресов живут душа в душу. Я ответил: “Живут они не душа в душу, а голова в голову, так как души у Ленина нет».
Из характеристики Керенского: »Володя никогда и ни с кем за все годы учебы в гимназии не дружил, со всеми был на ВЫ»
«Близких друзей у него (Ленина) никогда не было, - писал В.Солоухин, - Он исключал из употребления какие-либо человеческие чувства: верность, благодарность, уважение к прежним заслугам. К своим идейным противникам был беспощаден и безжалостен, в полемике часто прибегал к недопустимой грубости даже по отношению к близким и сподвижниками…». Не уважал людей и их убеждения, если кто-то в дискуссии осмеливался высказать противоположное мнение, тут же превращался в объект его насмешек, получал ядовитое прозвище, спор превращался в бесконечный поток клеветы, хамства, оскорблений: «подлец», «пустозвон», «иудушка», «мерзавец», «свинья», балбес», «банда», «вор», «говно», «гад»… - это лишь немногие примеры из обширной « коллекции» ленинских ругательств.
Доставалось и целым народам - »русские – дураки», «глупый народ - чехи и немчура»…
Его душа всегда была потемками. У него полностью отсутствовала эмпатия – способность сопереживать, сострадать эмоциональному состоянию других существ.
«В наше время ученые пришли к выводу, - пишет Ткаченко В.Г. в книге» Частная жизнь вождей», - что человеческий "мозг, который считает, умножает (математика), размышляет и приходит к разным выводам (логика), - это тот же самый мозг, который смеется, плачет и любит". Отсюда был сделан другой, совершенно иной, вывод, что "человек, лишенный эмоций и чувств, не может быть по настоящему умным - он ущербен", чтобы быть действительно интеллектуальным, он должен ещё обладать развитыми чувствами и эмоциями - быть духовно богатым.
Люди, лишенные чувства любви, сострадания, милосердия духовно нищие, и, как следствие, психически неуравновешенные»
Сильным у него было лишь одно единственное чувство – ненависть.
Ненависть к Богу, Христу, Церкви, самодержавию, Российской империи, русской культуре.
Ненавидя Бога, возненавидел он и его Творение – человека.
«Мы не останавливались перед тем, чтобы тысячи людей перестрелять», - откровенно заявлял он в речи на заседании коммунистической фракции ВЦСПС 12 января 1920 года.
Диктаторский характер В. И. Ульянова требовал абсолютного подчинения его воли, его идеологии. «Кто не с нами - тот против нас!» Все несогласные, инакомыслящие подлежат уничтожению. Диктатура, военно-полицейский режим, экономический террор – идеальное, по-ленински, государственное устройство, установленное в России с приходом большевиков к власти.
«Ни один азиатский завоеватель, ни Тамерлан, ни Чингис-Хан, не пользовались такой славой, как он. Непримиримый мститель, вырастающий из покоя холодного сострадания, здравомыслия, понимания реальной действительности. Его оружие – логика, его расположение души – оппортунизм. Его симпатии холодны и широки как Ледовитый океан: его ненависть туга, как петля палача…Он ниспровергал все. Он ниспровергал Бога, царя, страну, мораль, суд, долги, ренту, интересы, законы и обычаи столетий. Он ниспровергал целую историческую структуру, такую как человеческое общество... « Уинстон Черчиль,
Интересную характеристику Ленину - анти человеку дал А.Куприн, встречавшийся с ним в 1919 году: «В сущности, – подумал я, – этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, – гораздо страшнее Нерона, Тиверия, Иоанна Грозного. Те, при всем своём душевном уродстве, были всё-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая всё на своём пути. И при том – подумайте! – камень, в силу какого-то волшебства – мыслящий. Нет у него ни чувств, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая непобедимая мысль: падая – уничтожаю».
После ссылки, с 1900 года Владимир Ильич постоянно живет за границей. Не бедствует, много путешествует, отдыхает на лучших горных и морских курортах.
Из Женевы пишет родственникам: «… все еще веду летний образ жизни, гуляю, купаюсь и бездельничаю». Из Финляндии: «Здесь отдых чудесный: купанье, прогулки, безлюдье, безделье. Безлюдье и безделье для меня лучше всего… »
В январе 1901 года одно из своих писем Плеханову Владимир Ильич подписывает псевдонимом Ленин. Версий его происхождения множество. Наиболее достоверно, что за границей Ульянов познакомился с так называемым» Ленинским пророчеством» - документом XIII века, приписываемым монаху Герману из Ленинского аббатства в местечке Клостер-Ленин в Бранденбурге. Пророчество предрекало гибель Бранденбургской королевской династии Асканиев, к которой принадлежала принцесса Ангальт-Цербская, ставшая в России Екатериной Второй Романовой. От неё пошел род Николая Второго. Владимир Ильич, мечтавший о физическом устранении дома Романовых, взял себе псевдоним монаха Германа H. Lehnin (Hermann zu Lehnin) и отождествил себя с исполнителем зловещего пророчества…
( продолжение следует)