Вот и отпахла осень своими вкусными ароматами, отпылала невероятно золотисто-пурпурными красотами. Наступила грустная, томительная и угнетающая пора.
Давно уже прошёл Покров, закончилась календарная осень, наступила календарная зима. А небо всё так же грустно плачет дождями. Кругом так неуютно и сыро, как будто всё кругом затянуто какой - то светло - серой тканью. Декабрьские ночи стали такими длиннющими и тоскливыми, а дни мизерными, такими короткими. Ещё утренний рассвет не успевает как следует набрать силы, как вдруг уже опускаются ранние, вечерние сумерки. Рано начинают светиться окна в домах, пробиваясь желтизной через зашторенные оконные стёкла. А в бесснежное время семерки опускаются ещё раньше обычного.
В городах улицы освещаются электрическими фонарями, а в сёлах, деревнях, посёлках, хуторах вообще кромешная темень, что невозможно найти тропинку, где идти. Люди идут с электрическими фонариками или с керосиновыми, раньше называли их «летучая мышь». Мы в детстве, когда было темно, ходили с факелами: прибивали к торцу палки консервную банку, клали в неё какую-то ненужную ветошь: тряпки, паклю, вату, поливали её керосином и поджигали. Так и освещали себе дорогу.
Нас всему этому учили дедушка с бабушкой, прожившие такую длинную и тяжёлую жизнь. Были времена когда они освещали своё жилище не
только керосиновыми лампами, но и деревянными лучинами.
Они не заканчивали институтов, а у большинства людей и школьного образования не было, а знали столько много всего
интересного, жизненного, что будешь слушать всю ночь с открытым ртом не отрываясь.
Дедушка в школу сходил всего два, три дня. Учитель ударил его
граненой линейкой по голове и рассёк ему голову, отец забрал его из школы и больше он не ходил.
А книг за свою долгую жизнь прочитал, да ещё и нам рассказывал,
больше, чем кто-то с двумя институтами.
Жизнь ведь невозможно остановить в любые времена, в любое время года и в любую погоду. Ещё на улице совсем темно, а люди уже снуют, спешат, торопятся по своим делам и не только в сёлах, деревнях и посёлках, но и в городах.
В ранние утренние часы вся городская трасса уже сверкает, искрится фарами проезжающих вереницей машин. Смотришь, и кажется, как будто кто-то вдоль трассы протянул длинную, мигающую, новогоднюю гирлянду.
А снега всё нет и нет. Куда подевалась зима? В каких краях она блуждает и никак не может найти дорогу? И никто не сможет определённо сказать, как вернуть зиму, чтобы она пришла, как бывало, в те далёкие годы, неожиданно и надолго.
С какой любовью вспоминаешь своё далёкое детство и юность с огромными снежными сугробами, с колючими морозцами, с метелями, позёмками. Как бывало завьюжит, разыграется эта снежная круговерть и день, и ночь бьёт, а иногда и несколько суток, глаз приоткрыть невозможно.
За ночь забивала всё кругом: дороги, проулки, траншеи, засыпала окна, дверные проёмы, проникала во все трещины и щели.
Встанешь утром, а в доме так темно и не можешь понять, толи утро, толи ещё ночь продолжается, только слышно как воет в печной трубе и за окном бесится вьюга. Хорошо, что ещё входные двери открывались вовнутрь помещения: умными людьми было придумано, нашими предками. Видимо очень снежными были зимы на Руси. А то так бы и сидели, ждали, пока кто ни будь из соседей откопает.
Первым всегда просыпался отец. Он и пробивал первые проходы в снежных сугробах, делал дорожки к подвалам, к омётам, к колодцу, к сараям, где находились домашние животные: коровка, поросята, куры, гуси, овечки, Их надо было покормить, подсыпать соломки, чтобы им было тепло и комфортно.
Необходимо было достать из подвала картошки, свеклы, морковки, натаскать дров и торфа к печке, надёргать из омёта специальным металлическим крюком соломы для скота и наносить из колодца воды и обязательно с большим запасом. А то ведь так закружит, завьюжит, носа не высунешь.
Уходя на работу, отец всегда давал нам задание, очистить снег от погребов, омётов, сараев, проделать дорожки к дому, к колодцу, а главное откидать снег от яблонь, которые заносились снегом полностью, и их очень сильно подгрызали зайцы, зайцам ведь тоже хотелось кушать. Но сколько бы мы не откидывали снег от яблонь, их пурга за ночь снова засыпала доверху, и так это продолжалось постоянно, до самых весенних оттепелей.
Недалеко от нас жила баба Васюта. Она жила в землянке, которая полностью заносилась снегом, из - под снега виднелась только одна чёрная труба. И когда мы катались с горки на самодельных салазках и лыжах, она постоянно охраняла свою избушку. Стояла рядом с огромной палкой в руках, наводила на нас страх. Боялась, что не продавили крышу её землянки.
А снег постепенно утрамбовывался, оседал, а зима всё подсыпала и подсыпала. Дорога перед домом, по которой возили сено на колхозную ферму лошадьми с Далжонского луга, была уже выше окон нашего дома. И когда смотришь в этот маленький кружочек оконного стекла, не успевшим ещё полностью затянуться ледком, то видишь только одни лошадиные ноги.
Сугробы были такими огромными и плотными, что мы по ним бегали как по грунтовой дороге. И в этих сугробах мы прокапывали пещеры, устанавливали там на скоро сбитые скамейки, столики и зажигали коптилку тут же наспех сделанную из консервной банки, с ватным фитилём. Наливали в банку керосин и поджигали, было очень интересно, забавно, сказочно, таинственно. Это были наши детские игры. Многие наверно, кто жил в те годы, помнят всё это.
Средняя школа была только в нашем селе, и поэтому в неё стекались детишки со всех деревень, хуторов и посёлков. Многие проходили около нашего дома, гуськом, друг за другом, укутанные, увязанные шалями и все в снегу, белые как снеговики. А когда наступали лютые морозы и объявляли по радио «не ходить в школу», все так радовались! Что могли целыми днями штурмовали горки: катались на санках, на ледянках, на лыжах, на коньках и приходили домой только под вечер, уставшие, мокрые и очень счастливые. И что интересно, очень редко болели.
Мамка рассказывала, когда я появился на свет январским вечером, была очень холодная и снежная зима. И когда меня принесли домой, разворачивать не стали, побоялись, так как в доме было холодно. И чтобы меня перепеленать, они растопили печь, с дровами тогда были тоже большие проблемы. А когда печь разгоралась, распахивали дверцу, прогревали пелёнку и в тёпленькую меня заворачивали. Так я и появился на белый свет, в холодную январскую стужу . Поэтому я и люблю настоящую, снежную и морозную зиму.
А теперь, где она - эта зима с хрустящим снежком и колким морозцем? Ещё и снега не видели, а уже в конце декабря день начинает удлиняться. Как говаривали наши бабушки и дедушки, день прибавился на воробьиный скок.
Помаленьку начинает нас баловать ясное солнышко, приподнимая свои чудные ресницы, опуская на землю свои золотистые лучики, прогревая всё кругом.
А к Старому Новому году день прибавляется на тридцать пять, сорок минут. Пройдут Новогодние, Рождественские и Крещенские праздники, а там и весна красавица пожалует в гости.